скачать книгу бесплатно
Какое-то время, вернувшись из армии, Никита работал в шарашке, изготовлявшей гвозди, где был оформлен инженером ОТК. Ему в обязанность вменялось следить за тем, чтобы работяги не напивались до окончания смены.
Весьма инженерная была работа.
Через полгода он ее бросил. Но запись осталась.
Полтора месяца Никита был не у дел, пока приятель, работавший в местной центральной прессе, не пристроил его в «Вестнике». На первое время. Пока он не зарекомендует себя с положительной стороны, что позволит в дальнейшем перевести его в более солидное издание.
Как понимал теперь Никита, эти розовые мечты придется отложить на потом. Если им вообще суждено сбыться.
– Ну, – обреченно сказал он.
– Не подстегивай, – возмутилась Светлана.
Чем длиннее предыстория, тем грустнее развязка. Никита знал это по опыту и не слишком удивился, когда Светлана сказала:
– В общем, так: тебя возьмут специалистом по инженерным коммуникациям. Ты будешь осуществлять контроль за их состоянием и производству ремонтных работ.
– Светик! Но я же в них ни хрена не смыслю.
– А чего там смыслить? Там одни трубы. А мы с тобой учились в авиационном институте.
– В филиале, – уточнил Никита. – И на заочке. Не забывай об этом.
– Не вижу принципиальной разницы. И вообще это не меняет дела. Диплом о высшем образовании и в Африке диплом, – парировала Светлана. – Тем более авиационный. Авиация – она везде авиация. И мы с тобой птицы высокого полета.
Никита не разделял оптимизма любимой. Тем более что диплома у него не было. Была только инженерная запись в трудовой книжке.
– А трубы везде трубы, – без прежнего пафоса продолжила Светлана. – Что в очном, что в заочном институте. Как и трубы, которыми, кстати сказать, если ты помнишь, напичкан самолет. И по сравнению с ними теплотрасса – это пустяк из нескольких труб.
«Мне бы такое мышление», – позавидовал Никита.
Его занесло в филиал авиационного института по окончании школы. Большая часть его одноклассников тоже обзавелась студенческими корочками, освобождавшими от службы в армии, и с головой бросилась в омут предпринимательства.
Из чувства внутреннего протеста и полной неспособности к коммерции Никита первое время думал всерьез посвятить себя инженерному делу.
Но если ты не испытывал ни малейшего интереса к элементарной математике в школе, то высшая математика в институте вряд ли подкупит тебя красотой теорем и доказательств. С физикой дела обстояли еще хуже.
Никогда не летавший на самолетах Никита после зачисления в вуз заинтересовался ими и, задрав голову, подолгу смотрел, как они парят в небесах.
Раньше он об этом не думал, а теперь недоумевал, как такие махины держатся в эфемерном воздухе и не падают камнем вниз? Он не дошел до ответа на этот вопрос, поскольку бросил вуз и пошел служить в армию, где прошел суровую школу воздушно-десантного училища. Там же он вплотную познакомился с самолетами. Затем была служба на границе.
Об этом он ни разу не пожалел.
Светлана продолжила излагать свое видение ситуации.
– Неужели ты в них не разберешься?
– Видишь ли, Светик, если б я разобрался в тех трубах, то, наверно, сейчас был бы с дипломом.
– Не понимаю. В ДЭЗах сидят инженерами и техниками простые баба, и ничего. Работают. А ты – мужик, почти инженер – и не справишься! – возмутилась Светик.
– Стоит ли удивляться состоянию труб в нашем городе, – сказал Никита. – А нет ничего подальше от ЖКХ и ближе к аэрокосмической отрасли? С учетом специфики моего образования.
– Кто это говорит о специфике образования? – иронично глядя на Никиту, сказала Светлана. – Липовый студент с двумя зачетами. И те по физкультуре и основам безопасности жизнедеятельности.
– И с одним сданным экзаменом, – дополнил Никита.
– Ага. По культурологии. Вернись с заоблачных высот на землю. Вспомни, где ты живешь. Далеко не в Звездном городке. И тем более не в Хьюстоне.
– Хорошо, хорошо, – пошел на попятный Никита. – Когда выходить?
– Да хоть завтра.
– Давай с понедельника.
– Ладно. Выходи с понедельника. Это место я за тобой уже застолбила.
«Надо было с этого начинать», – подумал Никита.
– Думаешь, подождут до понедельника? – спросил Никита, в душе надеясь на обратное.
Его надежды развеяла Светлана, когда уверенно сказала:
– Подождут. Пусть только попробуют не подождать.
Утром она ушла на работу, и Никита, томясь от безделья, позвонил Сергею, имея в виду пригласить его к Хасану.
– А покойничек-то перестал быть неизвестным, – огорошил его новостью приятель.
– То есть? – насторожился Никита.
– У него, оказывается, есть имя и фамилия тоже.
– Эка невидаль.
– И нам они стали известны.
– Обзавелись экстрасенсом?
– Нет. Позвонила жена. Заметь: из Москвы.
Никите стало не до встречи у Хасана.
– Расскажи, – попросил он и почувствовал, как у него пересохло во рту.
– А что тут рассказывать? Мужик каждый день звонил ей по мобиле и вдруг третий день не выходит на связь. Она забила тревогу и дозвонилась до нас.
– И вы ее успокоили. Нет у тебя больше мужа, сказали вы ей, зато теперь ты свободная птица.
– За кого ты нас держишь? Неужели мы циники вроде тебя? Мы выразили ей глубокое сочувствие в подобающем тоне.
– Кстати, как его зовут, раз он перестал быть безымянным?
– Смагин Юрий Петрович.
– И что дальше?
– А что может быть дальше? Мертвого не воскресишь. И нам теперь не надо докапываться до его имени.
– Петро знает о звонке?
– Откуда? Он все еще в командировке.
– А что вы?
– Кто мы?
– Кто остался на боевом посту.
– А что мы? Посочувствовали. Как могли.
– Знаю я, как вы можете. Серега, дай мне координаты вдовы.
– Никита, ты псих.
Глава 7
Никита объяснил Светлане поездку в первопрестольную тем, что он давно не был в столице и решил навестить ее, прежде чем закопать себя с трубами в ЖКХ. Светлана не стала возражать.
Вдова встретила его в трауре, но вполне приветливо и даже улыбнулась, хоть и скорбно. Это была немолодая женщина с полным лицом и черными волосами с проседью. Усадив Никиту чай пить с пирожками собственного производства, она спросила:
– Как это случилось? – и утерла платком пару слезинок, выступивших в уголках глаз.
– Признаться, Анна Тимофеевна, этого толком никто не знает.
– Отчего так? Ведь небось следствие было?
– Оно и сейчас, можно сказать, ведется, – сказал Никита и отвел глаза под ее напряженным взглядом. – Но я как журналист… – «Господи, прости мою душу грешную за эту невинную ложь…» – …надеюсь придать ему дополнительный импульс.
– Да?
В глазах Анны Тимофеевны засветилась надежда, словно Никита обещал ей вернуть погибшего живым и невредимым.
Эта реакция смутила его.
Работа репортером уголовной хроники научила его быть нагловатым и развязным, но разве можно вести себя подобным образом с пожилой женщиной, к тому же лишившейся подспорья на старости лет?
– Я хочу написать статью, которая заставит местные правоохранительные органы тщательнее заняться этим инцидентом. Подхлестнуть их. Это чистая правда, – сказал Никита, посмотрев на вдову ясным взглядом, и для большей убедительности положил руку на сердце. – Но для этого мне необходимо как можно больше узнать о погибшем Юрии Петровиче Смагине.
Анна Тимофеевна улыбнулась.
– А ведь он из ваших краев, – сказала она.
Никита чуть не поперхнулся пирожком. Откашлявшись, он сказал:
– Вот как… А зачем он поехал к нам? Вы не знаете?
Анна Тимофеевна пожала плечами.
– Не знаю, – сказала она и опустила глаза.
Никита ей не поверил. Надо было найти подходы к вдове.
Он взял очередной пирожок и принялся расхваливать его достоинства.
– Разве может покупное изделие сравниться с шедевром домашней кухни?
Анна Тимофеевна зарделась. Никита продолжил:
– Просто удивительно, что в Москве до сих пор сохранились люди, которые могут поподчивать своим, домашним пирожком и не бегут в универсам, чтобы угостить гостя на скорую руку.
Польщенная Анна Тимофеевна разговорилась.
Оказалось, москвичкой – к своему неудовольствию – она стала три года назад, когда перебралась сюда ее дочь, особа, по всей видимости, энергичная и предприимчивая. Она купила матери эту однокомнатную квартиру и с головой ушла в бизнес.
Анна Тимофеевна почувствовала себя заброшенной.
В один из приступов отчаянного одиночества она решилась пойти на вечер знакомств для тех, кому за пятьдесят.
– Там меня судьба свела с Юрием Петровичем, – хлюпнув носом, сказала Анна Тимофеевна.
Пожилая женщина расчувствовалась, и слезы потекли у нее по щекам.
– И как долго вы состояли в браке с Юрием Петровичем?
Слезы высохли сами собой. Анна Тимофеевна поджала губы и неохотно сказала:
– Мы не были расписаны. Мы состояли в гражданском браке. В наши годы это уже не обязательно. Лишь бы человек был хороший, – сказала она.
– Юрий Петрович был хороший человек?
Анна Тимофеевна не спешила с ответом.
– Анна Тимофеевна, поверьте, я ваш друг. Мной руководит чувство справедливого возмездия.
«Господи, прости мою душу грешную еще раз».
– Тем более, что речь идет о моем бывшем земляке. Что он представлял собой как личность?
