Игра в прятки

– Именно так и было бы, – сказал я, следуя нашей обычной привычке фантазировать о том, какой была бы жизнь Чарли, если бы он был жив. – У него, вероятно, было бы несколько собак, кошек, лошадей и змей или что-то в этом роде. – Мой список воображаемых питомцев Чарли всегда вызывал улыбку на лице матери. Я услышал, как она хихикает, и улыбнулся в ответ. Я не хотел, чтобы сегодня она была слишком грустной.

Мы немного поболтали и закончили наш разговор так, как мы его обычно заканчивали – дежурными фразами. Я чувствовал, что сделал что-то хорошее сегодня и заслужил какие-нибудь достойные новости. И именно их я вскоре и получил.

День был в самом разгаре, когда прибыл долгожданный ответ от команды Джареда. В тот момент я готовился пойти на встречу со своими приятелями, с которыми я познакомился несколько лет назад в ночном клубе. Это была весёлая компания людей, любивших вечеринки. Они обещали, что на встрече будут женщины, которые могут мне понравиться.

И тут мне позвонила помощница Джареда, сказавшая, что они отправили мне электронное письмо с предложением. Она попросила меня прочитать его и, если я соглашусь, зайти в офис на следующей неделе, чтобы ознакомиться с документами. Также она попросила разрешить их команде посетить Мэйпэл Гроув Хауз для проведения оценочной работы. Я сразу же дал своё согласие и поблагодарил её за звонок.

Предложение было довольно простым. Джаред был готов предоставить необходимые средства для строительства коттеджей после успешного продвижения проекта и получения как минимум двух авансовых платежей. Поэтому, чтобы начать проект, я должен буду использовать свои собственные деньги, а он присоединится ко мне, как только увидит, что всё идёт по плану. Не могу сказать, что меня полностью устраивал подобный план, но это был определённый знак того, что Джаред заинтересован в нашем сотрудничестве. Сознавая своё положение, я чувствовал, что должен был рискнуть и принять предложение – в конце концов, нищим выбирать не приходится.

Я позвонил своему адвокату, мистеру Голдбергу, и рассказал ему о сделке. Он тоже не был в восторге от условий, но сказал, что это «определённо лучше, чем ничего, если ты с умом к этому отнесёшься». Мистер Голдберг был старым другом нашей семьи и хорошо меня знал. Я бы сказал, возможно, даже слишком хорошо. Для него это была хорошая новость, потому что это означало, что «засуха по оплатам» может вскоре прекратиться, и он наконец-то получит свой гонорар.

Мистер Голдберг был адвокатом нашей семьи уже более сорока лет. Мой дедушка нанял его для работы с документами, когда тот был ещё студентом юридического факультета. Он продолжал лично оказывать свои бесценные услуги даже после того, как основал свою собственную фирму «Голдберг и Партнёры», которая стала довольно уважаемой конторой в Сити.

Я попросил его присоединиться ко мне на встрече с командой Джареда; я хотел бы, чтобы он был рядом со мной, чтобы в случае необходимости исправлять мои оговорки.

– Давай на этот раз сделаем всё правильно, – сказал мистер Голдберг, словно напоминая о некоторых моих поспешных решениях в прошлом.

Мне всё ещё предстояло сообщить о сделке моим родителям. Большую часть своей жизни они не беспокоились о деньгах. Мой отец внешне не проявлял особого интереса к финансовым вопросам, потому что, как он однажды объяснил, был «старомодным джентльменом, и говорить об этом было бы вульгарно». Однако это не означало, что он был безрассудным транжирой. Напротив, он прилагал все усилия, чтобы сохранить то, что ему досталось по наследству. Помимо прочего, у него были инвестиционные проекты в разных частях страны, и когда я был маленьким, он часто ездил на встречи со своими партнерами по бизнесу.

Его деловая активность и финансовая отдача от инвестиций значительно снизились после исчезновения Чарли. Он почти отошёл от дел и сосредоточился на том, чтобы поддержать мою мать, а также, вероятно, на своих собственных переживаниях.

С недавних пор, несмотря на отсутствие у меня подтвержденного пути к успеху, он начал давать мне больше возможностей в определенных финансовых пределах, чтобы помочь улучшить наше положение и научить меня «нести ответственность за свои действия и за будущее семьи». Мама всегда доверяла отцу все финансовые решения и не хотела тратить своё время на «подсчёт монет».

Я позвонил им на следующий день. Мой отец чувствовал себя плохо, и я поговорил с матерью. Она пыталась казаться счастливой, но я чувствовал в её голосе немного притворства. Она никоим образом не хотела делать что-либо с домом после исчезновения Чарли. По её мнению, я мог свободно продать поместье. Я был немного разочарован тем, что моя идея не произвела на неё большого впечатления, но не стал переживать по этому поводу, потому что нужно было заработать хорошие деньги, что на данный момент было самым важным, пусть и не для моей матери. Я был уверен, что на этот раз всё получится.

Позже в тот же день я планировал провести время с Наташей и Кристофером. В университете всегда надёжный Кристофер показывал себя отличным партнёром по выпивке и экспертом в борьбе с похмельем. Я по-прежнему ценил эти два его качества. В отличие от Джеймса Хардинга, Кристофер был аккуратным джентльменом, на которого можно рассчитывать, и с ним было очень приятно напиться. Я никому из них не рассказывал о сделке. Это были люди, которые не выставляли свои чувства напоказ, и я тоже был одним из таких людей.

Наташа организовала для нас поход на благотворительное мероприятие и объявила новость, когда мы ужинали во французском бистро.

– Там будет много людей, которые ищут возможности вложить свои деньги, – сказала она. – Я уверена, ты сможешь встретить кого-то полезного.

– Кому мы отдадим наши деньги на этот раз, дорогая? – спросил Кристофер, потягивая свой Old Fashioned. Ему нравились благотворительные мероприятия, потому что это был не только «способ отдать долг обществу», но и «хорошие места для знакомства с умными и образованными людьми». В отличие от меня, он любил вести содержательные беседы и узнавать что-то новое.

– Мне нужно проверить своё расписание, – сказал я и поднял указательный палец, прежде чем кто-нибудь из них успел сделать саркастическое замечание. – На этот раз я говорю серьёзно. – Я посмотрел на Наташу. – Когда состоится это твоё замечательное мероприятие?

Она допила коктейль с шампанским, прежде чем ответить на вопрос. – Завтра. – На этот раз была её очередь поднять указательный палец. – Я знаю, что сообщаю о нём в последний момент, но всё же, постарайтесь приехать, и я обещаю, что вы не пожалеете. – Наташа подняла брови и улыбнулась. – У них даже будет открытый бар.

***

На следующий день мы с Кристофером прибыли на мероприятие в лучшем виде. Поскольку это был вечер в стиле black tie, я выбрал свой глубокий двубортный смокинг от Tom Ford с широкими лацканами и сшитую на заказ белую рубашку от Charvet. Эта последняя деталь гардероба была роскошной инвестицией в шедевр, который оценили такие выдающиеся личности, как сэр Уинстон Черчилль и Его Величество Наполеон Бонапарт.

Мне было приятно видеть, что Кристофер, одетый в смокинг от Henry Pool & Co., выглядел как кинозвезда – его фигура казалась стройнее, а плечи – шире.

Когда мы собирались сделать друг другу комплименты по поводу нашего выбора одежды, появилась Наташа в эффектном черном макси-платье с открытой спиной и асимметричным вырезом. Я не мог определить марку её платья, да это и не имело значения. Наташа была великолепна, а прекрасные бриллиантовые серьги-люстры эффектно дополняли её ослепительный образ.

– Рада, что вы оба смогли прийти, – сказала она после обязательной фотосессии на красной дорожке и нежно чмокнула нас в щеки. – Есть кое-кто, с кем я хотела бы вас познакомить.

– Можем ли мы улучить минутку и сделать тебе комплимент прежде, чем начнем общаться? – спросил я, целуя её руку. – Ты выглядишь потрясающе, – я посмотрел на Кристофера. – Не так ли?

– Абсолютно согласен, – сказал он, когда настала его очередь поцеловать руку Наташи.

– Спасибо, – произнесла она и, взглянув на кого-то позади нас, добавила: – О, вот тот джентльмен, с которым я хотела бы вас познакомить.

Мы обернулись.

– Это миллиардер из Штатов, который переехал в Сити несколько месяцев назад, – объяснила Наташа. – Его зовут…

– Джаред Шеннон, – закончил я.

– А, так ты его знаешь, – Наташа не смогла скрыть разочарования от того, что я испортил сюрприз, и поджала губы.

– А вот откуда ты его знаешь? – спросил я, наблюдая, как Джаред машет рукой Наташе и направляется к нам.

– О, мы встречались на одном мероприятии несколько недель назад. Знаешь, мне просто необходимо знакомиться с такими людьми, чтобы… О, привет, Джаред! – она раскрыла руки для объятий и поприветствовала прекрасно одетого мужчину, который, как я надеялся, станет моим выходом из надвигающейся финансовой пропасти. Тот факт, что они с Наташей уже были на «ты», немного тревожил.

– Позволь представить тебе моих друзей, – произнесла Наташа, наконец освободив Джареда из своих гостеприимных объятий, которые показались мне немного липкими.

– Думаю, я знаю, по крайней мере, одного из них, – сказал Джаред и протянул руку для рукопожатия. – Как дела, Алекс?

Я пожал ему руку. – Хорошо, спасибо. – Я указал на Кристофера. – Это мой друг Кристофер Девон.

– Барон Кристофер Девон, – Наташа поправила меня с дружелюбным, но немного осуждающим покачиванием головы.

– Можно просто Кристофер, – Кристофер спас меня от вступительного faux pas и с улыбкой пожал руку Джареду.

– Как дела, Кристофер? – спросил Джаред и посмотрел на Наташу. – Я не знал, что ты приведёшь гостей сегодня вечером.

– Этим двоим определённо нужно немного свежего воздуха.

Мы все вежливо рассмеялись, как делают люди, которым нечего добавить. – Я провожу своих друзей к столу, – сказала Наташа и взяла Кристофера и меня за руки. – Увидимся позже на вечеринке, не так ли?

– После этого будет ещё одна вечеринка? – спросил Джаред, смеясь.

– Конечно, как и всегда на подобных мероприятиях, – Наташа улыбнулась.

– Ну, что ж, веселитесь, – сказал Джаред. – Не думаю, что я пойду на эту «последующую вечеринку».

Он кивнул нам с улыбкой и отошёл к группе щебечущих друг с другом молодых людей, которые встретили его воодушевлёнными приветствиями. Я был рад, что он не упомянул о нашей маленькой сделке, потому что я ещё не был готов обнародовать её.

– Кажется, ты его довольно хорошо знаешь, – сказал я, когда мы подошли к нашему столику, и помог Наташе сесть.

– Знакомство с такими людьми, как Джаред Шеннон, приносит хорошие деньги, – ответила она и открыла меню. – Давайте посмотрим, за что мы заплатим сегодня вечером.

– Кстати, на что мы жертвуем деньги в этот раз? – спросил Кристофер, садясь.

– И где этот открытый бар? – задал я более важный вопрос, оглядываясь по сторонам.

Мероприятие прошло хорошо, и мы покинули его через пару часов. Нам удалось воспользоваться открытым баром, и мы также пожертвовали немного денег на… Я даже не мог вспомнить, для чего была затеяна эта проклятая благотворительность, после того как мы пошли на вечеринку. Но я чётко помнил одну вещь. Мне не очень-то понравилось, как Джаред посмотрел на Наташу. Но я не мог винить его за то, что он был очарован её красотой.

***

Неделю спустя мы с мистером Голдбергом прибыли в просторный конференц-зал, где нас ждала команда Джареда. Мы были готовы обсудить любые возможные недочеты в сделке. В этот момент вошла молодая женщина и объявила о новом предложении, которое её босс был готов сделать.

Она изложила основные моменты дела довольно кратко, но в то же время очень подробно: суть была в том, что Джаред намерен удвоить свои инвестиции в проект, предоставив мне тем самым больше средств для строительства и развития моего небольшого коттеджного поселка, что приведёт к привлечению большего количества клиентов в будущем. Однако для этого нам нужно было заключить еще одну сделку – продать дом. Он хотел приобрести Мэйпэл Гроув Хаус.

Команда Джареда уже провела необходимую оценку состояния особняка, когда на прошлой неделе они были на участке и проверяли будущую строительную площадку. Сумма, которую он предлагал, была очень щедрой, и было очевидно, что Джаред стремился закрыть сделку как можно скорее.

– Зачем ему дом? – спросил меня мистер Голдберг, когда мы вышли на улицу.

– Вы же слышали, что говорила та женщина: «Мистер Шеннон хотел бы отдать своей долг обществу, частью которого он когда-то был, восстановив былое величие Мэйпэл Гроув Хаус и превратив его в культурное пространство для образовательных целей».

– Что, чёрт возьми, это значит?

– Не имею представления. Но, как бы там ни было, он готов заплатить за это большие деньги.

– Тебе всё равно нужно запустить проект на собственные средства.

– Да, но позже их будет гораздо больше. Нам просто нужно получить несколько хороших предложений, и мы в шоколаде.

– Если только ты получишь эти предложения.

Я улыбнулся. Мистер Голдберг был очень осторожным человеком. Я похлопал его по плечу: «Я уверен, что всё будет хорошо».

Мы дошли до парковки и остановились у «Рейндж Ровера» мистера Голдберга.

– Я и не знал, что дом продаётся. Твои родители хранили его и надеялись, что однажды у тебя будет семья или, ну, ты знаешь…

Чарли найдут живым, и мы все снова будем счастливой семьей в большом доме.

– … Ты понимаешь, о чём я, – сказал мистер Голдберг, доставая ключи. – Почему ты мне не сказал о продаже дома?

– Потому что он не продавался. По крайней мере, до сих пор. Он же пустовал больше четверти века.

Он отпер машину, и мы оба сели в неё.

– Ты ведь не воспринимаешь всерьёз это нелепое предложение, да?

– Ну, было бы неплохо получить больше денег для проекта, но мне нужно будет поговорить об этом с отцом.

– Это уж точно, – сказал мистер Голдберг, заводя мотор. – Передай ему привет от меня и обязательно дай знать о результате вашего разговора.

Глава 10

Я так и не смог поговорить с отцом, потому что три дня спустя он скончался от осложнений, вызванных простудой. Я был занят проработкой деталей предложения и постоянно откладывал нашу беседу, чтобы убедиться, что смогу представить всё в нужном свете. Из-за этого я пропустил несколько звонков от матери и не стал перезванивать ей. Я не хотел допускать ошибок и упустить важные детали, ведь я не был известен своей педантичностью.

Когда я наконец почувствовал, что готов к разговору, я позвонил матери и сообщил, что в ближайшее время собираюсь навестить их с отцом. Папа уже некоторое время болел и не мог присоединиться к разговору, но моя мать казалась счастливой и взволнованной от предстоящей встречи. Когда она позвонила мне на следующий день, чтобы сообщить печальную новость, я подумал, что она хочет попросить меня привезти ей турецкие сладости, которые ей так нравились, и не стал отвечать на звонок. Она всегда просила меня об этом. Однако, когда я увидел, что она пытается дозвониться мне три раза подряд, я решил ответить.

На этот раз не нужно было никаких угощений. Только черный костюм.

– Это произошло так быстро, Алекс, – сказала она. – Ему становилось лучше, он был взволнован твоим визитом, а потом просто перестал дышать во сне прошлой ночью. Врач сказал, что это какой-то респираторный синдром, лёгкие просто отказали.

Она начала тихо всхлипывать. Я пытался придумать, как утешить мать, но единственное, что приходило мне в голову – это то, что все предки отца были похоронены на фамильном кладбище, расположенном в одном из уголков парка, и его, вероятно, тоже похоронят там. Этот участок не был частью сделки, над которой я работал, но мысль о могиле моего отца, находящейся рядом с домом, который больше не будет нашим, заставляла меня чувствовать себя еще хуже.

Мой отец, Александр Монтегью Первый, был единственным ребенком Теодора и Аделаиды Монтегью. Он получил хорошее образование в тех местах, где обычно учились дети из высшего общества. Александр работал с арендаторами в поместье так, чтобы все были довольны, преумножал свой доход и начал разрабатывать некоторые инвестиционные проекты. Он не поддавался чарам местных девушек на выданье, но был известен как завидный жених.

До того, как отцу доверили управление Мэйпэл Гроув Хаус, его отправили в Европу изучать искусство, к которому он, надо сказать, не проявлял никакой склонности. Однако от него ожидали приобретения определённых знаний, чтобы он мог со временем увеличить семейную коллекцию произведений искусства. Мой дед хотел, чтобы он знал разницу между Мане и Моне и мог повесить нужные картины в нужных местах в доме, дабы производить должное впечатление на гостей. Не то, чтобы у семьи была большая коллекция произведений искусства, но это был «необходимый элемент хорошего дома», и Теодор считал это крайне важным.

Именно в этой поездке мой отец познакомился с молодой и красивой француженкой Элизабет Бодлер-Назаровой, которая хорошо говорила по-английски. Через год она стала его женой, а ещё через год – моей матерью. Он встретил её на выставке Рериха в Париже, любуясь пейзажами Гималаев и необычными цветами, которые выбрал художник. Отец спросил Элизабет, нравятся ли ей картины, в которых сам он не очень разбирался, но решил держать это при себе. Она согласилась поговорить, и их разговор продолжался до неприличия долго – целых тридцать минут – однако никто из них не мог и не хотел его прекращать.

Отец был очарован и забыл о светских приличиях, когда пригласил юную Элизабет, которая была на десять лет его моложе, выпить чашечку горячего шоколада в заведении на улице Риволи. Там они обнаружили, что оба были поклонниками Жюля Верна. Заведение называлось «Анджелина», и именно так отец думал об этой молодой женщине: «ангел». С тех пор он называл её «Лиззи, мой ангел».

Моя мать была независимой натурой, которая хотела увидеть мир, но она охотно отказалась от большинства своих мечтаний, когда вышла замуж за отца. «Любовь заставляет совершать разные поступки», – часто слышал я от неё. Они немного попутешествовали до того, как мой отец стал главой Мэйпэл Гроув Хаус, у них появились дети, и постепенно они стали «веселыми деревенскими жителями», как любила называть себя моя мать.

– Мама, я буду там сегодня чуть попозже и обо всем позабочусь, – сказал я, чувствуя, что не могу её утешить.

– Спасибо, Алекс. Я хочу, чтобы ты знал – я хочу, чтобы он был здесь со мной.

– Что, прости?

– Я хочу, чтобы его похоронили здесь, во Франции, потому что я тоже хочу быть похороненной здесь, – тихо, но решительно заявила она.

– Но, мама…

– Мы приняли это решение вместе, и ты найдешь его в его завещании. Оглашение состоится завтра утром. Я надеюсь, что ты уже будешь здесь, чтобы услышать его.

Мне не придётся хоронить моего отца посреди моих предпринимательских проектов. Это избавляло меня от лишних сложностей, но не делало счастливее. Я попытался вспомнить время, проведённое с ним в детстве, которого было не так уж и много. Я привык видеть, как он развлекает гостей больше, чем своих детей, и уезжает в командировки гораздо чаще, чем путешествует с нами. Тем не менее, было несколько редких моментов – пара рыбалок, поездок и сборка модели лодки – которые могли бы почти компенсировать одиночество мальчика, проводившего больше времени со своей няней, чем с родителями. Почти, но не совсем.

Я никогда не сравнивал родителей ни с кем. Когда речь заходила о них, я довольствовался тем, что родители мне давали, даже не задумываясь о том, что может быть иначе. Несмотря на статус и положение в обществе, жизнь мальчика в большом доме могла быть наполнена одиночеством. Это было до рождения Чарли. Когда он появился, он мгновенно стал центром внимания, и я осознал, что у одиночества есть разные уровни. Это положило начало длительному периоду, в течение которого моя и так хрупкая связь с родителями была напряжена до предела. Мне повезло, что Чарли обожал своего старшего брата, несмотря на все мои недостатки, и я по-своему это ценил.

Итак, пришло время попрощаться с отцом. Я делал это много раз, когда он был жив. Но в этот раз всё должно было быть по-другому, и я пытался почувствовать потерю в своём огрубевшем сердце. Я любил отца, и был уверен, что он тоже любил меня. К сожалению, у нас не было достаточно сильной связи, чтобы передать это чувство друг другу.

– Я буду там, мама, – сказал я и повесил трубку.

Я подозревал, что буду отсутствовать довольно долго, и решил сделать ещё один звонок, прежде чем начать собирать вещи. Я подумал, что мне нужно сообщить Наташе о том, что произошло. Это было странное чувство, потому что мне никогда не приходилось сообщать о своих передвижениях кому-либо. Возникали ли у меня к ней какие-то чувства, достаточно серьёзные, чтобы сделать такой телефонный звонок? Или я просто пытался убедиться, что она будет слишком жалеть меня, чтобы встречаться с другими мужчинами, пока я буду отсутствовать?

– Мне так жаль, Саша, – её голос звучал искренне. – Хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Спасибо, Наташа. Думаю, мне просто нужно провести немного времени с мамой, понимаешь? – Я не чувствовал, что это была настоящая причина, по которой я хотел поехать один, но это было всё, что я мог придумать на тот момент. – Я позвоню тебе из Франции и расскажу, как всё прошло?

– Конечно. Как скажешь, Саша, – сказала она и вздохнула. – Я хотела бы с ним познакомиться.

– Ты бы ему понравилась, Наташа, – сказал я и внезапно понял, что это вполне могло быть правдой несмотря на то, что Наташа не была аристократкой. Мой отец увидел бы в ней трудолюбивую личность, если бы у них был шанс встретиться.

– Ладно, не буду отвлекать. Извини. Ты, наверное, будешь безумно занят всеми этими похоронами и наследством.

О, вот оно что. Наташа сожалела о случившемся, но никогда не упускала возможность получить полезную информацию.

– Да. Думаю, так и будет.

***

Мои родители жили в замке, расположенном в живописной восточной части Овернь-Рона-Альп, вместе с сестрой моей матери Люси. Это место называлось Шато де Россиньоль, и его когда-то купил их отец, Этьен Бодлер, успешный французский предприниматель, для моей бабушки Анны Бодлер-Назаровой, дочери русских иммигрантов, которые были богаты до революции, но потеряли всё, когда она совершилась.

Говорят, это место напоминало моей бабушке о поместье, которым владела её семья в России. Она не помнила его, так как была слишком мала, когда они уехали, но видела его на семейных фотографиях. Бабушка помнила или думала, что помнит, как по утрам возле её детской пели соловьи. Её девичья фамилия была Назарова, и она произошла от древнееврейского имени Назар, что означает «преданный Богу».

С годами Анна стала довольно религиозной и суеверной, но она ни в чём не могла отказать своим дочерям. Она нежно любила их и видела в их глазах «частицу Родины». Этьен был серьёзным бизнесменом, но больше всего на свете он любил своих женщин.

В молодости моя мать и Люси были неразлучны, пока Люси не увлеклась молодым лихим автомобилистом Джорджем, который случайно заехал в шато, чтобы выпить чего-нибудь холодненького. Видимо, это чувство было взаимным, потому что всего через несколько недель, к всеобщему удивлению, они объявили о своей помолвке. Однако то, что должно было стать великолепной историей любви, внезапно закончилось смертью Джорджа в автокатастрофе как раз перед тем, как они собрались пожениться. Он любил скорость и быстрые машины. Люси так и не нашла другого мужчину, который смог бы покорить её сердце, и с тех пор хранила его фотографию в серебряном медальоне у себя на шее.

Мы часто ездили в Шато де Россиньоль, когда были детьми. Хотя оно было намного меньше нашего дома, мне очень нравилась его атмосфера и мои французско-русские бабушка и дедушка. Однако, когда я стал подростком, это поместье показалось мне недостаточно крутым, чтобы проводить своё «драгоценное» время вдали от друзей. Позже, когда мои бабушка и дедушка умерли, и у меня больше не было возможности их видеть, я пожалел о своём решении.

После того, что случилось с Чарли, моя мать настояла на переезде во Францию, и отец неохотно согласился. Он не хотел покидать своё фамильное гнездо, но маму он любил больше. В то время за Шато де Россиньоль присматривала Люси. Мои родители взяли с собой камердинера и экономку, а остальным слугам выдали щедрое выходное пособие и уволили всех, за исключением Гарри и Бенни. Я почти не навещал их там, будучи занят другими, как мне тогда казалось, куда более важными делами.

На этот раз я старался проводить как можно больше времени с матерью, но подготовка к похоронам, сами похороны, несколько встреч с нашими юристами и последующая бумажная волокита заняли практически всё моё время в течение следующих нескольких недель. Я был рад, что рядом была её старшая сестра Люси, которая мне всегда нравилась. Она была милой женщиной и не возражала против того, чтобы мы, дети, пели «Люси в небе с алмазами» каждый раз, когда её видели. Она смеялась и подпевала. Ей было наплевать, что другие люди считают её старой девой. Она жила с моими бабушкой и дедушкой, пока они не умерли, а затем занялась благоустройством поместья.