Возвращение клана 2

– В ваших словах, конечно, есть определённый смысл, – с сомнением произнёс чиновник с прищуром глядя на арену, где в этот момент тощий и высокий старшекурсник буквально избивал слабо сопротивляющуюся и так и не оправившуюся от вспышки девушку-блондинку. – Но то, что я вижу сейчас, мне трудно назвать тренировкой! Эта Сердцезарова уже практически не может ничего сделать…

– Не судите раньше времени, – задумчиво улыбнулся директор Академии, поглаживая свою длинную белую бороду. – Девочка ещё не сдалась и сопротивляется, а значит, не проиграла, и потому может нас удивить! К тому же знать о том, что на поле боя могут встретиться враги с очень неприятными способностями – хороший урок, который стоит всех полученных ею синяков и ссадин. Потому как, если вы присмотритесь, увидите, что молодой Завидов очень аккуратен и старается не причинить противнице серьёзного… ох! Вот это поворот…

Взгляд Андрея Львовича вновь метнулся к арене, от которой он отвлёкся лишь на какое-то мгновение, только чтобы взглянуть на директора, так что всего произошедшего не видел. Успев заметить только, как светящаяся розовым ладонь чаровницы коснулась груди её соперника, отчего всё его тело на миг застыло, а затем мелко затряслось, повалившись на землю. Парень, конечно, очень быстро пришёл в себя, но к этому моменту Сердцезарова успела приставить нож к его горлу, а потому он был тут же объявлен проигравшим.

– Ещё один урок заключается в усмирении гордыни, – наставительно произнёс Бояр Жумбрулович, прищурив свои и без того узкие и раскосые глаза, и, довольно улыбаясь, посмотрел на младшекурсницу-блондинку, уже схлестнувшуюся с новым противником. – Да, молодой Завидов соизмерял свои силы и старался особо не навредить, но при этом не воспринял свою юную соперницу всерьёз. И это была его первая ошибка, которая в реальных условиях могла бы стоить ему жизни. Вместо того, чтобы победить, покуда она была дезориентирована, он решил поиграть, дав ей таким образом время на то, чтобы прийти в себя и неожиданно контратаковать.

– А-а-а… почему старшекурсники почти не используют чары? – неожиданно спросил чиновник, вновь повернувшись к директору после того, как они в тишине просмотрели оставшиеся три боя, два из которых младшая девушка проиграла, а один, с другой чаровницей, свела к ничьей. – У них было столько возможностей бросить, не знаю, огненный шар или какую-нибудь молнию. Но они в основном сражались в рукопашную. Вы им запретили?

– Нет… – загадочно улыбаясь, ответил директор. – Просто, настолько я вижу, дети уже достаточно сознательные и понимают, что нет смысла в победе, если просто забросать обычного второкурсников мощными заклинаниями…

– Что ж… я понимаю, – уверенно кивнул чиновник.

* * *

– …То есть это что-то вроде местных традиций дедовщины? – нахмурившись, произнёс я, глядя, как госпитальная бригада на носилках выносит с арены потерявшую сознание, избитую и окровавленную Дашку. – Представители последнего курса наглядно демонстрируют нам, кто тут главный?

– Угу, – невесело ответила мне стоявшая рядом Нина Ефимова, в то время как Марфа Александровна, от которой так и исходило волнами раздражение, с опасным прищуром смотрела на расположенную почти под самым потолком арены ложу для наблюдателей и гостей. – Мы вроде как вышли из щенячьего возраста и теперь будем работать на том же поле, что и старшие команды. В любом случае они на втором курсе проходили точно такое же «посвящение».

Если с Машей старшекурсники, можно сказать, «игрались», всё-таки она была из Сеченовки, и разобраться с ней, похоже, предоставили «своей», то вот Борислава довольно-таки жёстко отметелила вначале девушка Светлова, а затем в один удар вырубил парень, явно расстроенный своим проигрышем нашей чаровнице. С Дарьей же её соклановец обращалась ещё более жёстко, и это уже было реальное избиение, потому как, несмотря на всю свою искусность в рукопашной, скорость и миражи, противостоять старшей девушке, обладающей всеми теми же клановыми знаниями, наша Белоснежка просто-напросто не могла.

– Ну что ж… – вновь хмуро посмотрев на арену, тихо и зло произнёс я. – Наверное, глупо с моей стороны было думать, что здешние порядки будут в итоге хоть чем-то отличаться от тех, которые заведены на дне.

– Люди, они везде люди, – довольно философски подметила тётка Марфа, продолжая неотрывно смотреть на застеклённую ложу для наблюдателей. – Или ты думаешь, у нас в клане такого нет?

– Да ничего я не думаю, – отмахнулся я. – Хотя нет! Мне интересно будет посмотреть на смельчаков, которые позволят себе вот так вот лупцевать дочку нашего Князя Московского, когда настанет черёд её команды проходить это посвящение…

– Ха! Это действительно интересно было бы посмотреть! – хмыкнула наша наставница, хотя в голосе одноглазой женщины не было ни капли веселья.

– Я действительно не думаю, что они вообще будут участвовать в подобных боях, – покачала своей красной головой Ефимова.

– В смысле?

– Насколько я знаю, – ответила мне девушка. – Команду княжны уже поместили в «Золотой резерв» учебных рук. Другими словами, у наследницы московского престола вообще не будет практики вне стен полиса. Зато команду будут усиленно тренировать лучшие из доступных специалистов.

– Странно… – хмыкнул я. – Ольга Васильевна рассказывала мне, что она обучалась на общих условиях… А она ведь тоже была в нашем возрасте наследной княжной…

– Не стоит сравнивать нашего князя и его отца, – перебила меня Нина. – Мой девушка говорил, что это совершенно разные люди, как по стилю правления, так и по своему отношению к собственной семье. Старый князь, по его словам, был значительно более жёстким и жестоким человеком, в то время как нынешний со своей дочки разве что пылинки не сдувает.

– Понятно…

– Антон Бажов вызывается на поле, – провозгласил в этот момент распорядитель, и я, кивнув Ефимовой и наставнице, медленно сошёл с трибуны для ожидающих и через высокие двери вышел на арену, сохраняя довольно-таки расслабленный вид. – Двести семьдесят четвёртая рука, против Антона Бажова из шестьдесят первой руки. Не командный, последовательный бой один против пяти. Начать!

Ухмыляющаяся старшая Светлова, ещё не успела сдвинуться со своего места, а я уже метнулся в её сторону, используя «Пушечный выстрел». Время привычно замедлилось, так что я успел разглядеть мерцание накладываемых миражей, в то же самое время окутываясь огненным покровом своего эго, накачивая всё больше и больше зелёного пламени. А затем в момент приземления отпустил собранное эго, заставляя изумрудный огонь мощной круговой волной прокатиться от меня в разные стороны.

Пусть не высокая, но очень быстрая стена зелёного пламени Бажовых, нацеленная в первую очередь на чужую живицу в одно мгновение просто испарила уже выстроенные Светловой многочисленные миражи, не тронув саму девушку, зато эффективно сорвав с неё иллюзию невидимости. А в следующий момент я уже был возле неё и с ходу нанёс слегка растерявшейся противнице сильный удар кулаком в живот.

Впрочем, к этому моменту она уже успела очухаться и укрепить своё тело, но это всё равно было явно болезненно, так что она попыталась отступить, дабы вновь завести свою шарманку с иллюзиями и невидимостью. Однако мощный ревущий протуберанец моего эго выстрелил быстрее, нежели она успела отскочить, отсекая её путь назад и заставляя принять рукопашный бой.

Так-то противницей Светлова, как, собственно, и Дарья, была сильной, однако мой небольшой трюк с выжиганием живицы без реального вреда для здоровья, видимо, заставил её подумать, что моё пламя просто неспособно нанести ей урон. Сказывалось, наверное, и отсутствие опыта в схватках с представителями моего клана, а потому, когда её довольно жестокую связку ударов руками и ногами, я принял на жёсткие блоки, приправленные вспышками изумрудного пламени, моя противница вскрикнула от боли, получив несколько довольно серьёзных ожогов.

Дальше я с ней не миндальничал, и, покуда Светлова, отшатнувшись, потеряла концентрацию, моё колено с силой впечаталось в её солнечное сплетение, заставив старшекурсницу согнуться от боли и закашляться. Ведь, чтобы пробить укрепление тела, я целенаправленно выпустил прямо в неё сгусток огня. Что было результатом моих тренировок с тёткой Марфой и, по сути, первым шагом к освоению того, что я называл «Смазанным пламенем», мощными внутренними атаками эго, которые использовала одноглазая Бажова для быстрого и эффективного уничтожения монстров.

Против человека и его энергетической системы в доступном мне виде атака была относительно безопасной для здоровья, пусть и неприятной. Но вот поверхностную живицу из тела выжигала на ура. А так как на силу удара я не поскупился, среагировала девушка на него как вполне обычный человек при поражении солнечного сплетения. Согнувшись, не в силах сделать вдох.

– Это тебе за Дашку. Сучка, – тихо сказал я, так чтобы только она меня услышала, а затем просто и без эго ударил ее кулаком в ухо, мгновенно отправляя в полноценный нокаут.

– Светлана Светлова не может продолжать бой! – тут же раздался голос из динамиков голос распорядителя, в то время как бригада госпитальных кудесников уже выбежала с носилками на арену. – Смена противника!

Вперёд от старшекурсников выступил довольно большой и очень хмурый парень. Впрочем, все четверо оставшихся студентов двести семьдесят четвёртой руки, явно сильно разозлились за то, что я «обидел» из товарища. Тогда как, по их мнению, должен был быть избит и поставлен на место в соответствии с традицией посвящения.

Я же улыбнулся максимально неприятно и, активировав свои зелёные глаза, а также заставив пламя эго кружиться по земле вокруг моих ног, издевательски поманил к себе здоровяка.

Глава 2

Я совершенно не ожидал от здоровяка внезапного удара, когда он, словно разъярённый зверь, рванул на меня на скорости, сравнимой с моим бажовским «Пушечным выстрелом». А в следующую секунду я, словно мяч аэробола, вращаясь, отскакивал от утрамбованного песка арены, не понимая, что произошло, но чувствуя сильную боль в правой стороне лица.

Ещё мгновение, я не успел ни очухаться, ни тем более обрести контроль над своим полётом, а он уже догнал меня и даже оказался впереди, тут же широким ударом ноги отправив меня вертикально верх, в потолку. От боли, чувствуя, как под его голенью рёбра мои хрустят, я только и мог, что сдавленно квакнуть и постараться максимально защитить тело, накачав его живицей. Однако сознания не потерял, так что заметил, как верзила, чуть присев и буквально взорвав под собой пол арены, взмыл высоко в воздух, вновь быстро приближаясь, да ещё в последний момент закрутив сальто телом.

Уже более-менее очухавшись, примерно представляя себе, что именно произойдёт дальше, я вовсе не горел желанием дать здоровяку закончить эту его простенькую, но, как говорится, «призовую» комбинацию. Скрутившись в талии так, словно делал обычную зарядку их школы для простецов, я резко дёрнул в обратную сторону плечевым поясом, тут же эффективно закручивая прямо в воздухе корпус и окутывая себя быстрыми выплесками огненной живицы.

Вообще, подобному в клане меня ещё не учили, всё-таки практика ведения рукопашного боя прямо в воздухе – это настолько неестественное для людей действие, что умеющих и склонных к подобной акробатике мастеров раз, два – и обчёлся. Всё же это нестабильная стихия. Однако я пару раз видел, как Гаврила наставлял на эту тему старших ребят, в первую очередь показывая им, почему особо много и высоко прыгать, размахивая ногами и руками, в противостоянии с другим человеком не особо хорошая идея. Если у тебя нет в кармане особых чар или техник, завязанных на «эго», которые позволяя либо избежать оппонента, либо самому нанести ему максимальный урон.

Вот, не видя другого варианта, кроме как оказаться в итоге на земле с разбитой головой, я и решился, пусть и без практики, скопировать действия нашего рукопашного мастера. Так что, когда на меня сверху вниз со всей дури словно топор обрушилась нога вышедшего из сальто верзилы-старшекурсника, я не принял удар на тело или на жёсткий блок, а, пользуясь моментом вращения, сумел кое-как ухватиться за его сапог одной рукой, а за штанину другой и потянул за собой.

Благодаря моему вращению и инерции его удара, мы разок, так вот сцепившись, крутанулись вокруг моей оси, а затем я разжал пальцы, и мы фактически разлетелись в разные стороны. Он почти вертикально к земле, а я, так как был банально легче, – чуть в верх и в сторону. И тут, когда я глянул вниз, откровенно засосало под ложечкой! Всё-таки я сейчас пусть и контролируемо, но падал с почти полутора десятков метров… что было для меня в новинку.

«Этот гад либо убить меня хотел, либо сильно изувечить», – мелькнула в голове запоздалая испуганная мысль, когда я, максимально напитав ноги, позвоночник и вообще тело живицей, встретился таки с поверхностью и тут же, свернувшись, кувырком покатился по песочному покрытию арены, максимально гася как удар, так и остаточную инерцию.

Более-менее остановившись, тут же вскочил на ноги и вновь принял клановую стойку, быстро найдя взглядом противника. Учитывая, что его предыдущая комбинация была явно наработанной, падений с такой вот высоты парень явно не боялся. Однако, одно дело, когда сам высоко прыгаешь и контролируешь весь процесс вплоть до приземления, и другое – когда тебя фактически швыряют вниз головой прямо на пол арены, чего верзила от меня явно не ожидал.

Бошку он себе, надо сказать, рассадил знатно, всё лицо было залито кровью, в то время как сам старшекурсник, всё же кряхтя и покачиваясь, медленно вставал сейчас на ноги, помогая себе одной рукой. Другая же безвольно болталась вдоль тела, то ли сломанная, то ли выбитая из сустава. Что ж… мне было его не жаль, потому как я, получись у него всё так, как он задумывал, явно был бы в худшем состоянии!

А так как бой мы прекращать не торопились, на весь анализ ситуации я позволил себе потратить всего какие-то доли секунды, после чего просто метнул себя «Пушечным выстрелом» прямо в противника. Правда, не так, как раньше делал, а так, как этот сломанный клановый «Рывок», получившийся у меня по незнанию, обычно использовал в бою мастер Гаврила, называя это «очень длинный пинок».

В результате я со всей мощью техники врезался стопой ударной ноги прямо в грудь старшекурсника, только в её «замедленном времени», наконец-то рассмотрев клановую тамгу своего оппонента. Который оказался из клана Топтыгиных, что, в общем-то, объясняло как скорость и явную дикость первой атаки, так и ту силу, с которой он одним пинком подбросил меня на такую верхотуру.

Топтыгины, вообще-то, Московский клан пользователей стихии «Земли», был одним из тех древних и редких образований, которые ещё называли тотемными или анималистическими. В своих способностях и манере ведения боя они обычно опирались на подражание повадкам какого-либо животного. В данном случае лютого медведя, испокон веков развиваясь в соответствии с этим образом, и даже их клановые чары были жёстко специализированными на тотемном образе. Поговаривали ещё, что во времена Святогора Топтыгины приручали этих лесных чудовищ и даже сражались верхом на них, как простецы на своих лошадях, но я, честно говоря, в «медвежью кавалерию» как-то не верил. Трудно себе представить, зачем чародеям, даже древним, вообще могла понадобиться такая вещь, как скакун…

И ничего удивительного, что с такими завихрениями в мозгах и воспитанием парень вдруг надумал меня жёстко покалечить, после того, как я уработал чародейку из его команды. Или вообще подругу! Вот правда, я подобной безжалостностью не страдал, даже если сам хотел наказать этих говнюков со старших курсов за то, как они измордовали наших! А потому, зная силу удара, приправленного «Выстрелом», целился всё же ему в грудь, причём на всякий случай подальше от сердца. А не в уже и без того отшибленную голову или тем более шею. Всё же помнил, что это в первую очередь просто высокомерные идиоты, а не враги, которых нужно уничтожить!

Топтыгин ухнул и, отлетев от удара метров на десять, уже не поднялся, и именно в этот момент распорядитель объявил о смене противника, а от оставшейся у стены тройки медленно отделился тот самый парень, которого ранее уже сумела победить Машка. Он шёл на меня осторожным, крадущимся шагом, слегка виляя змейкой, что, если я не ошибаюсь, было признаком базового рукопашного стиля, преподававшегося дополнительным уроком в нашей академии тем студентам, которые не имели семейных или клановых знаний в данной области.

Причём можно было предположить, что он, как и я, учился в нашей Тимирязевской Школе, перед тем как стать студентом, и был довольно выдающимся учеником, раз добрался до финального курса. К тому же эти мысли подтверждало то, что с Сердцезаровой он дрался в совершенно другом, более агрессивном стиле, а сейчас, видя меня, перешёл на вроде бы простой и «стандартный», что только заставляло насторожиться. Тем более что тамги у парня на форме не было, а это значило, что он бесклановый…

Я не обучался ни дня по стандартной программе «Ивы», потому как Мак'Прохор, который вроде уже должен был вернуться из своего отпуска, сразу же выбрал для меня некий таинственный шао-ляо. Которому и обучал, несмотря на возмущение Ольги Васильевны. Но все же я был далёк от того, чтобы недооценивать базовый рукопашный стиль нашей академии. В конце концов, его на заре становления нашего учебного заведения придумывали далеко не глупые люди и, скорее всего, не для того, чтобы показать через адептов общую ущербность своей программы обучения. Ведь те же Морозовы, с чьим учебным заведением мы уже которое столетие соревнуемся, не делая особого секрета, учат своих студентов собственной клановой, чуть упрощённой «Льдинке», которой очень гордятся. Даже при учёте того, что наша «Ива» ей не уступает.

Это был гибкий и хлёсткий стиль, позволяющий пользователю в любой момент буквально взорваться сериями комбинаций приёмов или мощных чар, а также удобный для пользователей почти любого аспектного эго. Он мог стать очень опасным, если недооценивать владеющего им противника. И тем более мне нужно было действовать аккуратнее, потому как в практикуемом мною бажовском «Малахите» я всё ещё был практически новичком и не дотягивал до стандартов клана для моего возраста. Всё же я в своей практике до посещения Тайного Посада куда больше полагался на мощные смертоносные чары вроде «Мисахики» или бомбардировки противника «Огненными шарами», а по-настоящему обучаться клановому бою стал только с Гаврилой.

А учитывая, что нас предупредили, особенно меня, что калечить противников запрещено, и, если что, будут последствия… У меня вообще сложилось впечатление, что «Посвящение», которое, по словам Ефимовой, было не более чем студенческой традицией – по какой-то причине целенаправленно поддерживается администрацией академии.

Встретил своего противника я, смещаясь в бок по дуге от его одногруппника, которого споро укладывали на носилки дежурные чаровники. Первая стычка явно была пробной. Он атаковал меня, не вкладываясь в удары, стремясь разбить защиту, связки искусно обходящих ее ударов следовали одна за другой, меня же от быстрого проигрыша спасало, в первую очередь, эго, буквально кипящее вокруг протуберанцами обжигающего пламени, куда сильнее мешающее противнику, нежели мои не шибко-то эффективные атаки руками и ногами.

«Подтягивать надо рукопашный бой…» – мысленно отметил я сам для себя, выдернув «Рывком» своё тело из-под мощного удара ногой, а потом потянув его в обратную сторону, прямиком на противника.

Это обмануло старшекурсника, парень явно подумал, что сейчас, я атакую его тем же приёмом, которым вырубил его товарища, и постарался увернуться, из-за чего, собственно, открылся, и я, вновь обретя под ногами твёрдую землю, этим воспользовался. Вообще, обычно «борьба», считается уделом простецов, а не чародейским искусством и очень редко используется на поле боя. Это сделано и из-за чародейских скоростей и разнообразных чар, и в связи с общей крепостью и силой наших напитанных живицей тел.

Какой смысл в удушающем приёме или выходе на травмирующий болевой, если ты не сможешь провести его быстро и эффективно, в то время как у противника будет множество возможностей провести разрушающую атаку, пока ты борешься в партере. Да и вообще, одно дело, уронить простого человека головой на землю, отчего он может и сознание потерять, и совсем другое – проделать то же самое с чародеем, который от подобных повреждений и не почешется…

И всё же тот же Гаврила считал, что многие элементы из этого «вроде как не искусства» сильно недооцениваются, а потому учил меня тому, что в тот момент, когда противник не даёт себя ударить, его вполне можно и схватить. Ну а подножки, подсечки и даже некоторые броски вроде того же «Через бедро» вообще издревле входили в бажовский рукопашный стиль.

Так что, оказавшись подле неверно отреагировавшего на моё быстрое приближение противника, я одним сильным ударом вышиб землю из-под его ног и в то время, как он был ещё в воздухе и не успел отреагировать, резко крутанулся и сильно «лягнул» его прямо в живот. Не ожидавший подобного парень от силы этого удара отлетел прочь, но отпускать его просто так я не собирался.

«Пушечный выстрел» метнул меня прямиком в пытающегося выправить своё падение студента, и мой кулак со всей доступной силой вновь впился в его живот, примерно в том же самом месте, где я ударил его до этого. После чего я крепко схватил охнувшего от боли парня и почти полностью «отпустил» своё эго, формируя вокруг нас что-то вроде своеобразного пламенного кокона.

Старшекурсник закричал от боли и попытался ударить меня коленом, но это было не так уж и сильно, потому как моё эго в этот момент активно выжигало всю испускаемую им из тела живицу. А затем мы вместе упали на песок арены, но если для него приземление оказалось не очень удачным, то я, отпустив свою горящую жертву, коснулся поверхности руками и, сделав сальто через спину, вновь оказался на ногах.

Пылающий, словно зелёный факел, противник, несмотря на боль, тоже вскочил и, сложив руки в печать «концентратор», изверг из себя волну живицы, тут же сбившую мой изумрудный огонь с его тела и одежды. Но больше ничего сделать не успел, потому как я опять был рядом, с ходу проведя простенькую серию кулачных ударов прямо по его челюсти, закончив все мощным толчком ладони прямиком в солнечное сплетение.

– Кузьма Харламов не может продолжать бой! – сообщил голос распорядителя из динамиков, когда через пару секунд мой противник, еще находящийся в сознании, не предпринял даже попытки подняться. – Смена противника!

Следующей была ещё одна девушка из Тимирязевки, состоявшая в каком-то неизвестном мне клане, тамга которого изображала то ли стилизованный цветок, то ли взрыв. В любом случае приветствовать меня по всем правилам или тянуть резину дама не стала, с ходу, как только чаровники с раненым покинули арену, запустив в мою сторону несколько метательных ножей. Пару я отбил своим, быстро извлечённым из подсумка, ещё один отбил предплечьем левой руки в сторону, чуть порезав при этом куртку, а от остальных двух увернулся. После чего сразу же метнул в девицу лезвие, которое без проблем впилось в грудь не успевшей среагировать противницы. Которая тут же взорвалась безвредным сверкающим облачком остаточной живицы.

«Клон? Вроде того, которыми пользовался Шнуровски-старший? – спросил я сам себя, оглядываясь по сторонам и отмечая, что тут нет никого, за исключением чаровницы двести семьдесят четвёртой руки, которая терпеливо дожидалась своей очереди, стоя возле стены. – Или кукла, как у Борислава?»

Естественно, мне никто не ответил. Вместо этого из-под пола арены быстро выпрыгнуло ещё несколько копий старшекурсницы, тут же атаковавших меня кто врукопашную, а кто со стороны, бросаясь метательным оружием. Действовали они при этом довольно синхронно, слаженно, но всё же индивидуально. Что отличало их от дымных кукол моего товарища по команде, у которых, несмотря на всю свою автономность, не было совершенно никакой особенности. Они непосредственно управлялись разными потоками сознания нашего белградца и всегда умели ровно столько же, сколько он.

Эти же словно бы принадлежали разным людям. Так одна копия хорошо метала ножи, а другая не очень, зато уворачивалась от ответных бросков куда лучше, нежели её товарка. Это я выяснил, когда, не дожидаясь приближения десятка девиц, желающих навязать мне ближний бой, сорвался с места и на высокой скорости побежал вокруг них, параллельно забрасывая противниц уже своими ножами.

Так что мне оставалось только предположить, что против меня выступают какие-то особо изощрённые клоны, среди которых и прячется оригинал. Другое дело, что носиться туда-сюда по арене было достаточно непродуктивно… ибо количество выпрыгивавших из-под песчаного пола противниц только возрастало, в то время как сам я уже довольно сильно вымотался за три боя, да к тому же получил несколько серьёзных ударов. Которые не прошли для моего организма бесследно. И пусть накачка живицей не только делала тело крепче, но и глушила боль, сама по себе она ничего не лечила и повреждённые Топтыгиным рёбра всё ещё ныли при любом неосторожном движении.