Умри вовремя

–Вдруг это проявление малодифференцированной опухоли! – вдруг с ужасом и тоской подумалось ему.

И прежние мысли о том, что зря прожил одинокую жизнь, не оставил детей, и тело его вскоре исчезнет под слоем красноватой местной глинистой почвы и будет навсегда забыто, нахлынули.

Пытаясь охладиться выпил воды, намочил в ванной простыню и набросил ее на плечи. Выключил свет и вышел на крыльцо. Здесь звуки ночи были слышнее. Воздух был недвижим, свежести не ощущалось. Китайский фонарик луны нырнул за тучку, но рассеянный свет и яркие близкие звезды позволили постепенно привыкшим ко тьме глазам различать предметы. Какой-то шорох шел от калитки. Поль прошел и открыл её.

Тьма в зарослях. Но вот блеснули жемчужные отблески на миг освобожденной от туч полной луны на зеркально-восковых листьях. Поль отшатнулся.

На скамейке – темной, отполированной временем доске, в которую врезались, раздуваясь в стороны, стволы толстых пальм, прямо у калитки, прислонившись к одной из этих пальм, как продолжение бестелесной ночной тени, угадывался силуэт сидящей девочки. Без платья. Будто она только что пришла с пляжа. Но откуда она могла появиться здесь?

Только Ирвин и Гэмфри жили в коттеджах рядом с Полем в этом глухом месте, на самом краю выступающего далеко в океан мыса, который с трех сторон был окружен безбрежным водным простором. До пустого ныне отеля “Океан” десяток километров по дороге в город.

–Кто ты?– спросил Поль удивленно.

Незнакомка не отвечала. Выражения глаз нельзя было разглядеть в темноте.

–Боже,– охнул Поль, стыдливо плотнее обматываясь простыней. – Пойдемте же в дом,– протянул он руку.

Девочка подала ему свою, с трудом поднялась, сделала шаг. Вдруг ноги ее подкосились, и Поль еле успел подхватить падающее тело.

Войдя в дом, он бережно донес ребенка до дивана, стоящего в зале, вернулся, плотно закрыл дверь и только после этого щелкнул выключателем. Яркий свет выхватил из тьмы предметы. Поль обернулся к дивану и замер. Перед ним лежала Мечта.

Гостья оказалась не девочкой, а девушкой. Стройное тело венчало лицо, которое всплывало перед ним в юношеских фантазиях, которое он старался изобразить на бумаге во время скучных лекций. Которое искал бессознательно, с надеждой вглядываясь во встречных.

«Я умру, если она уйдет из моей жизни», понял он вдруг, прикладывая руку к груди, будто желая успокоить заколотившееся сердце, и покорно смирился с этой ясной, одновременно тревожной и радостной мыслью.

Побежал за тонометром и фонендоскопом в спальню. Торопясь, не попадая ногою в штанину, натянул спортивный костюм, вернувшись, измерил давление, стоя перед девушкой на коленях. Он согласен был стоять на коленях перед нею всю жизнь.

Мокрые рубашка и трусики, явно не предназначенные для плавания, плотно прилегали к телу, тяжелые длинные золотистые волосы оставили на диванной подушке темные прохладные пятна. Ноги были исцарапаны, внизу все в песке, который кое-где был пропитан кровью. Поль понял, что девушка приплыла откуда-то и вышла из океана перед их коттеджами. Прибой разбивался здесь метрах в тридцати от берега, а дальше, вплоть до песчаного пляжа, мелкая волна перекатывалась над острыми кораллами, еле скрытыми водой, ходить по которым босиком было безумием.

Лицо девушки было болезненно хорошо. Ни одного изъяна не нашел в нем его жадный, пытливый взгляд. Она была чересчур красива. Судьба не предназначала ее Полю. И у него заныло сердце.

Вдруг дрогнули веки. Поль склонился ниже. Именно голубые глаза он ожидал увидеть. Огромные, окаймленные длинными ресницами.

–Как вы себя чувствуете?– язык еле передвигался в его пересохшем рту.

Взгляд девушки постепенно становился осмысленным. Вдруг она спохватилась, опустила руки, прикрываясь.

Поль бросился в спальню, схватил влажную простыню, вернулся к дивану, набросил.

–Вы француз? – спросила девушка тихим бесцветным голосом, руками поправляя простыню, и он только теперь понял, что говорил с ней по-французски, не сомневаясь, что она поймет.

–Где я?– продолжила она, дождавшись утвердительного кивка Поля.

–У меня в доме,– глупо ответил он. -А вы откуда?

–Я очень устала,– равнодушно, с видимым усилием проговорила девушка.

–Я сейчас!– Поль вскочил с колен, бросился на кухню ставить чайник.

Затем в спальню. Достал чистые простыни, заготовленные Мартой в шкафу, и постелил их на свою кровать.

Кинулся в кухню, где зашипел чайник.

Подкатил столик из кухни к дивану, расставил на нем приборы.

Включил горячую воду в ванной и принес туда свой халат и мягкие тапочки.

И все это время чувствовал на себе взгляд бездонных глаз с дивана, и терялся, и суетился излишне.

–Вы хотите принять душ? Или вначале кофе?

Поняв ее взгляд, он налил горячего кофе в свою чашку, которая, к счастью, оказалась вымытой им с вечера, поставил на столик сахар, шоколадку и бутылку коньяка. Коньяк налил в кофе.

–С вами что-нибудь случилось? Скажите, я помогу! Я врач.

–Я очень долго плыла,– тот же равнодушный тон.

После кофе на щеках девушки выступил румянец. Она протянула руку. Поль поспешно помог ей подняться, причем, когда она коснулась ступней пола, лицо её перекосила гримаса боли, поправил на ней простынь и отвел в ванную. Пустил воду и включил газовую колонку.

–Чистое полотенце висит на крючке!– крикнул он закрывая дверь, стараясь перекричать шум воды.

Незнакомка вернулась в зал быстро. Он не успел даже собраться с мыслями.

–Я повесила белье сохнуть,– неопределенно махнула она рукой.

Халат был ей великоват, тапочки тоже.

–Давайте я смажу вам царапины йодом, – раскрыв приготовленный флакон и измазав при этом себе руки, предложил Поль.

Незнакомка послушно выпростала ноги из тапок и не издала ни единого звука, пока он с гулким сердцем приподнимал и поворачивал её ступни, тщательно обрабатывая мелкие порезы.

–Еще кофе?

С отрешенным видом выпила еще чашку. Лицо ее было спокойно, но Поль не нуждался в словах. Что-то ужасное произошло с ней. А он не имел права на тайну.

–Ваша кровать там,– показал рукой на спальню.

Девушка поднялась и покачнулась. Поль бережно поддержал. Довел до кровати. Понимая, что под халатом у нее ничего нет, повернулся и вышел тотчас же, прикрыв дверь.

Ночь продолжалась. Поль лежал теперь на диване в зале и не замечал духоты. Он не мог спать. Отчаяние отрезвило его. Если завтра заявятся родители девушки, а может быть и муж – при этой мысли он даже скрипнул зубами и чуть не расплакался – она навсегда уйдет из его жизни. А ему останется только умереть, ибо пересилить страх смерти проще, нежели тоску одинокого, бессмысленного существования.

Кто она? Откуда? Что с ней произошло? А если ей некуда идти и она останется? Его ликование сразу увяло, как только он подумал о муже. Что же, на вид ей лет шестнадцать. А красивые девушки очень рано выходят замуж. Естественно, ими каждый хочет завладеть, потому, он был уверен в этом, он давно упустил шанс найти себе подходящую пару.

Поняв, что не уснет, Поль отправился на кухню. Он обычно завтракал в китайском ресторанчике по дороге на работу, но завтра все будет иначе. Сам приготовит ей что-нибудь вкусненькое.

На кухне обратил внимание на шум воды. Конечно, она не закрыла колонку и горячая струя била из душа. Он вошел в ванную. На крючке висело полотенце, рядом ее мокрая рубашка. Поль ярко представил вдруг, как ОНА голая переступала через край ванны и совсем недавно стояла здесь, под тугими струями… Разделся и встал под струю. И уже была совершенно забыта былая боль в горле.

– А может ей некуда идти и она останется. И полюбит меня?– он даже оглянулся, как будто кто-то мог подслушать его мысли и осмеять.

Оглядел себя, как и несколько часов до этого, уже сравнивая, уже изучая критически, и впал в отчаяние. За что его любить? Что он такое? Безвольный, невыразительный, серый человек. А тело? Неразвитая, впалая грудь, бледные хлипкие бедра. Мышц почти не видно. Книжная крыса. Квазимодо! С ненавистью посмотрел на свои худые ноги. Как такой урод может надеяться на расположение прелестного существа, случаем заброшенного в его халупу? Он испытал вдруг такое отвращение к себе, что застонал, и вышел из душа полный уныния и сомнений.

Дверь в спальню была закрыта.

А вдруг она ушла – обожгла его ужасная мысль. – Но куда ей идти, – облегченно вздохнул Поль, – ведь океан вокруг. А до жилья далеко. И если даже звать кого, хоть рот порви, ни до кого не докричишься. И никто сюда, и никогда не явится. Так что если ей некуда идти, она обречена будет изо дня в день видеть только его, Поля. И выбора у неё нет, – развеселила хулиганская мысль.

Поль прилег на диване, ощущая приятную прохладу там, где осталась сырость от мокрых девичьих волос.

–А вообще-то что в ней такого необыкновенного, – лениво ворочалась, сопротивлялась любовному наваждению его мысль. – Это с моей, пристрастной точки зрения она прекрасна. Брови изогнуты дугой. Это чтобы пот стекал по ним, не попадая в глаза. Прямой нос. Но ведь только у нас он и хорош. А в высокогорье нужен настоящий клюв. Иначе будет недостаточно увлажнять сухой разряженный воздух. Вот тебе бронхит или пневмония, и ага! Для северян этот нос также уродлив. Отмерзнет в ближайшую зиму. И вообще, она просто самка одного со мною вида. И все мои переживания всего лишь игра гормонов. На комара, вот, она вообще не произведет впечатления. Да и зачем девушка комару, если он уже напился моей….

Незаметно он уснул.

УТРО ТРЕТЬЕГО ДНЯ.

Он всемогущ, – зачем же

Есть в мире зло?

(«Каин».Д.Г.Байрон)

Привычный утренний топот неведомого бегуна за окном. От берега океана. Навстречу заре.

Поль открыл глаза. Он лежал на диване в зале. Значит это не сон! ОНА здесь. Рядом. И звонкое ощущение праздника наполнило грудь.

Ему надо бы приготовить завтрак. Он не просил домработницу Марту прийти пораньше, и теперь, пока провозится с завтраком, может опоздать на работу. Ну и плевать!

Он сделал зарядку у крыльца. Не как обычно, стараясь дать нагрузку мышцам, а просто, чтобы прийти в себя после сна.

Как прекрасен был утренний мир! Вот галька у крыльца, снизу подернутая влагой, каждый камешек отполирован прибоем, курортный шелест которого ясно слышен и здесь. Удивительные растения, которых до приезда сюда он никогда не видел, и почему-то только сейчас смог рассмотреть. Одуряющий запах неведомых цветов из сада. Тонкий аромат гниющих останков. Слизняк, украшающий листья блестками слизи, полз по ветке. А вот и лягушонок, местный, южный, неторопливо выглянул из-под коряги, моргнул. Милый, милый лягушонок!

Вернувшись, Поль увидел, что дверь в спальню приоткрыта. У него подкосились ноги. Он не помнил, была ли открыта дверь раньше. А если она исчезнет так же внезапно, как появилась? С бьющимся сердцем прокрался на кухню, угловым зрением стараясь разглядеть внутренность спальни. Утренние лучи уже осветили кровать. Девушка лежала, свернувшись младенческим калачиком. Пышные волосы рассыпались по подушке. Вздохнул облегченно.

Поль приготовил яичницу и выставил из холодильника все, что там было. Позвонил в Ковчег.

– Я задержусь ненадолго,– сказал он, услышав спокойный голос Рэда.

– Поезжайте в детскую больницу,– после паузы задумчиво проговорил Рэд. – Там уже идет отбор детей. Пусть врачи обратят внимание на их генетические болезни, хронические инфекции, глистные инвазии. Мы имеем уникальную возможность избавить будущее человечество от десятков заболеваний, просто не допустив их попадания в …, ну, вы знаете,– замялся Рэд,– а врачи, по известной вам причине, не имеют понятия, с какой целью отбираются дети. К тому же, вчера там произошел инцидент… . Если директор еще не назначен, сами возглавьте дело.

– Хорошо, – коротко ответил Поль. Он не задал Рэду ни одного вопроса, так как не услышал даже, а просто почувствовал, что Она проснулась. Положив трубку, вышел из коттеджа, миновав калитку продрался сквозь заросли к берегу и постоял там, всей грудью вбирая соленый свежий воздух океана, успокаивая сердцебиение.

Когда Поль вернулся, девушка, закутавшись в его халат, сидела на диване, служившем этой ночью ему постелью. Она, очевидно, уже умылась.

–Здравствуйте! Как чувствует себя пловец?– излишне бодро произнес он.

–Спасибо,– уже не слабым, как вечером, голосом ответила та, подняв на него прекрасные, горящие лихорадочным блеском глаза. – Почему вы здесь и живы?– вдруг спросила она. – Разве не всех туристов отправили с острова?

–Я не турист. Я здесь работаю.

Поль был озадачен ее вопросом.

–А нас всех убили,– жестко сказала она, и слезы вдруг заполнили ее глаза. – И папу, и маму… ! Заставили сойти на баржу… и взорвали. Папа держал меня на руках, чтобы не раздавили в толпе. Наверное, при взрыве ему повредило ноги. Все закричали. И папа тоже. Он сразу выронил меня. А потом баржа перевернулась. Никто не выплыл. Я искала. И другие почему-то не могли далеко плыть. Я одна добиралась до берега. А папа, мама…

Рыдания сотрясли ее тело. Она закрыла лицо руками.

У Поля пересохло во рту. Перед глазами проявилось обросшее водорослями дно баржи, падающие в воду тела. Непроизвольный стон вырвался из его груди. Ведь он один из участников убийства. И уже почти забыл об этом! Как мог он, врач, воспитанный и порядочный человек, поступить так? И оправдать себя тем, что выполнял Долг. Но разве массовое убийство может называться Долгом?

«Я просто был на войне!! четко произнес он про себя, чувствуя, что иначе сойдет с ума. «Ну конечно! Это все из-за войны, которая случилась вне нас. Это ОНИ виноваты».

–Вы меня извините,– стараясь сдержать рыдания, глухо, сквозь ладони проговорила девушка, – но мне так тяжело. Может быть, жива моя старшая сестра? Она такая сумасбродная. Вчера осталась в городе. Обещала приехать на такси, и не вернулась. Мама и папа так переживали. Уже начали звонить в полицию, как нас подняли и погнали на теплоход. Может быть, она приезжала, и уже не застала нас? Мы найдем её? – подняла умоляющие заплаканные глаза на Поля. – Она очень похожа на меня, только на четыре года старше. Ей двадцать. Может быть, сейчас она скрывается от полиции? Нельзя ли куда-нибудь позвонить, узнать?

– Мы найдем, найдём сестру! – с восторгом, что может оказать услугу, что оказался нужен, что теперь будет какое-то дело, которое их свяжет, воскликнул Поль. – Как вас зовут?

–Елена.

«Конечно Елена,– подумал Поль.– Разве ей подошло бы другое имя?»

–А меня Поль,– выдавил он из себя, прокашлявшись. – Сейчас придет Марта. Она живет в поселке, где-то в холмах. От вашего отеля как раз туда идет дорога. Она убирает в комнатах и ведет хозяйство. Мы поедем в город и купим вам одежду.

–Хорошо,– еле слышно произнесла Елена.

От завтрака она отказалась. Поль все же настоял на кофе, в которое добавил изрядную дозу коньяка.

–Меня убьют, если узнают, что я выжила? – неожиданно спросила Елена, отпив немного.

Поль чуть не поперхнулся. К сожалению, ему не пришло в голову раньше, что само существование Елены на острове противозаконно. И теперь понял, лучше никому не говорить, как и откуда она появилась.

–Здесь никого не убивают, – неуклюже стал объяснять он. – А туристов убили из-за продовольствия. Скоро растительность погибнет от холода, и нечем будет кормить детей, оставленных для.... Я потом расскажу. Это из-за них, из-за детей.

–Значит, скоро будут убивать и остальных?

Ее вопросы были точными и хлесткими.

– Н-нет, что вы,– у Поля пересохло во рту,– мы не будем делать этого.

–А кто будет делать?

–Никто. Они сами…, ну-у…,– он совсем потерялся.

–Бросите их где-нибудь так же, как те, на катере, бросили нас? Они тоже, наверное, думают, что никого не убивали. Просто потопили баржу. А люди потонули сами. И сами виноваты…!

Рыдания вновь стали сотрясать ее худенькие плечи.

–У кого здесь горе?– с искренним участием воскликнула Марта, женщина лет пятидесяти, полная и низенькая, с рано увядшим, покрытым оспинами лицом, появившаяся на пороге. Она встревожено смотрела то на Поля, будто хотела разгадать его роль в слезах девушки, то на Елену.

–Елена замолчала и, всхлипывая и протирая глаза, повернула голову на голос.

–Это Елена,– неловко представил Поль.

– А меня зовут Марта, – откликнулась та. – Может быть, я могу помочь?

Елена отрицательно махнула головой. Совершенно равнодушно она восприняла приход нового человека и теперь, продолжая всхлипывать, отвернулась к окну, где за противомоскитной сеткой ядовито зеленел куст.

–Как вы справились без меня? О, да у вас отличный завтрак! Но уж обед я приготовлю сама.

Поль был благодарен домработнице за тактичность. Ни тени удивления от присутствия молодой девушки, ни вопросов.

–Нам нужно будет поехать за одеждой для Елены. Она с туристического теплохода. Вы, наверное, слышали? Их высадили на баржу, а она утонула. Вот, выплыла, в чем была. Только об этом никому…, – спохватился он, поняв, что выболтал тайну первому же постороннему.

–Я понимаю, – сразу потускнев, промолвила Марта. Даже не спросила о теплоходе. Наверное, островитяне уже все знали.– Я помогу выбрать что нужно. Заодно и продуктов купим. Кстати, какой размер вы носите?– обратилась она к девушке. – Впрочем, мы возьмем её с собой, не так ли?

–Конечно, конечно,– обрадовался Поль, ибо мысль даже о кратковременной разлуке с Еленой его страшила.

Марта сама протянула руку Елене, и, поддерживая, свела вниз по ступенькам крыльца к машине. Они сели сзади: Елена, туже запахиваясь в халат, и Марта, втиснувшая рядом с собою большую корзину.

У китайского ресторанчика стоял военный патруль, хотя время комендантского часа давно миновало. Два солдата обыскивали остановленную ранее машину.

Сердце Поля сжалось. Ведь у Елены, сидящей на заднем сиденье в одном халате, не было документов. Но поворачивать назад было поздно. С бледным лицом, придумывая отговорки, он свернул на обочину. Офицер, тут же подошедший к машине, отдал честь и внезапно дал знак, что они свободны.

–Вы не будете нас проверять?– еще не веря, что опасность миновала, спросил, приоткрыв дверцу, Поль.

–Нет- нет! Извините за задержку!

Поль проследил за взглядом офицера. Магическое действие на последнего произвела металлическая пластинка на груди, о которой Поль совершенно забыл.

Вначале Марта купила платьице и туфли, которые Елена надела в машине, сбросив тапочки и халат. Затем они уже все вместе прошли в магазин, и Поль с восторгом стал предлагать то одно, то другое, будто хотел приобрести весь магазин. Они взяли и спортивную форму, и несколько пар обуви, и теплые, совершенно не нужные в местном климате куртки, так как Поль все же склонен был верить прогнозу Рэда о похолодании. Елена не улыбалась, но стала заметно спокойнее и даже с интересом примеряла обновы. Хозяин совершенно безлюдного в этот час магазина суетился рядом, радуясь щедрому покупателю.

На обратном пути Поль, выполняя задание, заехал в детскую больницу. Оказалось, что все распоряжения были уже получены только что назначенным директором, молодым, энергичным. Он принял Поля не в закрытом и опечатанном кабинете главврача, а в новом, наскоро переоборудованном из диагностического кабинета (сдвинутые к стене кушетки с какими-то аппаратами, закрытыми наброшенными на них простынями, множество теперь ненужных розеток по стенам).

–Я понимаю необходимость скорейшего выполнения задания правительства. Если у меня появятся вопросы, я сразу обращусь к вам за консультацией, – подобострастно говорил директор, провожая Поля к выходу.

Поль, душа которого пела от одной мысли, что самая красивая девушка в мире ждет его в машине, с таким восторгом, с такой улыбкой распрощался с директором, которого, как и всех встречных, готов был расцеловать, что тот встревожился, не зная, как оценить поведение члена хунты.

УЖАСНАЯ НАХОДКА.

Введи в Ковчег из всех животных

И от всякой плоти по паре, чтоб

Они остались с тобою в живых.

/Бытие, 6:19/

Там, за холмами, уже был день, а здесь, на северной дороге, пробегающей мимо Ковчега вглубь перевала, клочки утреннего тумана все еще сползали с зеленых холмов в узкую долину, цепляясь за лианы, роскошными парусами свисающие с исполинских деревьев. Роса на лугу взрывалась под ногами мириадами бриллиантов.

Поль остановился. Еще несколько шагов, и незнакомая, сказочная жизнь окружит его, и звук редких моторов с шоссе увязнет среди ветвей, потеряется за шорохом листьев и звуками леса. Ощущение праздника и беззаботности испытал он вдруг в плотном теплом мареве лесных испарений. Стрекот, певучий восторг птиц, громкое гудение шмеля, сделавшего вокруг Поля несколько спутниковых петель, голубиное гуканье. Жизнь длилась вечно, и должна была длиться, и не могло быть никакого конца.

Детские голоса донеслись из леса. Вздохнув, Поль направился в их сторону.

–Вы ко мне? – радушно ответив на приветствие Поля, спросил Биолог. – Я поджидаю машины с солдатами. Будем снимать слой почвы вместе с травой. Воссоздадим в Ковчеге кусочек джунглей. А помощники пока ловят насекомых.

Помощники, два малыша 4-5 лет, застыли, сжимая сачки игрушечными пальчиками и глядя на незнакомого дядю темными бусинками глаз. Яркая бабочка в садке, стоящем на земле, прядала разноцветными крыльями.

– Я к вам по делу,– сказал Поль, отряхивая капли росы с брюк. – Мне поручили подумать об исключении паразитарных заболеваний среди остающихся.

– Теперь все мы общаемся только по делу, – вздохнул Биолог. – Но как же вы нашли нас здесь?

– Я заехал к вам домой, и ваш отец очень толково объяснил, где искать.

– Да, нашему дедушке приходится сидеть дома, – застенчиво улыбнулся Биолог, показав великолепные зубы. Маленькая черная бородка и очки старили его, лишь улыбаясь, он становился тридцатилетним. – Моя жена умерла недавно, – с не утихшей еще болью в голосе произнес он, – вот и не с кем, кроме дедушки, оставлять сорванцов. Изредка, вот как сейчас, даю ему возможность отдохнуть от внуков.

Поль не знал, что нужно сказать в подобном случае. Он вообще терялся, когда нужно было выразить соболезнование или, к примеру, поздравить с днем рождения. Теперь он молчал смущенно, болезненно ощущая, как росяная влага проникает сквозь кожу модных туфель.

– Папа, смотри какой жук! В какой ящик его положить?

Старший из малышей, сжимающий что-то в миниатюрном кулачке, спас собеседников от неловкого молчания.

–Тебе интересно собирать их? – с облегчением наклонился к нему Поль.

–Ну да! Ведь они же живые и их надо спасти!

–А вдруг они вредные?

–Если он живет, значит не вредный!

Поль опешил от такого простого определения:

– Но ведь бывают кусачие насекомые. А вот крапива, взгляни, она жалит.

–Крапива вкусная, ее все хотят съесть, вот она и защищается иголками. Так папа говорит! – добавил малыш, подчеркнув, что больше нечего и обсуждать, если так говорит папа.

–Между прочим, – я специально приехал сюда, как раз для того, чтобы обсудить возможность попадания в Ковчег вредных насекомых и различной заразы с почвой, которую без обработки вы хотите внести внутрь, – повторил Поль, поднимая лицо к Биологу от малыша, отбежавшего к ящичкам для жуков.

– А что является вредным?

Биолог поднял с земли небольшую стеклянную банку, в которой шевелилось несколько навозных жуков: -Вот, к примеру, священные скарабеи. Без них навоз на полях станет рассадником мух и засохнет в виде убийственной для травы корки. А дождевые черви? За несколько лет они пропускают через свой кишечник весь плодородный слой почвы. Кто знает, какие цепи жизни будут разорваны, если мы уничтожим даже явных, с нашей сегодняшней точки зрения, паразитов. Будет ли рожать пшеница, если сорняки исчезнут вовсе? Не заполнят ли имеющиеся безвредные бактерии опустевшее место после уничтожения всех болезнетворных?

– Однако паразиты, оставленные в Ковчеге, будут угрожать здоровью детей, даже самому существованию будущего человечества. Ведь неизвестно, как они поведут себя в замкнутом пространстве.

– Не могу с вами согласиться, – мягко проговорил Биолог приятным баритоном, взглянув на Поля бархатными чуть косящими глазами. – Будет ли риск меньшим, если мы оставим только то, что посчитаем полезным? И без того потери разновидностей живого будут колоссальными, а если еще и проводить селекцию – не исчезнет ли и человек? Ведь подумайте: даже для поддержания жизни такого паразита как печеночная двуустка требуются поочередно муравьи, кролики, трава и слизняки. Такой страшный, с точки зрения инфекциониста, паразит как анкилостома, помимо вреда, снижая иммунитет, избавляет своего хозяина от астмы и сенной лихорадки. Еще более опасный круглый червь власоглав помогает при язвенном колите. В кишечнике человека трудятся килограммы бактерий, без которых мы не выживем. Откуда же нам знать, без какого растения или паразита будет обречен человек?