Воскресшая из сна

– А, может, тебе хватит? – спросил он, гнусаво засмеявшись.

– Не хватит. Я сегодня отрываюсь по-полной, – ухмыльнулась Маха.

– Я заметил… Ну, ладно, – сказал он, достав вторую стопку и плеснув в нее водки.

Маха залпом проглотила содержимое стопки.

– Ого! Да ты профи! – рассмеялся Степан. – Ладно, давай на боковую. Ты сама дойдешь до своей комнаты?

Было видно, что Маха еле держится на ногах. Она кивнула, но Степан решил помочь ей подняться по лестнице. Маха улеглась на кровать и мигом вырубилась. Так, во всяком случае, подумал Степан. Когда он ушел, Маха, как ни в чем не бывало, вскочила с кровати и защелкнула замок своей двери изнутри. Степан не захотел идти в спальню, где льет слезы Лена, и остался ночевать на диване в гостиной. Все складывалось как нельзя более удачно.

Маха заметила, что в последнее время Лена сидит на антидепрессантах и снотворном. Она много спала и, чтобы не слышать истеричные вопли, лишний раз ее никто не беспокоил. Без своих таблеток Лена становилась очень агрессивной и совершенно переставала себя контролировать.

– Хотелось бы посмотреть на нее без ее колес, – усмехнулась Маха. – Вот скоро и посмотрим, что из этого выйдет.

Маха достала из тайника свою резинку для волос с «сувенирами из психушки» и высыпала ее содержимое на кровать. Из всех колес она отобрала капсулы с витаминами. Их набралось штук двадцать. Она сделала кулечек из бумаги и насыпала туда таблетки. Остальные лекарства она убрала на прежнее место, а кулечек с витаминами положила в карман халатика. Маха тихонько открыла дверь спальни и прислушалась. Все спали. Она проскользнула в комнату родителей. Тускло светил ночник. Лена почему-то всегда спала при включенном свете.

– Она что, темноты боится? – недоумевала Маха.

Лена крепко спала. Степана не было, он громко храпел внизу. Маха бесшумно пробралась к ее прикроватной тумбочке. Лена во сне пошевелилась и Маха замерла на месте, затем осторожно открыла тумбочку. Во внутреннем ящике стояло несколько упаковок и баночек с разными лекарствами. Маха взяла их и поднесла к свету, пытаясь разглядеть состав.

– Ага! Вот оно! – подумала она, найдя те самые антидепрессанты. – Ну, держись, тетя Лена!

Маха высыпала антидепрессанты себе в карман, заменив их витаминами из своего бумажного пакетика. Положив все на прежнее место, она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, и вернулась к себе. Спрятав содержимое кармана в ту самую резинку для волос, Маха потянулась и легла в постель. Она крепко заснула.

В то утро все встали поздно и у всех троих болела голова. У Лены от переживания за Настю и ее таблеток, а у отца с дочкой от того, что вчера каждый из них выпил лишнее. Степан с Махой заговорщически переглянулись, а Лена нервно звенела тарелками и была подозрительно молчалива. Она старалась не смотреть на Маху и косо поглядывала на мужа. Маха, как обычно, навела себе какао с молоком. Растворимый напиток имел сильный привкус соды.

– Вот сука! – подумала Маха.

– Тетя Лена, а почему вы пьете не какао? Что, на зеленый чай перешли? – задала Маха совершенно невинный вопрос, но в ответ Лена просто взбесилась.

– Тебе-то какое дело?! Что ты всюду суешь свой нос?! Вечно что-то вынюхиваешь! – начала она кричать на Маху.

– Лена, что с тобой?! Успокойся! Маха ни в чем не виновата! Что ты на нее набросилась? – удивился странному поведению жены Степан.

– А ты, предатель, вообще помолчи! Вечно защищаешь свою Маху! – заорала она на Степана и с размаху швырнула тарелку в стену.

– Лена, ты выпила свои таблетки от нервов? – спросил Степан. – Ты ведешь себя как буйная помешанная, честное слово! Не позорься!

– Мне уже никакие таблетки не помогают! Моя дочь при смерти, а тебе хоть бы что! Носишься со своей рыжей! – крикнула она, с нескрываемой ненавистью глядя на Маху.

– Господи, да сколько же соды она положила в какао?! Полбанки высыпала гадина, что ли? Похоже, это должна быть моя последняя чашечка какао в этой жизни, – подумала Маха, ужаснувшись реальности кошмара, происходящего наяву. – Интересно, а содой можно отравиться?

Маха сделала еще один глоток ужасного на вкус напитка. От него ее реально замутило, особенно после вчерашнего. Степан на секунду отвернулся, а Лена стояла спиной к Махе. Воспользовавшись шансом, Маха выплеснула содержимое своей чашки в стоявший рядом на подоконнике цветочный горшок.

– Зря вы отказались от какао, тетя Лена. Очень вкусно. Пожалуй, я выпью еще полчашечки, – сказала Маха, откровенно издеваясь над отравительницей.

У Лены радостно вспыхнули глаза. Она сразу успокоилась и с самым милым видом предложила:

– Позволь, я сама тебе сделаю какао? Прости, что я сорвалась, Маха. Из-за Насти я сама не своя.

– Да, я не сержусь, тетя Лена. Я же все понимаю, – примирительно сказала Маха, беря из рук Лены чашку, в которой должна была раствориться ее смерть.

Маха заставила себя проглотить содержимое чашки. Вдруг она резко встала, потом снова села, как будто у нее закружилась голова.

– После вчерашнего нужно было пить пиво, а не какао, – шепнул ей на ухо Степан.

Маха рассмеялась, но тут же схватилась за голову.

– Что-то мне нехорошо. Я, наверное, пойду, прилягу, – сказала она, увидев напоследок торжествующее лицо Лены.

– Иди, отдохни, моя хорошая, – ласково произнесла тетя Лена, мило улыбнувшись ей на прощание.

– Как будто сказала: «иди и сдохни», мысленно усмехнулась Маха. – Ну, все! Я пошла умирать! Ха-ха! Прощайте, суки!

Маха встала из-за стола и медленно, неуверенно, цепляясь за перила, поднялась по лестнице. Она захлопнулась в комнате Кеши и стала ждать, что будет дальше. Внизу вначале было тихо, потом голоса стали громче. Лена за что-то громко кричала на Степана.

– Ты бесчувственная сволочь! Твоя дочь, Настя, уже никогда ничего не скажет, ты это понимаешь? – разъяренно орала Лена. – Тебе все равно, да? С горя вчера нажрался и доволен, да?

– Если не заткнешься, я тебя собственными руками придушу, – наконец, не выдержал героически молчавший до того Степан. – Бешенная сука, вот ты кто!

Лена не выдержала. Она больше не могла контролировать свои нервы. Лена схватила со стола нож и резко ударила Степана в грудь. Он вскрикнул и удивленно на нее посмотрел. Лена при виде крови возбудилась еще больше. Она снова ударила Степана, потом еще и еще. Она безжалостно била ножом, нанося удар за ударом, била в грудь и живот еще совсем недавно любимого человека и при этом дико хохотала.

Слышавшая все из своей запертой комнаты Маха поняла, почувствовала, что там, на кухне, происходит нечто ужасное. Крики сменились сумасшедшим смехом. Потом послышался какой-то шум. Это на пол упало окровавленное тело ее отца. Лена, вся забрызганная кровью Степана, окончательно обезумела. Она бегала по дому и хохотала. Маха сидела неподвижно заледенев от ужаса, боясь шевельнуться и выдать свое присутствие на этом свете. По логике вещей, она уже должна была умереть. Маха слышала, как скрипнула дверь в ванную комнату. Это Лена пошла в душ, чтобы смыть с себя следы преступления. Дверь ванной снова скрипнула и Маха затрепетала, услышав шаги Лены за своей дверью. Несколько минут было абсолютно тихо. Это Лена прислушивалась к тому, что происходит за дверью. Она повернула ручку двери, но та оказалась заперта изнутри. Раздраженно пнув дверь ногой, она ушла в свою комнату, что-то невнятное бормоча себе под нос. Маха услышала, как Лена совершенно спокойным голосом вызывает такси. Минут через пятнадцать такси подъехало к дому и Лена при полном параде, хорошо одетая и накрашенная, села в машину.

– Куда это она собралась? – озадаченно смотрела Маха на садящуюся в такси Лену.

Такси с ее «убийцей» уехало и Маха рискнула спуститься вниз. Она не смогла сдержать дикий крик, увидев Степана в луже крови посреди кухни. Ирония судьбы заключалась в том, что на этом же месте менее двух лет назад в состоянии гипнотического транса Виктор зарезал ее мать. Маха бросилась к отцу. Он еще был жив. Она вытащила из его кармана телефон и позвонила в скорую и полицию. Степана забрали в реанимацию. Шестнадцать ножевых ранений, но он все еще был жив. В это трудно было поверить. Врачи пока ничего определенного сказать не могли.

Полиции заплаканная перепуганная Маха сказала, что ее папа и его жена часто ругались. За завтраком они снова скандалили и она, чтобы не слышать их крики, пошла к себе в комнату и слушала музыку в наушниках.

– Что за дом такой? То женщину зарезал обезумевший муж, теперь свихнувшаяся жена решила прикончить муженька. Просто какой-то проклятый дом из ужастика. Хуже, чем в «Паранормальном явлении», – цинично пошутил полицейский.

– Еще бы! Шестнадцать раз пырнуть ножом благоверного! Так могут только женщины, – заметил другой полицейский. – Темпераментная дамочка!

– А где эта Лена Геннадьевна Махова? Скрылась с места преступления, значит, объявляем в розыск, – сказал первый полицейский.

– Можно я скажу? – робко спросила Маха. – Думаю, она поехала к Насте в больницу. Я назову адрес.

– А кто такая Настя? – поинтересовался первый, старший по званию полицейский.

– Дочь тети Лены, – ответила дрожащая Маха. – Она разбилась на мотоцикле, вот тетя Лена и сошла с ума от горя. Ах, бедный папа! Надеюсь, он выживет.

Полицейские поехали в больницу. По пути старший полицейский, который в свое время выезжал на убийство Нины, заметил:

– Да… Бедная девочка. То отчим прирезал мать, теперь мачеха захотела убить отца.

– Что-то я не помню эту девчонку. Когда убили мать, ее не было в городе? – спросил младший по званию полицейский.

– Девочка лечилась в клинике от наркозависимости, – ответил старший полицейский.

– Ну и семейка! – рассмеялся старший по званию полицейский.

Когда полиция подъехала к больнице, там уже были их московские коллеги. Оказалось, что какая-то женщина, обезумев, убила свою дочь инвалида, а затем покончила с собой. Сухо описанное в полицейских протоколах и отчетах двойное убийство являлось душераздирающей драмой для ее непосредственных участников. Лена, будучи уверенной, что она отравила Маху и зарезала Степана, прямиком направилась к Насте в больницу. Лена решилась разом положить конец всему и всем.

– Скоро придет конец твоим мучениям, моя золотая, – сказала она, поцеловав по-прежнему прекрасные ручки свое доченьки.

В ответ Настя что-то промычала. Лена не смогла сдержать слезы, хотя поклялась себе не поддаваться слабости. Настя с бессмысленным выражением лица смотрела на мать, когда та делала ей смертельную инъекцию и заснула мертвым сном, так ничего и не поняв. Последним действующим лицом разыгравшейся драмы была сама Лена. О себе она тоже не забыла, сделав такой же укол, как и Насте. Лена легла на койку рядом с телом любимой дочери, и навеки закрыла глаза, продолжая крепко держать Настю за руку. Без Насти ее жизнь потеряла смысл. Без любимой дочери ей не нужен был ни этот проклятый дом, ни муж, ни Москва. Все потеряло смысл. Без Насти никто не заслуживает права жить, особенно эта наглая рыжая тварь, дочь Степана, Маха. Такого рода мысли вертелись в больной голове Лены и это стали ее последние мысли.

XII

Маха осталась совершенно одна в большом доме с кровавой лужей посреди кухни. Ее била крупная дрожь от всего произошедшего. Это она еще не знала о смерти Насти и самоубийстве Лены. Маха не раз представляла себе что-то подобное с непременной гибелью всех виновников несчастий ее семьи, но ведь Степан тоже ее семья. Он ее родной отец, который играл с ней в детстве, водил в зоопарк, катал на качелях и гулял с ней по красивым московским паркам. С папой у Махи было связано столько счастливых детских воспоминаний! Она, конечно, очень обиделась на него за двойное предательство.

Вначале он бросил их с Кешей и ушел от мамы к другой женщине, а потом появился в их жизни снова, чтобы обманом привести к ним под крышу свою внебрачную дочь Настю. Такое сложно простить! Но, с другой стороны, Маха видела, что отец смотрит на нее с искренним восхищением и в его глазах, как и в детстве, она видела искреннюю любовь. Став взрослой, она лучше стала его понимать, но простила ли его? Маха и сама не знала ответ на этот вопрос, но она точно знала, что не хочет, чтобы папа умер. Он единственный родной человек, оставшийся у нее. Конечно, где-то по свету ходит Кеша, но его еще нужно найти!

Маха плакала, растерявшись, как маленький ребенок, забытый родителями дома и испугавшийся своего одиночества. Она не знала, что делать. В голове звенела одна мысль:

– Как там папа?

Маха быстро собралась, вызвала такси и поехала к нему в больницу. Ее не пустили к Степану, объяснив, что ему сейчас проводят сложнейшую операции. У него в нескольких местах пробиты легкие, кроме того, множественные ранения брюшной полости и даже перелом ребра.

– Перелом? – не поняла Маха.

– Да, перелом. Его ударили ножом с такой силой, что сломали ребро, – пояснил врач. – Ни одно из ранений само по себе не смертельно, но пациент потерял много крови. Только чудом лезвие ножа прошло в сантиметре от сердца. Пока рано делать прогнозы. Мы сделаем все, что можем, но все зависит от общего состояния его здоровья и желания жить.

Многочасовая операция, бесконечное сидение в больничном коридоре и вот из операционной выходит один из хирургов.

– Доктор, как он? – спросила побледневшая, вымученная Маха.

– Операция прошла успешно, но стояние пациента стабильно тяжелое. Остается только ждать. Будем надеяться, он справится, – сказал хирург. – Девушка, послушайте моего совета. Идите домой. Вы сейчас ничем отцу не поможете. Нужно ждать. Поезжайте домой и отдохните. На вас смотреть больно.

Маха нехотя ушла. Заходя в дом, она старалась не смотреть на черную засохшую лужу крови посреди кухни.

– Приберусь завтра, – решила она, прошмыгнув наверх. – Что мне сейчас нужно, так это горячая ванна.

После ванны Маха уснула. Ей приснилась прапрабабка Прасковья. Она, как живая, стояла возле ее кровати и сочувственно на нее смотрела.

– Я не хочу, чтобы папа умер! Что мне сделать, чтобы он остался со мной? – спросила Маха.

– Степан еще не завершил свой жизненный путь. Он должен при жизни попытаться исправить то зло, которое произошло по его вине. Настя с Леной уже получили по заслугам, а Степан будет искупать свою вину перед тобой страданиями и болью до конца своих дней, – ответила Черная Пронька и растаяла в воздухе.

Маха хотела спросить, что с Леной, но не успела и проснулась. Сон был настолько реалистичным, что казалось, Прасковья и вправду только что присутствовала в ее комнате. Маха включила свет.

– Полчетвертого. Какая рань! – подумала она. – Я уже не усну. Может, заняться уборкой? Этот кровавый кошмар на кухне нужно убрать немедленно, а то и я, как Лена, сойду с ума.

Маха занялась уборкой, ликвидировала все следы кровавого побоища, сняла и закинула в стиралку забрызганные кровью отца светлые шторки с кухонного окна. Махе не давали покоя мысли о том, что сказала Прасковья про Лену и Настю. Что она хотела сказать? И вообще, куда делась Лена? Маха вздрогнула от мысли, что Лена ведь может и вернуться в дом. Что тогда? Она-то уверена, что разделалась с Махой. Увидев дочь Степана живой, Лена наверняка попытается снова ее убить. Маха подошла к входной двери и закрыла ее на защелку, снаружи открыть которую невозможно.

Когда Маха закончила уборку, солнце уже ярко светило в окна, но Маха не рискнула выйти из дома даже чтобы вынести мешки с мусором. Она поставила их в гостиной около двери и пошла в душ. Затем, от нечего делать, она стала пролистывать новости в планшете. Ее внимание привлекло сообщение о трагическом происшествии в одной из городских больниц. Развернув вкладку, Маха от неожиданности выронила из рук планшет.

– Что?! Лена убила Настю и себя? – вскрикнула Маха, не веря собственным глазам. – Но, это слишком даже для Лены! Это сказочно чудесно! Они больше никогда не вернутся в мой дом! Они навсегда исчезли?! Сгинули твари! Сдохли!!!

Далее Маха сделала то, что давно мечтала. Вооружившись большими черными мусорными пакетами, она пошла наверх, чтобы навсегда вышвырнуть из своей жизни и своего дома весь хлам, засоривший его и отравивший своими токсичными парами. Вначале она пошла в свою бывшую комнату, которой так недолго радовалась в одиночестве. Маха с остервенением вытряхивала из шкафа, всех его ящичков и отделений вещи Насти и бросала их в мусорный пакет. Ей было плевать, что это дорогие, почти новые вещи, которые можно было бы продать. Она хотела вымести из дома любые напоминания о Насте и ее мамаше. В мусор летело все – одежда, обувь, нижнее белье, аксессуары, косметика и прочее.

– Бомжам на счастье! Ха-ха-ха! Пусть ее шмотки отправляются к черту вместе со своей хозяйкой! – кричала Маха с перекошенным от ожесточения лицом. – Ого! Туфли Louis Vuitton! На помойку!

Открыв коробку, Маха увидела, что внутри, помимо вычурных босоножек находится пачка денег. Маха пересчитала свою находку. В коробке было припрятано сто шестьдесят тысяч рублей. Деньги Маха, конечно же, выбрасывать не стала, а положила в карман халатика. Маха с ненавистью смотрела на свою бывшую комнату, вернуть которую можно было лишь одним способом – уничтожить любое напоминание о ее временной владелице. Маха скривилась, понюхав покрывало на своей кровати.

– Все вокруг насквозь провоняло ее мерзким запахом, – скривилась Маха. – Никакая стирка тут не поможет!

В мусорный мешок полетели покрывало с кровати, все постельное белье и даже шторы с окна. Маха решила переклеить обои в своей комнате и уж тогда вернуться в нее. А пока она поживет в Кешиной комнате. Выметя все, что так или иначе напоминало Настю, из своей комнаты, Маха пошла в спальню родителей. Она с удовольствием швыряла в мусорные мешки все, что принадлежало Лене, оставляя только вещи отца.

– Комнату родителей нужно полностью избавить от напоминания о Лене и сделать ремонт, – решила Маха. – Папа скоро выпишется из больницы и вернется в свою комнату.

Она успокаивала себя оптимистичными мыслями и надеждами, но сердце ныло при каждом упоминании об отце. Маха чувствовала себя виноватой в том, что произошло. Если бы она не заменила лекарство Лены на пустышку, у нее не случился бы нервный срыв и она не попыталась бы убить папу.

Маха позвонила в фирму, занимающуюся ремонтом квартир. Приехала элегантная девушка, чтобы осмотреть фронт работ. Из предложенного каталога для своей комнаты Маха выбрала очень симпатичные обои цвета слоновой кости с розоватыми цветочками. С новыми обоями хорошо сочеталась плотная розово-бежевая пестрая ткань для штор и покрывала на кровать. Комнату отца она решила оформить в спокойных кремово-салатных тонах. Маха знала, что папе его по-новому оформленная комната понравится.

Через пять дней к Махе вернулась ее обновленная комната. Она совершенно по-другому, не так, как было раньше, расставила в комнате мебель, передвинув кровать ближе к окну. Шкаф нашел свое место вдоль стены, где раньше стояла кровать, а на противоположной стороне разместились письменный стол и секретер. В общем, Маха осталась довольна работой мастеров фирмы и с удовольствием перебралась в свою комнату. Все получилось довольно мило, а главное, не было изгажено посторонними враждебными людьми.

Маха каждый день ездила к Степану в больницу. Он был все еще очень плох, но тот факт, что ему не становилось хуже, уже, в принципе, обнадеживал. Степан пришел в сознание, но был слишком слаб, чтобы к нему пускали посетителей. Только через две недели после операции Маха правдами-неправдами добилась разрешения зайти на пять минут в палату отца. Степан лежал с мученическим выражением лица и задумчиво разглядывал потолок.

– Папочка! Как ты?! – спросила Маха, не замечая, как подлые слезы выползают из глаз и струятся по ее щекам.

– Не плачь, доченька! Я же еще жив, – улыбнулся Степан.

– Папа, я и не плачу, – вытирая слезы, сказала Маха, не смея поцеловать отца.

Он выглядел таким растерзанным, что смотреть без слез было сложно. Степан, весь изрезанный и израненный, с трудом мог пошевелиться. С посеревшим, осунувшимся лицом он стал похож на труп. Движением руки Степан подозвал к себе Маху. Она подошла ближе и обхватила горячими пальцами его сухую прохладную руку.

– Прости меня, Маха! Прости за все! Я тебе должен столько всего рассказать, объяснить… Ты должна меня ненавидеть! Надеюсь, ты поймешь меня и простишь, – слабым голосом произнес он, озадачив Маху странностью своих речей.

– Ну, что ты, папа?! Ты, главное, выздоравливай! – сказала Маха, чмокнув отца в щеку и направившись к выходу под суровым взглядом показывающей на часы медсестры.

– Маха, Лену арестовали, да? – спросил он напоследок.

Медсестра, округлив глаза, резко покачала головой, давая понять, что ничего говорить ему категорически нельзя. Конечно же, все знали о произошедшем.

– Нет, папа, ее не арестовали. Она… Все в порядке, – сказала Маха, улыбнувшись. – Я скоро приду снова.

Через месяц Степана выписали домой. Маха только за неделю до его выписки отважилась сказать, что случилось с Леной и Настей в тот роковой день. К ее удивлению, отец, похоже, нисколько не огорчился и даже выдохнул с облегчением. Дочь-монстр и жена-убийца точно не являлись воплощением его мечты о счастливой семейной жизни.

– Ну что, Маха, вдвоем мы остались… – сказал он, обняв дочь за плечи.

– Нет, папа! Есть еще Кеша и я его обязательно найду! – решительно ответила Маха.

– Хорошо, мы вместе поедем его искать, – сказал Степан, опираясь на плечо Махи, чтобы не упасть. – Молодая девушка не может одна разъезжать по стране!

– Ну, что ты, папа? Тебе сейчас нельзя… Я справлюсь! Я уже взрослая, – попыталась возразить Маха.

– Не спорь с отцом! Я написал Виталику. Это сын Лены от ее первого мужа Семена. Думаю, скоро он будет здесь, – сказал Степан.

– Но, папа! Нам только какого-то Виталика не хватало! Что хорошего можно ждать от сына Лены?! Она ведь тебя чуть не убила!? – воскликнула Маха, твердо решив никому ничего не говорить о том, как Лена пыталась свести с ней счеты.

– Зачем мне лишние вопросы? – подумала Маха. – Все равно ведь уже ничего не изменишь?! Они обе получили по заслугам! Пусть катятся ко всем чертям!

XIII

Маха готовилась к приезду отца. Степана выписывали из больницы через пять дней. Опираясь на палочку, он уже мог ходить, но врачи запрещали большие нагрузки и долгие прогулки. Больше всего Маху пугало его частое свистящее дыхание. Степан даже стал говорить короткими предложениями, потому что на более длинные в легких не хватало воздуха. К этому еще нужно было привыкнуть!

Раздался звонок в дверь. Маха никого не ждала. Она открыла дверь и отпрянула назад. Если бы она была суеверной, то, наверное, перекрестилась бы. Перед ней стоял среднего роста плечистый парень с лицом Насти, только волосы у него были не такие белесые, а более насыщенного тона и вились крупными кольцами. Но, все равно, сходство было убийственным. Особенно раздражали такие же, как у проклятой Насти, круглые черные глаза в окаймлении длинных черных ресниц и черных бровей. У Махи задрожали коленки от злости и появилось странное чувство, как будто Настя воскресла, поменяв пол, и явилась за ней из ада, чтобы продолжить ее преследовать.

– Привет! Я Виталик Пермяков, брат Насти. Мне дядя Степан написал, вот я и приехал, – объявил он с порога.

– Привет… Только тебя сейчас не хватало, – озвучила мысли вслух Маха.

Парень удивленно на нее посмотрел. В его глазах запрыгали веселые чертики. Он широко улыбнулся, став еще больше похожим на свою сестру.

– Ты, прямо, как будто привидение увидела, – сказал он, с любопытством скользя взглядом по двухэтажному дому. – Отличный домик…

– Твои мама с сестрой тоже так решили, – мрачно заметила Маха, с нескрываемой неприязнью глядя на него.

– Мне дядя Стеша написал. Он попросил, чтобы я срочно приехал, что много всего произошло, но ничего не стал объяснять, – сказал Виталик, сделав вид, что не замечает к себе откровенно враждебное отношение стоящей напротив симпатичной девушки. – А ты здесь уборщицей работаешь?

– Что?! – разозлилась еще больше Маха. – Вообще-то, это мой дом, понял?!

– Да сколько же это отродье будет надо мною издеваться?! – с досадой подумала она.

– Не обижайся! Я пошутил, – улыбнулся Виталик. – Просто ты в фартуке, а в руках у тебя щетка. Кстати, когда ты злишься, ты очень красивая. У тебя глаза становятся, как зажигалки. Кажется, сейчас что-нибудь подожжешь. Я знаю, ты старшая дочка дяди Стеши, Маха.

– Поразительная сообразительность, – съязвила Маха.

– Может, ты меня пригласишь войти, Маха? – предложил Виталик, понимая, что от хозяйки не дождется вежливого приглашения.

– Ну, заходи, раз приехал, – нехотя произнесла Маха, вызвав еще одну усмешку Виталика.

– Ого! У вас так просторно! – присвистнул Виталик, нахально разглядывая гостиную. – Как у вас мило! Даже камин есть!