Девять жизней

– Извольте, дон Себастьян, – герцог, наконец, собрался с мыслями. – Я не собирался спешить с этим, пока вас обвиняют в тягчайшем преступлении, тем более что во время осады можно найти смягчающие обстоятельства, но теперь, когда дело об убийстве дона Бернардо застопорилось, перейдём к следующему. Вы подготовили доклад о найденном в башне порохе и посмели обвинить меня в халатности, граничащей с изменой!

– Да. Доклад я передал секретарю инквизиции для отправки дону Рикардо. Ваше имя упоминается среди прочих подозреваемых.

– К чёрту прочих! Как вы посмели обвинить меня?!

– Как губернатор, вы отвечали за проведение работ. Срыв оплаты подрядчикам и возникшая из-за него неразбериха позволили изменникам подобраться к башне и заложить в её подвал порох.

– Ничего себе! – дон Диего аж присвистнул, хотя для него это было совершенно нехарактерно.

– За ремонт отвечали подрядчики и лично комендант!

– Вы… – дон Себастьян порывисто вскочил со своего табурета и, опираясь о стол руками, навис над сидевшим за с другой стороны герцогом. – Хотите всё свалить на покойного дона Бернардо? Нет!

– Вы лучше подумайте о живых! О себе в первую очередь! Покойному всё равно!

– Я не позволю вам покрыть его имя позором!

Герцог хотел было ответить, но неожиданно в допросную вошёл стражник.

– Там… пришёл дон Фелис де Гарсиа. Настаивает, что у него есть важные сведения об убийстве дона Бернардо.

– Какие? – недоверчиво спросил губернатор.

– Пусть заходит в допросную! – одновременно приказал дон Себастьян.

Дон Диего хотел что-то добавить, но не успел – стражник вышел, явно исполнять приказ бывшего следователя и нынешнего арестанта. Граф так и остался стоять с открытым ртом: «Я чего-то очень сильно не понимаю».

35. Поединок

Кабальеро вошёл, поздоровался и без промедления приступил к делу:

– Дона Себастьяна обвиняют в убийстве, поскольку считают его также убийцей графа де Гарофа?

– Откуда вы знаете? – сердито спросил его герцог.

– От графа де Тевора. Он утром рассказал об этом всем офицерам: стражи, гарнизона и ополчения.

– Как узнал граф? Дон Диего! – его светлость был просто взбешён.

– Разумеется, я рассказал графу, что сеньор де Суэда, возможно, убил его зятя, – это было сутью интриги, поэтому новый граф де Гарофа нахмурился.

– Проклятие! Кто вас тянул за язык?

– Что за глупая тайна?

– Сейчас, конечно, найдётся такой, кто признается в убийстве вашего кузена, чтобы снять обвинение с де Суэда! Даже если не он убивал!

– С какой стати? – обомлел дон Диего.

– Ну кто же в Сегилье поверит, что дон Себастьян убил дона Бернардо? А за убийство на поединке никакого наказания дворянин не получит! Отчего ж не признаться?

– Но… зачем?!

– Я же сказал – чтобы снять вот с него обвинение.

Дон Диего почувствовал себя полным глупцом. Что вообще происходит в этой Сегилье? Времени на размышление ему не дал дон Фелис.

– Пишите в свои протоколы – я убил графа де Гарофа, на поединке. Сразу признался дону Бернардо, и мы с ним договорились – разгласить моё имя в том случае, если подозрение повредит невиновному человеку. Вот он, этот случай.

Кабальеро выглядел хмурым, но твёрдо продолжил.

– Глупо всё вышло. Случайно встретились на дороге и выпили вместе. Пощипали какую-то девку в таверне. Потом слово за слово… Мы даже не ссорились! Поспорили о фехтовании! А спьяну взялись за шпаги, не спросив про рапиры. Думали, два дурака, в худшем случае обойдётся царапиной, но граф, как оказалось, выпил ещё больше за картами. Мы едва успели начать, как он споткнулся и налетел на мою шпагу! Это был скорее несчастный случай, чем поединок. Никакого преступления я не совершил, но сожалею.

– Постойте, постойте… В бумагах дона Бернардо сказано – поединок! И что победитель двигался очень быстро.

– Свидетелями были простолюдины, сидевшие в той таверне. Что они понимают!

– Дон Фелис, я не уверен, что мы можем принять ваши показания, – герцог настаивал.

– Вы с ума сошли, ваша светлость! Я готов поклясться как дворянин!

– Ваши показания расходятся с тем, что записано у дона Бернардо.

– Что там записано, чёрт побери?!

– Вот, пожалуйста, хозяин таверны: «Кабальеро двигались быстро, как молния! Град ударов, сломали три стула, три двери и разбили тридцать бутылок».

– Ну да, я через дона Бернардо передал возмещение этому плуту, на которое можно купить три таверны!

– А вот показания той самой девки: «Такие щедрые, благородные кабальеро! И оба так влюблены! Ради меня насмерть биться были готовы! Ах, как они бились! Как африканские львы!»

– Вот… девка!

– Видите, дон Фелис, при таких обстоятельствах ваших слов недостаточно.

– Я настаиваю! Слово дворянина против вздора хозяина таверны и гулящей девки!

– Его Величество требует щепетильного отношения к простолюдинам. И что их слова невозможно отбросить.

– Тогда я обращусь к королю!

– По инстанциям.

– Ваша светлость, я не понимаю, какого чёрта…

– Раз не понимаете, то ступайте!

– Менго, ты всё внёс в протокол?

– Разумеется, дон Себастьян, как положено!

– Как вы смеете опять здесь распоряжаться! – накинулся на обвиняемого герцог. – Хотя кому я говорю это… Эй, ты, вырви лист из своего протокола!

– П-п-простите, ваша светлость… – осмелился заговорить отец Николас. – Книга, где ведутся все записи, прошита, пронумерована, подписана и запечатана. Вырвать лист невозможно.

– Кем запечатана?!

– Следователем инквизиции…

– Дон Себастьян… Вы…

– Что вас смущает? – арестованный усмехнулся, заодно вспомнив, как из-за Хосефы Родригес бедному Менго пришлось несколько раз расшивать и заново запечатывать книгу.

Дон Диего уже догадался, почему герцог хочет подольше подержать под арестом сеньора де Суэда, что ему было на руку, поэтому подыграл.

– Дон Фелис, судя по записям дона Бернардо, схватка была нешуточной. Мой покойный кузен был мастером фехтования. Убить его на поединке мог только мастер.

– Я, знаете, тоже неплохо фехтую. Потому и загорелся в тот вечер. Граф редко бывал в Сегилье, и мы как-то не успевали с ним договориться о поединке, на рапирах, конечно. А тут такой случай! Будь мы трезвы, бедой бы не кончилось.

– Да? – и граф, и герцог заинтересовались.

– Ну да! – раздражённо бросил им дон Фелис. – Хотите убедиться в моём мастерстве фехтования? Да хоть сейчас!

– Почему бы и нет… – герцог в молодости считался изрядным задирой, отлично шпагой владел, а, состарившись, смотрел на поединки с большим удовольствием.

Граф с ним согласился. Из-за полученного в детстве увечья он не достиг в фехтовании тех высот, что его покойный кузен, тем не менее, по мере сил дон Диего тренировался и, пожалуй, его мастерство было выше, чем среднее. Аристократы переглянулись и уставились на арестанта. Первым не выдержал герцог.

– Есть у нас тут один… Говорят, тоже мастер.

– Я не против размяться, – правильно понял их дон Себастьян. – В инквизиции есть рапиры, а во дворе – подходящая тень. Вам, дон Фелис, нужно несколько минут осмотреться, вы здесь ведь впервые.

– А потом вместе выпьем… – пробормотал кабальеро, не ожидавший подобного поворота. – Чёрт знает что…

***

Во дворе противники поклонились друг другу, встали в позиции и начали поединок. Им обоим так же, как зрителям, скоро стало понятно – бой окажется интересным. Кабальеро решительно атаковали и защищались. Двигались быстро, ловко, уверенно. Оба были сильными и гибкими, примерно одного роста. Герцог и граф потихоньку обменивались комментариями.

– Дон Фелис – прямо тигр! Обратили внимание, какой элегантный выпад?

– А дон Себастьян отразил его еле заметным движением кисти! Пожалуй, он порасчётливее.

– Дон Фелис тоже продумывает на несколько ходов вперёд!

– Чёрт побери, если дон Себастьян не разгадывает каждый его манёвр! Теперь он атакует!

– А, дон Фелис не так прост! Ушёл в глухую защиту, и… стремительная атака! Нет, вы только гляньте, какая красота!

– Интересно, кто дольше продержится в таком темпе…

– Даже не знаю, на кого ставить… Великолепное зрелище! Давно не получал такого удовольствия.

– Смотрите, об этом приёме я только читал! О, отражён ювелирно! Верю, дон Фелис стал бы достойным соперником для моего кузена.

Спустя несколько схваток кабальеро были ещё полны сил и желания продолжать. После небольшой передышки они снова взялись за рапиры. В это короткое время в голове дона Фелиса бродили разные мысли. Он всем существом осознавал абсурдность ситуации, в которой оказался. Как порядочный человек, он признался в своём глупом поступке, сделал бы это ради любого, не говоря уж о том, кого он и весь город привыкли называть комендантом. Кабальеро был совершенно уверен – его признание покончит с гнусным обвинением против героя Сегильи, и никак не ожидал, что подтверждать свои слова придётся демонстрацией достижений в искусстве фехтования. В довершение всего, в его противника влюблена девушка, из-за которой дон Фелис потерял если не голову, то интерес к другим представительницам прекрасного пола. И что этот герой? Ему грозит допрос с пристрастием, а он с увлечением фехтует, будто на поединок любуются дамы, а не обвинители.

Дон Фелис сам себе казался спокойным и сосредоточенным, не понимая, как в нём растёт раздражение, злость, некстати вспоминаются слова безответно любимой девушки: «Он человек, из плоти и крови, а ведёт себя, будто сделан из стали», и мутное, недостойное желание проверить, всегда ли этот человек способен себя вести, будто сделан из стали.

Новая схватка выплеснула затаённые чувства. Дон Фелис повёл бой агрессивнее, рукой его вела ярость, и спустя несколько минут он почувствовал удар в грудь, а потом увидел, как ему салютует улыбающийся комендант.

– Благодарю вас, дон Фелис! Давно не встречал я столь достойного противника. Жаль, что после передышки вы поддались азарту, а то мы ещё долго бы не закончили. Может быть, даже, – дон Себастьян подмигнул, – победа досталась бы вам.

«Хорошо, пусть это будет азарт…» – подумал про себя дон Фелис. Ему было стыдно за свою вспышку. Вслух кабальеро сказал:

– Надеюсь, ваши обвинители теперь убедились в правдивости моих слов, и вы будете сегодня же освобождены.

– Вряд ли, – на удивление спокойно ответил дон Себастьян. – В ордер вписан повод, а не причина моего ареста, – и, заметив, что герцог и граф увлечённо обсуждают детали поединка, шепнул: – Порох.

Дон Фелис сразу догадался, о чём речь. Все в ополчении знали о том, что изменники планировали подорвать старую башню, и тогда для мовров был бы открыт проход в крепость. Губернатор отдавал больше времени своей коллекции, чем исполнению прямых обязанностей, и теперь, разумеется, боялся расплаты, а потому воспользовался случаем устранить свидетеля. Проклятие! Коменданту грозит серьёзная опасность, а он фехтует и улыбается как ни в чём не бывало. Точно сделан из особого теста или свалился с луны. Или все де Суэда такие?

Обвиняемый, свидетель и обвинители вернулись в допросную. Навстречу им вскочили сеньор Лопес и Менго, смущённо дожёвывавшие хлеб с ветчиной. Инквизитор попытался придать себе величественный вид, но это плохо вязалось с его щеками, ещё более пухлыми из-за недоеденного куска. Кое-как проглотив остатки своего обеда, сеньор Лопес потребовал перейти к делу:

– Итак, показания свидетеля противоречат материалам…

– Стойте! – дону Себастьяну пришла в голову догадка. – Дон Фелис, прошу вас, назовите ваше полное имя! – спросив, молодой человек опустил глаза к записям дона Бернардо об убийстве графа де Гарофа.

Не задавая лишних вопросов, кабальеро ответил:

– Фелис-Хосе-Мария-Доменико-Алонсо-Габриэло-Бартоломео-Мигель-Рамиро-Леонсио де Гарсиа-и-Бланес.

– Всё сходится! Дон Бернардо оставил в своих записях ваши инициалы. Надеюсь, сеньоры, теперь сомнений в правдивости показаний сеньора де Гарсиа не остаётся?

Обвинители сквозь зубы вынуждены были признать справедливость его слов. Дон Фелис искренне обрадовался.

– Сеньор де Суэда может быть свободен?

Ему ответил дон Диего:

– Нет, дон Фелис. Он свободен только от обвинения в убийстве графа де Гарофа.

– Но какие ещё есть причины обвинять его в убийстве дона Бернардо?

– Сеньор… святой суд не обязан отчитываться перед вами!

– Ну, знаете… это переходит всякие границы!

– Прошу вас, дон Фелис, покинуть здание инквизиции.

– Но…

– Дон Фелис, поверьте, вам лучше уйти, – спокойно сказал ему дон Себастьян.

– Слушаюсь… – он чуть не сказал: «комендант», но вспомнил, что после осады инквизитор потребовал не называть его комендантом.

Не понимая, как самому играть роль в неизвестной игре, кабальеро сделал, что ему приказал человек, отдававший приказы во время осады. Коротко поклонился и вышел. По крайней мере, он всему городу может сказать: не верьте обвинению против героя Сегильи.

36. Именем короля

Допрос закончили перед обедом сеньоров. Герцог и граф решили, что с них на сегодня довольно. Дон Диего был раздосадован, что сорвалось главное для него обвинение, а герцог понял – придётся теперь пустить в ход то, о чём он предпочёл бы молчать. Дона Себастьяна отправили обратно в камеру, хотя и далеко не худшую в инквизиции.

Его светлость не хотел возвращаться в свой дворец через волнующийся город. Он написал записку расположившимся у него адмиралу и капитанам флота, просил извинить. Написал и племяннику, несколько раз докучавшему дяде глупыми вопросами об обвинении, как он говорил, коменданта. Молокосос не понял ещё, что он сам комендант. Велел посторонним не сообщать о самозваном коменданте, в его же собственных интересах, и принимать гостей во дворце как можно любезнее.

Дон Армандо хотел всего лишь скорее замять дело о выявившихся во время осады огрехах своего губернаторства, и был бы рад отпустить человека, которому обязан если не жизнью, то свободой, но не представлял, как, не прибегнув к аресту, заставить молодого де Суэда молчать. Мысль о недовольстве короля, возможно, крупном штрафе и даже тюремном заключении нравилась герцогу не больше, чем грозивший ему ранее плен у мовров и ожидание выкупа. Интересы герцога удачно совпали с желанием дона Диего избавиться от соперника за руку наследницы графа Теворы, и с интригами в святой инквизиции, на пост главы которой рвался заместитель дона Рикардо.

Тем не менее герцог отдавал себе отчёт, что друзья дона Себастьяна, а главное – его потенциальный тесть, крайне возмущены несправедливостью в отношении человека, без преувеличения, спасшего город. Значит, следует действовать быстро, причём из-за спины графа де Гарофа и сеньора Лопеса.

Пока его светлость невесело прикидывал, что ему говорить на завтрашнем допросе и как повлиять на молодого упрямца, ему доложили: капитан Энрикес требует принять его.

– Требует? Да кто он такой!

– Он требует именем короля!

– С какой стати?

– Не могу знать!

– Предъявил документы?

– Нет, но очень настойчив. Говорит, объяснит причину вам лично.

– Ладно, лучше выслушаю, почему он осмелился что-то требовать именем короля.

***

Капитан был бледен, ещё слаб после ранения, но глаза его горели возмущением и упрямством.

– Дон Армандо, объясните, по какому праву дон Себастьян де Суэда до сих пор под арестом?

– По какому праву вы пришли за объяснениями?!

– Именем короля!

– Кто вы такой, чтобы требовать именем короля?

– Фернандо Энрикес.

– И… постойте… – герцога поразила догадка. – Вы… не может быть… Вы из тех самых Энрикесов?

– Младшая ветвь.

Дон Армандо лихорадочно перебирал в голове всех, кого знал из Энрикесов в королевской родне, потомков признанного пару сотен лет назад бастарда.

– Вы… сын Гонсало Энрикеса?!

– Да.

– Нет… нет… постойте! Дон Фернандо Энрикес состоит на придворной службе! Я знаю!

– При дворе служит просто Фернандо Энрикес.

– Вы… – он вгляделся в лицо капитана, оставил сомнения и сипло спросил. – Почему в городе не известно об этом?

– Зачем?

– И вы всю осаду выполняли приказы этого де Суэда?

– У меня нет военного опыта. Сначала в пажах, потом придворная служба. Три года назад, с разрешения короля, пригласил на своё место тёзку-однофамильца, а сам перебрался в Сегилью.

– Он знает?

– Зачем? – губы капитана тронула лёгкая улыбка. – Уверяю вас, ему всё равно. Я польщён доверием коменданта, для которого я просто дон Фернандо Энрикес. В Эспании много Энрикесов, и дон Себастьян не из тех, кто станет их разбирать.

Герцог сел и вытер ладонью проступивший на лбу пот. Дон Фернандо может оказаться опаснее, чем сам граф Тевора.

– Понимаете, дон Фернандо… полномочия дона Диего подписаны королём, не говоря уж о полномочиях инквизиции, то есть сеньора Лопеса.

– Не морочьте мне голову. Ваше желание – замять дело о порохе. Если вы затянете освобождение дона Себастьяна, или к нему применят пытки, я встречусь с королём и расскажу ему всё без утайки. Его Величество ждут в Сегилье через два дня. К сожалению, морем, иначе я и граф Тевора выехали бы ему навстречу.

«Слава богу, что морем», – мрачно подумал герцог.

– Вы знаете, – продолжал дон Фернандо, – во мне лишь несколько капель королевской крови. Я не принц и даже не гранд. Но король не откажет мне в аудиенции и поверит мне на слово.

«Одни неприятности с этими де Суэда»…

Вслух губернатор сказал:

– Сделаю всё, что смогу.

– Это в ваших же интересах. До свидания, дон Армандо.

37. Второй допрос

На другой день губернатор был настроен решительно. Он понимал, что именно этим днём должен добиться молчания дона Себастьяна де Суэда, но нельзя применять к нему пытки. Дон Армандо почти с отвращением смотрел на красивое лицо своего противника, доставившего ему столько неудобств. Допрос старый аристократ начал сам:

– Итак, дон Себастьян. Вы решительно отрицаете, что комендант крепости ответственен за ход ремонтных работ?

– Я настаиваю: поскольку ремонт финансируется из городской казны, находящейся в вашем ведении, то при задержке обещанной оплаты вина должна быть разделена между военной и гражданской властью. Кроме того, раз в город попал контрабандный порох, то и надзор за торговцами был недостаточным.

Граф Гарофа угрюмо наблюдал за перепалкой. Это никак не укладывалось в его планы. Разбирательство по поводу городских башен не давало ему никакой пользы в продвижении собственных интересов. Виноват в первую очередь дон Бернардо или дон Армандо – совершенно неважно для графа Теворы и не повлияет на его желание сделать своим зятем дона Себастьяна. То, что герцог пока не возражает против ареста молодого де Суэда, конечно, на руку дону Диего, но сколько может продолжаться это беззаконие? Де Суэда не простолюдин, у него влиятельные друзья. И он сыграл определённую роль во время осады, наверное, заслужил похвалу, хотя детали дону Диего не показались особенно впечатляющими. Накануне граф поговорил с доверенным слугой, во время осады остававшимся в много лет снимаемом семьёй де Гарофа особняке. На прямые вопросы о доне Себастьяне этот человек отделывался парой фраз, а потом переводил разговор на коменданта, о котором отзывался с благоговением, и смотрел на своего сеньора как-то странно, чуть ли не строго, как будто граф в чём-то провинился перед доном Альфонсо.

Дон Диего, возможно, до осады в присутствии слуг язвил по поводу бестолкового франта, из-за этого, что ли? Ну что ж, все насмешливые слова в адрес капитана Альвареса граф готов взять назад, и, пожалуй, был не прочь познакомиться ближе с так неожиданно себя проявившим щёголем. Герцог может гордиться родственником, жаль, что Альваресы – его родня с материнской стороны, не наследники. Но дону Диего всё это было не более, чем любопытно. О всерьёз интересовавшем его сеньоре де Суэда он узнал лишь, что тот разбирался с ремонтом башен, посещал госпиталь и как-то участвовал в обеспечении города продовольствием. Наверное, было что-то ещё. Бывший офицер, конечно, служил в ополчении, может быть, участвовал в вылазках, но, очевидно, не выделялся среди многих других, таких, как дон Фелис де Гарсиа. Достойно, но не более. И что с этим делать?

Пока граф пребывал в своих мыслях, лениво слушая, герцог и инквизитор продолжали ожесточённый спор.

– В полномочиях дона Бернардо было остановить ремонт и полностью перекрыть подход к башне! – кричал герцог.

– Тогда вы первый обвинили бы его в срыве работ!

– Дон Себастьян, проявите хоть каплю благоразумия! Всю осаду вы делали то, что считали нужным! Неужели не понимаете, что из-за вашего двусмысленного положения к вам возникнет множество вопросов! Да хоть у подрядчиков этого ремонта, которых вы без разбирательств заперли в тюрьме инквизиции.

– На это я имел полное право. Как и на арест других подозрительных горожан.

– А вот сейчас сеньор Лопес как раз и расследует, кого вы были вправе или не вправе арестовать! Да, сеньор?

– Я уже отпустил и подрядчиков, и торговца, сеньора Гильермо Фуэнтеса. Вы допустили грубую ошибку, арестовав их.

– Надо же! Что ещё, сеньор Лопес, вы решите мне предъявить?

– Во время осады не был обеспечен должный правопорядок.

– Это обязанность коменданта… – со вздохом протянул дон Диего. – Хоть за чем-то он не уследил, а то я уже третий день слышу сплошные похвалы ему. Вашего коменданта называют спасителем Сегильи… Можно подумать, архангел к вам прилетел со своим мечом и небесным воинством.

Граф, конечно, иронизировал, но в глубине души полагал – преувеличение не слишком сильное. Определённо, нужно как следует приглядеться к дону Альфонсо, может быть, с ним подружиться. Капитан далеко пойдёт. С учётом того, что в результате осады оказалась разгромлена целая эскадра мовров, король может пожаловать герцогскому родственнику собственный титул. Хорошо, что он помолвлен, не то граф Тевора, а то и лично король, капитана включил бы в список кандидатов в мужья наследницы графства Теворы.

Отец Николас опять хотел что-то сказать, и снова герцог остановил его. Менго тем более притих, ссутулившись над своими протоколами. Сеньор Лопес тем временем важно продолжил.

– Хотя из-за сносного обеспечения города продовольствием и строгого комендантского часа больших грабежей не случилось, некоторые особняки, оставленные хозяевами, были обворованы. Ваша прислуга, дон Армандо, дала показания…

– Ваша светлость, проверьте, на месте ли ваша солонка, – дон Диего уже откровенно смеялся.

– Пропади она пропадом, эта солонка!

– Эк вас припекло! – не удержался граф от новой насмешки и тут же заметил – действительно, так припекло, что герцог не обращает ни капли внимания ни на кого, кроме арестанта.

– Как вы ни выкручиваетесь, дон Себастьян, с дона Бернардо нельзя снять обвинение!

– И с вас нельзя!

– До чего ж вы упрямы! Даже сейчас, под арестом!

– Арест незаконен. Единственное предъявленное мне обвинение опровергнуто.

– Будет другое.

– Это смешно.

– Ах, вы смеётесь!

– Я слишком хорошо знаю последствия посмертного обвинения, если единственным виновником будет объявлен полковник Альмейда! Его вдова не получит королевскую пенсию, сын из-за позора семьи вынужден будет оставить службу, а дочь никто не возьмёт замуж!

– Вот что вас беспокоит… – герцог достал платок и промокнул лоб. – Ну, здесь можно договориться.

– Договориться? – дон Себастьян вскочил и опять стал смотреть на герцога с высоты своего роста. – О чём здесь можно договориться?!

– Завтра третий допрос, – глухо ответил герцог. – Вы знаете, что это значит, – потом закричал: – Видит бог, я не хотел вас пытать, но вы меня вынуждаете!

Дон Себастьян вновь сел на табурет, скрестил на груди руки и упрямо наклонил голову.

Воцарилась тяжёлая тишина. Дон Диего решил, что его всё устраивает. Сеньор Лопес, с трудом понимания происходящее, важно кивал. Отец Николас втянул голову в плечи, прошептав:

– Дон Себастьян, я, что мог, для вас сделал… Я бы рад… но мои дети, моя донья Мартина…

Неожиданно вопрос задал Менго.

– Сеньоры, простите… Вот книга, в которой сеньор де Суэда вёл записи во время осады. Везде его подпись, как следователя. Если сеньор Лопес расследует последние дела инквизиции, то, наверное, здесь всё нужно переписать?

– Ты что мелешь, Менго? – дон Себастьян удивился и поднял на него глаза.

– Прошу прощения, сеньор, я совсем запутался с этим обвинением и за ночь переписал книгу.

Инквизитор выхватил новую книгу из рук своего писаря, быстро её пролистал и, испепеляя Менго взглядом, процедил:

– Здесь ни слова о порохе!

– Наверное, я что-то неправильно понял.

– Ты всё правильно понял! – воскликнул герцог. – Не было в башне пороха!

– Что?! И вы хотите, чтобы я подписал подложные документы?