скачать книгу бесплатно
Мы дружно рассмеялись, Юра принял у меня штурвал, поскольку мы приближались к берегу.
Впереди показались ворота бухты Сидеми – остров Кроличий, на котором расположился маяк с одноимённым названием.
Обогнув Кроличий, мы сбавили ход, и медленно стали подходить к берегу.
На побережье виднелись постройки, выполненные в виде деревянных одноэтажных домиков.
– Вот и приехали – сосредоточенно произнёс Юра, и в этот самый момент баржа уткнулась носовой частью в пологий берег.
Он включил реверс, позади баржи показалась белая пена, взбитая, работающими на задний ход, винтами. После чего, баржа остановилась на месте, как вкопанная. Юра включил гидравлический привод, и тяжелая стальная аппарель со скрипом опустилась на морской берег.
Сидеми
В это время у Гаутамы родился сын, но в ту же ночь молодой отец тайно бежал из дома
и стал бродячим нищим отшельником (бхикшу, или шрамана, что буквальном переводе и означает «нищий»).
Сначала он вместе с пятью своими сотоварищами изнурял плоть в поисках истины, но истина никак ему не давалась.
Тогда он ушёл от них, сел под смоковницу (потом она получила название дерева бодхи, то есть просветления) и сказал себе, что не встанет с места, пока его не посетит откровение и просветление.
Через 49 дней без еды (по странному совпадению, столько же болтались на барже Т-36 советские солдаты Зиганшин, Федотов, Поплавский и Крючковский, но буддистами не стали), превозмогая интриги и соблазны демона Мары, он вдруг понял главную истину: жизнь есть страдание.
Он стал Буддой (просветленным). Он стал татхагатой (в переводе – тот, который так достиг).
В. Лебедев
Баржа стояла у берега, уткнувшись аппарелью в прибрежную гальку. Чтобы привлечь к себе внимание, Юра включил сирену и над Сидеми раздался протяжный вой, который эхом прокатился по всему побережью.
Не прошло и пяти минут, как на берегу появился человек.
Этим человеком оказался легендарный смотритель базы – Александр Воробьёв, известный в узких кругах, как «Воробей».
Прозвище этого человека совершенно не сочеталось с его колоритной внешностью. Таких людей обычно в народе называют «человек-гора».
Росту в нём было более двух метров, а лицо было покрыто густой бородой. Одет он был в военную форму, отчего походил на заправского пограничника, несущего службу, на забытой богом, заставе.
Тяжёлой поступью он направлялся к нашей самоходке.
О Воробье в нашем училище ходили легенды.
Поговаривал о том, что этот человек – нелюдим, в городе появляется редко, и что круглый год проводит на своей базе в Сидеми.
Жил Воробьёв в каменном доме дореволюционной постройки, по слухам, некогда принадлежащим графу Янковскому.
Он был не просто смотрителем базы, а по сути – её хозяином.
Летом здесь проходили шлюпочную практику курсанты нашего училища, и здесь же – в летних домиках отдыхали сотрудники и преподаватели. Зимой база пустовала, и Воробьёв с дозором, как некрасовский «мороз-воевода», ежедневно обходил владенья сои.
Частыми гостями в имении Воробьёва было пограничное начальство с безверховской заставы.
Местные жители Воробья побаивались, а посему – обходили базу стороной.
Поговаривали, что Воробей временами крепко выпивал, а когда выпивал – начинал «чудить».
В доме у него был целый арсенал холодного и огнестрельного оружия, а также обмундирования, подаренного щедрыми стражами рубежей.
После крепких возлияний, он выходил из своей усадьбы в полном обмундировании – в каске, с маузером наперевес и шашкой наголо. Побродив в таком виде по территории базы, он возвращался в дом и крепко-накрепко засыпал. Очевидцы рассказывали, что при этом, храп раздавался на всё бывшее поместье Янковских.
Вот таким человеком был наш смотритель…
Но, одно дело сто раз услышать, а другое дело – один раз увидеть.
Мы вышли к нему навстречу и стали ждать, когда они приблизиться к барже.
Дом Янковского в Сидеми
На борту нашей баржи были продукты, стройматериалы и несколько катамаранов, очевидно предназначенных для отдыхающих.
Наконец, Воробьёв подошёл к нам и приветствовал крепким рукопожатием.
Он любезно предложил нам отобедать вместе с ним, но от обеда мы отказались – нужно было разгружать баржу и идти в бухту Нарва за песком.
Первыми вытащили на берег катамараны, а затем выгрузили мешки с картошкой, коробки с консервами. Доски, выгружали на берег в самом конце, эти горбыли были весьма длинными, и поэтому, их приходилось их аккуратно подхватывать с обоих концов, чтобы не вогнать занозы в ладони и потихоньку спускать по аппарели на берег.
Когда разгрузка была окончена, Воробьёв ушёл в дом и вернулся пакетом, в который он аккуратно сложил для нас овощи, выращенные им, на собственном огороде.
Глядя на этого большого человека, я подумал, что он вовсе не свирепый, как говаривали о нём в народе, а вполне симпатичный и добрый человек.
Пожав на прощание друг другу руки, мы поднялись на борт баржи.
Юра запустил двигатель, поднял аппарель, и напоследок, погудев сиреной, отошёл от берега.
Воробьёв помахал нам своей богатырской рукой и побрёл к своей усадьбе.
Мы обогнули остров Кроличий и направились в направлении, где раскинулась песчаные дюны бухты Нарва.
Наш путь лежал к песчаным карьерам, где черпали песок и грузили его в огромных количествах на плашкоуты.
Мы ошвартовали самоходку у одного из плашкоутов, служившим своеобразным пирсом для буксиров.
– Оставайся здесь и следи за швартовными концами – сказал Юра, а сам вытащил трёхлитровую банку с прозрачной жидкостью и отправился к крановщику.
После непродолжительных переговоров с «крановым» Юра вернулся на баржу и радостно сообщил: – Сейчас нас без очереди загрузят, и пойдём домой!
– А почему без очереди и что за банка с жидкостью, которую ты сейчас отдал «крановому»?
– Понимаешь, нам для хозяйственных нужд понадобилось пару тонн песка. Вот за эту банку мы песок и получим. Соображать надо, юнга!
– Так это спирт! – вырвалось у меня непроизвольно.
– Соображаешь! Причём чистый, медицинский! – сказал Юра и подмигнул мне, а я в свою очередь подмигнул ему.
Бухта Нарва
Меж тем, кран медленно развернул свой стальной клюв в нашу сторону и ловко зачерпнул грейфером песок из карьера.
Мы стояли в рубке и наблюдали, как ловко кран черпает песок и высыплет его на борт нашей «самоходки». Через пятнадцать минут у нас на борту образовался целый курган из песка, и баржа просела под тяжестью груза так, что с борта до воды легко можно было дотянуться рукой.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
