Сосед

– Боюсь, это моя вина, Полина Сергеевна, – взял удар на себя Алексей. – Виктор узнал про ваш… недуг, и я решил пригласить господ в свой дом. Григорию Ивановичу было очень нелегко. Как, впрочем, и Виктору. Прошу, не злитесь. Вам сейчас противопоказано нервничать, вы же сами знаете.

Тетя Полина опешила от сказанного. Морщины на ее лице стали глубже, привычная Виктору теплая улыбка и живость в глазах начали угасать, будто больше не было причин притворяться. Она перевела мрачный взгляд на мужа:

– Проговорился, значит, старый…

– Григорий Иванович тут ни при чем, – снова вмешался Алексей. – Я взял на себя инициативу. Виктор сразу заподозрил неладное, и мне показалось, что он достаточно зрел и ответственен, чтобы суметь переварить эти ужасные новости.

В глазах тети Полины сверкнула искра гнева, но стоило ей взглянуть в глаза Алексею, и через пару мгновений не успевший разгореться огонь потух.

– Ладно, чего уж там… Несите его на кровать, – она отступила от дверного прохода, пропуская внутрь Алексея с дядей Гришей, обвившего его шею.

Виктор медленно подкатил к осунувшейся старушке и неловко улыбнулся. Тетя Полина ответила горькой усмешкой. Не говоря друг другу ни слова больше, они неловко обнялись. Тетя Полина уткнулась подбородком в затылок Виктора и прижала его голову к себе. На несколько минут силуэт невысокой старушки и сидевшего в кресле молодого человека замер. Лишь редкие порывы ветра теребили подол юбки женщины и непокрытые волосы мужчины. Виктор ощутил что-то горячее на темени. Не выдержав, он задрожал и заплакал. Молодой человек потерял счет времени, когда раздался спокойный голос Алексея:

– Полина Сергеевна, вам нужен покой. Пожалуйста, постарайтесь отдохнуть.

После некоторой паузы он добавил:

– И не злитесь на мужа. Он очень вас любит и беспокоится.

– Да… Да, ты прав, Алексей, – рассеянно сказала тетя Полина, неохотно отрываясь от Виктора.

– Позвольте, я вас провожу.

– Ну уж ладно, не развалюсь! Идите с Богом… Утро вечера мудренее.

Алексей без лишних слов взялся за ручки коляски и освободил дверной проход. Виктор с все еще влажными глазами смотрел на тетю Полину, не зная, что сказать.

– Доброй ночи, теть Полин. Все будет хорошо, мы справимся…

Старушка одарила молодого человека теплой улыбкой, по которой уже успел соскучиться Виктор:

– Спокойной ночи, Витенька. Ты береги себя, ладно?

Алексей едва видно кивнул, словно слова были адресованы ему, после чего двинул в сторону дома Виктора. За спиной послышался стук закрывшейся двери. Свежий порыв ветра дунул прямо в лицо Виктору, немного отрезвляя.

– Не стоит так сильно расстраиваться. Все зависящее от нас мы сделаем, а дальше…

Алексей не стал продолжать.

– Что дальше? Смерть?

– Возможно.

Виктор удивленно обернулся, не веря своим ушам.

– Какого хрена ты несешь? – прошипел он.

Алексей приподнял бровь.

– Прошу прощения?

– Я говорю, какого хрена ты несешь? Тетя Полина не умрет! Мы ее вылечим. Мы найдем способ. Ты же говорил, что поможешь ей. Ты…

– Заткнись. Тебя слышно.

Слова подействовали на Виктора, как затрещина. Под холодным взглядом Алексея, твердо державшего коляску, молодой человек сполз по креслу и тупо уставился перед собой. Оставшийся путь до дома Виктора прошел в безмолвии. Достигнув порога, Алексей спокойно сказал:

– Ключи.

Виктор без возражений сунул руку в карман и протянул ключи. Через пару мгновений оба уже были внутри. Виктор привычно щелкнул выключателем у входа. Лампочка моргнула пару раз, и комнату залил тусклый свет. Алексей сделал несколько шагов в глубь дома, озираясь по сторонам.

– У тебя уютно. Молодец, держишь все в порядке.

Виктор, не отвечая, насуплено уставился на собеседника. Мужчина, не обращая внимания на хозяина дома, немного задержал свой взгляд на прикроватной фотографии, после чего продолжил изучать кухню. Дойдя до электрического чайника, он по-хозяйски взял его и набрал воды. Щелкнув кнопкой нагрева, Алексей вежливо поинтересовался:

– Чаю?

– Я у себя дома вообще-то.

– Разве я это отрицаю?

Алексей наугад открыл первый шкаф и наткнулся на пакет с листовым чаем. Он одарил одобрительной улыбкой Виктора и принялся к подготовке заварочного чайника. Засохшие листья, облепившие стенки заварника, вызвали на лице мужчины гримасу отвращения. Он снова обернулся к Виктору, на этот раз с укором в глазах.

– Только тебя похвалил, а тут такой беспорядок…

Виктор тоскливо наблюдал за происходящим. В голове стоял кисель из тягучих мыслей. Совершенно непонятно, что и зачем делал Алексей. Впрочем, Виктору было все равно. Лишь ужасно хотелось спать.

БАХ!

Виктор тут же встрепенулся и во все глаза уставился на источник шума. Алексей с дикими глазами сверлил взглядом молодого человека, уперевшись обеими ладонями в обеденный стол.

– Не засыпай, мы еще не закончили, – сказал он.

Холодность и спокойствие голоса лишь еще больше выбили из колеи Виктора. Создавалось ощущение, что он оказался в одном доме с психопатом. Первой промелькнула мысль о побеге. Виктор едва не хрюкнул от смеха, представив себя улепетывавшим на кресле в кромешной тьме от взрослого мужчины. От дяди Гриши помощи ждать в ближайшее время точно было бесполезно. Он был совсем один. Последовавший страх стрельнул разрядом по спине.

Алексей обвел ленивым взглядом Виктора, после чего отвернулся к чайнику и изрек:

– Не стоит меня бояться. Я позволил себе изойти на эмоции, потому что не ожидал… Не ожидал, что ты такой…

Он драматично вздохнул и махнул рукой.

– О чем ты вообще говоришь? – спросил Виктор.

– Скажи мне, сколько ты собираешься жить?

Алексей стрельнул взглядом, отчего на Виктора обрушалась очередная волна страха.

– Я… Я не понимаю…

Мужчина развернулся и уверенно двинулся в сторону молодого человека. Виктор лишь успел обреченно откинуться на спинку кресла, когда Алексей навис над ним, обрушив руку изголовье. Скорость, с которой все произошло, была невообразимой.

– Ты мертв, – прошептал мужчина в лицо Виктору.

Только сейчас молодой человек заметил, что в руке Алексея был кухонный нож. Виктор запоздало дернулся, но его, словно тисками, прижали к месту.

– Ты мертв, – повторил Алексей. – Ты жив, потому что я тебе позволил. Понимаешь это?

Виктор сглотнул и начал было поднимать руку, чтобы отгородиться от ножа, но тут же получил болезненный удар по кисти.

– Смотри мне в глаза, – с убийственным спокойствием сказал Алексей.

Тело перестало слушаться Виктора. Все еще удерживаемый одной рукой Алексея он чувствовал себя абсолютно беспомощным перед лицом безумца. Он попытался отвернуться, но последовавший подзатыльник отбил последние зачатки воли. На глаза навернулись слезы, которые Виктор попытался смахнуть рукой, но его снова удержали. Алексей уверенно потянул за воротник футболки и как мог протер лицо молодого человека.

– Смотри мне в глаза, – тот же спокойный голос.

– Да что тебе от меня надо? Отвали!

Шлеп!

От хлесткой пощечины тыльной стороной ладони голова Виктора резко дернулась в сторону. Перед глазами появились темно-фиолетовые круги.

– Смотри мне в глаза.

– Сука, я тебя убь…

Шлеп!

Очередная пощечина по другой щеке заставила голову Виктора, как мячик, отскочить от спинки кресла. На футболку прыснули сопли. В шее что-то замкнуло. Стало очень больно поворачивать голову.

– Смотри мне в глаза.

– Ты мне шею сломал, урод, – с надрывом в голосе выдавил Виктор.

Алексей со вздохом положил нож на стол и деловито, обойдя кресло, взялся обеими руками за голову молодого человека и резко дернул. Вспыхнула сильная боль, за которой тут же последовало облегчение. Виктор распахнул глаза, снова замыленные слезами.

– Как?..

– Смотри мне в глаза.

– Да задрал ты, ладно!

Шлеп!

Еще одна пощечина, уже не такая болезненная, но от этого не менее обидная. Виктор втянул в себя сопли и потянулся вытереть глаза. Снова получив по рукам, Виктор вынужденно сглотнул очередную порцию унижения, когда Алексей натянул воротник запачканной футболки и быстро протер лицо молодого человека.

– Смотри мне в глаза.

Виктор обреченно поднял взгляд.

– Ты. Мертв, – отрывисто сказал Алексей.

– Чего?..

Шлеп!

Еще одна несильная пощечина.

– Ты. Мертв.

Виктор кивнул, продолжая смотреть в глаза Алексею.

– Ты жив только потому, что я тебе позволил.

Лезвие ножа убедительно уперлось в шею, подкрепляя слова. Виктор замер, не смея шевельнуться.

– Отныне твоя жизнь принадлежит мне. Ты жив, потому что я так захотел. Тебе это понятно?

Виктор покорно кивнул, едва шевельнув головой, в страхе наткнуться на лезвие.

– Чудесно.

Алексей резко отступил и как ни в чем не бывало продолжил заваривать чай. Закончив с приготовлениями в полной тишине, он поставил заварник на стол и пригласительным жестом указал Виктору на дымящуюся чашку с чаем. Тот, наспех обтерев лицо предплечьем, подкатил к столу. Дрожавшие руки отказывались слушаться, поэтому молодой человек не спешил брать в руки горячую чашку. Алексей выдавил подобие улыбки и, присев на стул, сделал небольшой глоток.

– Нам предстоит тщательная работа, – сказал он.

Выдержав паузу, Алексей снова уверенно поднес ко рту чашку и отпил напиток, продолжая сквозь пар наблюдать за Виктором. Юноша не знал, куда деть свои руки и куда спрятать взгляд. Ему лишь хотелось, чтобы этот сумасшедший убрался из его дома.

– Ты слаб. Конечно, я не ожидал, что ты будешь в таком плачевном состоянии, – сказал Алексей и обвел взглядом коляску. – Хорошая новость в том, что это исправимо.

– Что? – недоуменно спросил Виктор.

Алексей продолжал неотрывно глазеть на молодого человека. Сделав еще один глоток, он продолжил:

– Что последнее ты помнишь о своем отце?

– Отце?

Алексей криво ухмыльнулся и с легким нажимом промолвил:

– Да, об отце. Ты намерен и дальше отвечать на вопросы вопросом?

Виктор вжался в кресло еще сильнее, хотя казалось, что дальше уже некуда. Алексей отхлебнул еще немного, подняв брови в ожидании.

– Нет, – выдавил Виктор.

Алексей коротко кивнул и провернул кисть пару раз, намекая, что ждет продолжения.

– Отец, да. Ммм… Сложно сказать. Мне было всего десять лет, когда все произошло. Воспоминания очень обрывочные из-за аварии…

Алексей ритмично закивал, подбадривая юношу.

– Мне не рассказывали в деталях, что произошло. Дед знал обо всем, ведь это он меня спас после аварии. Но его больше нет.

Виктор глубоко вздохнул. В глазах защипало, на этот раз от горечи болезненных воспоминаний.

– Возможно, мама тоже была в курсе, но разговоры на эту тему стояли под запретом. А теперь и мамы…

Голос молодого человека задрожал, как и руки, обхватывавшие чашку.

– Это все? – деловито поинтересовался Алексей, делая еще один глоток. – Негусто.

Виктор в недоумении поднял глаза и встретил взгляд, в котором не отражалось ни намека на сочувствие. Юноша лишь помотал головой и пробормотал:

– Урод…

Алексей на мгновение замер. Словно хищник, решавший для себя, стоит ли еще помучить жертву, он что-то обдумывал. В конце концов он выдал:

– На первый раз прощаю. Свои люди все-таки. Но предупреждаю, что в следующий раз будут последствия. Болезненные.

Мужчина замолчал, приподняв брови в немом вопросе.

Виктор сглотнул и выдавил:

– Ясно.

– Тебе не хватает дисциплины и уважения. Мы над этим поработаем.

Последовал глубокий вздох. Алексей перевел взгляд на прикроватную тумбочку, обдумывая дальнейшие слова.

– Я бы хотел все рассказать, но не могу – тебя это сломает в твоем текущем состоянии. Поэтому ты должен верить мне, ведь ты жив…

Алексей замолк в ожидании.

– Потому что ты мне позволил, – тихо вымолвил Виктор.

Мужчина улыбнулся уголком рта и кивнул. Он быстро и бесшумно выскользнул из-за стола и в несколько шагов навис над коляской.

– Не буду более злоупотреблять твоим гостеприимством. Спасибо за чай. Можешь не провожать.

Он проследовал до двери и, уже коснувшись дверной ручки, сказал через плечо:

– Хорошая фотография. Хотя в жизни она была еще красивее.

Виктор недоуменно посмотрел вслед Алексею и прежде, чем он успел задать вопрос, дверь захлопнулась. Молодой человек подкатил к двери настолько быстро, насколько мог, и щелкнул замком. Прижавшись головой к прохладному дереву, Виктор, наконец, отпустил себя. Тело содрогалось в извергавшихся рыданиях, но легче не становилось. Казалось, что за сегодняшний вечер Виктор пролил больше слез, чем за последние лет пять. Легким утешением служил тот факт, что Алексей убрался прочь. Однако Виктор съеживался еще сильнее от одной мысли о следующей встрече с соседом. Непонятно было, как поступить дальше. Что он мог противопоставить здоровому мужику с такой нечеловеческой силой?

– Ну и чего ты нюни распустил? Слезами делу не поможешь, – раздалось в комнате.

Виктор вытаращил глаза и в испуге замер. Увидев свое отражение в зеркале на шкафу, что стоял под лестницей, он хихикнул. И еще раз. Мгновение спустя он уже заливался хохотом, обливаясь слезами и соплями, которые не могли остановить смех. Кажется, это финиш. Может, это всего лишь сон, и нужно как следует треснуть себя, чтобы проснуться. Вспомнив оплеухи Алексея, Виктор отмахнулся от этой мысли. Отражение по-прежнему глядело в ответ с глупой улыбкой на лице.

– Ну, что делать будем? – спросил Виктор.

Отражение лишь повторило вопрос. Виктор развел руками. Двойник ответил тем же. В голову пришла совершенно идиотская затея.

– О! Идея! – воскликнул Виктор, подняв кверху указательный палец.

Отражение показало на второй этаж. Прямо на комнату деда. Виктора осенило.

– Молодец, – сказал он отражению и направился к лестнице.

Зацепившись за перила, Виктор привычно забрался на второй этаж и направился в спальню. Разложенный диван, успевший покрыться пылью, уныло стоял в углу комнаты. Виктор на руках подполз к изголовью и, крякнув, одной рукой приподнял половину конструкции. Диван жалобно скрипнул, явно недовольный тем, что его покой потревожили. Виктор, напрягая мышцы рук, дожал до характерного щелчка и принялся изучать содержимое кармана. Набитый до отвала старыми комплектами белья и толстым слоем пыли, диван ударил в нос запахом затхлости. Без всяких церемоний Виктор принялся вытаскивать простыни и пододеяльники. Добравшись до самого дна, молодой человек наклонился и всунул голову. Вот оно! В самом краю кармана лежало что-то продолговатое, обернутое в простыню. Дрожащей рукой Виктор подтянул предмет к себе и аккуратно извлек его.

Виктор бережно развернул простыню, и взглянул на обрезанный ИЖ. Потертый, но все еще красивый приклад из натуральной древесины приятно ощущался на коже. Отполированный ствол приятно блестел в лунном свете.

Еще во времена своей молодости дед с дядей Гришей приобрели одинаковые ружья для охоты. Таким образом закадычные товарищи хотели скрепить узы дружбы. Однако дед спилил ствол после того, как Виктор с отцом попали в аварию. Мальчик боялся спросить у грозного воспитателя, зачем он это сделал, а со временем и вовсе забыл про истоки двустволки. Дед строго запрещал Виктору иметь дело с оружием. В последний раз ему приходилось держать эту вещь лет пять назад, за что он получил страшный нагоняй от деда. Теперь никто был не в состоянии запретить ее трогать. Возможно, даже использовать. Да, ублюдок получит свое…

Виктор переломил ствол и уставился сквозь дуло на пол. Патроны… Конечно, как он мог забыть. Еще раз нырнув головой в карман кровати, молодой человек обшарил все стенки по периметру, но так ничего и не нашел. Виктор прополз до тумбочки, где поочередно прошерстил каждую полку, не церемонясь с вещами деда. По спине проскользнул разряд тревожности, словно кто-то очень внимательно наблюдал за всеми его телодвижениями. Виктор медленно развернулся с распахнутыми в ужасе глазами. Разумеется, никого в комнате не было. Через несколько мгновений напряженного ожидания Виктор облегченно выдохнул. Стоило ему повернуться обратно к тумбочке, за спиной раздалось легкое шипение. Молодой человек вздрогнул и, схватив обрез, выставил его перед собой, словно тот мог его защитить.

– Кто тут? – спросил он.

Глотка сильно пересохла от напряжения, поэтому слова едва не застряли внутри. Судорожно сглотнув, Виктор дрожащей рукой продолжал удерживать оружие. Шипение продолжало ненавязчиво звучать из противоположного угла комнаты. Виктор осторожно пополз в сторону источника шума, почувствовав, как взмокла спина. Преодолев половину комнаты, молодой человек уставился на источник шума, нервно усмехнувшись. Старенький проигрыватель включился сам по себе и начал издавать это подозрительное шипение, обозначив окончание записи на кассете. Виктор ностальгически обвел теплым взглядом устройство и нажал на кнопку перемотки пленки в начало песни. Через пару мгновений комнату уже наполнило приятное журчание балалаек и глубокий голос Людмилы Зыкиной.

– Издалека долго течет река Волга… – тихонько вторил ей Виктор.

Молодой человек прислонился спиной к проигрывателю и глубоко вздохнул. На скупую ностальгическую слезу уже не осталось никаких сил, поэтому он продолжил в молчании наслаждаться песней. Внезапное прозрение осенило Виктора. А что, если?.. Молодой человек резко развернулся и принялся обыскивать каждую полку. Рядом уже скопилась небольшая горка кассет, когда Виктор наткнулся на неплотную стенку из ДСП. Слегка нажав, он сдвинул ее в сторону и обнаружил, что искал. Дед держал небольшой схрон со старинными монетами, медалями, несколькими фотографиями и полупустой коробкой с патронами, слегка потемневшей, как будто от влажности. Виктор извлек два патрона и поместил их в обрез, громко захлопнув затвор. Теперь можно было не беспокоиться насчет нежеланных гостей.

Аккуратно опустив ружье, Виктор потянулся за фотографиями. С улыбкой он посмотрел на деда с женой в молодости. Тот, еще молодой, с горделиво выпрямленной спиной и огромными усищами на лице обнимал красивую женщину, смотревшую в камеру как будто с легкой ухмылкой. Жаль, что так и не удалось узнать бабушку – та скончалась от инфаркта еще в раннем детстве Виктора, так что он ее совершенно не помнил. Дальше шли пара фотографий со свадьбы отца и мамы. Конечно же, с участием деда, иначе зачем бы он хранил их. Присутствовавшие на фото люди приветливо и беззаботно улыбались. Пожалуй, только выражение лица отца оставалось задумчивым, даже с улыбкой на улице. Виктор отстраненно помял уголки фотографии пальцами, после чего решительно убрал изображение себе в карман спортивных штанов. Следующая фотография заставила молодого человека замереть. Дед гордо стоял с комочком, завернутым в простыни, и широко улыбался в камеру. На заднем плане можно было увидеть фигуру мамы, так что сомнений не оставалось – в руках у деда был он, Виктор.

– Дедушка, – прошептал он, разглядывая фото.

Шипение проигрывателя вывело молодого человека из задумчивости. Виктор сунул фотографию следом за предыдущей себе в карман и принялся за уборку.

Через какие-то полчаса молодой человек уже медленно пережевывал классическое холостяцкое блюдо – пара бутербродов с маслом и сыром и уже ставший холодным чай, оставшийся от Алексея. Виктор жевал, раздумывая над тем, как поступить. Нет-нет, да возникала мысль взять оружие и наведаться в гости к Алексею прямо посреди ночи. Однако Виктор понимал, что мужчина не так-то прост, а будучи прикованным к коляске, молодой человек терял всякое преимущество. К тому же, был ли он готов выстрелить в человека? Сейчас, когда первоначальные эмоции немного утихли, Виктор уже не мог однозначно ответить на этот вопрос. Однако одно можно было сказать точно – позволять ублюдку так с собой обращаться он не позволит. Теперь уж точно.

Прикончив незамысловатый ужин, Виктор привел себя в порядок в ванной и направился к постели. Перекочевав с кресла на свое ложе, он зацепился взглядом за фотографию на тумбочке. С нее на Виктора смотрела улыбавшаяся мама. Фото было сделано еще в городе, до переезда в деревню. Мама в свободном бежевом платье стояла, прислонившись к крупному стволу дерева, а на заднем плане виднелась мостовая, тянувшаяся вдаль к небольшим пятиэтажкам. Ее темные длинные волосы струились по плечам красивыми локонами. Слегка вздернутый нос и задорный взгляд выдавал в ней веселую бунтарку. Она выглядела такой счастливой на фотографии… С той женщиной, которая жила в этом доме еще какой-то год назад уже осталось мало его общего. Казалось, тираничный отец и жизнь в деревне потушили ее внутренний огонь. Виктор хранил это фото, потому что ему хотелось помнить маму такой.

Что там сказал Алексей? В жизни она еще красивее? Была. Точно. Была еще красивее. В голове возникло множество вопросов, один неприятнее другого. Откуда он знал маму? В каких отношениях они состояли? Неужели они были вместе? С этим уродом? Не может быть. Могла ли она убежать из деревни к нему?

Виктор все сильнее сжимал приклад накрытого одеялом обреза. Любовь к матери смешалась с чувством преданности. В конце концов, даже дядя Гриша с тетей Полиной неоднократно утверждали, что она сама сбежала. Не выдержала такой жизни. Так оказалось еще, что и этот ублюдок тоже как-то с ней связан. В сердце Виктора вновь зажегся губительный огонь ненависти. Даже не пытаясь его погасить, молодой человек начал строить у себя в голове всевозможные сцены того, как он выпытывает информацию у обидчика. Как мучает его. Как мстит за всю причиненную боль. За сегодняшние унижения. Под сладостные мысли об отмщении Виктор и не заметил, как сон настиг его.

5

Вся ночь прошла крайне тревожно. Виктор то и дело просыпался от собственных стонов и судорог, с дикими глазами пялясь по несколько минут на арку, ведшую к выходу. Только утешительно лежавший рядом обрез давал молодому человеку возможность позволить себе снова сомкнуть глаза. Когда полуденное солнце пробивало себе путь сквозь облака, Виктор все еще лежал в постели. Лениво потянувшись, молодой человек взял телефон, чтобы проверить время, и охнул. Так поздно он никогда не вылезал из кровати. Сперва засуетившись, Виктор одернул себя. Спешка была ни к чему. Стоило привести себя в порядок, после чего проведать дядю Гришу с тетей Полиной.

Закончив с недолгой разминкой, Виктор дернул челюстью и поморщился. Лицо все еще слегка саднило от вчерашних пощечин. Однако куда сильнее инцидент задел гордость молодого человека. Страх сменился праведным гневом и злостью на себя за проявленное малодушие. Как и говорил дед: “Стоит один раз проглотить унижение, и об тебя так и будут вытирать ноги”. Виктор стиснул зубы до неприятного скрипа. Больше он не потерпит подобного. В самом крайнем случае, он знал, что делать – Виктор скользнул взглядом по перекочевавшему на стол обрезу.

Едва прикончив завтрак, молодой человек вздрогнул от раздавшегося стука в дверь. Виктор схватил ружье и рванул к окну. Аккуратно отодвинув шторку, молодой человек увидел сутулую коренастую фигуру. Со вздохом облегчения Виктор сунул обрез под одеяло и направился к двери. Дядя Гриша со слегка потертым лицом слабо улыбнулся и, поприветствовав молодого человека, перешагнул порог дома.

– Витюнь, я вчера ничего не набедокурил? – извиняющимся тоном спросил он.

– Да ты что, дядь Гриш, все в порядке, – сказал Виктор. – Я тут хотел кое-что обсудить…

– Да мы уже с Полей поговорили. Она, конечно, и на меня, и на Алексея позлилась сначала, но в целом, это хорошо, что теперь ты все знаешь. Смысл скрывать-то? Все равно б узнал.

Дядя Гриша рассеянно помял кепи в руках и, немного поразмыслив, продолжил:

– Мы еще поговорили, с Алексеем-то. Мировой человек. Сказал, сделает все, что от него зависит. Сейчас как раз процедуры проводит. Да, побольше б таких людей…

– Погоди, тетя Полина у него?

– Ну да, процедуры там… Я ж говорил только что.

Виктор, покусывая губы, бросился к кровати, где лежал прикрытый одеялом обрез.

– Дядь Гриш, он не тот, за кого себя выдает! Нам надо к тете Полине. Этот урод ее угробит.

Дядя Гриша вытаращил глаза, когда увидел обрез в руках Виктора. Кепи глухо стукнулась об пол. Старик вытянул руки и осторожно двинулся навстречу молодому человеку.

– Витька, ты чего удумал-то? Давай обговорим все, присядем…

– Я уже насиделся! Пока мы ждем, непонятно, что он творит с тетей Полиной.

– Да он ее лечит же, ты чего? Она сама вчера мне и сегодня с утра все уши прожужжала, какие у Алексея руки золотые.

– Да я заметил, – буркнул Виктор. – На своей роже удостоверился.

– Ты чего такое говоришь-то? – недоуменно спросил дядя Гриша.

– Он вчера ко мне наведался. Мы тебя домой отвели, потом пришли сюда. Твой ангел-хранитель меня избил и начал угрожать. Я этому уроду башку прострелю!