Воскресшая из сна

После трагедии, случившейся с Настей, Лена стала похожа на фурию. Она металась по дому, срывалась на всех, кто попадался ей под горячую руку. Больше всего ее, разумеется, раздражала здоровая, энергичная Маха, бессовестно хозяйничавшая в собственном доме. На Степана она тоже злилась, считая его предателем. Лене показалось, что он даже не очень горюет и беспокоится за Настю. Ведь у него появилась Маха. Лена упрекала Степана в жестокосердии, а он злился на нее за то, что она из-за Насти нарушает спокойствие его жизни.

Степан, конечно же, тоже был опечален бедой, приключившейся с его девочкой, но у него была одна особенность – он любил только то, что находится в идеальном рабочем состоянии. То же относилось и к людям. Стоило кому-то заболеть, подурнеть или просто состариться, и этот человек словно умирал для Степана. Он любил Лену, как любовницу и она искренне на протяжении пятнадцати лет казалась ему идеальной женщиной. Но в браке неизменно обнажается и другая сторона человека. Степан был идеалистом, а люди вокруг совсем неидеальны. За год семейной жизни Степан порядком разочаровался в Лене и Насте. Идеальная любовница Лена оказалась далекой от идеала хозяйкой. Степана раздражал запущенный сад, неидеальный порядок в доме, не всегда удавшиеся обеды, да и секс в супружеской постели совсем не то, что долгожданные встречи с возлюбленной раз в несколько месяцев. Настя, как кошка, гуляла сама по себе и неизвестно где пропадала ночами. Лену это обстоятельство как будто не волновало. Степана, в общем-то, тоже, но все равно, его это раздражало. Теперь все стало еще хуже. Лена стала невменяемой, а Настя превратилась в уродливый овощ. Нужна теперь ему такая дочь?

У него ведь есть умница Маха! Она так повзрослела и перестала быть похожа на сентиментальную дурочку сродни своей матери. От пагубной зависимости девочка, похоже, успешно излечилась. Так в чем проблема? Она показывала себя чудесной маленькой хозяюшкой, почти такой же, какой была Нина. Маха была подчеркнуто внимательна с отцу, готовила его любимые блюда, те же, что в свое время готовила ее мама, поддерживала порядок в доме и даже неизвестно за какие средства, наняла человека, который привел в порядок их восхитительный сад с яблонями и вишнями, а розы зацвели не хуже, чем при Нине

Степан по-новому, восхищенно стал смотреть на Маху, радуясь, что у него такая замечательная дочь! В конце концов, он живет в этом доме именно потому, что является ее опекуном до совершеннолетия. А что будет, когда Махе исполнится восемнадцать? Она выгонит отца на улицу? Девочка добрая. Раньше точно была доброй, но что-то в ней изменилось до неузнаваемости. Теперь она стала похожа на Настю, только выглядела менее агрессивной и самоуверенной. В любом случае, именно Маха в скором времени станет законной хозяйкой этого чудесного дома. Такие размышления терзали Степана, когда они с Леной были в больнице и позже, дома. Он понял, что прежняя безмятежная жизнь с Леной и Настей под одной крышей навсегда ушла в прошлое. Лена стала его разочаровывать, а Настя пугать. Он даже не знал, чего больше бояться, что его дочь умрет от полученных травм или останется жить уродливой и умственно неполноценной.

Лена готова была кричать от боли. Такого удара судьбы она не ожидала. Ее Настя, неуязвимая и непостижимая, была между жизнью и смертью. Врачи не сказали ничего утешительного. Она, если выживет, навсегда останется с поврежденным сознанием. Велика вероятность, что ходить она тоже не сможет. Кроме того, никакая пластическая хирургия не способна до конца ликвидировать следы чудовищной рваной раны на ее чудесном юном личике. В общем, это конец. Лечение бесполезно и безумно дорого. Лена словно сошла с ума. У нее возникла мысль продать квартиру во Владивостоке, чтобы оплатить лечение дочери, но Степан не на шутку разозлился.

– А на что мы будем жить, ты подумала, Лена? – взорвался он гневом. – Насте уже не поможешь! Ты хочешь, чтобы и мы следом отправились?

Лена была в шоке от жестоких слов отца девочки, но в глубине души понимала его правоту. Тем не менее, она продолжила скандалить, не в силах сдержать развинтившиеся нервы.

– Ты бездушное чудовище! – истерично закричала Лена и заплакала. – Конечно! Зачем тебе Настя? У тебя ведь есть твоя Маха! Она меня ненавидит, я это знаю, чувствую!

– Ты с ума сошла?! – удивился Степан. – Маха о тебе вообще не говорила ни слова, а Настю ей жаль. Видела бы ты, как она переживает! Зря ты наговариваешь на мою дочь. Она не виновата в том, что случилось.

– Ах, Стеша! Ты ничего не понимаешь… Мне так плохо, а ты меня совсем не поддерживаешь! – упрекнула она мужа сквозь слезы.

Она надеялась, что Степан попытается обнять ее, утешить, но он молчал. В последнее время Степан вообще стал холоден и молчалив с Леной. Она пыталась докричаться до него, но он молчал. Это был как раз тот случай, когда молчание красноречивее любых слов.

Семейную драму усугубило еще одно обстоятельство. Маха получила письмо из колонии, в которой отбывал наказание Виктор. Оказалось, что это официальное уведомление о смерти Виктора. Он простудился, заболел пневмонией, и вскоре скончался. Маха долго плакала навзрыд.

– Суки! Вы мне за это ответите! Клянусь, папа Витя, я отмщу этим тварям за тебя! Клянусь, все эти суки сдохнут! – прорычала Маха, до боли сжав кулаки и вонзив ногти в ладони.

После этого печального известия Степан понял, что хотя формально он еще полгода опекун Махи, подлинной наследницей Виктора и единственной законной хозяйкой дома является именно Маха. Он стал с удвоенной силой подлизываться к дочери, чтобы она, в память о старых обидах, не выгнала его на улицу. Что станет с Леной и Настей ему, в сущности, стало безразлично. В конце концов, у них ведь есть своя квартира во Владивостоке!

Х

– Интересно, а что твоя дочь прячет, раз поставила на свою комнату замок? – донимала Лена Степана.

– Да, угомонись ты, Лена! Просто девочка хочет иметь собственное пространство. Что в этом плохого, не понимаю? – пожал плечами Степан.

Лена чувствовала изменение отношения к себе Степана и во всем винила Маху. Она видела, как девчонка «обрабатывает» отца, а он души не чает в своей маленькой хозяюшке, как он ее называл. Лену бесило все, что касалось Махи.

– Ты всегда ее защищаешь! – бесновалась Лена. – Как только эта девчонка появилась в нашем доме, все пошло наперекосяк. Ты заметил?

– Глупости! – воскликнул Степан, уставший от занудства и истерик Лены. – Вообще-то это дом Махи. По крайней мере, через полгода точно будет. Лучше об этом подумай. Как только вступит в наследство, она имеет полное право вышвырнуть нас на улицу. Меня, может, и нет, а вот тебя с Настей точно может. Лучше об этом подумай!

Степан, сам того не понимая, вынес смертный приговор своей дочери. Лена задумчиво на него посмотрела и вышла из комнаты. Она поняла, что нужно действовать быстро и наверняка. В тот же день Лена стала обхаживать Маху, неожиданно стала с ней заботливой и предупредительной. Маха насторожилась.

– Интересно, что эта стерва задумала? – нахмурившись, подумала Маха.

Маха каждый вечер, ближе к ночи, ела йогурт. Эта привычка появилась у нее в клинике. Она оставляла йогурт с ужина и забирала с собой в палату. Лена знала, что никто, кроме Махи не будет его есть. В тот же вечер Маха заметила, что ее йогурт имеет странный привкус соды.

– Ага! Перешла в наступление! – усмехнулась Маха.

– Что у нас с холодильником? – спросила она. – Мой йогурт испортился.

– Не может быть, – заверил ее Степан.

– Да нет, все нормально. Морозит, как обычно, – сказала Лена.

– Ну, что вы? Тетя Лена, сами попробуйте, – предложила Маха, протянув Лене ложечку, полную йогурта.

Лицо Лены перекосило, но она быстро взяла себя в руки.

– Маха, не нравится, не кушай. Может, его в магазине плохо хранили? – предположила она. – Так часто бывает срок годности хороший, а продукт испорчен.

– Может быть вы и правы, – загадочно улыбнулась Маха.

Лена скрипела зубами от ярости, но мило улыбалась Махе, напряженно думая, как девчонке подсунуть отравленную еду, чтобы та ничего не заметила. Маха не могла прочесть мысль своей дальней родственницы, но без труда догадалась, о чем она думает. Маха широко улыбнулась тете Лене, от чего у той по лицу пробежала судорога, как при нервном тике. Маха поняла, что сейчас она должна быть особенно осторожна. Зато Степан обрадовался, что его жена и дочка наконец-то спокойно разговаривают, как нормальные люди, а не тихо шипят друг на друга. Для него не было в жизни ничего важнее, чем спокойствие и комфорт в доме. Настя неподвижно лежала на больничной койке, подключенная к каким-то непонятным приборам. В остальном же для Степана все было, как раньше, только вместо Насти появилась Маха. Стало даже лучше. Настю вечно где-то носило, а Маха такая домашняя, хозяйственная и заботливая. Просто загляденье!

– Маха, малышка, ты куда? – спросил Степан, увидев, что Маха в своей школьной форме куда-то собралась.

– Папа, мне нужно в Москву. Прошвырнусь по магазинам, куплю кое-что по-мелочи. Да и города я сто лет не видела, а погода такая чудесная.

– Маха, но у тебя ведь нет денег! – удивился Степан. – Как же ты поедешь?

– Почему нет. У меня есть три тысячи, – возразила Маха.

– Подожди, я сейчас! – воскликнул Степан, вскочив с места и побежав наверх, в свою комнату.

Нужно было видеть, как вытянулось лицо у Лены, которая у не в меру бережливого Степана не могла рубля выпросить. Она с ненавистью зыркнула на Маху, но отвернулась к плите, демонстративно показывая, что ее это не касается. Вскоре Степан вернулся с деньгами, расщедрившись на целых пятнадцать тысяч.

– Спасибо, папочка, – обрадовалась, как ребенок, Маха, чмокнув его в щеку.

С досады Лена утопила ложку в борще. Была бы ее воля, она саму Маху отправила на дно кастрюли. Маха выпорхнула из дома, впервые за год с лишним оказавшись на свободе. Она села в автобус до города и вскоре уже прогуливалась по Москве. Как же прекрасна Москва! Маха с наслаждением вдыхала столичный воздух, отметив про себя множество заметных только коренному жителю Москвы незначительных изменений. Там появился новый дорожный знак, здесь отреставрировали старое здание, конечно же, снова переложили плитку и, наконец, достроили тот долгострой, который своим видом отпугивал местных жителей и гостей столицы уже не меньше пяти лет. Маха с видом узника, вышедшего на волю, прогуливалась по Арбату, без всякой цели шла по улицам, заглядывала в витрины, смотрела на город и людей, сидела в уличном кафе и ела мороженное, а затем отправилась в торговый центр, чтобы купить себе кое-какие вещи по сезону на свою нынешнюю фигуру. Домой она вернулась затемно с несколькими шуршащими фирменными пакетами в руках. Лена встретила ее мрачным взглядом. Она сама только что вернулась из больницы.

– Добрый вечер, тетя Лена! – весело воскликнула Маха, решив ее подразнить.

– Что-то ты поздновато вернулась, – мрачно заметила она.

– Тетя Лена, как там Настя? – спросила Маха, надеясь вывести ее из себя перед Степаном, который ненавидел склоки и скандалы.

– По-прежнему, без сознания, – стиснув зубы, произнесла Лена, готовая разорвать на части эту наглую, улыбающуюся девчонку.

Маха похорошела от солнца и свежего воздуха. Ее глаза заблестели, а на бледных щеках выступил румянец.

– Отлично выглядишь, доченька, – сказал Степан, подойдя к ней и поцеловав в щеку. – Да ты с обновками!? Покажешь?

– Конечно, папочка! Пойдем наверх, – беззаботно ответила она, чем еще раз взбесила Лену.

Маха показала Степану летние платья, шорты и футболки, а также несколько пар летней обуви, сумочку и всякие девчачьи мелочи, назначение которых не всегда понятно мужчине. Вся покупка суммой превышала щедрый дар Степана раза в три, не меньше, но его это не удивило. Если Степан в такие мелочи принципиально не вдавался, Лена прекрасно заметила, что у Махи фирменные пакеты далеко не дешевых брендов, а на пятнадцать тысяч особо не разгуляешься. Позднее, после ужина, когда Степан вышел, она напрямик спросила у Махи:

– Ты можешь морочить голову легковерному отцу, но меня ты не проведешь. Твои покупки гораздо дороже того, чем ты располагала. Признавайся, откуда у тебя деньги?

Маха дерзко расхохоталась ей в лицо.

– В дурке выиграла, представляете, в карты! Еще вопросы есть, тетя Лена?

Лена ничего не ответила, но мысленно поклялась навсегда стереть с лица Махи ее мерзкую улыбочку. Как же она ненавидела эту рыжую девчонку!

– Стеша, позвонили из больницы! Настя очнулась! Я к ней, а ты? – крикнула она снизу, чтобы Степан услышал ее в своей комнате на втором этаже.

Степан вышел из их спальни с растерянным лицом. Именно этого он и боялся.

– Что ты говоришь, дорога? – переспросил он, как будто не слышал ее слов.

– Стеша, Настя проснулась! – повторила радостная Лена.

– Надо же?! А мамаша-то как запрыгала?! Аж крылья за спиной хлопают от счастья! Нужно посмотреть, как там сестричка, – подумала Маха, криво улыбнувшись.

– Так нужно к ней побыстрее ехать! – подыграл жене Степан, не испытывая ни малейшего желания снова вдыхать пропахший лекарствами больничный воздух.

– А я тебе о чем твержу?! – воскликнула Лена, побежав наверх, чтобы переодеться.

– Я с вами, – решительно заявила Маха. – Я еще ни разу не была у Насти.

Степан вызвал такси. В дороге молчали. Подъехали к большому современному зданию больницы. Внутри стерильная чистота и тошнотворный запах антисептика. Маха скривилась, как и Степан. Они сочувственно посмотрели друг на друга и продолжили идти по длинному коридору к палате Насти. Открыв дверь, Степан отпрянул, больно отдавив Лене ногу. Зрелище было не для слабонервных. Настя лежала на койке, подключенная к необходимым приборам, с перебинтованной головой и повязкой на лице, но это еще полбеды. Она смотрела на открывшийся после пробуждения мир совершенно безумными глазами, очевидно, ничего не понимая и никого не узнавая. Рот не закрывался и изо рта сочилась слюна. Степана чуть не стошнило. Он отвернулся. Маха сочувственно взяла отца за руку. Она и сама была в шоке от увиденного. Лена бросилась навстречу дочери, но та ее не узнала и лишь издала странный звук, похожий на хриплое мычание. Лена плакала, а Настя дебильно вращала глазами, в которых не отражалось никаких мыслей или эмоций. К такому Лена не была готова. Она трясла дочь за руку, пыталась заговорить с ней, заливалась слезами, но никакой реакции не последовало.

– Зря стараетесь, уважаемая! – услышала она за спиной голос лечащего врача Насти. – Видите, в каком она состоянии. Мы именно этого и опасались. Травма была слишком сложной.

– Доктор, но неужели ничего нельзя сделать? – спросила Лена, молитвенно сложив ладони перед грудью. – Неужели она останется такой?

– Увы… Мы не Боги. Сильно поврежден мозг. Ходить, возможно, со временем она и сможет, но прежней уже не будет, – вздохнул доктор. – Мы сделали все, что смогли, но сами видите…

Лена хотела что-то сказать, но схватилась за сердце и без чувств рухнула на пол. Прибежала медсестра с нашатырем. Лена очнулась, но на нее смотреть было страшно.

– Увезите ее домой поскорее, – шепнул доктор на ухо Степану.

Тот кивнул и, взяв Лену под руку, против воли потащил ее к выходу. Лена хотела остаться с дочерью, но что бы это изменило?! Ее Настя стала безмозглым овощем и страшнее она ничего представить не могла. Маха последней выходила из палаты. Она подошла к Насте, провела рукой у нее перед глазами, но никакой реакции не было. Все тот же безумный взгляд. Маха пожала плечами и пошла вслед за Степаном с Леной. Она не захотела сидеть в такси рядом с Леной. Ей вообще стало как-то не по себе, душно и зябко одновременно, хотя жалости к твари, уничтожившей ее семью, она точно не испытывала. Просто стало мерзко на душе.

– У меня в городе кое-какие дела, – сказала она отцу. – Я приеду вечером.

Он кивнул, не в силах вымолвить хоть слово, сидел зеленый, и было заметно, что у него подрагивают руки. Маха давно хотела поехать в одно место, но боялась расстроиться. Сейчас она решилась. Взяв другое такси, она назвала адрес ветклиники папы Вити. Выйдя из такси, она попросила таксиста не уезжать и подождать ее минут пятнадцать. Здание ветклиники было также мертво, как и ее владелец. На потускневшей вывеске: «Маха и Жужа» вандалы написали какую-то гадость. Наглухо закрытая дверь тоже была разукрашена граффити. Окна закрыты размалеванными роль-ставнями, а между окнами висит желтая растяжка с надписью «Аренда». Маха не смогла сдержать слез.

– Эх, папа Витя! Что же ты наделал? Зачем разрешил привести в дом эту тварь? – прошептала она, вытирая слезы. – Она больше никому не навредит, но тебе-то от этого не легче?!

Маха вернулась в такси и попросила ее отвезти к ВДНХ. Ей всегда нравилось там гулять между павильонами, да и парк там чудесный. Махе почему-то ужасно не хотелось возвращаться домой, снова видеть ненавистные лица Лены и Степана.

– Я отмщу за всех нас! – прошептала она. – Клянусь! Одна уже готова! Лена следующая. А папа? Даже не знаю, что с ним делать…

ХI

Лена под руку со Степаном с трудом дошла до своей кровати. Ноги подкашивались, душа рвалась на части, а из глаз непрерывным потоком лились слезы. Степану тоже было мерзко на душе. Он ведь был прав! Лучше бы несчастная девочка погибла на месте, чем навсегда остаться вот таким чудовищно изуродованным существом. Лена прямо в одежде легла на кровать и, безучастно уставившись в потолок, пролежала так не меньше трех часов. Степан бесшумно спустился вниз и в одиночестве пил водку на кухне, хотя он редко употреблял что-то крепче пива. Обед сегодня никто не приготовил и ему пришлось довольствоваться холодными жесткими бутербродами. Как бы он хотел, чтобы все стало как раньше, когда Лена была красивой и сексуальной, Настя очаровательно-дерзкой, а жизнь сказочно беззаботной. Но все хорошее когда-то заканчивается!

Ближе к одиннадцати вечера к дому подъехало такси. Оттуда пошатываясь, вышла Маха.

– Господи, она что пьяная? – воскликнул Степан. – Она что, от Насти заразилась? Моя пай-девочка Маха видно та еще штучка!

На самом деле, пай-девочка Маха никого не трогала, погруженная в собственные мысли, гуляла по комплексу ВДНХ, когда ее грубо схватил за плечо какой-то тип.

– Что вам нужно?! – вскрикнула она, возмущенная наглостью незнакомца.

– Гля, точняк, Махаон! А я думаю, ты это или нет, крошка? – мерзко ухмыляясь, сказал тип, по-свойски обняв ее за талию. – Я-то думал, куда ты пропала? Толян говорил, что ничего не знает. А ты, блин, классно выглядишь! Может ко мне, а? Тряхнем стариной? Оттопыримся! Я буду щедр, обещаю!

Маха поняла, что это один из ее клиентов, всплывших из прошлой жизни. Прошлое не так уж легко похоронить! Она резким движением руки сбросила руку наглеца со своего пояса.

– Я уволилась, ясно? Я больше не Махаон и отвали от меня! – жестко ответила она и повернулась к нему спиной, собравшись уйти.

– Нет уж! Ты так легко от меня не отделаешься, шлюха! – разозлился тип, грубо развернув Маху к себе. – Со мной нельзя так разговаривать, крошка! Можно очень пожалеть, знаешь?!

– Я же сказала, я больше не работаю! Ты слов не понимаешь? Отвянь, придурок! – дерзко сказала Маха, оттолкнув прилипчивого типа.

– Ах ты шлюха! – рассвирепел он, больно сдавив Махе запястье. – Ты мне ответишь за эти слова! Идем!

– Помогите! – крикнула Маха, ну тут же получила пощечину.

– Заткнись! Будешь кричать, я сам сдам тебя в полицию и еще скажу, что ты воровка, – припугнул ее бывший клиент.

Маха присмирела и внимательно посмотрела на него. Она проникла в его мысли и увидела, что этот человек очень вспыльчивый, сейчас он нереально зол на нее, но вообще-то он не такой уж и плохой. Маха увидела, что этот молодой мужчина ее хочет, он часто вспоминал о ней и она ему очень нравится. Хотя на язык он груб, в своих мечтах он хотел нежной и страстной любви. От созерцания его порнографических мыслей-образов у Махи пробежала дрожь по спине. Она была с десятками разных мужчин, но ничего толком не помнит. Она в трезвом уме ни разу не занималась сексом. От таких мыслей ей захотелось заплакать. Она пристально посмотрела в глаза стоящему напротив мужчине, подумав:

– А он ничего! Симпатичный блондинчик, этот Владислав Горский. Ему тридцать два года, он развелся в прошлом году с женой. Детей нет. Ого! Он владелец автосалона. Круто! Он успешно ведет свой бизнес, живет в Новой Москве. У него даже нет любовницы. Ему не хватает времени заводить постоянные отношения с девушками, поэтому он и покупает проституток, но он мечтатель. Он мечтает однажды встретить на улице девушку своей мечты, чтобы была любовь с первого взгляда. Надо же, он романтик, каких поискать, но только очень глубоко в душе. А сейчас он хочет проучить и жестко трахнуть наглую девку.

Маха нагнулась к нему и прошептала на ушко:

– Ты навсегда забудешь, кем я была раньше. Ты никому не скажешь, что меня сегодня видел. Ты будешь думать, что впервые встретил меня здесь сегодня, мы познакомились и ты влюбился в меня с первого взгляда. Ты все понял?

Остолбеневший Владислав послушно кивнул, а Маха ему очаровательно улыбнулась.

– Привет! Я Маха, то есть Мария Махова, но все меня называют Маха, – сказала она, кокетлива отодвинув упавшую на глаза прядь волос.

– Привет! Я часто здесь гуляю, но тебя ни разу не видел, – улыбнулся он. – Я Слава, а для подчиненных Владислав Владимирович Горский. Маха, здесь жарковато. Давай найдем местечко попрохладнее. Я знаю отличное кафе.

– Хорошая идея, – улыбнулась Маха. В коротких белых джинсовых шортах и яркой желтой футболке Маха с двумя смешными косичками была похожа на набоковскую Лолиту, а не на взрослую девушку.

Маха и не подозревала, что общение с мужчиной может стать таким приятным. Когда Владислав не грубил шлюхам, он был очень милым, веселым, рассказывал смешные анекдоты и смотрел на нее влюбленными глазами, пытаясь угадать, сколько ей лет и был ли у нее когда-нибудь секс с другим парнем. Он так трогательно мечтал о любви с ней, что у Махи дух захватывало. Они ели в кафе мороженное, пили колу, затем, чтобы раскрепостить и соблазнить свою новую малолетнюю подружку, Владислав решил коварно напоить ее шампанским. После часа томительных ухаживаний и четырех порций шампанского для Махи, он отважился пригласить свою юную знакомую к себе домой.

Маха раньше никогда не видела квартиры в Новой Москве со стеклянными стенами на головокружительной высоте. Вид из окна открывался фантастический, но долго любоваться им любвеобильный Владислав ей не позволил. Он целовал ее долго и страстно и ничего подобного Маха в жизни не испытывала. Она позволила себя соблазнить коварному искусителю, наврав ему, что ей шестнадцать лет и у нее в прошлом году был короткий роман с одним парнем, но они расстались.

– Так вот как оно бывает у нормальных людей?! – удивилась она, потягиваясь в объятиях Влада.

Маха впервые по-настоящему занялась сексом и выбрала для этого взрослого опытного мужчину, способного доставить девушке удовольствие. От его прикосновений у нее пробегали по всему телу мурашки. Он ее ласкал нежными руками и проворным языком, будя неведомые ранее чувства и ощущения. Владислав мягко и бережно занимался сексом с юной девушкой, совсем не так, как мечтал жестко трахнуть ту шлюху, которую случайно встретил на улице. Маха сама себе позавидовала. Хотела бы она действительно быть той милой наивной девочкой, которая впервые открывает для себя отношения с коварно соблазнившим ее мужчиной. Столько новых ощущений! Оказывается, бывает и так?! Хотела бы Маха и себе внушить навсегда забыть тот кошмар из жизни Махаона, как она внушила это Владиславу, но, к сожалению, это было невозможно.

Кроме шампанского, Владислав угостил наивную малолетку коктейлем мартини с водкой и зеленой оливкой на шпажке, после чего разомлевшая девчонка была вся в его распоряжении. Поздно вечером он вызвал девушке такси. Напоследок Маха попросила его навсегда забыть о ней и этой восхитительной встрече, не искать ее и не пытаться встретиться еще раз. Она посмотрела ему в глаза своим гипнотическим взглядом и Владислав, как зомби, пошел к себе, не помня, как прошел сегодняшний день и почему за окном уже ночь. Маха осталась довольна своим маленьким приключением.

– Маха, хорошо провела время? – поинтересовался подвыпивший Степан у слишком повеселевшей Махи.

– Отлично, папочка! Я смотрю, ты тоже не скучаешь, – рассмеялась Маха, глядя на почти опустевшую бутылку водки на столе.

Степан хмыкнул, с интересом разглядывая Маху. Она сейчас была пугающе похожа на Настю. У нее на лбу написано, что она только что вылезла из чьей-то постели, да к тому же пришла под шафе.

– Такая тоска на сердце, – заныл он, пьяным голосом. – Посиди со мной, дочка.

– Хорошо, папа, – сказала Маха, сев напротив. – Угостишь?