скачать книгу бесплатно
Вокруг него, царило необычайное оживление. Все, окрылённые таким успехом Спендия, окружили всадника, принёсшего радостные вести, и расспрашивали его о ходе сражения… Часть военачальников, уже отправилась к своим отрядам, для сворачивания своих расположений… Матос проследовал в свой шатёр, в окружении своей свиты…
К Авториту бросились его приверженцы. Они склонились над ним, обрабатывая его раны, от которых уже проявилась слабость…
– Что будем делать, Авторит? – Спросили они его, между делом. – Может, отделимся?
– Отделимся! Но не сейчас! – ответил, превозмогая боль галлат. – Для начала, надо отдать долги! Всем этим… ливийским свиньям!
Его взгляд наполнился холодным светом мести. В голове, судорожно, пронёсся план действий.
– Бенуар! – повернул голову он к тому высокому воину, что сопровождал Косту и послов в лагерь. – сегодня поедешь в Прион! Отвезёшь письмо! Но, убудешь из лагеря, не через ворота! Этот латинянин обложил нас слежкой! Но, ничего, поживём – увидим, кто из нас умнее!
Его подняли и понесли в его расположение…
…Матос вошёл в свой шатёр и уже, совершенно, по-другому взглянул на Гикета.
– Передай Гамилькару, что он опоздал со своими предложениями! Колесо войны закрутилось и его уже не остановить! Пусть готовится к битве! Мы идём к нему!
Гикет спокойно воспринял эти слова. Он оглядел тех, кто остался при Матосе, оглядел и нескольких колдунов, увешанных черепками змей.
– Гамилькар предвидел ход таких событий и сказал мне, как реагировать в этом случае! Он велел передать – всем, кто одумается, он гарантирует жизнь! Всем, кто захочет встать в его ряды – дорога открыта! Но с чистым сердцем и помыслами! Ну, что же, мне пора! – Гикет направился к выходу.
Проходя, меж занавесок ковров, он, вдруг, почувствовал, что ему в руку, кто-то, пытается сунуть сложенный пергамент… Гикет, сжав в кулаке пергамент, повернулся и увидел Поликарпа! Грек, молчаливо кивнул и скрылся за занавесками. Гикет спрятав пергамент, меж складок рукавов у налокотника, вышел наружу…
Весь лагерь был поднят на ноги. Люди сновали в нем, напоминая растревоженный муравейник… К Гикету подошли его спутники, держа под уздцы своих лошадей и коня Гикета. Они сели верхом на коней и, медленно, не торопясь, как будто подчёркивая, что у них нет никакого испуга в этом спешном выступлении войска, повернули в сторону выезда из лагеря. В этот момент, из шатра вышел Матос со своим окружением и Гикет, словно почуяв это, повернул к ним голову.
– Все же, я думаю, бывшие соратники, что часть из вас одумается, прежде чем скрестит с нами мечи! – он ударил в бока лошади ногами, и вся тройка скрылась меж снующих и бегающих людей…
Матос стоял некоторое время в раздумье.
– Хочешь спросить волю духов, Матос? – раздался у его уха, тонкий голос колдуна Корфы.
Матос, молча, посмотрел на колдуна, моргнув глазами.
Тот совершил свои колдовские действия и, напрягаясь, заглянул в сакральные видения.
– Лев в западне! – Произнёс он, вернувшись из медитации, и, тут же, добавил. – Но, это ещё не все! В твоём лагере измена! Твоя дорога покрывается туманом… Туманом чужих замыслов…
Лицо Корфы выражало тревогу, которая передалась и на лицо Матоса… Его брови съехались на переносице…
Глава 15
Антоний, распределив воинов по постам у самых ворот и прилегающим к ним башням, занялся хлопотами по добычи съестных припасов для своего отряда. Начальник стражи ворот, объяснил Антонию, где находится гарнизонная столовая и Антоний, взяв с десяток своих воинов, отправился на её поиски, с задачей привезти пищу к воротам. Он петлял, вдоль строений у центра города, когда неожиданно увидел спешащего к нему Сапфона. Завидев его, Антоний приказал двигаться с загруженными продуктами к воротам, а сам направился на встречу с товарищем.
– Антоний, – начал своё сообщение Сапфон, – в город прибыл Наместник Ганнон, вместе со своей свитой. Узнав о нашем приходе, он проявил крайнее неудовольствие! Его свита кричит о громкой победе, совершенной прошлым вечером на Утинских холмах! Говорят, он рассеял мятежников по всем, прилегающим к полю сражения, крутым высотам. Хвалятся, что убит сам Спендий! – лицо Сапфона выражало растерянность, – так что, получается… наше выдвижение было излишним! Враги, проникшие за городскую черту города, теперь, затаятся и будут скорее всего стремиться тихо покинуть город! И, скорее всего, в разных направлениях. Ганнон же отправился в свой дворец, куда прибыла делегация из Карфагена.
При упоминании о делегации, сердце Антония наполнилось теплотой, а разум воспроизвёл в сознании встречу с необычайно красивой девушкой…
– …так что, мы с тобой можем просто посетить проходящие здесь празднества! Большего не остается. – Продолжал говорить Сапфон, – мне интересно, как они чтят Милгарта в Утике?! Ну что? Поглядим на гулянье?! Как думаешь? Раз уж мы, здесь, оказались! – Сапфон вопросительно поглядел на Антония.
– Мне надо накормить моих людей, Сарфон! – привычка заботы о подчинённых, брала верх в трибуне.
– Да, я говорил об этом с Ганнибалом! Корт взял это под свой контроль! Все будут накормлены! Но с постов снимать никого не будем! Враг ведь не покинул города!
– Хорошо. Тогда, я пойду! Отдам необходимые распоряжения! Кстати, гарнизонная столовая вон за тем зданием! – Антоний показал его, – мы уже получили необходимые продукты! Мои помощники уже повезли его к отряду!
– Да! Ты быстро осваиваешься, Антоний! – удивлённо покачал головой Сапфон. – Встречаемся… у дворца Наместника!
Товарищи по оружию, расстались, договорившись, встретится, после уточнения задач у своих, опекаемых ими, ворот.
Ноги Антония неслись к воротам… Мысль, что на празднестве, он, возможно, вновь, увидит Лейлу, а может даже и поговорит с ней, заставляла его не чувствовать соприкосновений ногами с землёй… Эти фантазии разогревали его молодую кровь…
В момент поворота Антония на нужную улицу, он заметил с десяток, несущихся мимо него, запылённых всадников. Вид, этих всадников, пугал прохожих, и те, в страхе, сторонились их, прижимаясь к стенам домов… Антоний проводил отстранённым взглядом странных всадников, не переставая думать всё это время о Лейле… Он только отметил для себя, что всадники пронеслись мимо, двигаясь по направлению к Дворцу Наместника… Бриан, вновь, повернулся в сторону восточных ворот и бросился догонять подводу с продуктами… Его мысли вернулись к храму Милгарта… и празднеству, на котором должна была быть и Лейла. Быстро шагая, он, незаметно для себя, преодолел расстояние до ворот, где тут же собрал номархов и рассказал им о полученных им сведениях от тысячника Сапфона! Пока, он говорил с номархами, на площади, как -то вдруг, стало заметно какое-то непонятное пока никому оживление… Люди стали о чём-то переговариваться друг с другом, переходя от одной группы, присутствующих на площади торговцев, покупателей и просто ротозеев, к другой. Оживление, явно предшествовало празднествам в центре города и люди стали потихоньку сворачивать свою торговлю и направляться в центр празднества. Антоний, заметил, что возросло число людей, въезжающих в город, но, что самое интересное, одновременно с первым и выезжающих?! Это поставило Антония в тупик?! И именно это же, заставило его задержаться у ворот, ибо он увидел в глазах людей какой-то испуг, и испуг этот, был вызван безусловно какой-то объективной причиной… Но вот, и до стражи ворот дошли слухи, которые распространялись от центра города к его краям.
– Брат рассказал, что прибыли гонцы с Утинских холмов, из стоявшей там армии! – начал свой рассказ один из стражников. – Армии Наместника Ганнона, как токовой, больше нет! Если верить слухам, а их принесли не только гонцы, но и прибывшие в город селяне, вдоль холмов рыскают отряды со штандартами змей на стягах! Они рубят бегущих! Наместник, оставил армию у холмов, а этой ночью мятежники совершили внезапное нападение и, разбив разрозненные отряды, рассеяли армию! Слонов успели увести, но все равно часть их попала к мятежникам! Конница прикрыла их отвод и этим спасла их! Пехоты, практически, нет! Вся разбежалась! И когда соберётся и где, никто не знает! Была страшная резня! Спендий, накануне, дал победить ливийскую пехоту, укрыв главные силы на скалах! Ганнон воспринял это как победу и заплатил горьким позорным поражением! Хотя, для Ганнонов поражения – это спутники их жизни! Последнее известие пришло о том, что часть армии затворилась в Гиппоне Царском, до коего успела добежать…
…Антоний, слушая этот рассказ, не мог поверить в его реальность! Как можно было не укрепить лагерь, на ночь?! В римской армии такое каралось как предательство! Но пришедшие новости, поток въезжавших в город и выезжавших из него в сторону Карфагена – говорил сам за себя!
– …Говорят, Спендий может появиться в любое мгновение! – Закончил свой рассказ стражник.
Услышав эти новости и, не ожидая их подтверждений или опровержений, Антоний велел своему отряду усилить наряды сразу и в воротах, и на башнях! Он велел быть всем начеку, особенно, на этажах башен и стенах. Бриан полностью переключился на выполнение своей задачи обороны ворот. Он ещё раз осмотрел площадь, стараясь предугадать сторону нападения. Оглядев площадь, он пришёл к выводу, что нападение, если произойдёт, должно произойти с левой примыкающей улицы к воротам, так как она довольно широка и идёт с небольшим уклоном к воротам. Если, мятежники заполнят её и начнут давить на заслон, то удержать их будет довольно сложно. Спуск давал преимущество нападавшим и усложнял задачу оборонявшимся. Две другие улицы, Бриан исключил из возможных направлений нападения, по нескольким причинам. Центральная улица была самая широкая и прилегала к дворцу Наместника, в котором был отряд многочисленной стражи и в случае нападения на ворота, он мог ударить им в спину, придя на помощь охране ворот. Кроме того, в центре невозможно было, незаметно, скопиться противнику в достаточной, для штурма ворот, массе. Этот вариант атаки на ворота с центральной улицы Антоний исключил, почти, сразу. А, после этого, осмотрел и другую – третью улицу, прилегающую к площади ворот и ведущую в гавань. Она была, как мы описывали раньше, довольно узка, в ширину двух, проезжающих повозок. И Антоний сделал вывод, что основной удар совершить с этого направления невозможно, так как она легко перекрывается и продавить на ней, даже малочисленный отряд в несколько десятков стражников, довольно сложно. К тому же, у нападавших не столь много времени, ибо помощь с других ворот, обязательно, прибудет, мятежники окажутся в западне и будут обречены на истребление. К тому же, эта улочка, шедшая вдоль крепостной стены, прекрасно простреливалась со стен лучниками, а также и с башен, и этот факт, никак не мог не быть замеченным, и не принятым в расчёт, столь опытными наёмниками. Рассмотрев все варианты, Бриан остановился на выборе направления основного удара наёмников, если такое приключится, – улочку, уходящую в южную часть города. Антоний, тут же, решил усложнить задачу атакующих и распорядился найти и привезти сюда с десяток пустых повозок и поставить их у смыкания улицы с площадью ворот, перегородив её таким образом. Восемь телег и повозок подволокли воины к точкам указанным Антонием, и связали их, забаррикадировав улицу, для более успешной обороны… Еще две телеги поставили у самых стен с обеих сторон, для укрепления фланговой обороны…
Между тем, уже, стала заметна паника в городе. Народ, особенно торговый люд, который прибыл в Утику, чтобы заработать на торговле в празднество, теперь, в спешке, старался покинуть город. Ведь, в случае осады, они могли остаться здесь на долгое время, потеряв не только выгоду, но и может быть и весь свой товар, не исключая возможность потери и жизни! И теперь, именно эти ворота, ведущие к городу-протектору, испытывали самую большую пропускную нагрузку выхода из города. Антоний, видя начинающуюся панику и неразбериху, построил одну сотню воинов, ограничив доступ на площадь, примыкающую к воротам. Всех осматривали дважды, в первый раз на въезде на площадь, другой уже непосредственно у ворот. Но, здесь, возникло неожиданное осложнение. Дело в том, что в город двигалось не меньшее количество людей из селян, которые спешили укрыться за стенами города, спасая свой нехитрый скарб, от разграбления мятежниками, после того, как были замечены их отряды… на ближайших холмах.
Антоний решил эту проблему своеобразно. Он, не пуская селян в город, развернул их всех вдоль крепостной стены и направил их с наружной стороны к южным воротам, которые испытывали не такую пропускную нагрузку! Этим Антоний разгрузил встречный поток в ворота и все, кто хотел попасть в город, а не выехать, двигались теперь к южным воротам города и те должны были впускать всех желающих укрыться за стенами города. Таким образом, удалось избежать давки у ворот, а вместе с ней и возникающей, при таких обстоятельствах, паники. В течение трёх часов Восточные ворота, которые курировал Бриан, испытывали нагрузку потока, исходящего из город… Но вот самая широкая улица, идущая к дворцу Наместника, стала немного разгружаться и, вдруг, она почти опустела, как будто её перекрыли, где-то в отдалении?.. И, действительно, где-то впереди стали слышны крики, через какое-то время, показалась стража, сопровождающая многочисленную группу людей. Впереди, на крупной лошади к стоящему Антонию скакал всадник. Бриан, не сразу, узнал во всаднике Ганнибала Корта. Лицо его изменилось, на нем отразилась озабоченность и серьёзность произошедшего.
– Антоний, скажу честно, ты удивил меня своими организаторскими способностями! Так справиться с потоком выезжающих из города?! – проговорил Корт, озираясь по сторонам площади. – Я думал у тебя тут полный затор?! Молодец! Я бы так не смог! Но слушай! Я прискакал к тебе вот по какому поводу! В южной стороне города видели два отряда, примерно одинаковой численности! Они двигались в твоём направлении. Но я-то знаю, что никого сюда не посылал?! Сапфон предупреждён об них! Его люди контролируют все подступы к площади южных ворот! Скорее всего, эта ошибка и двигались они именно к нему, но на всякий случай будь и ты на стороже! Предупреди лучников на башнях. Пусть будут внимательными! Сейчас, пройдёт, обратно, вся делегация из Карфагена! Я провожу её и убуду назад!
Корт продолжал подозрительно озираться по сторонам. Антоний же, повернувшись к одному из своих подчинённых, передал приказ Корта лучникам башен и тот, торопясь, ушёл его исполнять.
К этому времени, на площадь ворот выехала делегация, только утром, прибывшая в город. Но, сейчас, она стала ещё более многочисленной, так как к ней поторопились присоединиться и семьи городской аристократии. Впереди всех, шла стража Корта. Она отодвигала всех лишних от курса следования колонны и освобождала проезд. На этот раз носилок, носимых рабами, не наблюдалось. Были только повозки, окружённые всадниками. Антоний окинул примерное количество всадников, и на его взгляд их было более полусотни. Но, среди них, находились не только военные, но и люди, принадлежащие различному гражданскому сословию. Все они перемешались в какую-то пёструю, многолюдную толпу, смешанную конными всадниками и упряжными экипажами, схожими с колесницами. Стража Корта выйдя на площадь разделилась. Одна часть отодвинулась к левой улочке от ворот, другая встала справа по своему движению.
Антоний скользнул по богатым повозкам в надежде, что увидит ту, которая утром затмила весь мир женской красоты, существующий в его воображении как таковой!.. Обвалила все каноны женственности, кои до сего момента, видел в своей жизни Бриан. Из повозок иногда проглядывали женские головы, но занавеси на них, заслоняющие лучи солнца, укрывали их от любопытных взглядов прохожих, к коим сейчас относился Антоний. И, вследствие этого, узнать, рассмотреть, узнать черты проезжающих было невозможно… Отчаявшийся в своих попытках, распознать повозку в которой могла быть Лейла, Антоний отвёл глаза в сторону стражи Корта…
…Его внимание, неожиданно, привлёк дым, вдруг, возникший за верхней точкой уклона той улицы, коя так беспокоила Антония Элиота, при его оценке опасности атаки мятежниками площади ворот. Дым возник, как-то сразу, объёмно… и с той стороны, которую скрывал уличный подъем, стал слышен какой-то нестройный, пока не распознанный гомон…
Антоний бросился туда… сердце его, участив биение, почувствовало нарастающую тревогу.
– Перекрываем улицу повозками! – крикнул он своим, стоящим там, воинам. – Добавляйте к баррикаде ещё телеги и сцепляйте их! Быстрее! Быстрее!..
Воины бросились выполнять приказ Элиота, хватая ближайшие двигающиеся к воротам телеги и хозяйственные повозки… с различным скарбом выезжающих из города. Вместе с ними, схватившись за колёса и разворачивая их, это же делал и сам Антоний. Телеги и повозки стыковали с теми двумя фланговыми телегами, кои усиливали края, уже сцепленных поперёк улицы, приготовленных телег. Стража ворот выволакивала из потока покидающих город самые большие телеги, повозки и арбы, чтобы укрепить уже возведённую баррикаду… Таким образом, выставляя их в цепь, они перекрывали этим и проезд, и проход… улицы идущей со стороны южной части города. Но, то, что произошло далее, тогда ещё никто, даже представить себе не мог…
…Дым приближался. Из-за того, что улица уходила вверх, было совсем непонятно что же происходит там за подъёмом… Все напряжённо смотрели вверх, ожидая какого-то появления… Но, то что они увидели, было совершенно неожиданно для всех!.. Ужас сковал рассудки многих, находившихся за баррикадой телег и арб… Это промедление, которое на короткое время, легло оцепенением на их разум и реакцию, стоило многим из жизни… На верхней точке подъёма улицы, показались горящие, катящиеся с ускорением вниз, чадящие дымом, бочки… Было непонятно, то ли бочки просто зажгли и пустили вниз пустыми, то ли в них находится какое-то наполнение?.. Дым, быстро заполняющий улицу, мешал рассмотреть необходимые мелочи…
– В сторону, в сторону! – вдруг, закричал Бриан. В одно из мгновений, он вдруг заметил, что вслед бочек остаётся горящий шлейф, дающий чёрную копоть… Чудовищная задумка мятежников, становилась для него понятной…
Между тем, бочки разогнавшись до максимальной скорости на спуске, одна за другой ударились в расставленные арбы и телеги… Удар был столь сильный, что сдвинул телеги на некоторое расстояние в сторону спуска к воротам, но устоял… и бочки разбившись пролили чёрную горящую жидкость, которая тут же вспыхнула… охватывая пламенем и саму баррикаду… Вспыхнули и телеги, а также и люди, пытающиеся их придержать, так как они оказались стоящими в проливающейся из разбившихся бочек горящей жидкости… Огонь пожирал людей… А бочки продолжали катиться сверху… В дыму и огне уже ничего не было видно… Крики, стоны обожжённых и горящих людей заполнили площадь… Бочки уже пробили в нескольких местах выставленный полыхающий заслон из телег и проносились меж, охваченных огнём телег, мимо, в глубину самой площади ворот… Паника охватила всех, кто находился на площади… Горящие люди, лошади падали на землю… корчась в неописуемых муках. Народ в давке бросился и к ворота… и обратно в город… стараясь убежать от «катящейся» сверху мучительной смерти… Черная копоть, совсем за короткое время покрыло все строения вокруг… Минута оцепенения и замешательства от непонимания последствий, возникших от катящихся бочек с полыхающей огнём «чёрной кровью земли» кончилась для многих страшными ожогами или смертью… В некоторых местах, бочки, скатившись вниз, и не встретив уже преграды, пронеслись по всей площади и разбились о прилегающие каменные дома. Они разбились и нефть, а это была она, разлилась и своими горящими брызгами, обдала скопившихся здесь людей… Люди, давя друг друга, бросились с площади по центральной и другой улице, уходящей в гавань, нёсся за собой панику и неразбериху… Огонь меж тем освобождал место для атаки…
Антоний, стоявший уже у края улицы, куда он успел отбежать, правильно оценив опасность, закричал, оставшимся с ним солдатам:
– Уходим к башням! Здесь нам не удержаться!
Они, перепрыгивая через горящие шлейфы нефти, оставшиеся от пронёсшихся бочек, из которых протекала пылающая нефть, стали пробираться к башням ворот, для выполнения задачи их обороны. Антоний быстро строил людей, заполняя места, не охваченные огнём…
…Именно, в этот момент, он увидел Лейлу… Даже не увидел, а услышал её голос… Голос, тембр которого, он уже никогда не спутал бы с другими голосами… Антоний услышал её всхлипывания и негромкие крики… Но слух его… на его же удивление, тут же отделил его… от сотен других голосов… Он стал искать глазами источник… голоса… А, через мгновение, он, сквозь чёрный, копчённый дым, увидел саму девушку, склонившуюся над чем-то и пытающуюся сбить с «чего-то» (с этого места Антоний не мог видеть всего происходящего) пламя… Бросившись вперёд, Антоний, в ужасе, рассмотрел с «чего» или кого Лейла пыталась сбить пламя… Под лежащей в огне лошадью, бился горящий человек?! Он неистово кричал и корчился в охватившем его пламени, а рядом ржала и билась его лошадь, коя видимо и сбила его с ног… в самое пламя… Вокруг них, бесновались другие лошади, сбросившие седоков и не находящие пути спасения… Всё это создавало для Лейлы страшную опасность, но девушка похоже не осознавала этого… сконцентрировав свои усилия на спасении того, кто был в охвачен огнём… Вырваться из этого горящего Аида земного происхождения, было некуда! Центр площади был отрезан разлившейся, горящей нефтью, которая охватывала пожаром все новые и новые площади! Оставаться там, хотя бы на минуту – грозило гибелью не только от огня, но и от копыт беснующихся лошадей… Антоний бросился к Лейле! Пробегая и перепрыгивая горящие лужи, он видел, что человеку, лежащему под лошадью уже не помочь! Он упал в горящую нефть и был, подмят, поскользнувшейся в ней, лошадью! Оба, всадник и конь, тут же вспыхнули, ужасно мучаясь… Антоний, подбежал к девушке, при этом успев ударить по морде плашмя мечом, одну из бежавших от ужаса на него лошадь, коя обезумев от обилия жара и огня искала спасения… Лошадь отвернула в сторону от него и Лейлы… и Антоний только после этого повернувшись к ней… увидел, что человек уже не шевелится… На лице девушки, коя выглядела растерянной и подавленной, выразился весь ужас произошедшего…
– Все, Лейла, ему уже не помочь! – крикнул Элиот. – Кто это?
Задав этот вопрос, Антоний повернул голову в сторону уже почти сгоревшей баррикаде из повозок – оттуда раздавался какой-то шум и крики…
Девушка повернулась на крик Антония, который глядел в сторону южной улочки. Она схватила его за руку, в её влажных, блестящих от слёз глазах блеснул луч надежды.
– Это мой учитель Сафронис, Антоний! Его надо вытащить из-под лошади! – Лейла вновь попыталась схватить человека за горящие руки. С её глаз лились слезы…
В этот момент, из-за горящих телег, прозвучал сигнал труб и уже через мгновение, сквозь горящие, развалившиеся повозки и выгоревшую пролитую нефть, закоптившую все вокруг, включая и саму мостовую площади, стали перепрыгивать всадники в темно-зелёных плащах!.. Антоний не сразу понял, кому они принадлежат?! Но когда первые их них стали врываться на площадь, Бриан отчётливо рассмотрел рисунок голов змей на их плащах… В некоторых местах, где нефть ещё не выгорела полностью, лошади поскальзывались и всадники падали вместе с лошадьми, создавая заторы и тоже вспыхивая живыми факелами… Именно это и спасло Антония и Лейлу, ибо эта сумятица в рядах врага, дала им несколько мгновений некой «форы» для бегства… Стража Корта, из тех, кто не был сожжён и не оттеснён с площади пламенем, сгрудилась и ощетинилась копьями… Всадники, внезапно встретив наконечники копий, смотрящих им в грудь, вынуждены были, осаживать лошадей и огибать малочисленный строй фаланги… все это дало время Антонию, отдёрнуть Лейлу от горящего человека.
– Бежим Лейла! – крикнул Антоний.
Он, потащив Лейлу за собой и держа девушку за руку, бежал по направлению к башням. Позади, ссаживая с лошадей всадников, до которых могли дотянуться их копья, пятилась в том же направлении и гарнизонная стража Корта… Бриан, увлекая девушку в немедленный, скорый бег, выбирал маршрут, меж островов огня и пламени… Мимо них, свистя проносились стрелы… Это заработали лучники башен… Но вот сбоку несколько всадников в зелёных плащах… перепрыгнули огонь… и оказались у Антония и Лейлы сбоку… Антоний ускорил бег. Позади, отчётливо, стали слышны удары нагоняющих их копыт… Антоний обернулся… Их нагоняла пара всадников… Один был очень массивным и крепким, держа в руке огромный длины меч! Он уже предвкушал победу, настигая бегущих… В голове Бриана, пронеслось, что он уже видел этого человека! Там, находясь в лагере Гамилькара, на Эрике! Но, тут одна из стрел, вонзилась всаднику в район верха груди, найдя лазейку меж пластин доспехов! Всадник, инстинктивно, потянул поводья, осаживая лошадь и заваливаясь на бок… Но второй всадник настигал бегущих… Бриан оттолкнул Лейлу в одну сторону, а сам отпрыгнул в другую, выхватив из горящих повозок, кои ударами бочек сдвинуло до этого места, одну из полыхающих досок… Всадник, резко осадив лошадь, мгновение думал, за кем ему бросить коня, что бы догнав, пронзить своим копьём, но в этом момент Бриан, резко обернувшись, ткнул в морду лошади конец охваченной пламенем доски, с которой сбегали струйки горящей «крови земли». Конь, наткнувшись на пламя и нестерпимо обожжённый, обезумел от боли! Он, захрипев, встал на дыбы, и это помогло Антонию, так как наконечник копья, поднявшись, прошёл мимо лица трибуна, в кое уже бил всадник! Бриан же, обнажив меч, погрузил его по самую рукоятку в круп лошади, и конь завалился на бок, подминая под собой всадника. Тот, бросив копье, обнажил меч, но Бриан оказался уже над ним! Мгновение и, дымящийся кровью лошади, меч, с неудержимой мощью и гневом, вонзился в лицо преследователя… Антоний, держа в одной руке горящий обломок доски, а в другой меч, осмотрелся…
…На площади кипело сражение… Под развёрнутым стягом раскрытой пасти змеи с высунутым раздвоенным языком пресмыкающегося, уже собралось более шести десятков всадников. Они разворачивали лошадей в их направлении… Из-за горящих повозок показалась и пехота неприятеля. Она вступила в бой со стражей Корта. Антоний заметил и самого Ганнибала, который во главе своих всадников, вступил в схватку с конницей в зелёных плащах за видимой линией пожара…
Все это пронеслось перед глазами Антония за короткие мгновения… Но… все его мысли вновь вернулись к безопасности девушки. Он схватил её за руку, находя в этой суматохе и своей голове решение – где самое ближнее и безопасное место для них обоих?.. Справа, от него, открывался вход в одну из башен ворот, по внутренней лестнице которой, можно было попасть на стены! Антоний увлёк Лейлу за собой, успевая уйти с дороги несущихся к воротам вражеских всадников… Но, каково же было его удивление, когда всадники не пронеслись мимо, через открытые ещё ворота, а осадили лошадей и стали спешиваться…
Один из них, в серебряных доспехах, крикнул:
– Уйдём только с девкой! Раз она ещё жива! Но смотрите, теперь, она должна остаться целой! Всех подле неё убить! – Голос говорил тоном, не терпящим другого мнения и, поэтому, становилось ясно, что этот человек привык к беспрекословному подчинению.
– Зачем я им? – Удивление Лейлы, было не меньшее, чем у Антония.
– Спросим при случае, а сейчас бежим! – выпалил Антоний, увлекая Лейлу вглубь башни… Они побежали вверх по крутым ступеням, по коим утром Антоний уже поднимался, ознакомляясь с устройством самих башен… В голове трибуна уже возник план и этот план, увлёк его на третий уровень общей конструкции башенной воротной группы…
Глава 16
…Ганнон метался у границы огня площади…
– Дочь! Моя дочь! – рвал он на себе волосы, – Зачем я послушал тебя Сараф! Если бы она осталась во дворце, все было бы иначе!
– Но я, руководствовался благими намерениями, Наместник! Я и не предполагал о присутствии мятежников в городе! Надо, строго, спросить за это с Корта! – оправдывался, возмущённый Сараф, находясь рядом с Ганноном. – Сейчас, принесут щиты, и мы прорвёмся к воротам! Может все хорошо! И ты, зря изводишь себя!
Сараф пытался успокоить и отца… и самого себя, испытывая непритворный ужас… перед происходящим перед ними и за самой… линией огня.
– Когда ты станешь отцом, ты поймёшь меня! – С укором и горечью в голосе, произнёс Ганнон, – И я не понимаю тебя, Сараф! Только вчера, клявшегося мне в любви к моей дочери, и, вдруг, проявляющего такое «спокойствие»! Ты, по моему мнению, если любишь Лейлу, должен броситься… в пламя! А ты вместо этого успокаиваешь меня!..
Сараф, уязвлённый замечанием Ганнона, отреагировал нервным вопросом.
– Что же мне прикажешь делать? Сгореть в огне мятежников! Прояви терпение, сейчас воины все сделают! – Сараф повернулся назад… и посмотрел в сторону Дворца.
По улице тащили тяжёлые щиты, используемые при осаде, для укрытий от стрел. Это были не толстые стволы-брусья, сколоченные вместе, наподобие щитов. Воины, подтащив их к пламени, сначала облили их обильно водой из принесённых с собой кувшинов. А потом, переворачивали их пластинами из меди, вниз, на пламя, горевшее по следам пролившейся нефти. Щиты, высотою в восемь локтей, падали сбивая пламя и перекрывая горящему пламени доступ к его главному союзнику – воздуху, так необходимому для процесса горения. Следом падал следующий щит и пламя, лишённое кислорода, задыхалось. Вскоре, мост через пламя, был сооружён и по нему на площадь пошла пехота Ганнона. Всего, около трёх сотен пехотинцев перебежали за пламя в чёрный дым неизвестности…
Ганнон, более не терпящий ожидания известий о дочери, направил своего испуганного пламенем коня, через этот сооружённый «мостик». Преодолев чёрную занавесь дыма и гари, они оказались за границей пламени… То, что им предстало перед глазами потрясло их!… Открывшийся вид не мог не сказаться на их эмоциональном состоянии… Везде шло сражение… Сражались и на площади, где лежали почерневшие трупы сгоревших людей и лошадей, и у ворот… Убитые перемешались со сгоревшими и кровь, стекающая по наклонной площади, тушила пожар, шипя и сворачиваясь… в сгустки. Ганнон поднял голову и в ужасе заметил, что сражение шло даже на стенах! В нескольких местах площади были видны стяги с оскалом змеи. И только перед воротами, которые оказались закрытыми, упрямо стоял штандарт с купающимся в пене месяцем. Воины отряда Гамилькара, сгрудившись в плотный строй, упрямо и собранно, перекрыли доступ мятежников к воротам и, даже, отодвинули их от них, направив часть сил на стены, для их очистки от мятежников… Сами мятежники наводнили площадь, неистово крича различные кличи, и сражались с фалангой стражи Корта, отступившей к улочке в гавань и перекрывшей её…
…Сердце Ганнона, охваченное смятением от увиденного страшного зрелища, рвалось в центр площади, где должна была быть его дочь. И, несмотря на огонь, он, все же, выехал вперёд своей пехоты и храбро повёл её на мятежников… Он, первым врезался в ряды мятежников, пытаясь пробиться к месту площади, где он ожидал найти свою дочь…
Мятежники никак не ожидали, что карфагеняне, так быстро справятся с огнём и пробьются через него со стороны центра города… Они развернулись и приняли удар Ганнона, быстро выстраивая фронт копейщиков… Все это указывало на то, что это был очень натренированный, опытный отряд наёмников-ветеранов. Столкновение с ними, только оправдало эти догадки, ибо мятежники потихоньку стали теснить пехоту Ганнона обратно к пламени… Лошадь Ганнона, была заколота и Наместник, успевший спрыгнуть с неё, отбивался пешим… Только сейчас… на помощь ему бросился Сараф, окружённый своей многочисленной свитой, прибывшей вместе с делегацией Карфагена. Они окружили Наместника и отбили его, уведя вглубь строя пехоты… Положение, становилось критическим! Мятежники по всем признакам брали верх…
– Сараф! – обратился к нему Ганнон, – скачи к дворцу! Там во дворце стоят две сотни священников с холма Бирсы! Это моя личная охрана, данная мне Советом суффетов, веди её сюда!
Сараф, выглядя озабоченным чем-то, повернулся к Ганнону.
– Я не могу тебя оставить здесь одного! Я пошлю своего человека!
Вдруг, раздался звук трубы, он доносился откуда-то справа, а следом рёв боевого клича:
– Б-а-арка!
Ганнон повернул голову в ту сторону. Несомненно, пришла помощь, и пришла она с той улицы, с которой появились сами мятежники! Там раздался грохот и шум усиливающегося боя…
Ганнон, снова повернулся к своим пехотинцам.
– Карфагеняне! С нами страшный Бааль! Вперёд! – Крикнул он и его пехота ответила ему рёвом:
– Ба-а-ал!
Ганнон снова повёл своих в атаку…
Теперь, явно наступил перелом, если не в схватке, то в душах карфагенян, так-как и передний отряд, оборонявший ворота, воспламенился духом и надавил на мятежников, с криком:
– Б-а-арка!
Мятежники стали сжиматься к воротам, пытаясь, во что бы то ни стало вырваться из города. Их отступление происходило в порядке, но потери увеличились. Увидев, что к противнику подошла помощь, и численность уравнялась, они бросили штурмовать стены и стали большой массой давить на ворота, пытаясь вырезать отряд, их обороняющий… Этот отряд стал «комом в их горле», но одного они не учли… Их отступление со стен, позволило лучникам, ушедшим в процессе боя на стены, теперь занять свои позиции в башнях и открыть по ним прицельный огонь… Стрелы, безошибочно, настигали и вырывали из их строя свои жертвы! Бой нарастал своим ожесточением! Отряд Гамилькара, как-то непонятно для атакующих попавший сюда и принадлежащий «железному корпусу», встречая в рядах мятежников своих бывших товарищей, воспламенялся яростью к ним и никого не оставлял в живых! Сапфон, услышав от горожан о происходящем у восточных ворот, маршем выдвинулся по той улице, что и мятежники… Двигаясь дорогой мятежников, он видел сколько было заготовлено бочек с «кровью земли» и то, что не все они были использованы… Торопясь, он ударил мятежникам в тыл и они оказались запертыми у ворот со всех сторон. Железные тиски сжались, постепенно наполняя даже выдержанные сердца этих избранных наёмников, отчаяньем и безысходностью, испаряя из их сознания мысли о победном завершении боя… да и всего дела.
…С самого начала сражения, из трёх сотен отряда Антония, осталось только две трети личного состава, остальные сгорели заживо… Но эта часть сгрудилась у ворот и контратакуя, отодвинула мятежников от ворот и не отступала ни на шаг, как бы те не старались. Более того, они умудрились выбить мятежников из этажа механизма ворот и закрыть их! Но часть мятежников, а именно конные сотни, успели выскочить из города в открытые ворота… Остальные, а их было более восьми сотен, остались захлопнутыми в мышеловке!..
Все больше и больше, сердца мятежников, охватывало отчаянье…
…Позади рядов Ганнона, завыли трубы. Ганнон знал, кому принадлежит этот сигнал. Наместник оглянулся… Два ближайших к нему воина, прикрыли его щитами, чтобы стратег смог оглядеться. К месту сражения подошли «священники». По сигналу, пехота отхлынула, освобождая место, фаланге «священников». Стена игольчатых копий ощетинилась своими смертоносными шипами, давя и пронзая мятежников, зажатых на площади. Избиение противника, продолжилось с новой силой… Фаланга, раздвинув себе место, не торопясь, не форсируя событий, шаг за шагом, стала продвигаться вперёд, устилая землю поверженными врагами…
Огонь к этому времени почти погас – выгорев, а где и залитый кровью… Все здания вокруг были закопчёнными, как и лица сражающихся людей… Среди всего этого возвышались черные от копоти ворота и прилегающие к ним башни, как будто в ожившей таинственной страшной легенде о заколдованном чёрном замке! Эта леденящая холодом страха сердца людей легенда, воплотилась в жизнь на этой самой площади…
Через четверть часа, из захлопнутых в мышеловке мятежников, в живых осталось не более четырёх сотен. Защитники города, уже упившись кровью врага, стали их брать в плен, правда, брали, только тех, кто бросал оружие. Так сдалось более сотни наёмников, которых воины и Антония и Сапфона, называли по именам, призывая прекратить сопротивление…
Но тут, произошло непредвиденное?! Из-за ворот, с внешней стороны, раздался сигнал. В железном корпусе, хорошо знали этот сигнал! Он призывал прекратить сражение! Сапфон поднял голову на стену…
– Тут конный отряд! – прокричали ему сверху, товарищи Бриана, из тех, что обороняли механизм ворот. – Они хотят поговорить с военачальником! Там Дуфф! Кричит, что это очень важно для Наместника Ганнона!
Сражение утихло и Сапфон, прокладывая себе путь среди своих бывших товарищей, которые расступались, завидев его, прошёл сквозь их строй и поднялся на стену. Он поднялся по башне и вышел, через третий уровень башни, на крепостную стену, ширина которой позволяла ехать по ней на колеснице. Пройдя по третьему уровню полости воротной башни, он осматривал место сражения… То, что он увидел, поразило его… Везде, внутри строения вповалку лежали убитые или умирающие его товарищи, перемешанные с мятежниками, которых по числу было даже больше… Это говорило о том, что нападавшие напали со всех сторон и отряд, охранявший ворота, принял удар отважно и стойко! Видно, часть мятежников, в начале атаки, обошла обороняющихся по стене, взойдя на неё по пролётной башне, в стороне от ворот… Бой шёл во всех внутренних полостях башен, но защитники не только выстояли, но и умертвили всех тех, кто проник внутрь строений. В конечном итоге ворота были закрыты, а последние из мятежников, выпрыгнули с третьего уровня, предпочтя мгновенную смерть на мостовой у ворот, смерти в агонии от ранений…
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
