скачать книгу бесплатно
Тельняшка. Автобиографическая повесть
Игорь Шулепов
Повесть «Тельняшка» – это рассказы и байки о приключениях автора и его друзей – курсантов мореходного училища и морской академии, объединённые в единую сюжетную линию. Книга содержит нецензурную брань.
Тельняшка
Автобиографическая повесть
Игорь Шулепов
© Игорь Шулепов, 2023
ISBN 978-5-0059-4449-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящается самым родным и близким:
Шулеповой Валентине Васильевне
Шулепову Максиму Игоревичу
Шулеповой Татьяне Сергеевне
А также:
Родному городу-моряку Владивостоку.
Alma-Mater – Дальневосточному Государственному Морскому Университету им. адмирала Г. И. Невельского (ака «ВМТ», «ВВМУ», «ДВВИМУ», «ДВГМА»).
Выпускникам 10-ой роты Судоводительского факультета ДВГМА 1996 года выпуска.
Спасибо моим друзьям, благодаря которым эта повесть увидела свет:
Горбунову Максиму, Кашковскому Сергею, Капитонову Виталию, Распутному Сергею, Шароварину Вадиму, Амачаеву Альберту, Андрееву Евгению, Стыцюре Дмитрию, Бохану Дмитрию, Пекуру Николаю, Павлову Алексею, Деговцову Андрею, Ковальчуку Дмитрию, Артемьеву Виктору, Сарвилину Эдуарду, Плечёву Евгению, Шляпникову Дмитрию, Катибе Сергею, Сутягину Эдуарду, Алиманову Михаилу.
Отдельная благодарность Кенину Дмитрию за предоставленный дневник о плавании на ПУС «Паллада» и Жданову Ивану за активное участие в информационной поддержке проекта.
Особая благодарность замечательным людям, благодаря которым была написана эта повесть:
Геку Фридольфу Кирилловичу, Некрасову Андрею Сергеевичу, Задорнову Николаю Павловичу, Конецкому Виктору Викторовичу, Щетининой Анне Ивановне, Покровскому Александру Михайловичу, Гришковцу Евгению Валерьевичу, Пильгуну Павлу Автономовичу, Якуниной Галине Павловне, Шарапову Игорю Евгеньевичу, Сливаеву Борису Геннадьевичу, Седых Вячеславу Ивановичу, Мелькову Евгению Николаевичу, Бурику Борису Валентиновичу, Пузачёву Юрию Николаевичу, Стаценко Александру Егоровичу, Жукову Евгению Ивановичу, Рвачёву Александру Николаевичу, Спасскому Сергею Серафимовичу, Беляеву Сергею Петровичу, Минееву Владимиру Григорьевичу, Титовой Татьяне Парфирьевне, Сараничину Александру Ивановичу, Дикову Борису Петровичу.
Я, наверно, никогда на буду прежним,
Склеив раны, небо, ты прости мне,
Я – к тебе, они – не пощадят —
Никогда…
А они мне кричат:
«Возвращайся,
Ведь те, кто не против и с нами – воистину за!»
Но я помню: нет дороги назад
Я помню: вовеки не будет того,
Что мне было дорогой назад
Дорогой назад…
Юрий Наумов, «Дорога назад».
Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдёт прибежище твоя душа.
Люди будут смотреть на взращенное тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, – говорил мне дед. – Первый пройдёт, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».
Рей Брэдбери, «451
по Фаренгейту».
Всё можно увидеть глазами. Если не спишь, конечно. А спишь, там и глаза не нужны, и так всё видно… А так – открыл глаза и смотри. Смотри на свет, на солнечных его зайчиков, на блики их сквозь листву, на кроны деревьев, на строгие вертикали стволов, несущих эти кроны вверх… кто выше, кто быстрей. На ехидные облака, которым эти потуги смешны… на небесную лазурь, обращённую то в парус, то в медведя, то в чеширского кота. Смотри на волны, несущие приветы на полмира вдаль, на уверенные в собственной стойкости скалы, что вода и ветер всё же обрушат через сотни лет.
Смотри, всё можно увидеть. Реальное и призрачное. Что-то видно сразу, что-то надо подождать.
Лишь одного увидеть невозможно. Себя.
Странно вот так устроено – всё можно рассмотреть, но только не себя.
И всё-таки один способ есть…
Кто-то более умный заметил мимоходом, что это проще простого. Просто посмотри на тех, с кем ты… кто с тобой. Это и есть ты.
Альберт Амачаев, «Мысли. Зеркало».
Пару слов о ТЕЛЬНЯШКЕ
ТЕЛЬНЯШКА – вид лёгкой морской одежды. Среди моряков нательная трикотажная рубашка с поперечными белыми и синими полосами, в обиходе называемая тельняшкой, является особенно любимой.
Тельняшка появилась в парусном флоте и в буквальном смысле означала «нательная рубаха». Цветные поперечные полосы тельника хорошо заметны на фоне белых парусов и позволяли видеть – сколько матросов на вантах. Любопытно, что многие матросы вязали тельняшки сами. Ведь вязание крючком хорошо успокаивало нервы и позволяло скоротать однообразный досуг в кубрике.
В середине XIX века в моду вошёл голландский морской костюм. Он состоял из короткого бушлата, синей фланелевой куртки с глубоким вырезом на груди (летом носилась белая полотняная куртка), тельняшки и расклешенных черных брюк.
В России первые тельняшки появились только в 1874 году. Вместо узких кителей с высокими стоячими воротниками русские матросы стали носить удобные фланелевые голландские рубахи с вырезом на груди. Под «фланку» надевалась нательная рубашка с синими и белыми поперечными полосами, в соответствии с цветами русского военно-морского Андреевского флага. Новая форма была введена по инициативе великого князя Константина Николаевича.
Приказ был подписан 19 августа 1874 года, и этот день может считаться днём рождения русской тельняшки.
Повторяя цвета Андреевского флага, тельняшки напоминают матросу о море и корабле. Моряки всех поколений русского флота всегда были неравнодушны к тельняшке, называя её «морской душой». С ней связаны такие качества, как смелость, решительность, стремление к победе. Неслучайно появление моряков в тельняшках на фронтах Великой Отечественной войны вызывало панику в рядах гитлеровцев.
COME BACK IN USSR (Часть I)
Рождённый в СССР
Вначале был вечер, потом настал я.
Вчера слово да ветер, сегодня земля.
На кладбище старом, где воскресали враги.
Я кое-что понял, встав с левой ноги.
Э-э-э-э-э-э-э-эй, рождённый в СССР.
Ни секунды без драки, верим в жизнь и смерть.
В глаза твоей собаки, нам не страшно смотреть.
Сегодня победа, пойми и прости.
Нам ничего не осталось, но есть что донести.
Э-э-э-э-э-э-э-эй, рождённый в СССР.
И чем дальше, тем круче. Ты почти закат.
Здравствуй, древняя Русь! Я твой нервный брат.
Что вернёт нам надежда? Что спасёт красота?
Ты вчера был хозяин империи, а теперь-сирота.
Э-э-э-э-э-э-э-эй, рождённый в СССР.
Юрий Шевчук & рок-группа «ДДТ»
Автор
Пролог
Я родился в СССР. Не то, чтобы я горжусь этим фактом, но так уж вышло…
Моё детство прошло весело и безмятежно, как золотая пора всех детей, родившихся в СССР в начале семидесятых годов прошлого столетия.
Я хорошо запомнил огромные очереди за колбасой и сливочным маслом. Почему-то всегда в магазинах продавали именно «молочную» колбасу. До сих пор не могу отличить «молочную» от «докторской». И кто вообще придумывал такие названия?
Колбасу давали по полпалки в одни руки и поэтому в магазин шли, как на праздник – всей семьёй.
Ещё я запомнил пельмени, которые расфасовали в картонные пачки, а в качестве начинки в них использовался колбасный фарш. Называлось это чудо советской кулинарии: «Пельмени Русские». Пельменей с настоящим мясным фаршем не было в принципе. Это сейчас домашними пельменями никого не удивишь, а в те времена достать такие пельмени было просто невозможно, поэтому лепили их самостоятельно опять же всей семьёй и по особым случаям.
А ещё я помню советское мороженое – его продавали в картонных стаканчиках, из которых нужно было непременно есть плоскими деревянными палочками, и время от времени в продажу «выкидывали» мороженое в вафельных стаканчиках. Правда стаканчики по вкусу напоминали картон, а сквозь их разбухшие тонкие стенки сочилось сладкая молочная жидкость – растаявшее мороженое, отчего сей приятный процесс терял свою первоначальную привлекательность.
Жили мы с мамой вдвоём. Родители развелись, когда мне было четыре года.
И хотя я рос без отца, мама из всех сил старалась, чтобы у меня было всё, что полагается мальчишке, в таком возрасте.
Пределом моих мечтаний конечно же был велосипед. Поэтому перво-наперво я стал счастливым обладателем четырёхколёсного «Лёвушки», затем мне был куплен настоящий двухколёсный «Уралец», который в народе за его размеры окрестили «полувзросликом», а уж потом, когда я стал совсем большим-пребольшим, то пересел наконец на самый настоящий «взрослик» – «Урал».
А ещё мы придумывали с ребятами игры, в которые можно было играть прямо во дворе.
Особенно мне запомнилась игра в «Пекаря» – на кирпич или булыжник устанавливалась пустая консервная банка, затем на значительном расстоянии от этого сооружения мелом очерчивались звания от «солдата» до «маршала», и каждый участник игры должен был совершить меткий бросок палкой по банке. При каждом попадании игрок получал очередное звание и продвигался на шаг вперёд.
Ещё была замечательная игра в «кубики».
«Кубиками» назывались маленькие квадратные плитки, которыми в то время облицовывались панельные многоэтажные дома. Мы выколупывали их с панелей строящихся домов и набивали ими карманы. Плитки имели разнообразную фактуру и цвет, и чем уникальнее был «кубик», тем он больше ценился. В процессе игры кубики выкладывали на тыльной стороне ладони и подбрасывали вверх. Выигрывал тот, кто подбросил и поймал на лету большее количество плиток.
Чемпионы этой игры могли выменять на свои выигрыши всё, что угодно, поскольку некоторые экземпляры кубиков ценились даже больше, чем деньги.
Домой мы возвращались затемно, поскольку делать дома было нечего и единственным развлечением был чёрно-белый телевизор, по которому транслировали аж два канала.
Сломя голову мы бежали домой лишь только в тех случаях, когда показывали мультики или фильмы про войну.
Ещё мы лепили из пластилина целые города с людьми, машинами, танками, парусниками и пароходами, писали фантастические романы и рисовали звездолёты, мечтали о далёких путешествиях.
Мы все были совершенно уверены в том, что когда станем взрослыми, то в нашей стране уже наступит коммунизм.
Иногда мама приносила японскую жвачку и я складывал её в особый кувшинчик, а когда кувшинчик становился полным, я с высыпал его содержимое и с удовольствием разглядывал цветные фантики с роботами, большеглазыми девочками и диковинными зверями. А потом аккуратно вынимал жвачку из фантиков и наслаждался процессом, надувая огромные разноцветные пузыри… Фантики от жвачки я не выбрасывал, а хранил в коробке из-под конфет.
Ещё у нас была школьная форма. Девочки носили фартуки и коричневые платья с белыми кружевами, а мальчики – тёмно-синие пиджаки и брюки.
В начальных классах все ребята были «октябрятами» – внуками Ильича, а в средних классах нас уже принимали в «пионеры». В каждой школе существовала пионерская организация. Я уже плохо помню, кто и за что там отвечал, но хорошо запомнил яркую атрибутику пионерии – галстуки, знамёна, горны и барабаны. Вступить в пионерские ряды было большой честью, а вот вылететь из них – большим позором.
Пионерский лагерь «Восток», Владивосток 1981 г.
А какие были замечательные книжки: «Тимур и его Команда», «Честное слово», «Кортик», «Бронзовая птица», «На графских развалинах», «Чук и Гек», «Два капитана»!
Мы пели песни о Ленине и о героях войны. Особенно мне почему-то запомнилась песня о юном барабанщике, который погиб от вражеской пули, но не выпустил из рук барабана…
Очень хорошо отпечаталась в памяти «Олимпиада-80». Олимпийский мишка, улетающий в синее московское небо на шариках…
На лето я ездил в пионерские лагеря. Их было великое множество и каждое лето мама доставала мне новые путёвки.
Милые сердцу грампластинки с записями сказок. Я мог сидеть дома и часами их слушать и воображать, что я живу не в СССР, а в далёкой сказочной стране.
После окончания учебного года в старших классах мы ездили в «лагерь труда и отдыха» (ЛТО) в подшефные колхозы, где первую половину дня работали на полях, собирая свеклу, огурцы, капусту, а вторую половину – активно отдыхали, купаясь в местном пруду и устраивая дискотеки в лагерном клубе. Жили мы в маленьких строительных вагончиках, а по ночам лазили в женские «домики» и мазали зубной пастой, безмятежно спящих девиц.
К окончанию восьмого класса я научился играть на гитаре и стал слушать зарубежный и русский рок. А в десятом классе я с товарищем создал вокально-инструментальный ансамбль или, как сейчас принято называть, – рок-группу. Со своим нехитрым репертуаром мы выступали на вечерах в школе и в подшефной воинской части.
Так прошло моё детство – хорошее, доброе, весёлое безоблачное детство!
Порой мне кажется, что это был не я, а другой человек – герой одной, из прочитанных мной в детстве, книжек.
Привет тебе, герой вчерашних дней!
Моё поколение
Моё поколение молчит по углам,
Моё поколение не смеет петь,
Моё поколение чувствует боль,
