Умри вовремя

Порывистые движения, лихорадочно блестящие глаза и излишне бодрые приветствия собравшихся напомнили Полю студентов, толпящихся перед экзаменационными дверьми. Вскоре дежурный офицер стал громко выкрикивать фамилии, сверяя их с принесенным с собою списком. Отозвавшиеся боязливо протискивались в открывшиеся двери зала.

Когда специалисты вошли, в зале уже находились несколько десятков офицеров, занимавших левый сектор кресел. Очевидно, их впустили через другую дверь, так как в фойе военных не было. Правый сектор кресел занимали чиновники бывшего правительства, насколько можно было судить из бормотания Гэмфри, перечислявшего их должности.

–Вон тот, лысый, в роговых очках, министр финансов,– кивнул Гэмфри на одного из них. – Правая рука бывшего президента. Не думаю, что он в восторге от переворота.

–А что с прежним президентом? – тихо спросил Поль, когда они сели во втором ряду среднего сектора, между чиновниками и офицерами.

–Расстрелян ночью вместе со всеми защитниками дворца,– зашептал Гэмфри, озираясь. –Не пощадили никого! Говорят, погибших приказано похоронить немедленно, прямо сейчас. Ужасно кровавый переворот. Обычно они здесь происходили проще смены дежурного по классу….

Входная дверь зала скрипнула. Худой, длинный и сутулый, с натянутой на скулах кожей, в круглых очках в дешевой проволочной оправе мужчина лет тридцати пяти протиснулся в полуоткрытую створку. Ёжик черных волос, старенький свитер и папка в руках придавали ему вид студента-переростка. Тихий гул голосов при его появлении на мгновение замер.

–Это известный врач,– зашептал Гэмфри. – Был осужден за коммунистическую пропаганду. С тех пор прошло больше года. Все зовут его Рэд, то есть красный. Наверное, его только выпустили.

Поискав глазами свободное место, вошедший подошел и сел впереди Гэмфри, равнодушно кивнув ему.

Внезапно раздалась команда, офицеры вскочили. За ними, озираясь, неуверенно стали подниматься и остальные. К столу президиума, покрытому зеленым сукном, из-за кулис вышел человек в генеральском мундире, спасший специалистов прошлой ночью. Он нетерпеливо махнул рукой, отмахиваясь от рапорта, призывая садиться.

–В этом зале много тех, кто пошел вчера за мной на штурм дворца, и они знают, почему это сделали, – сев за стол и подвинув к себе пискнувший микрофон, произнес Президент.–Я не представляюсь, так как вы все хорошо меня знаете, и объявляю, что взял на себя исполнение функций президента.

Ровный и сильный голос завораживал. Поль поймал себя на мысли, что и он беспрекословно пошел бы за этим спокойным и уверенным в себе человеком.

–Мы на пороге ужасной катастрофы. Прежнее правительство было неспособно предпринять меры для спасения человечества, и мы были вынуждены прибегнуть к силе, чтобы совершить задуманное. Важность задачи, стоящей сейчас перед нами, оправдывает любые меры для ее решения. Все демократические завоевания отменяются. Объявляю военное положение и комендантский час. Политические разногласия в настоящий момент бессмысленны, и мы будем работать бок о бок со всеми, кто нужен для дела.

Тишина в зале была полная.

–У нас нет связи с внешним миром,– продолжал между тем новый президент. – Есть основания полагать, что жизнь на материках практически уничтожена. Приношу соболезнование всем, имеющим вне острова родственников или друзей, нашим специалистам, потерявшим свой дом. Основанием для подобного утверждения служат разведывательные полеты нашего единственного военно-транспортного самолета.

Головы присутствующих повернулись к трем друзьям.

Поль растерянно совал руки в карманы костюма.

Гэмфри с трагическим лицом пожимал плечами.

Ирвин побледнел.

–Однако нас самих скоро затронет эта война или нечто, погубившее мир. С этого момента своей речи хочу предупредить: всё, о чем здесь будет сказано, является государственной тайной. Вольное или невольное ее разглашение приведет к панике на острове, сорвет все наши планы по спасению, и поэтому будет караться расстрелом на месте. В то же время я никого из присутствующих не могу освободить от участия в предстоящей работе и не спрашиваю о желании. С одной стороны сюда пришли мои единомышленники, – президент широким жестом показал на присутствующих офицеров,– с другой представители промышленности, финансов и специалисты различных отраслей знаний. Перед всеми нами стоит одна задача – спасти будущее человечество. Прошу вас, доктор.

Рэд поднялся и подошел к небольшой трибуне. Недоуменный шепот пронесся над рядами.

–Господа! В результате неведомой пока катастрофы миллиарды тонн зараженного грунта и дыма от сгоревших лесов и городов выброшены в стратосферу. По данным разведывательного полета военно-транспортного самолета и нашим расчетам уже через несколько дней уровень радиации на острове начнет повышаться за счет выпадения радиоактивной пыли, и затем в течение 15-20 лет из-за высокого фона радиации женщины будут рожать обреченное на вымирание потомство. Так что мы теперь не остров. Мы – тонущий Титаник!

–Пропаганда!

Министр финансов, сорвав роговые очки и привстав, как большая нахохлившаяся птица всматривался в повернувшиеся к нему лица. – Пропаганда,– вновь фальцетом крикнул он. – Не хватало нам слушать бредовые измышления какого-то коммуниста. Я все понял! Нам преподносят басни, чтобы оправдать переворот и вынудить раскошелиться! Если повысится радиация, мы предложим радиозащитные препараты, поможем каждому вырыть убежища, выпустим защитные фартуки, свинцовые трусы, наконец. А «красные» будут и без того надежно защищены от радиации толстыми стенами, – добавил он под одобрительный гул своего окружения.

–Он может позволить себе такое выступление,– почтительно зашептал Гэмфри,– у них деньги, а это больше, чем власть.

–Самое главное не это,– продолжил Рэд усталым голосом, переждав шум и не обратив, как и Президент, никакого внимания на выкрики министра. – Миллионы тонн пыли и сажи от сгоревших городов и лесов поднялись в стратосферу, практически закрыли Солнце. Это тоже было известно, но таких размеров бедствия не ожидал никто. В Европе среди лета выпал снег. Началась нескончаемая ночь. И мы с вами через очень короткое время в последний раз увидим солнечный свет. Пока над островом высокое атмосферное давление, но уже через пять-шесть дней температура воздуха начнет быстро понижаться, пойдут дожди, затем снег, а это означает смерть растениям, смерть животным.

Рэд говорил медленно. Четкие фразы впечатывались в настороженную тишину.

– Через несколько лет пыль опустится, температура воздуха восстановится. Но это будет уже мертвая Земля,– закончил он.

Наступило тягостное молчание. Вдруг первый луч Солнца прорвался сквозь неплотно закрытую штору. Померк свет ламп, и все заиграло, задвигалось, ожило. Вздох облегчения прокатился по залу.

–Все это преувеличено!– воскликнул кто-то.

Рэд подошел к окну, раздвинул шторы и толкнул раму наружу. – Взгляните на Солнце! –воскликнул он. – Уже сегодня оно кровавое!

Сквозь окно широким потоком влились коричневые лучи. А за ними в наступившую тишину ворвались звуки похоронной меди.

–Что можете предложить для нашего спасения?– обратился к залу Президент. – Пока решение не будет принято, никто отсюда не выйдет.

Поль оглянулся. Растерянные и испуганные лица со всех сторон. Только Гэмфри выглядел благодушно.

–Вы все же не верите, что всем грозит гибель?– шепотом спросил его Поль.

–Я слышал столько лжепророков, сынок, что меня не запугаешь. Это просто местные дикие политические игры. Лучше…

–Не будем терять времени,– заговорил Президент, прерывая шум приглушенных разговоров и нетерпеливо посмотрев на часы. – В кругу соратников мы уже все обдумали, а надежда на свежие идеи, я вижу, маловероятна. Офицеры знают все о наших планах,– многозначительно повысил он голос. – Некоторые из специалистов и поверивших нам чиновников прежнего правительства уже приступили к решению той задачи, о которой сейчас услышите. Продолжайте, доктор!

–Для спасения человечества,– задумчиво заговорил Рэд, успевший возвратиться к тому времени на свое место у трибуны, – необходимо отобрать некоторое количество людей, снабдить продовольствием и укрыть в катакомбах. Туда же поместить животных, растения, птиц. Уже через несколько лет можно будет высаживать некоторые растения, и разводить животных вне укрытий. Люди же должны укрываться не менее пятнадцати лет, выходя лишь на короткое время для работ.

–Реально ли создать такой Ковчег на острове?– воскликнул кто-то.

–На острове столетиями, пока не перешли на лес, дома строили из известняка, который добывали недалеко от города в горах. Общий объем выработок, а также размытых водой пещер в горах к северу от города по предварительным расчетам превышает двести миллионов кубометров. Туристов туда не водили из-за опасности обвалов. Но если провести работы по укреплению сводов то Ковчег – можно так и назвать наш проект – будет готов.

–Сколько людей может вместить этот Ковчег?– спросил кто-то из группы финансистов.

–Вопрос не имеет смысла.

Рэд поднял руку, пытаясь погасить гул, вызванный его ответом. – Туда можно поместить все население острова (ликование в зале). Но вас интересует, скорее всего, другой вопрос: сколько людей можно прокормить до тех пор, пока им можно будет выбраться на поверхность.

Он оглядел притихший зал.

– Вы обязаны знать все, чтобы со знанием дела вести трудную работу. Если сейчас же начать консервировать продукты, напрячь все силы для создания Ковчега, можно обеспечить на это время две тысячи взрослых или три тысячи детей. Учитывая то, что через несколько дней воспроизводство растительности на острове прекратится, животные погибнут, продовольствия для остального населения не останется.

Будто холодом повеяло из открытого окна.

Минуты три стоял невообразимый шум.

–Мы считаем,– громко начал, перекрывая его, вновь поднявшийся министр финансов, – мы считаем, что если все сказанное хоть немного соответствует действительности, то нужно оценить стоимость пребывания человека в Ковчеге в течение необходимого времени, а затем выпустить билеты по числу возможных мест в нем и продать на аукционе. Это самый демократичный способ решения проблемы и другого не может быть.

Министр сел, решительно поджав губы.

Весь зал смотрел на Президента. Тот молчал.

Чем дольше длилось молчание, тем большее беспокойство проявляли офицеры. Один из них даже привстал, порываясь что-то сказать, но Президент движением руки усадил его на место.

–Сколько будет стоить место в Ковчеге? – спросил кто-то из финансистов.

– А сколько будет стоить кусок хлеба? Если он последний на планете? – вопросом на вопрос ответил Рэд.

В зале между тем нарастало напряжение. Поль чувствовал это буквально кожей.

– Продолжайте, доктор, – напомнил Президент, оторвавшись от каких-то своих мыслей и подняв голову. Казалось, он давно знает все, о чем говорилось в зале, и теперь проводит совещание как старый учитель давно вызубренный, опостылевший урок.

– В связи с тем, что в течение 15 лет необходимо будет оберегать людей от пребывания на поверхности земли, – продолжил Рэд,– решено оставить в Ковчеге детей от трех до пяти лет. Они будут находиться под землей, потребляя минимальное количество пищи и ресурсов весь этот период, а когда наступит возраст размножения, уже смогут выйти наружу. Всего три тысячи детей. И еще 100 человек взрослых. Их задача – воспитать, обучить и вырастить будущее поколение, поддерживая одновременно работу механизмов, а значит и жизнь в Ковчеге.

–Кто же войдет в число воспитателей?– хрипло и с ехидными нотками в голосе спросил кто-то из группы финансистов.

– Да-да, кто? – раздалось еще несколько голосов.

– Если мы начнем делить места в Ковчеге или устраивать в него по протекции, по политическим или религиозным убеждениям, по финансовому положению в нашем обществе, мы можем упустить последний шанс спасти цивилизацию. Поэтому я предлагаю всем находящимся здесь дать клятву в том, что никто из нас не будет претендовать на место в Ковчеге, а также не будет устраивать туда своих детей или близких.

Садился Рэд на место в такой тишине, что слышно было тяжелое дыхание министра финансов, который тут же вскочил.

– Откуда возьмут деньги ваши дети,– закричал он, и лицо его побагровело, и вены на лбу вздулись,– неужели вы думаете, что я отдам свои, а сам побегу на кладбище?

– Нужно национализировать частную собственность,– приподнявшись и оглядывая зал в поисках сочувствующих, проговорил Рэд. – Вы что же, верите, что специалисты, без которых невозможно соорудить подобный Ковчег, будут делать его вам за ваши обесценивающиеся деньги? – обратился он к Министру. – Нет, только чувство долга и самопожертвование могут заставить теперь работать человека знающего истинное положение вещей.

– Это коммунистическая пропаганда,– Министр чуть не задохнулся от злости, – он просто хочет, воспользовавшись ситуацией, произвести социалистический переворот! Да все он врет!

–Не стоит горячиться, – спокойно заметил Президент. – К сожалению, в словах доктора горькая правда. При тех же затратах гораздо перспективнее спасать детей. Мы с вами слишком стары, чтобы быть сыновьями Ноя.

– Ка-ак, и вы…?!– свистящий шепот Министра был слышен во всех уголках зала. – Да это заговор! Я пойду в казармы, я открою глаза всем остальным офицерам, мы раздавим революцию в самом ее начале…, – он рванулся из рук державшего его соседа.

– Вы что, угрожаете мне?– холодно, с оттенком презрения произнес Президент. – Успокойтесь. Постараемся учесть все ваши пожелания. Дайте мне время уговорить вас. Вы нам нужны…

– Вы тоже коммунист! Я раскусил вас! – орал вошедший в раж Министр. – Мы не договоримся. Каждый честный человек пойдет за мною для спасения свободы и демократии, против преступников, захвативших власть!

Министр бросился к выходу из зала. Несколько человек из его окружения решительно поднялись с мест.

Поль понял, что происходит нечто незапланированное. Однако Президент был спокоен. Он даже головы не поднял, будто и не слышал шума в зале, не посмотрел на бегущего, уже взявшегося за дверную ручку.

И тут раздался хлесткий звук выстрела.

Министр застыл у двери. Затем медленно повернулся лицом к залу и тяжело рухнул навзничь. Роговые очки стукнулись об пол.

Поднявшиеся было финансисты медленно опустились в свои кресла. Богомол, а это был он, сидевший на первом ряду у выхода, судорожно совал пистолет в кобуру.

Дверь распахнулась. Несколько солдат охраны вбежали, на ходу щелкая затворами автоматов.

– Уберите это, – Президент презрительно махнул рукой в сторону трупа.

От скрежета пуговиц о палисандровый паркет, пока солдаты волоком неумело тащили труп за дверь, у Поля заныли зубы.

– Еще кто-нибудь стремится к демократии? – устало произнес Президент, оглядывая притаившийся зал. – Человеческая жизнь нынче ничего не стоит. Всем нам осталось несколько дней. И эти несколько оставшихся дней просто подарок, которым нужно распорядиться разумно. Если возражений нет, считаю решение принятым. Все полнота власти в государстве отныне принадлежит всем присутствующим. Вы все обязаны работать по обустройству Ковчега. Для отличия от остальной части населения будете носить металлические пластинки на груди, на которых будет указан род занятий, к примеру: электрик, сантехник, безопасность и тому подобное, чтобы можно было обращаться друг к другу по роду занятий, избегая потерь времени на знакомства. Офицеры безопасности будут следить, чтобы население до конца не подозревало о том, что оно обречено на гибель. Кто будет мешать, будет уничтожен без суда и следствия как и министр финансов только что. Кстати, семья министра будет уничтожена сегодня же. Это чтобы каждый знал, что ждет его за отказ от сотрудничества. Иначе, как верно заметил наш доктор, наступит хаос и никто не будет работать на идею. Операцию по спасению детей мы так и назовем – Ковчег. По радио и телевидению объявим, что создается убежище для всего населения острова на период выпадения осадков и пережидания краткосрочного похолодания, и призовем помочь правительству в решении этой задачи. За высказывание других версий – смерть паникерам на месте. Все рабочие с производств, не занятых работой на Ковчег, все солдаты, полиция должны сегодня же быть мобилизованными и приступить к работе в Ковчеге.

Президент подумал несколько секунд. Похоронная музыка все еще доносилась сквозь открытые окна и была самым подходящим фоном для всего происходящего в зале.

–Позволю себе не согласиться только с одним из предложений Доктора. Для обслуживания Ковчега и воспитания детей необходимы взрослые люди, а кто кроме специалистов, конечно лучших,– многозначительно поднял он палец,– может справиться с этим делом? Точно так же нам понадобятся и многие другие из здесь присутствующих. Поэтому говорить о том, что все находящиеся в этом зале не нужны для будущей жизни в Ковчеге, неверно. Более того, именно многие из присутствующих здесь останутся для поддержания жизнедеятельности Ковчега. Ну а теперь, Доктор, забирайте специалистов и действуйте по нашему плану. С остальными я еще поговорю. Отдельно с теми, кто будет организовывать работу предприятий и фирм. Отдельно с офицерами. Каждый будет выполнять свою задачу, никто не останется без дела, и для каждого у меня есть свое предложение, которое его устроит.

И дальше уже все молчали, пока последний специалист не вышел из зала.

ПИРАТЫ.

Кто, имея возможность предупредить преступление, не делает этого,

тот ему способствует.

(Сенека младший)

Когда прекратишь грабительства,

разграбят и тебя.

/ Исаия, 33:1/

Солнце поднялось уже высоко, но утренняя дымка еще не исчезла и на порт, казалось, набросили тонкую кисею, сотканную из соломенных солнечных лучей.

Поль, уже с металлической пластинкой на груди с надписью “Врач”, стоял на пирсе в порту в нескольких кварталах от Дворца. Службы Дворца работали круглосуточно, иначе их фамилии, только утром появившиеся в списке у дежурного Офицера, не были бы напечатаны на глянцевой бумаге, сверяясь с которой вконец издерганный служащий по выходе из зала выдал каждому металлические пластинки с указанием специальности владельца и выгравированным государственным гербом?

Специалисты прошли в отдельное помещение на втором этаже. Рэд так пристально разглядывал Поля, пожимая руку при знакомстве, что, казалось, для полной картины нужно было предоставить ему и анализы.

–В нашем распоряжении всего шесть дней, – сказал он. – Столько же, сколько было у Господа для сотворения мира. И вас, как и апостолов, двенадцать. Был ли план у Господа мне неизвестно, но у меня он есть и уже утвержден президентом. Все расписано по дням и каждому из вас отведена определенная роль. Вы, пользуясь предоставленной вам неограниченной властью на острове и любыми доступными для государства средствами, будете воплощать план в жизнь.

–А что будет на седьмой день? – спросил кто-то из специалистов.

–Воскресение, – чуть задумавшись, ответил Рэд. – Но продолжим. Хочу попросить вас дать мне слово, что ни мы сами, ни наши дети, ни наши знакомые или родственники не попадут в Ковчег с нашей помощью. Я говорил уже, что если наша деятельность будет подчинена не делу, а интригам, мы не выполним свою миссию в такое короткое время. Об этом я уже доложил Президенту, поэтому он не будет разговаривать с нами, как с остальными, оставшимися сейчас в зале Государственного Совета, об условиях, на которых мы согласимся работать. Он намекнул в конце заседания на нужду в специалистах для функционирования Ковчега, но мы не можем и думать об этом. Кто не согласен со мной, может встать и покинуть собрание.

– А я хочу оставить в нем свою собачку! – после некоторого всеобщего молчания возмущенно проговорил толстяк с полным красным лицом, сидевший прямо позади нашей тройки, держащейся вместе, и Поль, обернувшись, почувствовал густой пивной дух, исходивший от него.

– Это невозможно, только если она ваша ближайшая родственница? – тут же отреагировал Рэд.

И эта шутка сняла напряжение, исчезла скованность. В конце каждый получил листок с отпечатанным заданием на день и все разошлись, без обсуждения приняв предложение Рэда.

Поль вынул из кармана шуршащую бумажку и прочел еще раз: “Встретить сухогруз в порту с грузом медикаментов, организовать доставку в Ковчег, в залы 22-27, предназначенные для развертывания госпиталя.”

И вот Поль здесь. А в порту пусто. Никакого сухогруза у причала. Только длинный ряд долговязых портовых кранов застыл вдоль пирса, задрав в небо длинные мертвые клешни.

Напротив того места, где еще вчера высился белоснежный корпус туристического теплохода, на пирсе сидело несколько рыбаков. Обычная дневная жара только разбегалась, и в костюме пока было комфортно. Поль с наслаждением окинул взглядом зеленые в голубоватой дымке холмы, толпящиеся вокруг залива, с красными каплями крыш среди пышной тропической зелени, громады деревьев и картинные развалины каменного ограждения на вершине круто поднимающегося от берега холма, окружающего порт, поблескивающие на солнце волны, с легким журчанием огибающие опоры пирса. Впереди была вечность. Только она могла придать столько безмятежности и спокойствия ленивым движениям рыбаков.

«Все разговоры о конце света просто политический трюк. Мир бесконечен, и разве может разрушить всю эту безбрежность маленький человек?», – думал Поль, стремясь успокоить себя, убедить в нереальности пережитого в зале Совета.

–Вы, наверное, ко мне?

Удивительно знакомый голос. Поль вздрогнул и обернулся. Металлическая пластинка с надписью: «Безопасность» на мундире офицера. Тощая фигура, высокие каблуки, выпуклые светлые глаза.

–Меня прислали за медикаментами и оборудованием, – глухо ответил Поль, совсем не обрадовавшийся встрече.

–О! Да это вы, доктор? Рад видеть здоровым,– воскликнул Богомол не без подтекста. – Мы только идем встречать сухогруз и о медикаментах знаем только из сообщения его команды по радио. Вот когда вскроем трюмы…. Сейчас приведу лоцмана, и пойдем. Прямо в море отсортируете необходимое, а на берегу нас уже будут ждать машины. А пока пройдите к катеру,– махнул он рукой в конец пирса.

Катер был большой, военный. На палубе беспорядочно, как биллиардные шары после разбивки пирамиды, расположились человек двадцать солдат, разморенных теплыми лучами обычного, повседневного, без каких-либо утренних оттенков, на которые намекал Рэд, солнца. Поль остановился рядом с катером, глядя в воду и не решаясь без Богомола подняться на палубу.

Вода, прозрачность которой можно было по-настоящему оценить, только наблюдая за резкими рывками медуз, четко видимыми на большой глубине, ласково гладила борт, уходящий под прозрачную приманчивую своей подразумеваемой прохладой воду и ясно различимый в ней до киля.

–Идите за мной! –Богомол быстро шел к трапу, старик в широких потертых штанах и морской фуражке семенил за ним. Как только Поль ступил на палубу, зажужжала лебедка, поднимающая трап, и катер, быстро набирая скорость, пошел к выходу из бухты.

–Радио!– перекрывая гул турбин, крикнул прибежавший на мостик, где находились капитан, Богомол с лоцманом и присоединившийся к ним Поль, матрос с повязкой на рукаве.

Показав знаками Полю, чтобы он следовал за ним, Богомол спустился в радиорубку.

–На рейде стоит отправленный ночью теплоход с туристами, слышишь меня! – захлебывался динамик,– задержали под предлогом таможенного досмотра. С баржи на него уже перегрузили дополнительные продукты! Идиоты из туристического агентства…! Говорят, выполняем обязательства. Триста пассажиров, сто пятьдесят экипаж, продовольствия на два месяца. Они что, решили их кормить так долго? Зачем тогда нужна была вся ночная кутерьма? Ты понимаешь…?

– Прекрасно понимаю,– озорно воскликнул Богомол,– все будет выполнено. Ну, док,– заговорщически понизил он голос, обернувшись к Полю, – сейчас мы с вами развлечемся. Следите пока за связью. Я буду на мостике.

Через минуту катер на полной скорости вылетел из бухты через узкий проход между двух скал, и сразу будто стало светлее. Безбрежная гладь просматривалась сквозь круг иллюминатора, синело чистое небо, теплые солнечные блики весело плясали на изумрудных волнах. Далеко на горизонте показалась точка. Она быстро росла, и вскоре айсберг туристического теплохода заполнил собою почти весь иллюминатор. На фоне его белоснежного борта болталась грязная головешка унылой баржи с желтеньким крошечным буксиром впереди. Дрожь прекратилась. Катер остановился.

–Всем пассажирам сойти на баржу, – загрохотал громкоговоритель на катере, перекрывая музыку, доносившуюся с верхней палубы.

–В чем дело?– запросили в мегафон с теплохода через некоторое время. У его борта, обращенного к катеру, выросла толпа.

–Судно должно быть досмотрено. Есть подозрение, что на теплоходе бомба. Всем пассажирам и экипажу сойти на баржу, – захлебывался динамик. – Вещи не брать! После досмотра вы возвратитесь в свои каюты.