Воскресшая из сна

– Ты говоришь, как Настя, – сказала Маха, еще больше нахмурившись.

– Ты так не любишь Настю? – сказал Виталик, бросив на пол свой рюкзак и сев на диван.

– Поверь, мне не за что ее любить, – опустив глаза, ответила Маха.

– Ничего не понимаю, – честно признался Виталик. – Так это дом дяди Стеши? А мама с Настей теперь живут здесь?

– Нет. Это мой дом! И твои мама с сестрой здесь больше не живут, – жестко ответила Маха, не решаясь сообщить Виталику всю правду.

– А дядя Стеша? Я могу его видеть? – спросил ничего не понявший Виталик.

– Нет, – отрезала Маха, не зная, как ему обо всем рассказать.

– Маха, почему ты меня так ненавидишь? – в лоб спросил Виталик. – Мы ведь едва знакомы. Объясни мне, наконец, что происходит.

– Да, много чего произошло… Только удивляюсь, что тебе ни твоя мама, ни Настя ничего не сообщили, – задумчиво произнесла Маха, всматриваясь в его лицо.

– Нет, он не такой, как Настя. Внешне, конечно, очень похож, но он другой. Жаль, что я не могу увидеть, о чем он думает, – пронеслось в голове Махи.

– Так, расскажи мне! Маха, прошу, расскажи! Я ничего не понимаю. Я бросил работу, высадился в ближайшем порту и прилетел сюда. Где все? – взволнованно спросил Виталик, вскочив с дивана.

– Степан, то есть папа, сейчас в больнице, – издалека начала Маха.

– Дядя Стеша в больнице? Что с ним? – воскликнул Виталик.

– Твоя мама любя ударила его ножом шестнадцать раз, – безжалостно заявила Маха, наблюдая, как черные глаза Виталика становятся еще больше и круглее. – Кстати, она и папа поженились. Странно, что они тебе вообще ничего не сообщали. Ты же, вроде как, ее родной сын?

Настя специально не называла Лену по имени. Ей было противно его произносить.

– Да… Я не особо ладил с ней и сестрой. Мы с папой были лучшими друзьями, а после его смерти я вообще перестал с ними общаться, – сказал Виталик, раздраженно передернув плечами.

– Вот как?! – приятно удивилась Маха.

– Я тебе потом все расскажу. Обещаю. Но что все же произошло? – пытался докопаться до правды Виталик. – Я всегда догадывался, что мама мутила с дядей Стешей, но не лез в их дела, как и папа. Так мама убила дядю Стешу? Своего мужа?

– Нет, папа жив. Врачи говорят, это просто чудо. Он очень плох, но, говорят, жить будет, – заверила Маха.

– Слава Богу! Знаешь, несмотря ни на что, он мне всегда нравился. Ну а мама что? В тюрьме? – пытаясь перевести дыхание, спросил Виталик.

– Э… Не совсем. Настя со своим приятелем разбилась на мотоцикле… – начала рассказывать Маха, но Виталик нетерпеливо ее перебил.

– Она умерла? – спросил ошалевший от всех этих новостей Виталик.

– В общем, да… Но не сразу. Ее убила твоя мама, а потом и себя, – на одном дыхании выпалила Маха.

– Что?! – не поверил своим ушам Виталик.

– После аварии Настя стала овощем. Твоя мама словно с ума сошла. Она ужасно бесилась, а потом набросилась на папу с ножом. Знаешь, что она сделала дальше? – спросила Маха, подумав в этот момент, что Виталик, несмотря на сходство с Настей, охренительно сложен и у него совсем другое выражение лица.

– Ох…ть! – вырвалось у Виталика. – Что еще она натворила?

Виталик заметно дрожащими руками вытащил из кармана пачку сигарет и хотел закурить.

– У меня дома не курят. Немедленно убери! – сурово приказала Маха.

– И… Извини, не буду, – пролепетал Виталик. – Так что сделала мама?

– Она прямиком поехала к твоей сестре в больницу, ввела ей какую-то отраву, а затем и себе. Вот, я все рассказала! Прости, – выдохнула Маха с облегчением.

– Но… Нет! Даже мама не могла так поступить! Я ее с детства раздражал, папа тоже. Мы всегда старались спрятаться от нее, сбежать куда-нибудь. Но в Насте ведь она души не чаяла, – рассуждал вслух Виталик, пытаясь переварить обрушившуюся на него информацию.

– Наверное, потому ее и прикончила, – цинично заметила Маха.

– Жесть какая! Это на нее похоже… – озвучил свою очередную мысль Виталик.

– Сочувствую. Все же это были твои мама и сестра, – немного смягчившись, произнесла Маха.

– Я… Я не знаю, что сейчас чувствую. Наверное, я должен сейчас рвать на себе волосы от горя. Я же потерял родную маму и сестру, но, почему-то я не особо огорчился. Наверное, ты думаешь, что я такое же чудовище, как и моя сестра? – спросил Виталик, пристально глядя на Маху.

– Не без этого, – честно призналась Маха. – Я не знаю… Ты и Настя… Вы внешне так похожи. Но ты, кажется, другой. Хотя, я не знаю…

– Знаешь, они ужасно со мной обращались. Я мечтал, чтобы они сдохли, а умер почему-то папа. Это они его доконали, довели до инсульта, – шевеля желваками, сказал Виталик и обессилено сел на диван.

– Сочувствую, – вздохнув, сказала Маха.

– Спасибо, если ты по поводу отца. Мама родила меня, когда ей было семнадцать, представляешь? – спросил он, глядя ей в глаза.

Маха заметила, что они у него сейчас такие грустные, в них столько боли, но это вовсе не от утраты мамы и сестры, а из-за воспоминаний об изгаженном ими детстве.

– Семнадцать?! Как мне сейчас. Не представляю такого кошмара, – невольно произнесла Маха.

– Вот и мама считала меня кошмаром всей своей жизни, – рассмеялся Виталик. – Она меня не любила, но это еще полбеды. Когда родилась Настя, она только с ней и носилась. Я словно вообще перестал существовать на свете. Мы с папой были только рады, что на нас перестали обращать внимание и пилить из-за каждого пустяка. Когда приезжал дядя Стеша, мы спешно уходили в поход, шли на рыбалку или ехали к папиным друзьям. Настя ведь от дяди Стеши, правда?

– Угу. Я сама об этом совсем недавно узнала, – кивнула Маха.

– Я давно догадывался, – хмыкнул Виталик. – Это маленькое чудовище меня сживало со свету с раннего детства. Она младше меня на девять лет, но это не мешало ей меня третировать. Прикинь, двухлетняя малявка уставится на меня своими глазищами и у меня начинает адски болеть голова, а она смеется. Бывало, даже кровь носом шла. Тогда она так радовалась, что хотелось ей шею свернуть.

– Да… Не повезло тебе с сестрой, впрочем мне тоже, – рассмеялась Маха.

– Пожалуйста, не смейся так. Сейчас ты похожа на нее, – передернул плечами Виталик.

– Может, не так уж мы и отличаемся, – задумчиво ответила Маха.

– Я свалил от этих мегер, как только закончил девятый класс. Мне тогда было пятнадцать. С детства мечтал уехать от них за тридевять земель, вот и решил стать моряком. Поступил в мореходку, потом отслужил три года на флоте. Понял, не мое. Потом ушел в торговый флот. Но хрен редьки не слаще. Когда единственной радостью моряка становятся портовые шлюхи и бухло, это не жизнь. Я как получил письмо от дяди Стеши, уволился и примчался сюда. Он написал, что все очень плохо, но все оказалось еще хуже, – сделал очевидный вывод Виталик и снова поднялся с дивана.

Он стал взад-вперед ходить по комнате, нервно о чем-то думая. Маха предложила ему чай. Немного успокоившись, за чаем Виталик разговорился, рассказывал смешные истории из моряцкой жизни. Маха хохотала до слез, удивляясь, как же природа пошутила, создав брата и сестру такими разными, но внешне похожими, как близнецы. Виталик много читал и знал, сражал наповал убойным чувством юмора. Маха не без оснований предположила, что он умеет хорошо ладить с девушками и имеет немалый опыт в этом деле.

Маха предложила Виталику временно пожить в комнате Кеши. Они вместе ходили к Степану в больницу, а потом гуляли по Москве. За несколько дней Маха и Виталик стали хорошими друзьями. Маха показывала ему Москву, водила по музеям и паркам, показала потрясающую воображение панораму города, открывающуюся со смотровой площадки Останкинской башни. Они весело болтали, сидя в кафешках, фотографировались вместе на Красной площади, на фоне Большого театра и в других интересных местах, которыми изобилует наша столица. Маха заметила, что Виталика все время тянет к воде. Он был в восторге от прекрасного парка Северного речного вокзала, не зная, что именно там разбилась Настя. Хотя, знай он, это вряд ли изменило бы его отношение к такому чудесному уголку природы в шумном мегаполисе.

Виталика ждало одно тяжелое испытание. Он, как ближайший родственник, должен был что-то делать с телами матери и Насти. Не оставлять же их в больничном морге до полного выздоровления Степана? Виталик организовал их кремацию и вернулся в дом Махи с двумя похожими на цветочные вазы урнами.

– Куда их деть? – спросил он у Махи.

– Не знаю… Поставь в шкаф в большой спальне. Пусть папа решает, что с ними делать, – отмахнулась Маха.

В таком виде она готова была потерпеть соседство Лены и Насти под своей крышей.

Вернулся Степан. Он удивился изменениям в доме, но ничего говорить не стал. Он сам, долгими часами лежа в больничной палате, мечтал, как поганой метлой вышвырнет из своей жизни все воспоминания и напоминания о Лене, Насте и том периоде своей жизни. Теперь его жизнь стала неразрывно связана с Махой и ни о ком другом он даже слышать не хотел.

Степан сильно похудел и был бледен, но то, что он сумел выжить, уже являлось подвигом со стороны его организма. Он много времени проводил в саду. Самым большим испытанием для него стала лестница в доме. Вначале Степан с большим трудом поднимался на второй этаж, но уже через несколько дней бодро шагал по ступеням.

Он обрадовался приезду Виталика и с удовольствием заметил, что они с Махой подружились. В глубине души Степан боялся, что Маха ожесточится, и, не дай Бог, станет похожа на бездушную Настю, но у его девочки осталось по-прежнему доброе сердце. Чем лучше он узнавал Маху, тем больше понимал, что Нина в свое время не зря вложила столько доброты в своих детей. Осталось только вернуть в родной дом Кешу. В этом деле Степан очень надеялся на помощь Виталика. Разве можно его маленькую девочку отпускать одну неизвестно куда?! Она ведь совсем еще ребенок!

Маха проснулась от чувства непонятного сладкого томления, от того, что ее кто-то в темноте ласкал между ногами. Она извивалась от наслаждения, не зная кричать ей или звать на помощь.

– Поднимешь шум, останешься неудовлетворенной, – прошептал подползший к ее уху Виталик. – Не вредничай, Маха! Я же вижу, что тебе не хватает любви. Готов поклясться, что у тебя и парня то нет! Я буду очень нежным, обещаю…

– Уйди! Я не хочу тебя! – как можно более строго сказала Маха, но ее слова прозвучали как мольба продолжить начатое.

– Ты так говоришь из вредности, а твое тело просит, чтобы я остался и расположился в нем с комфортом, – рассмеялся Виталик, целуя ее в губы и лаская маленькие остроконечные груди. – Я не стану с ним спорить. Оно хочет любви больше всего на свете. Разве нет?

– Ненавижу тебя… Ты такой… – начала фразу Маха, но так и не нашла подходящих слов, чтобы ее закончить.

– Сексуальный? Красивый? Спасибо, я знаю, – самоуверенно заявил Виталик, снова сползя вниз и впившись в нее поцелуем. – М… Ты вкусная!

– Ты такая же похотливая тварь, как твоя сестра, – огрызнулась разозлившаяся Маха, вцепившись руками в золотистые кудри Виталика.

– А ты нет?! – расхохотался он.

– Может быть. Но ты мне противен. Ты так на нее похож! Меня тошнит от вашего сходства, – яростно прорычала Маха, дрожа от страсти.

– Хм… В темноте ты меня точно не увидишь. Маха, ты много не знаешь обо мне и Насте, – на сей раз, серьезно сказал Виталик. – А мне ты и вправду очень нравишься. Если хочешь, представь на моем месте кого-нибудь другого. Малыш, не прогоняй меня. Я буду очень нежным…. Ты не пожалеешь, клянусь.

Он осыпал поцелуями все ее тело, зажигая в нем пламенные огоньки страсти и ураган неведомых чувств. Маха невольно застонала, а Виталик стал еще более горячим и настойчивым. Он любил Маху со знанием дела и отшлифованным в портах разных стран умением, доставляя утонченно-изощренное удовольствие. Она отвечала ему не меньшей страстью, двигаясь навстречу и растворяясь в его объятиях. За окном начало светать, когда утомленная любовью Маха заснула на груди Виталика.

Зато ему спать не хотелось. Виталик привык очень мало спать. Он лежал с открытыми глазами и мечтательно улыбался, глядя на спящего ангела, рассыпавшего медные кудряшки по его плечу, когда дверь спальни приоткрылась и там показалась голова Степана. Дядя Стеша удивленно поднял брови, но Виталик приложил палец к губам, призывая его не беспокоить сон Махи. Степан стоял в дверях, возмущенно гладя на него. Виталик осторожно переложил голову Махи на подушку и, ничуть не стесняясь своей наготы, встал с кровати. Одевшись и прихватив сигареты, он вышел из комнаты. Вместе со Степаном они пошли в сад.

– Виталька, я хотел с тобой поговорить. Зашел к тебе, но тебя там не было, тогда заглянул к Махе. Ты с ума сошел? Маха ведь твоя сестра?! – пошел в наступление Степан.

– Дядя Стеша, да какая же она мне сестра? – рассмеялся Виталик. – Ты ведь мне, слава Богу, не отец! Я хотел сказать, Маха ведь мне не кровная родственница.

– Но это не дает тебе право спать с моей дочерью! – воскликнул Степан. – Девочке еще даже нет восемнадцати…

– Дядя Стеша, я, кажется, влюбился! Влюбился до чертиков! – перебил его Виталик и по-свойски взял под руку. – Маха, она такая…

– А она тебя любит? – недоверчиво спросил Степан.

– Полюбит! От меня ей никуда не деться, – решительно заявил Виталик, закурив.

– Для начала, она ненавидит запах табака, – ухмыльнулся Степан. – Так что, если хочешь ей понравиться, бросай курить.

Виталик моментально затушил сигарету.

– Дядя Стеша, почему Маха ненавидит Настю. Что здесь случилось? – спросил он, надеясь прояснить для себя, что же произошло на самом деле. – Настя достанет кого угодно, я-то знаю точно! Но что именно она сделала Махе?

– Я сам толком не понял, но знаешь же Настю. Она кого хочешь доведет, – уклончиво ответил Степан. – Ты с ней очень похож. Я имею в виду, внешне похож.

– Вот и Маха так сказала. Что же мне делать? Налысо побриться, что ли? – в шутку спросил Виталик.

– Как вариант! Тебе пойдет, – хмыкнул Степан.

– Дядя Стеша, ты меня ведь вызвал сюда для дела. Что случилось? – уже серьезно спросил Виталик.

– Да, Виталька. Нам с Махой нужна твоя помощь, – сказал Степан, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. – Мой сын Кеша пропал. Его отчим Виктор поместил пацана в интернат…

– Вот гад, – перебил его Виталик.

– Эх! Я не лучше! Пацан дерзкий. Нагрубил мне, я разозлился и не стал оформлять над ним опекунство, как над Махой. Я сдал его в детдом. Я, родной отец сдал сына в детдом! – сжал кулаки Степан. – Ненавижу себя за это! Это все гадюка Лена. Хотя, я тоже хорош…

– Поверить не могу! Дядя Стеша… Но, так в чем дело?! Давайте вернем его, заберем из детдома, – предложил Виталик разумное решение.

– Видишь ли, не все так просто. Его взяла под опеку одна семья из Тверской области. Нужно съездить туда и забрать Кешу. Маха все рвется туда поехать в одиночку. Я, естественно, не отпускаю ее одну и с ней поехать не могу. Сам видишь, какой я стал, – вздохнул Степан. – Твоя мама во мне шестнадцать дырок проделала. Я и по дому-то еле передвигаюсь.

– Ты хочешь, чтобы я поехал с Махой, дядя Стеша? – понял все с полуслова Виталик.

– Вот именно! Я всегда знал, что ты умный мальчик, – рассмеялся Степан. – Я не очень помешал твоим делам?

– Да, какие у меня могут быть дела?! Я с удовольствием уволился. Этим морем я сыт по горло. Я же и в мореходку пошел, чтобы умотать подальше от моих мегер, – нахмурившись, произнес Виталик, вспомнив, как его изводила мелкая вредная девчонка Настя и убивала своим равнодушием родная мать. – Конечно же, я поеду с Махой куда угодно! С ней, хоть на край света! Ха-ха-ха!

– Спасибо, Виталик! – сказал Степан, хлопнув его по плечу, но тут же ехидно рассмеялся. – Маха права. Ты и правда внешне до ужаса похож на свою сестру. Ха-ха!

– И твою дочь, между прочим, – огрызнулся Виталька.

– Что?! Откуда ты знаешь? – удивился Степан.

– Я что, на дурачка похож? Думаешь, мы с папой не знали о тебе и маме? – усмехнулся Виталик. – Эх, дядя Стеша, не любил бы я тебя с детства…

– О, да ты, оказывается, не только лицом похож на Настю, – покачал головой Степан.

– Хм… Ну, ладно! – непонятно к чему сказал Виталик и пошел в дом.

Маха проснулась и, не открывая глаз, томно потянулась. Рядом по-прежнему лежал Виталик и обнимал ее. Она приоткрыла глаза и невольно вскрикнула. Вместо кудрявого блондина рядом лежал бритый налысо тип, похожий на Виталика, и скалился в улыбке.

– Что с тобой? – спросила мигом проснувшаяся Маха.

На фоне загоревшего лица Виталика невероятно смешно смотрелась совершенно лысая белая голова.

– Я не говорил, что служил на атомной подводной лодке, – не переставая смеяться, ответил Виталик. – Видишь, за ночь все волосы выпали. Хорошо, хоть брови остались.

– Идиот, – легонько пнула его в грудь Маха. – Ну что ты с собой сделал? Ты стал похож на только что откинувшегося зека.

– Супер! Значит с имиджем я не промахнулся. Это лучший прикид для того места, куда мы с тобой поедем, – таинственно произнес Виталик, не переставая дразнить Маху легкими прикосновениями к груди.

– Куда мы с тобой поедем? – не поняла Маха. – Ты, как Сфинкс, говоришь загадками.

– Я говорю, мы завтра же поедем за твоим братом в Тверскую область, – сказал Виталик, крепко прижав к себе Маху. – Мы обязательно вернем твоего брата. Заодно я и с племянником познакомлюсь…

– О, Виталька! Это чудесная новость! – воскликнула Маха, поцеловав его и проведя рукой по непривычно гладкой коже бритой головы. – Нам нужно собраться в дорогу… Нужно составить список всего, что нужно взять с собой.

– Ты что, собралась там зимовать? – рассмеялся Виталик. – Ничего лишнего брать с собой не стоит. Поедем налегке, поездом. Если все пойдет хорошо, через день твой братец уже будет дома.

Он нагнулся к Махе и припал к ее губам долгим горячим поцелуем, от которого у нее закружилась голова и томительно заныло тело в ожидании любви. В то утро Степан так и не дождался к завтраку Виталика и Маху. Он сам пожарил себе яичницу и сварил кофе, а затем, чтобы не мешать молодым, вышел в сад.

– Совсем уже взрослая моя Маха. Виталик хороший парень, но он в душе бродяга. Надолго ли хватит его любви?! – размышлял он, прогуливаясь по аллейке между яблонями. – А вообще, можно ли доверять сыну Лены? Может, в душе он тоже убийца, а я отпускаю с ним мою Маху?!

XIV

Маха и Виталик, взявшись за руки, с небольшими рюкзачками за спиной, стояли на перроне Ленинградского вокзала. Меньше трех часов пути и они приедут в Тверь, а там сориентируются на месте, как им лучше добраться до фермы Шевцовых. Не известно, доходит ли до нее автобус или нужно будет искать попутку. Они взяли дешевые билеты в плацкартном вагоне. Зачем тратиться на купе ради трех часов сомнительного комфорта?

Виталик не выпускал руку Махи всю дорогу и пытался обнять ее, но Маха либо смотрела в окно поезда, либо сидела молча, погруженная в собственные мысли. На душе было ужасно муторно. Почему? Она сама не понимала, но по опыту знала, что предчувствие ее никогда не обманывает. Виталик что-то говорил. Резко повернувшись к нему и увидев рядом со своим лицом его черноглазую физиономию с широкими прямыми бровями, она вздрогнула и снова отвернулась. В темноте общаться с Виталиком была гораздо приятнее.

За окном проплывали очаровательные подмосковные пейзажи, скрашенные еще больше зеленью деревьев. Симпатичные дачные поселки, лесополосы с хвойными красавицами, сады и поля, маленькие города и деревеньки. Все они, как кадры фильма в телевизоре, сменяли друг друга, но на грустную и сосредоточенную в данный момент Маху лишь наводили тоску, усыпляя своей монотонностью. Приехали в Тверь. До фермы Шевцовых было почти шестьдесят километров. Виталик договорился на вокзале с одним стариком на «копейке». Виталик сел впереди, а Маха расположилась на жестком заднем сидении, но ей сейчас это было безразлично. Сердце нестерпимо ныло, предчувствуя беду. Старая машина со второй попытки завелась, и вот она уже подпрыгивает на колдобинах, углубляясь в дебри провинции. Старик оказался угрюмым и молчаливым. Он всю дорогу раздражал Маху своими навязчивыми мыслями о том, что ему нежно чинить протекающую крышу дома и строить сарай.

За поворотом проселочной дороги, наконец, показалась ферма, но даже издали было видно: что-то не так. Подъехав ближе, Маха с Виталиком разглядели почерневшее пепелище с торчащей печной трубой вместо некогда стоявшего здесь большого деревянного дома.

– Что здесь произошло?! – воскликнула Маха.

– Так, пожар был у Шевцовых. То было, кажись, в начале июня. Там еще четверо ребятишек заживо сгорели, – сказал старик таким спокойным голосом, словно говорил о вчерашней погоде.

– Что?! – вскрикнула Маха. – Погибли?

– Ну, да. Об этом все газеты писали и по телевизору говорили, – тем же тоном ответил старик.

– Ты, старик, все знал и ничего нам не сказал? – начал злиться Виталик.

– Полегче, сынок! – угрожающе зарычал старик. – Вы ведь и не спрашивали. Попросили отвезти, я вас привез. Платите, как договаривались.

Виталик заплатил старику. Тот напоследок спросил:

– Вы остаетесь или вас назад везти?

– Скажите, у кого здесь можно узнать подробности случившегося. Может, здесь есть отделение полиции? – спросила плачущая Маха.

Старик хрипло рассмеялся.

– Вон за той сосенкой твой полицейский участок, – не переставая скалиться, сказала он, показывая рукой в сторону леса. – А если серьезно, в деревне Верхняя Кузьминовка есть участковый, да и местные много чего расскажут.

– Тогда везите нас туда! – решительно сказала Маха и села в «копейку».

Виталик на сей раз сел рядом с ней и взял ее за похолодевшую влажную ручку.

– Может, он жив? Не переживай раньше времени, – попытался он успокоить Маху, но она словно не слышала его.

– Пожалуйста, расскажите все, что знаете, – взмолилась Маха, обращаясь к водителю. – Там мог быть мой брат.

– А чего же ты брата в детдом то отдала, милая? – хмыкнул старик.

– Я тогда в больнице была, – сказала Маха, проигнорировав удивленный взгляд Виталика с уползшей вверх правой бровью.

– Вот оно что! – ответил старик. – Тогда слушай. Шевцовы эти человечишки дерьмовые. Об этом все знают. Они брали под опеку сироток вроде твоего брата из детдомов и заставляли пахать на себя до седьмого пота. Видала, какая у них ферма была? Все это детским трудом создавалось. Они с продажи своих продуктов на рынках и ярмарках такие барыши имели…

– А все дети погибли? – перебила старика Маха.

– Нет, не все. Один малец исчез, а остальные погибли. Что там произошло, точно никто не знает, но говорят, у них газовые баллоны взорвались. После пожара эти Шевцовы все распродали и уехали неизвестно куда. Вот такие дела. Все, приехали, – объявил старик, остановившись возле небольшого отштукатуренного белого здания с государственным флагом над входом. – Здесь и сельская администрация, и участковый, и почта. Все здесь. Вас не ждать?

– Нет, спасибо, – автоматически ответила шокированная Маха, а Виталик добавил старику денег.

– Ну, бывайте здоровы! – сказал он и, развернув «копейку», исчез в облаке пыли за поворотом.

– Он жив! Слышишь, Виталик, он жив! Жив! – как мантру повторяла Маха. – Кеша жив! Мы обязательно найдем его!

Маха с Виталиком вошли в универсальное административное здание деревни Верхняя Кульминовка. Участковый полицейский в принципе, ничего нового им не сказал. Да, был пожар. Взорвался газ. Погибли дети. А что стало с младшим, одиннадцатилетним Иннокентием Маховым, никто не знает. Он в розыске, но никто его не видел.

– Третий месяц ищут, но пока ни одной зацепки. Как в воду канул! – произнес пожилой участковый напоследок.

– Он жив! Господи, Кеша жив! – все повторяла Маха. – Но, куда он мог пойти?! Как может потеряться, бесследно исчезнуть одиннадцатилетний мальчик?

– Если честно, мы сами не понимаем, – признался полицейский. – Не в лес же он убежал, в конце концов?! Только самоубийца стал бы прятаться в лесу. Если ваш брат пошел туда, то, не хочу вас, девушка, огорчать, но, скорее всего он погиб. В наших лесах водятся волки, дикие кабаны и даже, говорят, видели медведей. Ребенку там не выжить…

– Кеша выжил! Я в этом не сомневаюсь! – уверенно заявила Маха, вызвав сочувственную улыбку полицейского.

– Дай Боже, так и есть, – вздохнул он.

Когда вышли на улицу, Маха сказала Виталику:

– Нам нужно вернуться к ферме.

– Зачем? – не понял Виталик. – Там же ничего не осталось!

– Ты со мной, или мне идти одной? – резко спросила Маха, вытирая слезы.

Виталик пожал плечами и пошел следом. Подойдя к ферме Маха через дырку в сломанном заборе вошла во двор и пошла прямо на пепелище. Она взяла в руку горсть пепла и минут пять стояла, закрыв глаза. Потом решительно пошла в сторону леса. Она шла так уверенно, как будто ее вел за собой волшебный клубочек из старых русских сказок. По сути, так оно и было. Маха видела след от каждого шага Кеши, отсвечивающий желтоватым светом. Примерно так люди видны через тепловизор. Обалдевший Виталик молча шел за ней. Маха пошла в лес.