Город темный

– Да быть не может, – поразился Влад. – Он же почти старик.

– За последние годы он здорово сдал, – согласился прокурор. – Власть старит людей. Да и раннее облысение никого не делает моложе.

Они вышли на свежий воздух.

– Так что же сейчас произошло? Я ничего не понял, – сказал Влад. – Что за письмо вы ему показали?

– Прочтите сами. Так будет проще всего, – Минич протянул конверт.

Влад два раза перечитал короткое письмо, отпечатанное на дорогой мелованной бумаге, но ситуацию это так и не прояснило.

– Это же просто приглашение на какой-то торжественный вечер с фуршетом, – произнес Рокот.

– Причем просроченное приглашение, – подтвердил прокурор. – Обратите внимание на дату.

– Тогда почему…

– Вся эта история с письмом – чистой воды блеф, – сказал Виктор Минич. – Расчет был на то, что мэр даже не станет открывать конверт. Как видите, этот расчет полностью оправдался.

– Объяснитесь, – потребовал Влад.

– Когда Солтысов увидел на конверте монограмму Совета геронтов, он решил, что я заручился поддержкой этой почтенной организации. И тут наш опытнейший мэр перехитрил сам себя. Он вообразил, что требование о его отставке исходит от геронтов. Увидев в моих руках письмо Совета, Солтысов моментально сдался без борьбы.

– Что же это за организация такая, что при одном ее упоминании люди теряют волю?

– Ничего такого, что вы себе поспешили вообразить. Ничего зловещего или секретного. Просто Верхний Плес очень многим обязан Совету геронтов. Куда большим, чем мэру Солтысову.

– Секундочку! Но если ваш план строился на этом письме, то зачем вам нужен был я? – спросил Влад.

– Ради отвлечения внимания, – ответил прокурор. По его лицу было видно, что он ужасно доволен одержанной победой. – Если бы я предъявил Василию конверт в самом начале разговора, он наверняка заподозрил бы что-то неладное. А так он отвлекся на вас. Вы же сами видели – мэр открыто смеялся, издевался над нами. Он решил, что вы – мой козырь, что я стану угрожать ему гневом посланника столицы. Но вас он, конечно же, не боялся, и потому расслабился. Из-за этого письмо геронтов стало для него настоящим шоком. Признаться, я и сам не ожидал столь легкой победы.

– То есть, – медленно произнес Влад, – вы просто использовали меня втемную?

– Использовал, но в благих целях, – с готовностью подтвердил Минич.

– Неужели? – спросил Рокот, закипая. – А вот мне кажется, что вы втянули меня в местные политические интриги, сделали соучастником обмана, выставили клоуном, и все это лишь для того, чтобы упрочить свое положение в Верхнем Плесе. Это вы называете благой целью?

– Василия Солтысова необходимо было низвергнуть, – ответил Виктор Минич. – Он никогда не был идеальным градоправителем. Но в нынешней ситуации мэр Солтысов превратился в однозначную угрозу – и для вас, и для меня, и, главное, для Верхнего Плеса. Своей тяжеловесной заботой он погубил бы город.

– Может быть и так, а может, вы опять блефуете, – поморщился Влад. – В любом случае, меня воротит от этих интриг.

– А вот я, напротив, очень вам благодарен, – сообщил Минич. – Вы сдержали слово, оплатили все свои долги, реальные и мнимые. Как я и обещал, вы в самом скором времени сможете покинуть Верхний Плес. Версию о вашей причастности ко вчерашнему взрыву я полагаю абсурдной, мы даже не станем тратить время на ее проверку. Вы официально чисты перед людьми и перед законом. Конечно, за вами остается невыполненная ревизия на химическом заводе. Но этот вопрос, я уверен, вы решите со своим начальством в Минске. Вы, помнится, говорили, что сегодня вечером за вами пришлют машину?

– Да, в шесть часов водитель будет ждать меня у гостиницы, – ответил Влад.

– В таком случае, поторопитесь. У вас осталось не так много времени на сборы. С вашего позволения, я не стану сопровождать вас до Белой усадьбы – мне нужно остаться здесь и убедиться, что Василий действительно подпишет все нужные бумаги.

Влад молча кивнул и повернулся по направлению к гостинице.

– И, да, – сказал Виктор Минич ему вслед, – Если сегодня по какой-то причине машина из Минска не приедет за вами, то завтра я распоряжусь доставить вас в столицу на моем служебном автомобиле. Доедете быстро и с комфортом. Наш город принял вас не слишком-то гостеприимно, но хотя бы расстанемся мы по-хорошему.

***

Темный город – 18

Да нет тут никаких секретов. Хочешь – научу тебя прямо сейчас?

Сразу, без подготовки увидеть Темный город не получится. Сейчас сумерки – хорошее время для тренировки.

Для начала выбери частично освещенный объект, на котором есть и свет, и тень. Да, этот куст подойдет.

Сосредоточься на темных участках. Теперь попытайся подцепить тень взглядом, как иголкой, и сквозь изнанку этой тени взглянуть на небо. Да, я знаю, это кажется невыполнимой задачей. Но словами лучше не объяснишь. Тут надо пробовать, пытаться – снова и снова. Давай, постарайся отслоить эту тень!

Не верти головой – это бесполезно. Тут важен не угол зрения, а способ фокусировки.

Понимаю, сложно. Чтобы увидеть Темный город хотя бы краем глаза, могут понадобиться месяцы тренировок. Может быть, у тебя вообще не получится.

Детям куда легче. Дети еще не знают, как правильно смотреть на этот мир. Поэтому они экспериментируют, пробуют, ищут свои пути и пределы. Для детей это просто игра.

А взрослым не до игр, и глаза их редко смотрят в небо.

***

Машины не было.

Без пятнадцати шесть Влад не выдержал напряжения и вышел на улицу, к дверям гостиницы. Ожидание вытягивало из инспектора последние соки. В душе у Рокота поселилась тяжелая гнусная жаба дурных предчувствий.

Влад, не смея отойти далеко от гостиницы, истоптал ногами весь небольшой пятачок рядом с Белой Усадьбой, выучил его наизусть. Дубовая аллея у входа, несколько частных домов по обеим сторонам бульвара, маленькое кафе с музыкой и уютный сквер чуть поодаль – Рокот бродил по этому маршруту кругами, пугая случайных прохожих своей мрачной сутулостью и решительностью лица.

Вечер в Верхнем Плесе был словно праздник. Толстые воробьи купались в вишневом цвете. Дети на бульваре, хохоча, запускали воздушного змея. Пахло костром и шашлычным соусом. И только саксофон в маленьком кафе звучал тоскливо и задумчиво. Казалось, музыкант просто выдувал одну долгую минорную ноту за другой, особо не пытаясь слить их в единую мелодию. Влада тревожили эти неуместные звуки.

Машины все не было. Жорик не сдержал слова. Водитель Управления не приехал за Владом ни в шесть часов, ни в семь. В половине восьмого Рокот плюнул и вернулся в гостиницу, но не смог долго усидеть в номере и в девять часов вновь вышел на бульвар.

В городе уже наступила ночь. Прохожих на улице было немного. Легкий ветер стих, и кроны деревьев, облитые светом, словно сусальным золотом, хранили неподвижность. Влад прошелся по бульвару, стараясь успокоить мельтешение в своей голове. Но приятной прогулки перед сном не получилось: у Рокота опять разболелись все его недавние ушибы и ссадины.

Влад вернулся в гостиницу, оставил строгие инструкции портье («Если машина прибудет – немедленно будите меня, и неважно, который час»), добрел до своего номера, выпил все положенные лекарства и рухнул в кровать.

Поначалу сон не шел к инспектору – мешал кипящий в крови адреналин и змеиный клубок беспокойных мыслей в голове. Но лекарства и накопленная за день усталость сделали свое дело – Влад задремал.

Проснулся он посреди ночи от телефонного звонка. Одним движением Рокот смел мобильник с тумбочки, принял вызов.

Но это был не Жорик и не водитель.

– Простите, что разбудил вас в столь поздний час, но это действительно важно, – произнес Виктор Минич. – Только что бывший мэр Верхнего Плеса Василий Солтысов был найден повешенным у себя дома. В предсмертной записке недвусмысленно указано: в его самоубийстве следует винить прокурора Виктора Минича и столичного инспектора Владислава Рокота. Так что теперь мы оба оказались под ударом.

Голос в трубке замолчал, явно ожидая ответной реакции. Но Влад понятия не имел, что ему сказать.

– Похоже, вам все-таки придется задержаться в Верхнем Плесе, – подытожил Минич.

Глава 3. Встречи и разговоры

Мы будем жить с тобой на берегу,

Отгородившись высоченной дамбой

От континента, в небольшом кругу,

Сооруженном самодельной лампой.

Мы будем в карты воевать с тобой

И слушать, как безумствует прибой,

Покашливать, вздыхая неприметно,

При слишком сильных дуновеньях ветра.

Иосиф Бродский

Темный город – 24

В детстве я любил играть в прятки по ночам. У меня было мало друзей, и потому я играл один. Впрочем, не так: когда я прятался, весь мир играл со мной.

Теплыми ночами я, не спросясь, выбирался из дома, выходил в безлюдный парк или двор, и там прятался за деревьями или за плотной стеной кустарника. Я застывал, смиряя дыхание, старясь ничем не нарушать ночную тишину. Я сохранял абсолютную неподвижность даже когда мелкая насекомая дрянь падала мне за шиворот. И постепенно я словно сливался со своим укрытием, становился его неприметной частью.

Сейчас мне самому трудно в это поверить: те детские прятки могли длиться по нескольку часов. Мне нравилось, как в тишине обострялся мой слух и все другие чувства. Я ощущал, как прохладная влажная земля вытягивает тепло из моего тела. Я слушал, как оглушительно громко с дерева падает лист – неприлично долго и шумно. Свет далекого фонаря казался мне невыносимо ярким, и я отворачивался от него.

Иногда мимо моего убежища проходили люди. Они совсем не понимали правил игры: разговаривали в голос, шагали шумно и дерзко там, где даже ветер старался не дышать.

Поздний путник – словно пьяница, храпящий в церкви. Он не понимает, что кощунствует каждым своим шагом, он не ощущает таинственной неподвижности ночи.

Люди делают странные вещи, когда думают, что на них никто не смотрит. Сидя в своем тайном убежище, я видел и слышал довольно много. Небольшие жизненные эпизоды в пустынном парке – порой неприятные, смущающие, а иногда откровенно смешные. Большинство из них давно стерлись из моей памяти. Но я отлично помню, что чувствовал каждый раз, когда слышал приближающиеся шаги. Я ощущал себя крайне уязвимым, но при этом – безмерно могущественным. Смесь щемящего страха и темного азарта, – наверное, так себя чувствует монстр, живущий под кроватью.

Удивительно, но во время ночных пряток меня ни разу не ловили. Люди, я имею ввиду. Собаки находили меня несколько раз: они громко ломились сквозь кустарник, обнюхивали меня, тыкались в лицо мокрыми носами, иногда радостно лаяли. Но это не считается, ведь собаки в прятках – против правил. А люди никогда не находили моего убежища. И это хорошо: ночью в Нью-Йорке слишком уж легко наткнуться на неуравновешенного психопата.

Но самые пугающие вещи случались, когда вокруг не было ни единого человека. Это происходило каждый раз одинаково: мертвая тишина вдруг начинала давить на барабанные перепонки, свет уличного фонаря принимался пульсировать, вниз от затылка пробегал легкий озноб, и тут я понимал, что обнаружен, и кто-то другой смотрит мне в спину, выглядывая из-за дерева.

В такие моменты я не медлил ни секунды – вскакивал с места и бежал, не разбирая дороги, страшась оглянуться. Бежал туда, где много света и много людей – туда, где действуют привычные законы природы, где обыденность означает безопасность. Все, что я чувствовал в эти мгновения – это страх: «Мои затекшие ноги подведут меня, я упаду и буду пойман». И как же я был рад, выбегая, наконец, на ярко освещенную улицу.

Сейчас эти детские забавы кажутся мне неправдоподобно странными, словно все это было не со мной. Однако я усвоил простой урок: «Когда ты прячешься, кто-то выходит искать».

Когда ты начинаешь игру, кто-то обязательно принимает ее правила. Так что не вздумай прятаться, если не хочешь, чтобы тебя нашли.

***

– Мы пришли. Это и есть Дом-с-витражами, – сказал Виктор Минич. – Он построен недавно, но уже признан архитектурным памятником. А еще здесь располагается редакция газеты «Верхний Плес сегодня». Пойдемте, нам в эту дверь.

– Я бы хотел сначала рассмотреть витражи, – заупрямился Влад.

– Похвальное желание. Но изнутри они выглядят куда лучше. Давайте поторопимся, Влад, у меня не так уж много времени.

Они вошли. Для редакции газеты внутри было слишком уж мало газет. Помещение напоминало обычный офис: несколько столов, компьютеры, люди, ожесточенно стучащие по клавишам, – и ничего лишнего. Редакция выглядела попросту скучной.

Болезненно худая девушка с костлявым лицом произнесла скороговоркой: «Редактор ждет вас в своем кабинете», – и снова вернулась к своим делам. С ее стороны это был маленький подвиг: остальные журналисты и вовсе никак не отреагировали на гостей.

Но, открыв следующую дверь, Влад тут же позабыл о холодном приеме.

Небо с облаками и птицами. Большой хоровод. Город, стоящий посреди леса.

Солнечный свет проливался сквозь цветное стекло этих витражей, бросая яркие блики на старинные шкафы, на столик с антикварной посудой, на высокие стопки книг и бумаг. Рокот словно попал внутрь калейдоскопической трубы.

За массивным столом посреди комнаты сидел молодой мужчина с тонкими бакенбардами. Несколько ярких дрожащих бликов играли на его элегантной жилетке. На лице мужчины читалось веселое удивление. Глядя на гостей, он словно не верил своим глазам.

– Знакомьтесь, – сказал Минич. – Леонард Диев, редактор нашей городской газеты. Владислав Рокот, инспектор из Минска.

– Просто гость, – поправил его Влад. – Я же здесь не ради инспекции.

Виктор Минич полностью проигнорировал это замечание и продолжил:

– Леонард знает о Верхнем Плесе решительно все. Он сумеет ответить на любые вопросы, которые возникнут у вас, Владислав. Леонард расскажет вам о городе, покажет все достопримечательности, познакомит с интересными людьми. С сегодняшнего дня он ваш куратор, советник, экскурсовод и, если понадобится, собутыльник. Вергилий и Пятница в одном лице.

Минич сделал небольшую паузу, посмотрел на Влада.

– Я не сумел сдержать своего обещания и вывезти вас из города. Но мне бы вовсе не хотелось, чтобы Верхний Плес запомнился вам неуютной тюрьмой. Я попробую сделать ваше пребывание здесь максимально комфортным. А Леонард постарается добиться, чтобы вы полюбили Верхний Плес, узнали его с самой лучшей стороны. Кстати, – Леонард, скажи уже что-нибудь. Ты до сих пор не произнес ни слова. Это сбивает с толку даже меня.

Редактор еще пару мгновений сидел неподвижно. Потом он встал, извлек из глубин своего стола колоду карт, повернул ее рубашкой к себе, распустил веером, а затем предложил Владу:

– Выберите карту.

– Леонард, сейчас не время для твоих фокусов, – поморщившись, произнес Минич.

– Напротив, мой любезный прокурор, – сейчас самое время для фокусов. И лучшего времени не будет уже никогда, – ответил Леонард Диев. Затем он вновь обратился к Рокоту:

– Выберите карту, инспектор.

Влад пожал плечами и ткнул пальцем в семерку червей. Леонард смешал карты и начал быстро тасовать колоду. Пальцы редактора двигались на удивление ловко.

– Эта? – Леонард с довольным видом предъявил Владу туза пик.

– Нет. Я выбрал совсем другую карту.

– Значит, не вышло.

Похоже, неудача нимало не расстроила редактора. Он вновь сел за свой стол, убрал колоду, затем обратился к хмурящемуся прокурору:

– Не будь таким серьезным, Виктор. Твой друг в надежных руках. Я покажу ему настоящий Верхний Плес, и господин инспектор совершенно позабудет о скуке.

– Очень на это надеюсь. Влад, приходите к Леонарду в любое время, хотя бы и после заката. Наш редактор имеет прискорбную привычку ночевать в рабочем кабинете. Даже если просто захочется просто поговорить, посидеть в хорошей компании – приходите сюда. Не вздумайте стесняться. Теперь Леонард назначен вашим лучшим другом. Об остальном я вам уже сообщил. Проживание, питание, прочие услуги – в гостинице для вас отныне все бесплатно. Беспокоиться о денежных делах не нужно. Если понадобится что-то еще – смело обращайтесь к портье, или звоните мне. Воспринимайте это просто, без стеснения: даже заключенного положено кормить и поить. А вы – не заключенный.

– А что будет с расследованием? – спросил Влад.

– Скоро все закончится. Это дело нескольких дней. Скорее всего, вас даже не станут более вызывать на допросы. Позабудьте о расследованиях. Считайте, что вы в отпуске.

– Василию Солтысову, вы, помнится, тоже советовали сходить в отпуск, – усмехнулся Влад.

– Плохой пример, инспектор, – без тени улыбки ответил Минич. – Не нужно так шутить. Вы находитесь в куда более выигрышном положении, нежели наш бедолага-мэр. Вообще – не думайте ни о чем серьезном или неприятном. Просто отдохните несколько дней от вашей работы. Уделите время знакомству с городом. Поверьте, Верхний Плес этого стоит.

Прокурор склонил голову чуть набок, будто прислушиваясь к чему-то. Затем он вдруг заторопился.

– Вроде бы это все, что я хотел сказать. Теперь я должен бежать. Мне предстоит очень непростой день.

– Проблемы в Польском городе? – с невинным видом спросил редактор.

– Твоя удивительная осведомленность, Леонард, может быть весьма полезна. Но порой она просто раздражает, – ответил прокурор. – Забудь о Польском городе. Лучше продемонстрируй нашему гостю, каким гостеприимным хозяином ты можешь быть.

Прокурор коротко кивнул и вышел.

Леонард Диев, теперь уже откровенно улыбаясь, разглядывал Рокота.

– Так вот как выглядит человек, походя погубивший обоих братьев Солтысовых. Признаться, я ожидал увидеть кого-то с более зловещей внешностью.

– Не верьте слухам, – покачал головой Влад. – Во всей этой истории я сыграл очень незначительную роль.

– Слухи – вздор, – согласился Леонард. – Но обратимся к фактам. Еще на прошлой неделе влияние Солтысовых в пределах Верхнего Плеса было неоспоримым. Василий крепко держал в своих руках политическую власть, а Захар – власть денег. Это чудовище о двух головах казалось совершенно неуязвимым. Горожане привыкли думать, что Солтысовы – это навсегда. Но тут появляетесь вы. Вначале вы приходите на завод, – и Захар Солтысов оказывается в больнице. Он чуть жив, он отлучен от своего предприятия. Жестокая судьба! Потом вы заглядываете в горисполком, буквально на несколько минут. И в этот же день несгибаемый Василий Солтысов лезет в петлю. Каков скандал! Оба брата низвергнуты буквально в течение суток. При этом вы, инспектор, отделались всего лишь царапинами. Я ничего не переврал?

– Во-первых, это не совсем царапины, – Влад осторожно погладил свою щеку. – Нам стоило встретиться вчера, когда на мне была повязка в пол-лица. Но сегодня на перевязке врач решил, что с меня довольно и пластыря. А во-вторых, в последние два дня я совершенно не контролирую события, происходящие вокруг меня. Да я до сих пор не разобрался, что именно со мной произошло! Единственное, что мне понятно, – кто-то решил сделать из меня козла отпущения во всей этой истории с Солтысовыми. Так что я и не герой, и не злодей.

– Вы действительно еще не разобрались в ситуации, – заметил Диев. – Но я дам вам одну подсказку. Дело в том, что падение Солтысовых не могло состояться без вас. А с вашим приездом гибель двух всесильных братьев стала неизбежной. Запомните эти мои слова, и очень скоро вы обнаружите несомненную их правоту.

Леонард важно кивнул, придавая своему лицу максимальную убедительность.

– Сейчас вы считаете себя лишь жертвой обстоятельств, думаете, что кто-то пытается манипулировать вами. Но из людей вашего склада получаются скверные марионетки. Вы слишком уж тяжеловесны.

– Кто-то пытается выставить меня убийцей и террористом, и это не мои фантазии, – сказал Влад.

– «Пытается», вы сами это заметили. И данная попытка успехом не увенчалась, это видно уже сейчас. Наш звездочет не поверил, что вы причастны к покушению на Солтысова. Если бы он хотя бы заподозрил вас, вы бы сейчас сидели в тюремной камере, а не в моей уютной редакции.

– Звездочет? – переспросил Рокот.

– Ах, да, вы же не знаете о том, что наш общий знакомый когда-то звался звездочетом. Прокурор, конечно же, я имею ввиду прокурора. Минич благоволит вам, а значит, вам не о чем беспокоиться. Сейчас в нашем городе нет никого сильнее и опаснее Виктора Минича.

– Опаснее? Как по мне, прокурор выглядит очень ответственным и уравновешенным человеком, – заметил Влад.

Леонард Диев неопределенно пошевелил пальцами, подбирая слова:

– Виктор Минич сейчас почти так же опасен, как разогнавшийся поезд. Становиться на его пути – очевидно плохая идея. Прокурор относится к своей новообретенной власти совсем не как к дорогой игрушке, – у него хватит решимости воспользоваться этой силой в полной мере. В интересах города, разумеется. И если Минич вдруг решит, что кто-то действует против интересов города… – Леонард многозначительно поднял бровь и решил не развивать дальше свою мысль.

– Впрочем, – продолжил он, – стоит признать, что наш новый господарь умеет действовать тонко. Вот вам пример: город со вчерашнего дня находится, фактически, на военном положении. Между тем, горожане этого даже не заметили. Василий Солтысов так не умел; он был безмерно прямодушным правителем.

– Я тоже впервые слышу о военном положении, – искренне удивился Рокот. – В чем именно оно проявляется?

– Например, во введении цензуры, – пожал плечами Диев. – Следующий номер моей газеты будет подготовлен строго по рекомендациям Виктора Минича. Это значит, что без личного дозволения прокурора я теперь не могу выпустить ни единой заметки.

– И вас это сильно раздражает, – сказал Влад.

Редактор расхохотался. Он досмеялся до слез, и еще пару минут не мог успокоиться.

– Нет, драгоценнейший инспектор, это меня не раздражает, – ответил Леонард, справившись со своим приступом смеха. – Это меня безмерно веселит. Прокурор думает, что может контролировать все и вся. Но через пару дней он надорвется. И вот тогда-то мы сделаем с вами бесподобное интервью. А пока мы просто побеседуем обо всяких пустяках. Спрашивайте, Владислав, я ничего от вас не утаю. Поиграем в игру «Вопрос-ответ».

– Что за безумие творится в последние два дня? – спросил Рокот, выразительно глядя на редактора.

Диев начал неторопливо загибать пальцы:

– Смена власти. Конец света. Брожение умов. Явление лжепророков. Попрание законов. Прочие огорчительные происшествия. А еще, говорят, по улицам города теперь ходят мертвецы.

– В мертвецов я тоже должен поверить?

– С ними пока непонятно, – признался Диев. – У меня никак не доходят руки проверить эту сомнительную информацию. Но в редакцию поступило уже несколько сообщений об оживших покойниках. Сделайте одолжение, инспектор: если повстречаете в городе хоть какого завалящего мертвеца – расскажите мне потом о своих впечатлениях.

– У вас и ваших сотрудников сейчас дел невпроворот. Почему вы вообще согласились на просьбу прокурора поработать моей нянькой?

– Потому что он привел ко мне самого необычного человека во всем городе. Упускать такую возможность было попросту глупо. Следующий вопрос! – Леонард легонько хлопнул ладонями по столу.

– Смерть Василия Солтысова – это и вправду было самоубийство?

– Практически наверняка. Я лично видел его предсмертную записку. Это его почерк, его манера излагать мысли. Вы, кстати, знали, что Солтысов записал свои последние слова на обратной стороне собственного заявления об увольнении? Это тоже очень в его стиле. Записка, впрочем, не объясняет ровным счетом ничего. Такое впечатление, что Солтысов повесился исключительно для того, чтобы испортить настроение вам и Миничу. Но это тоже скучно. Ну же, Рокот, постарайтесь! Придумайте вопрос получше. И может быть, я возьму вас к себе журналистом.

«С какой такой радости я вообще должен играть в твои игры», – недовольно подумал Влад. Затем он сказал наобум:

– Ладно, вот вопрос. Как у вас вообще получается работать здесь, в этом помещении с витражами?

– Вот, вот! Вы на правильном пути, дорогой мой инспектор! – воодушевился Леонард. – Неважно, насколько безумным сделался мир вокруг вас – не поддавайтесь его давлению, не принимайте его правил. Спрашивайте то, что интересует именно вас. И, отвечая на ваш вопрос, – да, работать в этом кабинете ужасно сложно. Все эти огоньки и светящиеся узоры на стенах очень отвлекают. Иногда солнечные зайчики словно сами забираются ко мне на руки. Я начинаю с ними играть и надолго забываю о делах. И, если коллеги застают меня за этими играми, я чувствую себя ужасно неловко. Давайте следующий вопрос!

– Мир действительно сгорел в огне? – спросил Рокот.

– Этот вопрос не по правилам, – запротестовал редактор. – Мое всезнание ограничено пределами Верхнего Плеса. Что там снаружи – один Бог знает. Но, судя по косвенным признакам, наш многострадальный мир по-прежнему существует. Горожане, даже живущие на окраинах, не видели дыма, не чувствовали резкого запаха гари. В природе также не замечено никаких признаков беспокойства. Малые силы – пташки, букашки – ведут себя ровно так же, как и всегда. Солнце светит ясно, небеса не затянуты пеплом. Что бы ни произошло в Красную ночь, это затронуло только людей.