скачать книгу бесплатно
– Поговори с ним, – предложила Валя.
– Что ты! – шепотом воскликнула я. – Мне так стыдно перед ним, я в лицо ему посмотреть не смогу. Да и он избегает меня.
– Со временем все наладится. – успокоила меня Валя. – Он тебе нравится? Ян?
– Он всегда мне нравился… Как друг… Не знаю… Сейчас я уже ни в чем не уверена…
– Время все расставит на свои места, – задумчиво произнесла Валя.
– А как у тебя с Гришей? Он ведь ухаживает за тобой? – спросила я.
– Я не уверена… Иногда мне кажется, что ухаживает, а иногда, что мы просто друзья, – ответила Валя.
У бабы Клавы я провела две недели, она настояла на том, чтобы я не уезжала с Валей, а осталась еще. В тихие вечера за чашкой чая я делилась с ней своей болью и разочарованием, а она обычными словами, как-то просто и естественно, вселяла в меня надежду и возрождала во мне радость жизни. Домой я вернулась, на радость мамы и подруг, румяной с улыбкой на лице.
Шло время, я училась, заботилась о Лиде, помогала маме, проводила время с подругами. В какой-то момент мне захотелось рисовать, и я начала писать картины. Жизнь вновь увлекла меня, покрыв туманом былые разочарования и несбывшиеся мечты.
Прошло полтора года. В 1938 году Гриша и Ян закончили учиться в институтах и осенью их призвали в армию. Кира устроила по этому случаю традиционный прощальный праздник. В это же время приехал в отпуск Гер. Они с Кирой, как и договорились, писали друг другу письма, а прошлым летом Кира вместе с мамой ездила в Ростов-на-Дону.
И снова мы собрались нашей дружной компанией: я, Кира и Валя, Гер, Гриша и Ян. Я не видела Яна последние два года. Теперь я редко ходила в гости к Кире, чаще она приходила ко мне, поэтому я с ним не встречалась, на наши совместные праздники он больше не приходил. Я была уверена, что он меня ненавидит и поэтому избегает. И еще я была уверена в том, что люблю его, всегда любила да только поздно это поняла.
За это время Ян очень изменился, он еще вырос, возмужал. Регулярные занятия спортом сделали его тело сильным и мускулистым. Я его даже не сразу узнала, когда вошла в комнату. В разгар нашего застолья с пирогами и душистым чаем, я украдкой смотрела на него и думала, каким же красавцем он стал и как с ним тепло и спокойно.
После чаепития мы все вместе пошли на вокзал, куда должны были прибыть призывники. Гер раздавал советы, как бывалый военный, Кира взяла обещание с обоих, что они будут себя беречь, Валя с грустными глазами стояла рядом с Гришей, а я не знала, что мне делать. Мне так хотелось попросить прощения у Яна, рассказать, как я сожалею о своем поведении, как я соскучилась по нему, но я не могла даже посмотреть в его глаза.
Я стояла немного в стороне и смотрела на Яна. Еще минута, и он уйдет, и я не смогу ничего ему сказать. Ян пожал руку Геру, обнял сестру, попрощался с Валей, взглянул на меня и остановился. Я собрала всю свою храбрость и подошла к нему, терять мне было уже нечего.
– Ян, – голос выдал мое волнение, – я… Я знаю, ты не хочешь меня видеть. Но я… Мне так стыдно перед тобой… Я так сожалею… Прости меня…
Больше я ничего не смогла произнести, лишь предательская слезинка покатилась по щеке.
– Лиза, – с нежностью в голосе произнес Ян, – я ушел из твоей жизни, потому что не был тебе нужен…
– Ты всегда был мне нужен, только я не всегда это понимала… – чуть слышно произнесла я и опустила голову.
Ян ласково поднял мое лицо, смахнул слезинку с моей щеки.
– Лиза, тебе не за что просить меня о прощении. И для слез тоже нет причин. – улыбнулся Ян, взяв мою руку в свои. – Я напишу тебе, ты позволишь?
– Я буду с нетерпением ждать твоего письма, – смущенно ответила я, посмотрела в его глаза и утонула в этом синем море любви и тепла.
Глава 11
Вот она, моя шкатулка с драгоценностями, когда-то мне подарил ее дедушка, простая деревянная шкатулка, на крышке которой он нарисовал двух красивых птиц с длинными разноцветными хвостами, сидящих на каком-то сказочном дереве. Вот уже несколько десятков лет я храню в этой шкатулке дорогие для меня вещи. Нет, это не золото и бриллианты, это письма Яна ко мне. Все письма, которые он когда-либо мне написал. Самое первое, наскоро написанное письмо, я получила через несколько дней после того, как мы проводили Яна и Гришу в армию.
«Лиза! Я не могу найти слов, чтобы сказать, как мне тебя не хватало эти два года! Сколько раз я порывался прийти к тебе, но всегда останавливался на полпути. Ты перестала приходить к нам, и я был уверен, что я тому причиной. А если ты не хочешь даже прийти в дом, где случайно можешь встретить меня, захочешь ли ты меня видеть, если я приду? Конечно, нет. Ты была права, я не должен был вмешиваться в твою жизнь, но ревность тогда затмила мне разум… Прости меня. Не вини себя ни в чем, ты ни в чем не виновата передо мной.
Я видел твои глаза в нашу последнюю встречу на вокзале, они дали мне надежду… Надежду на то, что я тебе нужен. Чтобы рассказать о том, как нужна мне ты, не хватит и десяти писем! Теперь я уверен, эти три года службы пролетят как один день, потому что потом я не просто вернусь домой, я вернусь к тебе. Твой Ян.»
Раньше к нам редко приходил почтальон, и к его приходам я была равнодушна, мне не от кого было получать письма. Зато теперь, услышав звонок, я бегу открывать дверь с надеждой, что мне принесли весточку от Яна. Почтальон стал нитью, которая связывала меня с Яном, по которой передавались наши чувства, наши надежды, наши улыбки и тепло. Три года предстояло мне ждать следующей встречи с моим любимым, и в первые дни после расставания они казались мне вечностью. По вечерам я вспоминала каждую мелочь, каждое слово, каждый взгляд, каждую улыбку на лице Яна в наш последний день, тепло его рук на моей руке, то, как он смахнул с моей щеки слезинку. Все это я четко и красочно прорисовала в своей памяти и положила в самый потаенный уголок моей души. Эти воспоминания потом согревали меня в серые дождливые дни и холодные зимние ночи.
А зимние ночи действительно стали очень холодными. В первые месяцы 1940 года в Ленинград пришли морозы. В январе в течение нескольких дней температура держалась на отметке минус тридцать пять градусов, а весь февраль не поднималась выше минус двадцати. Такая погода застала нас врасплох. У меня даже не было подходящей одежды и обуви. В первые дни морозов мы с мамой отправились в магазин за валенками. Желание ходить в валенках возникло не только у нас, но и у многих горожан, поэтому мы смогли купить их только в третьем по счету магазине, отстояв большую очередь. Купили три пары взрослых (одну пару мама купила для Наташи) и детские для Лидочки, забрали последнюю пару.
Эти полтора месяца мне казалось, что я никогда не согреюсь. В больших аудиториях в институте было холодно, из окон дуло. Дома тоже было холодно, у нас даже промерзла стена на кухне и покрылась изнутри инеем. Я мерзла везде, я постоянно что-нибудь ела и по несколько чашек в день выпивала горячего чая. Однажды к нам пришла Валя и принесла мне кофту из собачьей шерсти. Она ездила к бабушке и упомянула в разговоре, что я плохо справляюсь с холодом. Баба Клава, недолго думая, вручила Вале кофту, которую связала летом, и попросила подарить мне. Тысячи раз потом я вспоминала бабушку Клаву с благодарностью за этот подарок.
Модница-Кира жила в ином мире.
– Я никогда не надену валенки! – с гримасой легкого отвращения на лице произнесла Кира, увидев мои обновки. – Ты выглядишь в них как колхозница на уборке сена!
– Кира, сено убирают осенью! – рассмеялась я. – И валенки не носят, в них осенью жарко.
– Ну не сена! – махнув рукой, рассмеялась Кира. – Выглядишь в них ужасно! И эта кофта… Где ты ее взяла?!
– Это подарок бабы Клавы… Она очень теплая! – защищалась я.
– Она очень серая и лохматая! – скривила рожицу Кира.
– А тебе в твоих сапожках не холодно? – спросила я.
– Конечно, холодно! – ответила Кира. – Но представить себя в моем красивом пальто и в валенках я даже в страшном сне не смогу! Даже не представляю, что сказал бы Гер, увидев меня в них…
– Кира! В валенках теплее, и в морозы здоровье важнее красоты! – отчитывал ее Гер своим генеральским голосом, когда приехал в отпуск в феврале и нашел свою возлюбленную кашляющей, с насморком и высокой температурой.
Все две недели пребывания в Ленинграде Гер провел рядом с Кирой, которая сначала лечилась дома, а потом ее положили в больницу, поставив диагноз «воспаление легких». В больнице она пролежала больше месяца, мы с ее родителями по очереди навещали ее, поддерживали в ней бодрость духа и приносили разные вкусности. После выписки из больницы Кира потом еще несколько месяцев восстанавливала здоровье, ходила на физиотерапию и на прогревание. К своему дню рождения. К концу мая моя подруга, наконец, выздоровела.
– Мы с вами «ждущая троица». – рассмеялась Кира, когда она, я и Валя гуляли в парке и ели мороженое по случаю дня ее рождения. – Я жду, когда через год закончу институт и уеду к Геру, Валя ждет возвращения Гриши этой осенью, а Лиза – возвращения своего Яна следующей осенью.
– Это не справедливо! Почему Ян служит три года? Ведь Гриша служит два! – воскликнула я.
– Видимо в пехоте меньшему нужно учиться, чем в военно-воздушном флоте, – тоном учительницы ответила мне Валя.
– Мне все равно. Я так хочу, чтобы Ян поскорее вернулся! – нахмурилась я.
– Лиза, у нас с Гером уже четыре года любовь на расстоянии, это можно вынести. – сказала Кира. – Помнишь, как я рыдала, когда Гер уезжал? Конечно, я очень скучаю по нему, иногда просто до слез, но меня согревает мысль о том, что еще чуть-чуть и мы поженимся.
– Валя, а вы с Гришей пишите друг другу письма? – спросила я.
– Нет, – ответила Валя и достала из сумочки платочек, чтобы вытереть руку после мороженого.
– И ты это так спокойно говоришь? – удивленно подняла брови Кира.
– Скоро он вернется и все станет ясно, нужна я ему или нет, – спокойно ответила Валя.
– А он тебе нужен? – я внимательно посмотрела в красивые раскосые глаза Вали, она покачала головой, говоря «да», и печально улыбнулась.
Гриша не писал Вале, он писал Кире. Кира рассказывала мне, что в одном из писем он признался ей в любви.
– Я давно это подозревала… И что я могу поделать? – пожала плечами Кира. – Гриша очень хороший, я тепло к нему отношусь, он настоящий друг, но я люблю Гера, на всю жизнь!
– Ты сказала это Грише? – спросила я.
– Конечно, в самых мягких выражениях, какие только могла придумать, – ответила Кира.
Глава 12
Наступил октябрь 1940 года. Осень золотом покрыла деревья, косяки птиц направились на юг, а к нам вернулся Гриша. Мы с Кирой и Валей пришли встречать его на вокзал. Мы стояли в сторонке и высматривали его в людском потоке, который двигался от поездов по направлению к выходу. К нам подошел статный молодой мужчина с мужественным выражением лица и остановился, а мы продолжали всматриваться в толпу.
– Вы кого-то ищите? – спросил он.
– Да… – не поворачивая головы, отмахнулась от него Кира.
Я обернулась и внимательно посмотрела в лицо мужчины. Эти зеленые глаза, устремленные на Киру, также открыты миру, но появилась в них какая-то серьезность и едва уловимая печаль.
– Гриша! – радостно воскликнула я.
Валя и Кира резко обернулись и засмеялись. Мы все трое одновременно кинулись его обнимать.
– А мы тебя не узнали! – сказала Валя и смущенно улыбнулась.
– А я вас сразу узнал, – ответил Гриша, улыбаясь, и взял руку Вали в свои.
Так началась история семьи Орловых, Гриши и Вали. 10 февраля 1941 года состоялась их свадьба.
А несколько месяцев до этого мы к ней готовились. Валя захотела свадебное платье из белого кружева и попросила Киру его сшить. Я тоже заказала Кире новое платье.
– По-вашему я похожа на Золушку?! – возмущалась Кира. – Три платья за одну ночь…
– Всего два… И за два месяца, – с невинной улыбкой проговорила я.
– Нет, Валя, я не возьмусь за твое платье. Я шью себе и сошью Лизе, тебе я просто не успею. Поговори с моей мамой, может быть она возьмется или посоветует тебе кого-нибудь.
– Ты довольно резко обошлась с Валей, – сказала я, когда мы с Кирой остались вдвоем.
– Не хочу я шить ей платье! – ответила Кира. – Ей же лучше, зачем ей платье на свадьбе, которое сшито без желания?
– Почему ты так не любишь Валю? – удивилась я.
– А почему я должна ее любить? – в свою очередь удивилась Кира. – Она твоя подруга, а не моя.
– Мне казалось, что за эти годы вы с ней подружились, – задумчиво произнесла я.
– Мы приятельницы в одной компании, но подругами мы никогда не были и не будем. И я не уважаю ее за этот поступок.
– За какой?
– Она знает, что Гриша ее не любит, но согласилась стать его женой! – возмущенно проговорила Кира.
– Откуда она знает, что Гриша ее не любит? – спросила я.
– Надо быть полной дурочкой, чтобы этого не видеть, – ответила Кира, – она должна это чувствовать!
– Она влюблена в него, а влюбленные не всегда видят правду, – вспомнив Максима, сказала я, – или ее такое положение устраивает.
– И Гриша тоже хорош! – продолжала Кира. – Он обманывает ее…
– Кира, не суди людей так категорично. Что ему остается? На всю жизнь остаться холостяком, раз он не может жениться на тебе?
– Не знаю…
– Это их шанс создать семью. Валя умная милая девушка, возможно, он ее и полюбит. В любом случае, она ему нравится, иначе, я уверена, он не женился бы на ней. Уж чего, а подлости в Грише нет.
– Ладно, пусть женятся! – постановила Кира.
– Я им передам твое разрешение, – засмеялась я.
К назначенному дню Кира сшила мне нежно-розовое платье с рядом пуговиц на спине. Пуговицы, воротничок и пояс были отделаны белым кружевом. Себе она сшила темно-зеленое платье и украсила его брошью из ткани в виде большой красной розы.
– Поеду в нем к Геру в марте, – красуясь перед зеркалом, мечтательно сказала Кира, – еще сильнее в меня влюбится.
– Если это возможно, – улыбнулась я, с любовью глядя на подругу.
– И ты такая красивая в этом платье! – улыбнусь Кира. – Давай завтра перед свадьбой зайдем в фотоателье и сфотографируемся!
– Давай! – идея мне очень понравилась. – Я отправлю фотографию Яну.
– Жаль только, что фотографии черно-белые…
Так мы и сделали, перед тем как пойти в ЗАГС, зашли в фотоателье. Потом я отправила фотографию Яну с надписью на обратной стороне: «твои самые любимые и любящие девушки. 10 февраля 1941».
Валя так и не смогла найти швею, которая бы сшила для нее кружевное платье, о котором она мечтала, поэтому платье было куплено в магазине. Валя расстроилась, но, я считала, что зря. Она была очень красивой невестой, и они с Гришей хорошо смотрелись вместе. Я была свидетельницей со стороны невесты, Гриша в качестве свидетеля пригласил своего бывшего сослуживца.
В ЗАГСе, когда я смотрела на Валю в белом платье с цветами в руках, на нарядного Гришу рядом с ней, я представляла на их месте себя с Яном. После двух лет нашей переписки я была уверена, что, когда Ян вернется, мы поженимся. И теперь, в отличие от первой моей влюбленности, я чувствовала, что я действительно любима, и что свадьба будет непременно. Кира смотрела на жениха и невесту с подобными мыслями, представляя на их месте себя и Гера.
Праздничное застолье было в кафе. Гостей было не много, только семья и близкие друзья. Бабушка Клава заболела и не смогла приехать.
– Жаль, что бабы Клавы сегодня нет с нами, – сказала я.
– Одним ртом меньше! – резко ответил отец Вали Юрий.
После праздника молодожены поехали в свою комнату в коммунальной квартире на Васильевском острове, которую дали Грише на заводе (он работал на Ленинградском радиоаппаратном заводе им. Козицкого). А в мае Валя сообщила мне по секрету, что в конце декабря станет мамой.
Глава 13
В начале июня я и мои подруги закончили учиться и получили дипломы. Кира сразу поступила работать на швейную фабрику им. Володарского, где работала ее мама, Валя получила распределение в среднюю школу на Васильевском острове, а я – в детскую больницу им. Раухфуса, в которой работала моя мама. За отличную учебу мне на выбор предложили два места, бухгалтер требовался еще на Кировский завод. Я с радостью выбрала больницу: и от дома не далеко, и рядом с мамой.
Последние два месяца я была поглощена подготовкой к экзаменам, потом самими экзаменами, затем устройством на работу, и за это время практически не общалась с подругами. Наконец, все трудности были позади, и мы решили в воскресенье втроем пойти в зоопарк. Однако встретиться с подругами мне так и не удалось, заболела Лида. С самого утра у нее начался жар, температура к обеду поднялась до тридцати девяти градусов. Мама была на дежурстве, и я осталась дома с сестрой. Весь день я провела в заботе о малышке, к вечеру мне удалось немного снизить температуру, и Лида уснула.
Уставшая, я присела на табурет на кухне и посмотрела на часы, было около полуночи. Я не заметила, как прошел день. В поле моего зрения попал отрывной календарь, висевший на стене, и я вспомнила, что утром забыла оторвать вчерашний день. Я заставила себя встать, оторвала лист календаря, поприветствовала новый, уже подходящий к концу, день 22 июня 1941 года, погасила на кухне свет и пошла спать.
