скачать книгу бесплатно
– Пашок какое-то дельце провернул, буфетчица сказала подождать пока все не уйдут, и будет какой-то сюрприз.
Делюга фыркнул:
– Вечно ты всё сливаешь, никаких тайн с тобой не сохранить.
– Это от кого, от нас тайны? – начал злиться и Толстый. – Я думал мы тут самые близкие!
– Не напрягайся, Суфле, он шутит, – сказал Чудо-Тварь.
– Слышь чё, «Суфле»! Рот заткни свой! – заорал Толстый.
Я решительно встал:
– Пойдём, Олег, не надо обострять.
Толстый шумно дышал:
– Пойдём, пойдём, – настаивал я и потянул его за футболку.
Рукомойников резко встал, скинул мою руку и быстро зашагал в сторону выхода. Ну вот, всё-таки без конфликта не обошлось.
– Зачем ты так, Чет! – с укоризной сказал я и поспешил за Толстым.
Никто из четверых даже не попытался уладить эту мелкую склоку.
Я выбежал на улицу и окликнул Толстого:
– Олег, погоди, постой!
Я догнал его и положил руку на плечо, но он одёрнулся:
– Отвянь!
– Да хватит, что такого, в самом деле?
– Ага! Что такого?! Я что вам, плюшевый мишка?! Я что-то вообще не вижу, чтобы кого-то так же стебали как меня! Может тебя стебут, а Смык? «Суфле»?! И вообще, какого хрена ты сегодня за меня заступаться стал перед этими сопляками? Ты не много ли на себя взял, Смычок, а?! Пшёл нах!
И он быстро зашагал прочь.
На сегодня с меня было достаточно, и я не делал больше попыток его успокоить. Я хотел было крикнуть ему вслед последнее слово, но потом передумал. Уж больно сильно жирная свинья разнервничалась. Не зря говорят: «в тихом омуте черти водятся». Всегда такой спокойный и миролюбивый, он был чем-то вроде смазки между ржавыми шестерёнками, когда кто-то из нас начинал вдруг междоусобный конфликт. А сейчас на тебе! Мне стало жаль его, а его эта моя жалость только ещё больше разъярила.
Что ж, мне оставалось лишь надеяться, что всё само собой образумится.
Внезапно во мне поднялась непонятная злоба на всех моих товарищей. Мне казалось, что они затеяли против меня какой-то заговор. Что то, что Толстый так театрально обиделся на Чудо-тварь, распсиховался и ушёл куда-то – было галимой постановкой. Мои подозрения укрепились, когда побродив после полдника около часа по территории, я в одиночестве вернулся в корпус и застал в комнате всех пятерых, весело что-то обсуждающих?
Как только я вошёл, смех тут же стих. От этого я ещё сильнее завёлся и спросил, глядя в упор на Рукомойникова:
– Ты ж вроде ушёл куда-то обижаться?
Толстый отвёл взгляд в сторону и пробурчал что-то невразумительное. Я с ненавистью переводил взор с одного пограничника на другого, потом нервно прошёл через комнату и сел на койку.
Теперь мне стало ясно: они специально разыграли этот конфликт с Толстым, чтобы он вышел и вывел меня из столовки. А потом, когда на улице он от меня отвязался, то сразу же вернулся к ним. Красный говорил о каком-то сюрпризе от буфетчицы, который она обещала Делюге. Что это был за сюрприз?
Стараясь подавить предательскую дрожь в голосе, я проговорил:
– Что за дела, пацаны?
И уставился на Самсона.
– В смысле? – лениво отозвался Штерн.
– Ты о чём? – поддакнул Делюга.
Я взорвался:
– Хорош горбатого лепить! Вы там базарили про какой-то сюрприз от буфетчицы в столовке! Сейчас я вхожу, а вы тут все ржёте и сразу затихли как меня увидели! А ты вообще… обиделся! – заорал я на Толстого, словно обвиняя его в том, что он так быстро перестал обижаться.
На мгновенье воцарилась тишина. Потом Чудо-тварь несколько раз громко чавкнул жвачкой и сказал издевательским тоном:
– Ты дурачок что ли, Смычок?
И тут все покатились со смеху. Все, кроме меня. В голову мне бросилась кровь, ноги стали ватными. Второй раз за день я слышу это «Смычок», меня никогда так раньше не называли и я вовсе не согласен на такое изменение моей кликухи!
Обуреваемый яростью, я кинулся на Чудо-тварь и стал его бить. Чехов был выше меня на голову и, как я уже говорил, вообще самым сильным из нас. Он с лёгкостью отбил мои удары, вывернул мне руку и влепил унизительную пощёчину:
– Успокойся, Костя! – сказал он грозно, не выпуская вывернутую руку.
– Пусти! – крикнул я, чувствуя, что ещё чуть-чуть и расплачусь.
Он отпустил, но настороженно следил за моими движениями.
С трудом совладав с собой, я шумно выдохнул и сел на свою койку. Больше всего в тот момент мне хотелось выйти из комнаты, уйти подальше от корпуса и дать волю слезам, где-нибудь, где меня никто не увидит. Но я знал, что именно сейчас этого делать никак нельзя, я бы окончательно опустился в глазах своих друзей, и дальше всё становилось бы только хуже.
Рывком я вытащил из-под кровати дорожную сумку и стал в ней рыться, делая вид, что что-то ищу. Все молчали, и мне казалось, что они сейчас смотрят на меня и перемигиваются между собой. Я боялся поднять взор и удостовериться, что то, о чём я думаю – правда. Что они продолжают надо мной куражиться, и вот-вот последует новая волна унижения.
Порывшись в сумке, я достал книгу, которую взял с собой читать, но за минувшие дни ещё ни разу не открывал. Я бросил её на подушку и задвинул сумку обратно под кровать. С запозданием пришла мысль, что этого делать не стоило. Наверняка они сейчас начнут ещё глумиться и над книгой!
Я лёг на бок, положил перед собой увесистый том и, наконец, опасливо оглядел соседей. Вопреки моим страхам, никто из них на меня не смотрел – каждый занимался каким-то своим делом. На мгновение мне даже показалось, что молчали они всё это время не из-за меня, а просто потому, что темы для разговоров были исчерпаны.
Красный и Делюга, не издавая ни звука, играли в карты, Толстый листал какой-то глянцевый журнал с сиськами, Чудо-тварь пялился в окно, а Самсон вообще спал. Или делал вид, что спит.
Может это уловка? Может они просто хотят, чтобы я думал, что на меня никто не обращает внимания? А стоит мне расслабиться и потерять бдительность, так они снова примутся за свои издевательские штуки?
– Что за книга? – спросил, как ни в чём не бывало, Чудо-тварь.
Урод!
Я ничего не ответил и подперев голову кулаком раскрыл корешок.
Это были «Дети капитана Гранта».
– Что за книга? – невозмутимо повторил Чудо-тварь. – Коость?
Ага! Теперь я Костя! Даже не Смык! А пять минут назад, когда они меня доводили, я был Смычок!
Вообще говоря, в нашей банде считалось признаком уважения, когда тебя называли по имени. Не то чтобы клички были оскорбительными, нет. Но имя придавало солидности и делало тебя более значительным.
– Константин, ты не слышишь меня?
Это «Константин» вызвало во мне непроизвольный смешок. Увидев, что я засмеялся, Чудо-тварь заржал тоже. Все обиды тут же забылись.
– Пошёл ты, мудак! – сказал я и засмеялся ещё сильнее.
Все в комнате как-то сразу оживились. Делюга с Красным отвлеклись от карт, Толстый с интересом уставился на мою книгу, а Самсон встал с кровати и спросил:
– Не, правда, Смык, что за книга? Мне тоже интересно.
Я молча развернул том и Чудо-тварь с выражением прочитал название.
– Оооо, – деланно восхитился он. – Вот это дааа.
– Иди на хер, Чудо-тварь.
– А я читал, ничего книга, – заявил Самсон. – Там вообще трилогия, это первая часть. Дальше «Двадцать тысяч лье под водой» и «Таинственный остров». «Таинственный остров» – самый интересный.
– Круто, – отозвался я и добавил, чтобы хоть как-то дать сдачу Чехову, – а вот Чудо-тварь ничего не читает, поэтому он тупой.
Я ждал, что он ударит меня «для галочки», потому сразу увернулся, подставив плечо так, чтобы было не слишком больно, но и в то же время, чтобы сраный садист этим удовлетворился.
– А ну дай, – потребовал Чехов, протягивая руку к книге.
– Это ещё зачем?
– Дай! Крыса, что ли?
Я отдал ему том, он отошёл к своей койке, улёгся и начал читать.
Теперь если я подойду и потребую книгу назад, он мне её не отдаст и начнётся тупая игра, с целью показать своё превосходство. Я то знал, что он не прочитает и десяти страниц, но сделает теперь всё, чтобы я его уговаривал. Чудо-тварь был тварью мстительной.
Но я не стал ему подыгрывать и сказал:
– Ладно, как начитаешься, отдашь.
Он ничего не ответил. Разочарованный моим отказом от борьбы, Коля делал вид, что углубился в чтение.
Я откинулся на подушку и с облегчением вздохнул. Казалось, что конфликт исчерпан. Я успокоился и снова почувствовал братскую привязанность к пограничникам.
В дверь постучали.
– Да-да, – по-хозяйски откликнулся Самсон.
На пороге возникла помощница нашей классной руководительницы, их ещё называли «пионервожатыми» по старой советской привычке всякие бабки, работавшие в лагере. Её звали Ангелина Шубина, и она была мечтой каждого из нас.
– Привет, мальчики, – сказала Ангелина Шубина.
Мы синхронно привстали на своих койках, только Самсон продолжал лежать как лежал, даже не поменял позы.
– Привет, Ангелина, – легко ответил он, в то время как все остальные впали в ступор.
Наверное, она прекрасно всё видела и ей это определённо нравилось. А ещё ей нравилась уверенность Самсона, хоть на вид он был далеко не красавец и к тому же ниже её ростом. Ангелина была высокой и стройной брюнеткой, с отчётливо выступающей вперёд грудью и длинными ногами. Она была старше нас на один год, закончила десятый класс.
Не пересекая порога комнаты, она обратилась уже прямо к Самсону.
– Меня Нина Павловна послала передать, что сегодня, в полвосьмого, в клубе будут показывать кино «Маска». Кто хочет пойти – должен оставить заявку, чтобы она рассадила всех по местам.
– А ты пойдёшь? – спросил Самсон.
Господи, как я ему завидовал!
– Да, пойду, – ответила Ангелина Шубина и слегка покраснела, от чего стала ещё красивее.
– Тогда меня тоже запиши, – заявил Самсон и не отрывая от неё взгляда, обратился к нам, – пацаны, вы со мной?
Мы наперебой заговорили: «да», «конечно», «не откажусь», стараясь высказываться так, чтобы наше согласие звучало как можно более оригинально, непосредственно и сильно.
Ангелина чуть заметно усмехнулась.
– Хорошо, я передам Нине Павловне, чтобы всех вас записала, – сказала она и ушла.
Самсон встал с кровати и громко пёрнул. Мы засмеялись.
– А слабо так при Шубиной а, Самсон? – спросил Делюга.
– Потом, – небрежно отозвался Штерн. – Сначала я её трахну.
Меня эти его слова больно задели, но я ничего не сказал.
Сказал Делюга:
– Ага, конечно, мечтай.
– Я не мечтаю, а ставлю цель, – заявил Самсон.
На этом обсуждение Ангелины Шубиной закончилось, и мы поговорили о фильме «Маска», который нам будут показывать в клубе, и который каждый из нас уже неоднократно видел.
«Клубом» в лагере называли небольшое здание вроде дома культуры, где была сцена и зрительный зал. На второй день после приезда сюда, там показывали всякие глупые представления, так называемые сценки. Школьники готовили для этого свои номера, но выступали не все, в основном только младшие, или всякие творческие коллективы под руководством своего учителя.
Нас сия чаша миновала, потому как фактически главным нашим наставником был Антон Маратович, а сюда он не приехал. Так что мы по большей части были предоставлены самим себе. Разве что классный руководитель из школы время от времени справлялась «всё ли у нас в порядке».
