Путешествие на Запад

– Кого угодно! Но нам нужно знать, что делает это проклятие.

– Это неважно. Важно, что любое проклятие нетрудно снять. У всех их общий механизм.

– Нам важно дожить до этого момента.

– Мессия не уязвим для проклятий. – Гордо заявил Кириан. – Он выше этого.

Холька гневно обернулась к нему. – Не с тобой разговор!

Люциус показал Кириану несколько жестов и тот, почтительно поклонившись, отошёл.

– Хорошо, придём мы туда. Ну, спросим у него. Дальше что? Что он может нам сказать? «Пожертвуйте церкви, потаскайте доски, брёвна, погладьте десять детей и распластайтесь, как слизь, перед алтарём.» А если это не сработает, Холька? Нам же говорили, что это проклятье не проявлялось, значит, они точно не знают, что с этим делать. А значит, помощь мы получим где?

– В городе. – Недовольно ответила Холька. Аргументы Люциуса её явно не убедили.

– Вот. Значит, идём в город?

Она немного поглядела на него. – Давай посмотрим завтра? Если оно будет распространяться быстро, то до города мы можем не успеть.

– Если оно проявится сильнее, нам тем более следует искать экзорциста. А значит, быстрее попасть в город.

– Люциус!

Они вновь обменялись взглядами.

– Обсудим это завтра. – Отрезал он.

– Что случилось, о господин? – Поинтересовался Кириан.

Люциус с Холькой сели к костру. Эльф снял плащ, засучил рукав тёмной блузы.

В свете костра было видно на половине руки немного потемнела и казалось, стала чуть твёрже.

– Я тоже чувствую что-то странное в руке. – Сказала Холька. – Но у меня чешуя. С ней не поймёшь.

Энрик, глядя на руку Люциуса, тоже показал свою.

– И у тебя это? – Удивилась Холька. – Нам точно надо вернуться.

– Завтра.

Она неохотно кивнула.

Энрик внимательно посмотрел на Кириана. – У вам нет ничего?

Тот показал свои руки и пожал плечами, на удивление растерянно.

– Значит, это действовало на тех, кто входил в храм. – Сделал вывод Люциус. – И правда проклятье.

На утро Энрик почувствовал, как его руки чесались уже целиком. В утреннем солнце уже было хорошо заметно, что кожа заметно потемнела и стала в некоторых местах тёмно-зелёной.

То же самое было у Люциуса. А ещё у него разболелась голова и они вынуждены были задержать выход, пока он не попьёт своих трав. Не то, чтобы ему от этого полегчало, но идти он смог.

Руки Хольки выглядели всё такими же, как раньше. Только в некоторых местах чешуя стала чуть темнее.

Женщина настояла на том, чтобы возвращаться в деревню.

Люциус не стал с ней спорить, хотя было видно, что эта идея ему не нравится.

Они шли по прежнему вдоль тракта, когда вдали показалась деревня, перешли на другую сторону, обошли её по широкой дуге. Даже издали было видно, что в деревня гудит, как муравейник. Люди бегали, носили других людей. Что-то активно обсуждали. На тракте был виден флаг, под которым собралось пара десятков человек.

– Вот и стража пожаловала. – Хмуро заметил Люциус. – Доиграемся мы, Холька.

– Это не я так ломилась в этот храм.

– А я ничего не говорю о тебе.

Постоянно осматриваясь, Энрик заметил, что Кириан теперь смотрел на Хольку с нескрываемым презрением. Его губы при этом складывались в злобный оскал, когда он переводил взгляд с неё на своего мессию.

У храма людей не было. Одна из створок, однако была открыта. Приглядевшись, Энрик заметил сидящего на крыше крупного ворона. Птица внимательно осматривала окрестности. Встретившись взглядом с Энриком, она начала смотреть на него неотрывно.

За мыслью сказать рыцарям пришла и режущая острая боль. Червь в глубине головы вновь пришёл в движение.

– Не буду! Не буду! Клянусь! – Мысленно сказал Энрик.

Боль тут же исчезла. Червь замер, будто устроившись поудобнее.

Энрик быстро пытался сообразить, что делать. Ответом на любую мысль становился удар кинжалом внутри головы, от которого парень стискивал зубы, чтобы не выдать себя.

Вся пятёрка осторожно подошла со стороны стены, вдоль неё к дверям.

– Какой план, Холька?

– Находим жреца. Если он здесь – расспрашиваем об это чертовщине.

– А что будем делать, если его здесь нет?

– Подождём.

Люциус приказал культисту остаться у входа и дать знать, если подойдут чужие.А четвёрка зашла внутрь.

Жрец был там. Он сидел у алтаря и зеленоватой густой краской с помощью тонкого веника осторожно выводил какой то знак на большой деревянной доске.

Увидев вошедших, он резко вскочил и достал из под алтаря меч.

– Опять вы! Что на этот раз возьмёте?

Холька примирительно подняла ладонь.

– Мы не хотим ничего брать. Наоборот, мы хотели бы попросить прощения.

– У Перводуха просите! Я то против вас ничего не смогу. А вот он, в милости своей, не оставит такое преступление без наказания!

Холька жестом призвала его к спокойствию.

Видя это, жрец и сам несколько расслабился.

– Так чего пришли, раз не грабите?

– Похоже, Перводух всё же проклял нас.

Брови жреца двинулись вверх. – Правда? И как же?

Люциус вышел вперёд и засучил рукав.

Рука наполовину приобрела зеленоватый цвет. В паре место из неё показывались тоненькие ростки.

– Что ты чувствуешь? – Спросила Холька.

– Пока чешется и ощущение, будто коже твердеет.

– У меня тоже самое. – Вставил Энрик.

Он в панике осматривал свою руку. Ему показалось, что из неё растут

Жрец озадаченно потёр бороду. – Не так часто у нас что-то из храмов воровали, признаться. А такого вовсе не встречал.

– Так ты поможешь нам? – Спросил Люциус.

Он задумчиво поглядел на руку и на него. – Я не могу вам помочь. Вы провинились и вам же искупать вину. Я тут ничего не решаю.

Глаза Люциус сверкнули. В ладони появился огонь. – Неверный ответ.

Тот отшатнулся. – Я не могу помочь тем, кто выбивает прощение, вместо того, чтобы его заслужить!

– Это мы ещё не выбиваем. – Люциус резко сжал руку и огонь пропал. – Наше ограбление было вынужденным. И у нас ещё полно дел. К сожалению, слишком много, чтобы мы могли здесь надолго задержаться. Потому мы рассчитываем, что ты добровольно поможешь нам заслужить прощение этого вашего Перводуха или кто там наложил на нас это проклятье.

– Превращение в растение – не такое уж проклятье. Поверьте мне.

– Не для нас, увы. – Смиренно ответила Холька. – Послушай, мы искренне сожалеем, что пришлось вот так ворваться ничего толком не объяснив, но нам и вправду надо торопиться. Поэтому мы ведём себя столь бесцеремонно. Но если так надо, мы готовы потратить некоторое время, чтобы принести Перводуху и тебе извинения.

Он внимательно всех осмотрел. – Боитесь?

Холька кивнула.

– Я не хочу становиться деревом. – Выкрикнул Энрик.

Жрец посмотрел на него с явным сочувствием. – Я не знаю, чем вам помочь, парень. Твои родители должны искренне покаяться.

– Мне нужно исцеление, а не покаяние. – Грубо прервал Люциус. – Если ты не можешь его дать, то и разговора с тобой нет. – Холька положила руку ему на плечо.

Люциус ответил ей обжигающим взглядом.

Жрец, видя это, кивнул. – Думаю, вам надо вернуть эту вещь, которую вы украли и тогда я помолюсь за вас Перводуху и, может быть, простит вас.

– Исключено. – Заявил Люциус.

Холька толкнула его. – Если только так мы избавимся, то давай.

– Не паникуй. – Спокойно ответил он и обратился к жрецу. – Можем ли мы вернуть эту вещь, чтобы ты потом подарил нам её? После исцеления.

– Если Перводух наказал вас за её похищение, значит она очень важна. А потому я не могу подарить её вам.

– Люциус.

Волшебник нехотя достал из под плаща четверть круга и протянул жрецу.

Тот принял её с глубоким облегчением. – Сейчас приготовлю всё необходимое.

Оставив в сторону исписываемую доску, он тут же принёс несколько веток дуба, позолоченное солнце на деревянной палке и немного пепла.

Следуя его жестам, троица села на колени перед алтарём. Кириан со скептическим лицом отошёл к стене.

Жрец начал молиться, Перводуху, прося его простить «неумных иноземцев, посягнувших, по дурости своей на святая святых, на символы твои».

Закончить он не успел. С криком: «Стража!» вбежал культист. Ему вслед снаружи раздались громкие воинские команды.

Все вскочили на ноги. Жрец перестал читать молитву.

– Ты сможешь закончить молитву в другом месте? – Осведомился Люциус.

– Заканчивая сейчас! – Холька обнажила меч и в вприпрыжку достигла дверей.

– Сюда, кому сказал! – Раздалась команда. – Сдавайтесь, преступники! Или мы вас оттуда вытащим!

Холька вышла наружу и что-то произнесла.

Жрец поднялся. – Я не могу провести ритуал, когда рядом идёт бой.

– А где живёт этот Перводух? – Спросил Энрик.

Жрец очень удивился его вопросу. – Вокруг, конечно! Он везде.

– Хорошо! – Голос Люциуса звуча так, будто он прямо сейчас готов сжечь жреца заживо. – Есть места, которые считаются его священными?

– Как это? Весь лес – его святое место.

– И вы никогда его не видели? – Спросил Энрик. Его самого начинала раздражать несговорчивость жреца.

Снаружи доносился требовательный голос Хольки и ещё более требовательный и громкий мужской голос.

– Раньше предки наши приносили жертвы Перводуху на поляне к северу. Примерно в дне пути. Там, говорят, он к ним являлся. То ли, как прекрасная девушка, то ли, как статная старуха. Но это давно было. Очень давно.

– Провести нас сможешь?

Жрец постарался сохранить спокойное лицо, но видно было, что горящий взгляд Люциуса его пугал.

– Кто же тогда будет молитвы возносить?

– Ты путь знаешь? – волшебник насел на него, гневно сверкая глазами.

Тот кивнул.

Люциус сделал несколько жестов, произнёс несколько слов и взгляд жреца стал бессмысленным. Его тело будто окаменело. Они с Кирианом схватили его и понесли за алтарь.

– Здесь должен быть чёрный ход. Он всегда есть. Энрик, позови Хольку.

Хольку звать не пришлось. Она прибежала сама. Из её кольчуги торчала стрела.

Увидев жреца, она остолбенела. – Куда вы его тащите?

– Он знает место, где мы сможем поговорить с Перводухом. Но он не хочет провести нас туда добровольно.

– И поэтому ты решил его похитить!

Сзади раздались команды. Последний культист, славя мессию, бросился им навстречу.

– Живо, Холька! Потом обсудим.

Они вбежали в комнату, где жил жрец. Оттуда через небольшую деревянную дверь выскочили наружу и припустились бежать в лес, на север. Люциус с Кирианом тащили жреца.

Через минут десять они остановились на приличном расстоянии от деревни. Их уже никто не преследовал. А если и преследовал, то они этого не замечали.

Они решили сделать привал. В ходе него Люциус достал из рюкзака верёвку и связал ею руки жрецу. Тот как раз пришёл в себя и начал ругаться, на чём свет стоит.

– Перводух вас покарает!

– Об этом мы с ним и побеседуем.

– Сожги ублюдка! Пусть страдает! Пусть почувствует твою власть над ним!

– Я никуда вас не поведу!

– Не придётся. – Эльф зажёг в руке огонь. Его глаза стали ярко рыжими. Он расправил руки его голос стал гораздо громче и приобрёл эхо. Энрику показалось, будто вместе с Люциусом говорил ещё кто-то. Кто-то, стоящий за ним.

– Если ты желаешь узреть ярость Бездны, я дам тебе такую возможность! Ты сгоришь! Я превращу тебя в гору пепла, а твою душу будут вечно есть в Бездне черви! – От громкого грубого эха с деревьев взлетели птицы. На секунду он весь вспыхнул, будто факел и тут же погас.

Жрец склонил голову и начал испуганно молиться Перводуху.

Холька резко подошла к Люциусу и влепила ему пощёчину. – Очнись, Люциус. Ты что творишь?

Огонь потух. Теперь он смотрел на неё с презрением.

– Что творю?

– Он согласился нам помочь, а ты поступаешь с ним, как с врагом. Люциус, так нельзя!

– Я решаю наши проблемы!

– Ты ведёшь себя, как урод! Я не для того тебя защищаю, чтобы видеть, как ты мучаешь людей!

Кириан в несколько шагов оказался перед ней. – Закрой рот, чудище! Мессия лучше знает, что ему делать!

– Ничтожество! Кто она такая, чтобы указывать тебе! Кто она такая, чтобы решать, чтобы ты можешь творить, а что нет. Кто она такая, чтобы решать, кто друг, а кто враг! Она сама не может отличить их! Она сама хуже любого врага! Поставь её на место! Она твоё оружие, так приручи её!

Из руки Люциуса неожиданно вылетел огонь и обжёг ей лицо. Она в испуге отступила и закрыла его руками.

– Кто ты такая, чтобы меня отчитывать? – Люциус произнёс это неожиданно громко и властно. – Почему ты решила, что можешь решать, что мне надо делать, а что не надо?

– Я помогаю тебе!

– Помогаешь мне? Так то? Да ты постоянно мне мешаешь!

Он с маниакальной методичностью начал перечислять все случаи, когда Холька, по его мнению, совершала глупости. О многих из них Энрик не знал, но закончил Люциус как раз тем, что она взяла с собой Энрика и потом бегала за ним, забыв об их изначальной цели.

На лице Хольки отражалась смесь негодования и обиды. В какой-то момент она тоже взорвалась.

– А кто ворвался в этот храм, будто это последний день в его жизни? Кто похитил человека? Кто соглашался со всем тем, что ты перечислил?

– Ты ей указ! Не она тебе! Пусть знает место!

Люциус, трясясь мелкой дрожью от негодования ткнул в неё пальцем. Но ткнул он немного в сторону и попал только в воздух. Он оглянулся, будто потерял Хольку из виду, хотя она стояла почти под ним.

– Научи её слушаться! Пусть она не командует! Ибо командовать должен только ты! Кто она такая, чтобы обвинять тебя! Чтобы тыкать в тебя пальцем, как в нерадивого ребёнка! Чтоб тискать тебя, как дворового пса!

– Я взял тебя! И если ты хочешь остаться, то будешь выполнять мои приказы. Ясно?

Холька смотрела на него совершенно непонимающе. – Люциус, что случилось?

– Сожги! Сожги! Сожги её! – Вопил голос так, что Энрик отступил и схватился за меч.

Люциус обернулся, ударил себя пятерней по лбу.

– Заткнитесь! Заткнитесь все! Ты меня достала, Холька! Я пытаюсь решить наши проблемы, чтобы ты не превратилась в чудище. Чтобы мы стали лучше. А ты носишься за детьми и волнуешься о морали! – Он ткнул в неё пальцем и на этот раз попал и прошёл рядом с ней, будто слепой. – Ты больше не будешь ко мне прикасаться без моего разрешения, говорить без моего разрешения и делать что-то без моего разрешения. Или проваливай и возвращайся в Кифалор со своим животным! – Он бросил презрительный взгляд на Энрика. – Я выразился ясно?

Парень был уверен, что сейчас она сама придёт в ярость и пересчитает зазнавшемуся товарищу кости, но Холька только подавлено кивнула и направила взгляд в землю. – Прости. Я хочу, как лучше. Стараюсь делать что-то, кроме убийств. Кроме войны.

Люциус отошёл от неё и заметно упокоился. – Не те обстоятельства, Холька. Мы стоим на пороге того, чтобы решить наши с тобой проблемы и я не хочу, чтобы из-за твоей ранимой души мы упустили этот шанс.

Она смотрела на него исподлобья.

Казавшаяся неостановимой все эти недели, она теперь смотрела на Люциуса, как провинившаяся дочка на раздражённого отца.

– Идём. – Спокойно произнёс Люциус. По его команде Кириан поднял за шкирку жреца и они двинулись на север. Жрец неуверенно объяснял, куда им надо идти и вскоре он свернули на восток, пытаясь, по его наводке, выйти на дорогу.

Холька поплелась следом. Весь оставшийся день она выглядела совершенно убитой. Энрику казалось, что он вот-вот заплачет. Он шёл рядом с ней. В какой то момент он встретился с ней взглядом и на мгновение она благодарно улыбнулась.

Вечером, когда они остановились и развели костерок, женщина погрев воду, ушла с кружкой в сторону и среди деревьев села на колени. Теперь они была в своём настоящем облике и её золотой хвост было хорошо видно. Энрик осторожно подошёл к ней.

– Госпожа Холька.

Она кивнула. Он сел рядом.

– Что ты хочешь сказать?

Он немного помедлил. – Почему вы так расстроились? Он же неправ. А вы правы.

– В том то и проблема, что он прав, Энрик. Я хочу, чтобы у него всё было хорошо. Чтобы у нас всё было хорошо. Я не идеальна. Я действительно действую слишком прямолинейно. Я слишком хорошо знаю, чего могу, а чего не могу. Веду себя, как животное. Потому что я и есть животное.

Она закрыла лицо руками и Энрику на мгновение показалось, что она заплакала. Но она сидела тихо. А он не понимал, как её утешить.

– А почему вы за ним ходите? Ну то есть, почему вы так заботитесь о нём?

Она опустила руки и посмотрела на него очень задумчиво.

– Потому не могу иначе. Потому что без меня он пропадёт. Я знаю это. Я видела, что может быть, если он останется один. Его накроет злоба и всех вокруг него. Но он не злой и он сам не хочет этого. Только демон его толкает. Я очень хочу, чтобы он выдержал эту борьбу. Сейчас мы близко к тому, чтобы он наконец избавился от этих голосов и поэтому он волнуется.

– Но если вы хотите ему добра, то что же в этом плохого?

Она вздохнула. – Человек свободен лишь тогда, когда может сам делать выбор. Я хочу ему добра да. Но возможно, в своей заботе я и вправду слишком беспокоюсь о нём. Возможно, я не оставляю ему выбора. Он гордый. Он думает, что я своей заботой демонстрирую ему его слабость.

Она закрыла руками лицо. – Может, он и прав.

Энрику хотелось как то её утешить, но её вид всё ещё пугал его.

– Но вы же хотите, как лучше. Скажите ему об этом.

– Он знает. Он всё понимает. Он умный. – Она всхлипнула, чем испугала его ещё больше.

Не зная, что делать, Энрик неуверенно обнял её.

Она на секунду застыла и напряглась, а затем погладила его по голове. Прежде так ласково гладила его только мать.

– Не плачьте, тёте Холька.

Холька обняла его. – Я хочу побыть одна. Спасибо тебе, Энрик. Но вернись к остальным.

Люциус с Кирианом обсуждали дальнейшие действия. Жрец выглядел уже совершенно спокойным. Он поправлял Люциуса, когда тот говорил о завтрашнем пути.

– К вечеру или ночью должны прийти. – Сказал он. – Там никто не живёт. Место почти безлюдное. Чудные дела там, говорят, творятся.

– Вот и проверим. Если это существо из плоти и крови – мы с ним найдём общий язык. – Уверил его Люциус.

Энрик проверил руку. Большая её часть уже была зелёной. Из неё тоже росли небольшие ростки и листики. Хуже того, теперь начала чесаться и нога.

– Оно быстро распространяется. – Заметил Энрик.

Люциус кивнул. – Видимо, мы правильно сделали, то пошли сюда. – он бросил взгляд в сторону Хольки. – Завтра посмотрим.

– О мессия, позвольте заметить, разумно ли продолжать терпеть эту глупую женщину? Не хочу сказать ничего плохого, но она не проявляет к вам никакого уважения.

– Вот! Вот! Этот человек абсолютно прав! Он видит то же, что вижу я! Потому что это правда! Посмотри ей в лицо! Поступи, как подобает сильному.

– Она верна мне Кириан. Не меньше, чем ты. У неё нет ни такта, ни ума, но она мне совершенно преданна.

– Простите, если я вас обиден. Однако то, что я вижу, не может не внушать сомнения. Возможно, стоит устроить ей испытание. Проверку её веры в вас.

– Именно! Пусть покажется тебе свои преданность! Прикажи ей поваляться у твоих ног! Пусть даст сжечь себе все самые чувствительные места. Не издав ни звука! А если издаст, ты сожжёшь ей целиком!

Эти слова напугали Энрика. Но ещё больше его напугал спокойны тон Люциуса.

– Она уже проходила испытание. Но, впрочем, вскоре ей представится такая возможность. Я ценю твоё волнение, Кириан, но я сам разберусь с ней.

Кириан поклонился, а Энрик сделал в уме пометку – ещё внимательнее наблюдать за обоими.

X.

Следующий день они шли вдоль небольшой дороги на север. Пару раз им встречались небольшие отряды солдат. Но жрец даже не пытался привлечь их внимание.

Холька шла позади, погружённая в свои мысли.

Энрик сначала ходил вокруг неё. Но поняв, что она всё ещё хочет побыть одна, походил начал держаться ближе к Люциусу, чтобы слышать, о чём они время от время шепчутся.

Говорили они немного, но то, что Энрик слышал напрямую касалось Хольки.

Кириан подобострастно, но настойчиво убеждал Люциуса, что с ней надо что-то делать.

– Она пытается подорвать вашу веру в себя, господин. Уже то, что вы беспокоитесь о ней, мешает вам исполнить ваше предназначение.

Люциус кивнул. – Твои предложения?

Кириан оглянулся, убеждаясь, что Холька его не слышит. Поглядел враждебно на Энрика. Тот понял и отошёл, но так, чтобы продолжать слышать.

– Для открытия портала потребуются камни. Создать их непросто. Ещё сложнее найти достаточно сильные души. Душа дракона наверняка будет гораздо сильнее, чем у обычных смертных.

Люциус вновь кивнул. – Мы посмотрим, как будут идти дела. Но пока мне хватает камней.

– Вопрос не только в камнях, о мессия. Она наверняка попытается помешать ритуалу.

– Не попытается. Я объясню ей это. Она поймёт. Проблем не будет.

– Простите меня за сомнения, но после последних дней я уже не уверен в этом.

– Ты видел недостаточно, Кириан. Слишком мало. Я умею с ней управляться.

Кириан почтительно кивнул.

– Ты в этом уверен? Посмотри на неё. Она печальна и молчалива. Она затаила на тебя злобу. Она наивна, но даже её наивность не безгранична и в решающий момент у неё хватит глупости вмешаться… не на той стороне. Только убив её, использовав её тело и душу на наше благое дело, мы будем в безопасности.

От этих слов, Энрика пробила дрожь и он всеми силами постарался сделать вид, что ничего не слышал. Но надо как донести эти слова до Хольки. Но как? Она не слышит демона. Как он сможет объяснить ей, что он его слышит, не рассказав одновременно о черве?

Весь день он чувствовал, как эта проклятая чесотка постепенно расползалась по всему телу. После середины дня он отчётливо почувствовал, как одна из рук отяжелела. Более того, она стала хуже сгибаться, а внутри неё будто появлялось что-то твёрдое.

Люциус после вчерашнего сохранял спокойствие, но всё время торопил всех.

В середине дня они свернули с дороги и вошли в лес. Поначалу он был даже прилеском. Но по мере того, как они заходили всё дальше, он становился гуще. Деревья становились больше и раскидистее. Вскоре они совсем закрыли небо и отряд пошёл в полутьме.

Издали доносилось пение нескольких одиноких птиц. Редкое шорохи в траве то и дело заставляли Энрика всё время держать руку на мече. Из темноты, откуда то сверху ему всё время чудились едва заметные огоньки, похожие на глаза.

Люциус то и дело зажигал в руке огонёк и тушил его, будто поигрывая с ним.

– Мы скоро? – То и дело спрашивал он.

Жрец лишь пожимал плечами. – Я тут был один раз. И то много лет назад. Но тогда мне было очень мало лет.

После первых же слов Люциус демонстративно перевёл взгляд вглубь леса.

От безостановочной ходьбы у Энрика начинали болеть ноги. Они постепенно становились немного ватными. Но останавливаться он не хотел. Он опасался, что едва группа уснёт, эти неизвестные обитатели леса набросятся на них.

Хотя эта трапа, больше похожая на тоннель из длинных переплетённых веток казалась бесконечной. Несколько часов они шли, а она шла и шла без изменений.

– Ты точно знаешь, куда нас ведёшь? – С некоторой угрозой спросил наконец Люциус.

– Я здесь ходил. – Аккуратно ответил жрец, явно опасаясь спровоцировать его.

– Странное место, понимаю. Я, помню, что шли сюда мы долго, а обратно вышли, за минуту, будто только сошли с основной дороги. Перводух, он такой.

– Так ты всё-таки видел его? – От пристального взгляда Люциуса жрец вновь струхнул.

– Нет. Нет. Я помню, что мы вышли на полянку. Был какой-то голос. Мы прочли молитву. И потом… Не помню.

Холька шла чуть позади всех. Её лицо было теперь на удивление спокойным. Словно она шла по хорошо знакомым местам. За оружие она не держалась. Лишь изредка посматривала по сторонам.

Наконец за очередным поворотом неожиданно показалась полянка, освещённая множеством синеньких огоньков. Часть из них были светлячками. Но главное свечение шло от цветов, плотным синеватым ковром покрывавших поляну. Несмотря на слабость каждого отдельно взятого огонька, все вместе они создавали сумрак, в котором даже Энрик смог видеть вполне сносно.

Группа осторожно прошла на поляну и огляделась. Тропа прекратилась.

– Здесь? – Спросил Люциус.

– Наверное. – Неуверенно ответил жрец. – В тот раз тоже была поляна.

– И где этот Перводух? – Кириан поднял ногу и с подозрением посмотрел на затоптанные ботинком цветы. Их свечение не померкло. Более того, теперь подошва ботинка так же источала мелкий свет, будто к ней прилип порошок.

– Пыльца – догадался Энрик.

Люциус кивнул. – Зови Перводуха.