Игра в прятки

Джаред был моим потенциальным инвестором, моим единственным потенциальным инвестором, и он хотел услышать историю. Как бы я ни хотел этого, мне нужно было подчиниться. Но сначала нужно было воспользоваться туалетом, чтобы «припудрить носик», прежде чем отправиться в путешествие по переулкам памяти.

Глава 4

Мой брат был на семь лет младше меня. Несмотря на разницу в возрасте, я помню, что мы были хорошими друзьями. Конечно, у нас были свои братские споры, и я признаю, что иногда мог быть с ним настоящим тираном. Но Чарли нравились все, и все любили Чарли.

Он был невероятно любознательным – иногда до такой степени, что это меня раздражало. Казалось, его интересовало всё: от сбора камней из нашего ручья до изучения звездных созвездий. Часто можно было услышать, как он победно смеется где-то в доме или снаружи, когда делал очередное открытие.

Я всегда удивлялся, откуда у него бралась эта энергия и почему у меня, похоже, нет такой черты в ДНК. Я старался держать его подальше от своих так называемых предпринимательских начинаний. Он всегда хотел быть рядом со мной, хотя я не всегда позволял ему это. В нём никогда не было ничего плохого или негативного. Несмотря на все глупости, связанные с половым созреванием, которые обычно переживают подростки, я думаю, что гордился тем, что у меня был такой брат, даже если в то время не осознавал этого.

Когда он исчез, у меня было такое чувство, будто внутри меня открылась чёрная пустота, которая с тех пор медленно разрасталась. Я винил себя в его исчезновении. Годами мне снился один и тот же кошмар: Чарли звал меня по имени, а я нигде его не видел. Я бегал по дому в поисках его, слышал его голос, но просто не мог его найти. Я просыпался с криком, и проходило минута или две, прежде чем я понимал, что это сон.

Бесчисленные часы терапии постепенно изменили сон на тот, в котором я просто смотрел, как Чарли бежит по парку. Ну, терапия и «отличное» сочетание травы, алкоголя и довольно большого количества случайного секса. Теоретически это можно было бы назвать прорывом, но я пытался забыть тот день, когда это произошло, и избегал этой темы со всеми, включая моих родителей. Однако сегодня, казалось, что нет никакого выхода. Итак, вот моя история.

– Вы, возможно, помните, что Мэйпэл Гроув Хаус – не самый большой особняк в округе, но довольно просторный, – начал я.

– Действительно, – сказал Джаред. – Десять спален, не так ли?

– Да, плюс ещё пять или шесть комнат для разных занятий, так сказать.

Еще один раунд пива, словно по волшебству, появился на нашем столе. На этот раз его сопровождала миска с грецкими орехами.

Грецкие орехи в пабе? Это место определённо принадлежит ему.

Джаред отпил из своего свежего бокала и, умело расколов орехи, начал отправлять их в рот.

– Итак, – произнес я, на мгновение залюбовавшись его техникой. – Чарли обожал часами играть со мной в прятки, потому что в доме было много мест, где мы могли прятаться. Наши родители часто были слишком заняты гостями, чтобы проводить с нами время. Поэтому, когда мы были в доме, мы были предоставлены сами себе. Конечно, это было только во время летних и зимних каникул. Постепенно мы стали всё реже и реже играть в прятки.

– Я помню это, – сказал Джаред. – Я также помню, как сильно хотел поиграть с вами, но дом был закрыт для детей слуг. Хотя мы могли пользоваться детской площадкой, что было довольно щедро со стороны твоих родителей.

Это было правдой. В какой-то момент мы держали в доме довольно много персонала. Мои родители предпочитали нанимать семейные пары с детьми, вероятно, потому что они были более стабильными сотрудниками. Будучи родителем-одиночкой, мать Джареда была исключением, но она тоже была хорошим сотрудником. В любой день у нас всегда были дети, играющие на детской площадке, которую построил мой прадедушка.

– Ну, мы играли в эту игру и в тот день, – произнес я, боясь приблизить момент, когда мой брат исчезнет. – Мы давно этого не делали, и Чарли буквально умолял меня сыграть в память о старых временах, так сказать.

Если бы я только сказал «нет».

– Он сказал мне, что нашёл новое место, где можно спрятаться, и что на этот раз я его не найду, – сказал я. – Конечно, я знал все возможные места для пряток в доме, но это был наш ритуал. Он хвастался новым местом, а я находил его в течение нескольких минут.

Внезапно я почувствовал жажду и допил свой бокал. Судя по онемевшим деснам, мой волшебный порошок все еще действовал, и мне нужно было больше алкоголя, чтобы уменьшить неожиданную тревогу. Джаред последовал моему примеру, не говоря ни слова, и дал бармену знак на еще один раунд.

– И он побежал прятаться. Я решил дать ему несколько дополнительных минут и пошёл попить чего-нибудь холодненького, – сказал я, желая, чтобы новый раунд пришел поскорее.

– Мы можем сделать перерыв, – предложил Джаред, глядя на меня.

– Со мной всё в порядке. Я уже много раз обсуждал это со своим психотерапевтом и ещё больше запивал это алкоголем.

Новый раунд пива сопровождался очередной миской грецких орехов. Джаред приступил к их раскалыванию, и я присоединился к нему. Мы ели орехи в тишине, как два друга, которым не нужно заполнять паузы ненужной болтовнёй. После того как я съел пару, я почувствовал, что готов продолжить разговор.

– Ну так вот. Когда я поднялся наверх в поисках Чарли, я не смог найти его в обычных местах. И как раз в тот момент, когда я подумал, что, возможно, он наконец нашёл новое убежище, я увидел его из окна, бегущим по саду. Я решил, что он передумал и больше не хочет играть, поэтому я пошёл в свою комнату.

– Ты видел, как он убегал?

– Ну, я был на третьем этаже и думал проверить чердак, которого Чарли немного боялся, когда увидел, как он быстро бежит к главным воротам. Я закричал: «Это несправедливо!» или что-то в этом роде, думая, что это не в его стиле – нарушать наше правило прятаться только в доме.

Джаред перестал есть орехи и уставился на меня.

– Когда именно это было?

– Тринадцатого июля.

Наступила минута молчания.

– Это был последний раз, когда ты его видел?

– Да, это был последний раз.

– Когда ты понял, что он пропал?

– Это было гораздо позже, вечером. Мне показалось странным, что он не появился на ужине, который мы обычно проводили вместе, когда наши родители были заняты гостями. Я спросил персонал, но никто его не видел. Потом я подумал, что, возможно, он пошёл к нашим родителям. Это было немного необычно, но в тот момент у меня заканчивались варианты.

Если бы я только начал искать раньше, а не сидел в своей комнате, просматривая свои секретные запасы журналов для взрослых.

– Я помню летние вечеринки, которые устраивали твои родители, – сказал Джаред. – Они были потрясающими. Люди в красивых нарядах гуляли по парку, держа высокие бокалы с шампанским и болтая друг с другом.

– Некоторые из этих мероприятий были приятными, я полагаю, – ответил я, вспомнив, как мне было скучно на них.

– Но Чарли там не было.

– Да, – сказал я и отпил из своего стакана. – Стемнело, и мы начали очень нервничать. Все, даже некоторые гости, если я правильно помню, искали его. Я рассказал всем, где видел, как он бежал, и мы все отправились прочесывать парк. Мои родители вызвали полицию, и всё это превратилось в масштабную поисковую операцию, которая длилась месяц и даже больше.

– Да, я слышал, что все искали Чарли. Моя мама тоже была там.

Я не помнил последнюю часть, но всё равно кивнул.

– Через шесть месяцев моя мать была эмоционально истощена. Было решено, что мой отец отвезёт её во Францию, чтобы она поправилась. Это было временной договоренностью. Не уверен, знаете ли вы об этом, но у моих бабушки и дедушки был шато, который они завещали моей матери и её сестре. Однако через некоторое время у моей матери возникла идея, что Мэйпэл Гроув Хаус проклят, и она убедила моего отца остаться во Франции ещё на некоторое время. Каждый раз, когда мой отец поднимал вопрос о возвращении, моя мать просила «ещё немного», что в итоге превратилось в «никогда». В то время у нас всё ещё была свиноферма, которая приносила какой-то доход. Она была прибыльной, пока несколько лет назад не умер арендатор, а его дети не захотели быть свиноводами. Ну, мой отец время от времени возвращался, чтобы позаботиться о некоторых вещах, но моя мать была непреклонна, она не хотела снова переступать порог дома. Постепенно мой отец тоже перестал приезжать, и всё делалось через нашего адвоката.

Джаред кивнул. – А как насчёт тебя?

– Я провёл некоторое время во Франции, вернулся, чтобы поступить в университет, окончил его и с тех пор живу в Сити, и в поместье никогда не возвращался, – сказал я и почувствовал, что это немного перебор. Пиво не пошло мне на пользу.

Джаред обдумал свою следующую мысль. – Он бежал к главным воротам, и на нём была белая рубашка?

– Да. Почему?

– Знаешь, ты видел меня, а не Чарли.

– Что?

– Ну, именно об этом я и хотел поговорить с тобой сегодня. Но, думаю, нам понадобится что-то более крепкое, чем пиво.

Когда нам принесли наш «более крепкий» односолодовый напиток, Джаред взял телефон и быстро набрал номер.

– Фредди, принеси, – сказал он и положил трубку. Затем он взял свой стакан, поднял его и посмотрел сквозь него, словно любуясь насыщенным средне-темным оттенком оранжевого цвета напитка. Он понюхал его. – А, эта штука лучшая.

В бар вошёл высокий мужчина с широкими плечами и квадратной челюстью, одетый в черный костюм. Он подошел к столу, поставил на него пакет и посмотрел на Джареда.

– Это все, Фредди. Спасибо, – сказал Джаред.

Фредди кивнул и ушёл, не сказав ни слова.

Я не собирался выдавать свое беспокойство, задавая вопросы о дурацком пакете, поэтому я взял свой виски и осушил его одним глотком. Он был приятным и мягким. Ирландцы знают, как делать хорошие напитки.

– Ну, – наконец нарушил Джаред молчание, – есть кое-что, что я хочу тебе вернуть.

– Вернуть мне? Честно говоря, я не помню, чтобы я вам что-то давал.

Джаред придвинул пакет ближе ко мне.

– Открой его. Это принадлежит твоей семье.

Я медленно взял пакет и заглянул внутрь. Внутри оказалась белая рубашка небольшого размера, аккуратно сложенная и перевязанная длинной синей тесёмкой. Я посмотрел на Джареда.

– Достань её, – сказал он.

Так я и сделал. Еще до того, как я ее увидел, я каким-то образом уже знал, что увижу на этой рубашке. Медленно развязав тесёмку, я увидел вышитую на ней анаграмму ЧДМ.

– Чарльз Джон Монтегью, – произнес Джаред, – я заметил, что у тебя на манжете есть похожая вышивка. Тебе всё ещё шьют все рубашки на заказ, не так ли?

У меня была анаграмма на манжете, только там было моё имя – АДМ II, что означало Александр Джеймс Монтегью II. Я всегда носил рубашки, поло и даже нижнее бельё с этой надписью.

Я пытался собраться с мыслями. – Как… Откуда это у вас?

– Ну, Чарли подарил мне эту рубашку за день до того, как я покинул поместье. У меня не было ничего настолько ценного, как ты можешь себе представить. Он отдал мне её в качестве прощального подарка.

Я покачал головой, пытаясь осознать эту информацию. Я не помнил, чтобы Чарли раздавал какие-либо свои вещи.

– Он отдал её вам за день до того, как вы уехали? Когда это произошло?

– Это было в тот день, когда он исчез.

Глава 5

– Не могли бы вы ехать побыстрее? – спросил я таксиста. – Мне нужно успеть на последний поезд.

Водитель не ответил, но ускорил движение. Я со стыдом принял ещё одну дозу «Чинга» на следующем светофоре, стараясь не просыпать порошок.

Это безумие. Я выставляю себя в глупом свете.

Зазвонил мой телефон. Это был наш бывший дворецкий, который теперь фактически управлял поместьем.

– Мистер Монтегью, это Гарри Шуленберг, – сказал он.

– Да, Гарри, – ответил я, вытирая нос. – Мне нужно, чтобы ты открыл дом первым делом завтра утром.

– Это можно устроить, мистер Монтегью. Могу я спросить, вы приедете один?

– Да.

– Вам понадобится какая-нибудь помощь?

Старый добрый Шуленберг. Он начал работать на моего отца, когда они оба были молодыми людьми в возрасте двадцати лет. Гарри приехал из Южной Африки, чтобы увидеть землю своих предков, и решил остаться. Он женился на местной леди, но она заболела и умерла всего через десять лет. У него никогда больше не было другой жены. Он вызвался остаться и присматривать за домом. Гарри всегда говорил, что «привязан к этой земле до того дня, когда я больше не понадоблюсь». И, по правде говоря, мы не можем представить дом без него. Ничто не могло поколебать его профессиональное спокойствие, которое помогало ему управлять домом без хозяев и иметь дело с арендаторами в течение последних двадцати трех лет.

– Я думаю, нет. Мне, возможно, понадобятся фонарик и ключи от подвала.

– Я приготовлю их и гостевую комнату для вас завтра утром.

– Ты можешь сделать это сегодня вечером, на всякий случай, если это возможно?

– Конечно, сэр, – сказал он без тени удивления.

– Спасибо, Гарри, – произнес я и завершил разговор.

Я откинул голову на спинку сиденья, не особо заботясь о его чистоте, и закрыл глаза. Мне нужно было несколько минут, чтобы осмыслить то, что только что произошло в пабе, и возможные последствия того, что случится завтра.

Что там Джаред говорил?

***

– Моя мама рассказала мне, что произошло, когда мы приехали в Штаты, – произнес он, крутя стакан в руке. – Позже она сказала мне, что вы всей семьёй уехали из дома. Я знаю, что сейчас это может показаться странным вопросом, но был ли он тщательно осмотрен?

Это прозвучало немного странно, но я сохранил бесстрастное выражение лица. – Ну, на следующий день мы с полицией обыскали все вокруг. Сотня человек искала его в парке и близлежащих деревнях день и ночь в течение месяца.

– Понятно. Не знаю почему, но я просто вспомнил кое-что, о чём мне рассказал Чарли.

Я заметил, что телефон Джареда, который он положил на стол, мигал входящими сообщениями, но он не проверял их. Я был уверен, что он собирается мне что-то рассказать, поэтому просто посмотрел на него, ожидая, когда всплывет ещё одно воспоминание.

– Он рассказал мне о страшном сундуке, который ваша семья держала на чердаке, – произнес он. – Если я правильно помню, это был пиратский сундук, полный проклятых сокровищ, и, если что-нибудь из него взять, призраки пиратов будут преследовать тебя вечно.

– Да, на самом деле их было два. Один находился на чердаке, а «его идентичный брат» – в кабинете моего отца. Тот, что на чердаке, был «проклят», и именно я рассказал ему эту историю. Это своего рода вещь, которая передаётся из поколения в поколение, чтобы напугать младших детей в доме, чтобы старшие могли прятать в нём свои вещи. Семейная традиция, так сказать.

Мне не нужно было говорить Джареду, что это было место, где я хранил свой продукт. Мне пришлось придумать несколько страшных историй, чтобы Чарли никогда не приблизился к этому сундуку. Там была мощная трава, и она пахла так сильно, что мне пришлось упаковать ее в два пакета и держать внутри, чтобы никто не узнал.

– Это были действительно пиратские сундуки? – Джаред казался заинтригованным.

– Ну, легенда гласит, что первый Монтегью, Иезекиль, был неприятным персонажем. Он много путешествовал и был вовлечен в какой-то теневой торговый бизнес где-то ближе к концу или сразу после «золотого века пиратства».

– Когда это произошло?

– Я думаю, это было в начале или середине 1800-х годов. В любом случае, каким-то образом ему удалось сохранить свои «наторгованные» богатства. Возможно, его помиловали, и он вложил деньги в железные дороги. Позже он проявил мудрость, успев вывести свои средства и проценты до того, как началась железнодорожная лихорадка и революция во Франции – последняя, как мне кажется. В 1862 году он купил землю и построил дом, и среди его имущества были сундуки. Говорили, что он получил их от китайских моряков в Азии. Мой дедушка утверждал, что сундуки были полны золотых монет, которые помогли семье пережить трудные времена, но я никогда не видел ничего из этой предполагаемой пиратской добычи.

– Интересно.

– Да, – произнес я, крутя стакан в руке и глядя на свой напиток.

Когда я был маленьким мальчиком, я сам был очарован этой историей и постоянно просил отца рассказывать её мне снова и снова. К сожалению, это было редкое удовольствие, поскольку мой отец обычно был слишком занят для таких вещей.

– Все дети в семье, включая Чарли и меня, пытались найти эти монеты. Увы, сундуки были заполнены всем, кроме денег. – Я пожал плечами.

Джаред улыбнулся. – Я помню, как хотел посмотреть на этот сундук и одновременно боялся его. Я также помню, как Чарли думал, что это идеальное место, чтобы спрятаться от всех.

– Он немного боялся чердака и сундука. К тому же, крышка была слишком тяжелой, чтобы он мог её открыть, – сказал я, массируя живот, в котором начали происходить странные процессы. Это было не просто «зов природы», а чувство, будто мой разум пытался мне что-то сказать, и он выбрал мой кишечник, чтобы передать мне сообщение.

Я вспомнил, что произошло в тот день, более подробно, что было для меня не сложно. Когда я узнал, что мои родители вызвали полицию, я перенес этот сундук в подвал на следующий день. Я не хотел, чтобы полиция с собакой была где-то рядом. У меня не было желания, чтобы меня спрашивали, откуда у меня деньги на партию травы.

– Почему вы упомянули сундук? – спросил я.

– Не знаю. В детстве, каждый раз, когда я смотрел фильм о пиратах, я вспоминал этот сундук, – сказал Джаред, отпив ещё глоток из своего стакана. – В любом случае, я уверен, что ты сделал всё возможное, чтобы найти его.

Глава 6

Сидя в такси, я думал о том сундуке. Проверяли ли мы его, прежде чем отнести в подвал? Конечно, нет. Я был слишком обеспокоен полицией, и мне никогда не приходило в голову, что в нём может кто-то прятаться. К тому же меня не было рядом, когда пара наших слуг по моей просьбе отнесла его вниз. Нет, это было безумием, но теперь это сводило меня с ума. Мне нужно было убедиться.

Я приехал на вокзал вовремя и дал щедрые чаевые моему равнодушному таксисту. Я сел в поезд и откинулся на сиденье. Теперь я мог немного подумать.

– Алекс?

Я повернул голову и увидел своего старого университетского друга Джеймса Хардинга.

Его семья была нашими соседями. Хардинги жили в районе, где было наше поместье, задолго до прибытия Иезекиля Монтегью, но с годами они постепенно потеряли большую часть своей земли. Они были богаты землёй, но бедны наличными деньгами, и им приходилось идти на множество компромиссов, чтобы остаться на плаву. Они все ещё владели своим особняком в стиле барокко, Винтерсмит Холл, который был построен в конце 1600-х годов, но был в основном непригоден для проживания из-за отсутствия надлежащего обслуживания и финансирования. Семья Джеймса занимала одно крыло и использовала бывшие конюшни для своих нужд столько, сколько я себя помню.

Наши отцы были друзьями, пока отец Джеймса не умер семь лет назад, но наши прадеды не были таковыми. Я вспомнил, как мой отец говорил мне, что, когда я стану главой семьи, я должен буду убедиться, что Хардинги всегда будут желанными гостями в доме.

Я видел Джеймса и его семью на вечеринках, которые организовывали мои родители, но мы не были особенно близки. Возможно, близость наших отцов была причиной того, что мы с ним учились в одном университете, и это как бы делало нас достаточно близкими, чтобы называть друг друга друзьями. Джеймс изучал историю, а я посещал курсы по бизнесу. После окончания университета мы почти не поддерживали связь, но иногда виделись на разных мероприятиях в городе.

Я всегда считал его неряшливым ботаником, голова которого вечно витает в облаках. Он был немного ниже меня и не обращал внимания ни на чистоту, ни на опрятность своего гардероба и прически. Я вспомнил, как однажды, когда я пришел в его комнату в общежитии, чтобы забрать его на какое-то мероприятие, когда мы были студентами, я был поражен беспорядком, который загромождал его жилое пространство. Он вытащил белую рубашку из-под ботинок, надел ее и был готов к выходу.

Джеймс начал скрывать свой слабый подбородок под темной бородой задолго до того, как это стало модным, и крошки еды застряли в его волосах на лице, словно маленькие заложники. Его худое тело, которое редко посещало спортзал, никогда не выглядело слишком сексуально для женщин. После смерти отца Джеймс вернулся в свой дом, чтобы помочь своей грозной матери с тем, что осталось от их поместья, которое, насколько я помню, не приносило им много денег. После этого я не видел его часто до сегодняшнего дня.

– Сколько лет, сколько зим, – сказал он с улыбкой. – Как, чёрт возьми, поживаешь?

Я заметил несколько жирных пятен на его куртке, вероятно, от соуса для бургеров, но мне было неожиданно приятно увидеть его.

– Джеймс, – произнёс я, – я не видел тебя с тех пор, как… – Я прищурился, пытаясь вспомнить, когда мы в последний раз встречались.

– Целую вечность, было бы правильным определением, – рассмеялся он.

– Присаживайся, приятель, – сказал я, указывая на сиденье рядом со мной.

Он сел.

– Как твоя спина? – спросил он.

Несколько лет назад я попал в ужасную автомобильную аварию, когда у моей машины отказали тормоза, и я врезался в кирпичную стену. Я повредил спину, провёл некоторое время в больнице и прошёл неприятную восстановительную терапию. Я отремонтировал свою машину, «Рейндж Ровер» цвета Firenze, потому что на тот момент она была новой и настоящим магнитом для девушек, но с тех пор я ездил на ней редко.

– Всё в порядке, если мне не нужно долго стоять, – ответил я.

– Итак, что привело тебя в эту глушь? – спросил он.

Я не был уверен, стоит ли мне рассказывать ему о причине, по которой я ехал в поезде, но у меня было чувство, что мне нужно поделиться тем, что у меня на уме, чтобы почувствовать себя лучше. По крайней мере, поделиться чем-то не повредит.

– У меня была деловая встреча с Джаредом Шенноном, – сказал я.

– Джаред Шеннон, основатель QC Solutions?

– Он самый. Я пытаюсь привлечь инвесторов для одного моего проекта.

Я старался говорить как можно более туманно, но в то же время старался придать беседе значимость. Это, конечно, было бесполезно, потому что у Джеймса не было ни денег, ни хороших связей, которые могли бы мне помочь, но я ничего не мог с собой поделать.

Джеймс расширил глаза и кивнул. Внезапно он, казалось, вспомнил что-то важное.

– Эй, разве его мать не работала в вашей семье? – спросил он. Будучи частым гостем в Мэйпэл Гроув Хаус, он был знаком с большей частью нашего персонала. Когда мы были детьми, мы часто пробирались на кухню, чтобы украсть что-нибудь «запрещённое до ужина». Джеймс всегда следовал за нами и наслаждался плодами наших набегов, которые мы с удовольствием поглощали, прячась где-нибудь в парке.

– Да, он тоже напомнил мне об этом, – сказал я.

– Он говорил об этом? Странно.

– Почему?

– Ну, я думал, он постарается избежать этой темы, хотя прошло уже много лет, и, полагаю, это уже не имеет значения.

– Какую тему?

– О, тот случай с его матерью. Ты не помнишь? Её уволили. Её в чём-то обвинили. В краже, да?

– Что? Я не помню, чтобы её увольняли.

– Ну, это было как раз перед… ну, ты знаешь, исчезновением Чарли, – сказал Джеймс, почесывая бороду и выпуская из её глубин какие-то сомнительные частицы. – Поэтому, я полагаю, это было не такой уж важной деталью, чтобы помнить.

– Тем не менее интересно, почему он никогда об этом не упоминал? – сказал я в основном сам себе, размышляя вслух.

– А как у тебя дела? Ты всё ещё встречаешься с той девушкой, с которой я видел тебя в прошлый раз? – спросил Джеймс, меняя тему, за что я был благодарен.

Мы разговаривали всю дорогу до моей остановки, вспоминая наши университетские дни, говоря о наших семьях, о напряжённых отношениях Джеймса с его матерью, которая держала его при себе, но не хотела отдавать ему бразды правления поместьем, и обсуждая мои неудачные выборы женщин. Хотя я не мог перестать думать о Джареде, я старался не упоминать его в нашем разговоре. Джеймс никогда не был слишком любопытным и больше не спрашивал меня о моей деловой встрече.

Когда мне пришло время выходить из поезда (остановка Джеймса была следующей), мы договорились встретиться в Сити на следующей неделе. Однако, как только я сошёл с поезда, я сразу забыл об этом обещании.

Глава 7

Бенджамин «Бенни» Хадсон, наш бывший лакей, ставший мастером на все руки, ждал меня на платформе, чтобы отвезти домой. Это был невысокий, плотный мужчина лет шестидесяти, с очень дружелюбным морщинистым лицом и в очках. Была уже почти полночь, когда я увидел тёмный силуэт нашего семейного гнезда с двумя освещёнными окнами на втором этаже – гостевой комнатой, где я собирался остановиться.