Малинур. Часть 3

Сергей неопределённо поморщился:

– Слышал. Ничего нового. Говорят, одного из главарей настигла кровная месть.

– Дикари… – раздражённо произнёс Богач и уставился на пламя керосинки. – А нога, нормально, – как-то невпопад, спустя мгновение, ответил он на первый вопрос и почти сразу вернулся к уже затронутой теме: – Не знаешь, как имя главаря?

– Пока нет. Но думаю уже завтра об этом будут судачить на всех базарах афганского Бадахшана. Здесь такие новости разносятся как ветром – очень быстро.

Джабраил опять замолчал, явно озабоченный услышанным. Кузнецов наблюдал за ним, уже точно понимая: именно Наби Фарух организовывал проход через границу, а систему охраны в этом месте душману раскрыл капитан Мухробов, о чём он вчера и признался. Кроме того, Богач, по сути, подтвердил, что убитого главаря как минимум кинулись искать.

– Чего ты так переживаешь о нём? – еле заметно улыбнулся Сергей. – Сейчас убедишься в отсутствии здесь искомого схрона, и всё – необходимость в этом подручном отпадёт. Если, конечно, его роль заключалась лишь в организации переправы через кордон. Надеюсь, кроме поиска Авесты на территории СССР, иных интересов тайно пересекать нашу границу – у тебя нет?

– На этом участке – точно нет, – бесхитростно честно ответил Богач, что Сергей аж растерялся от подобной откровенности и наглости, немного даже его покорёжившей:

– На этом? Так у тебя есть переправы и на других?

– Сергей джан, не цепляйся к словам, – устало улыбнулся пакистанец. – Я доверяю тебе, потому и… Если здешний схрон пуст, то остаётся последний район, и он тоже на советской территории, в нескольких километрах от границы.

Опять повисла пауза. Джабраил пытался подбирать слова, и внутренняя борьба мотивов между необходимостью не сболтнуть лишнего, и потребностью в помощи советского офицера, явно отражалась в его лице.

– Кстати, упряжь-то, получил? Её доставили уже тебе? – раздёргивая внимание собеседника, поинтересовался Кузнецов, создавая таким образом условия для дальнейших оговорок и получения крупиц ценной информации.

– Всё хорошо. Помощник погибшего губернатора привёз… как и обещал, – он достал из кармана куртки квадратное фото, сделанное на Полароид: – Взгляни, как смотрится на арабском скакуне.

На карточке красовался гнедой жеребец. Знакомая упряжь и ярко-алая попона действительно выглядели богато и придавали лошади особо благородный вид. Сергей одобрительно кивнул, демонстрируя, что впечатлён.

– Между прочим, именно Мухамад Вакиль и познакомил меня с человеком, который помогал пройти границу, – собеседник спрятал фото. – А теперь оба мертвы. Странно всё это, – и подняв голову, взглянул на Сергея: – Ты прав. Для организации тайной переправы здесь, он теперь не нужен. Но он был необходим и для другого. Он знался с семьёй тех самых исмаилитов из рода Мельхиоров, живущих в Зонге, – пакистанец ткнул пальцем в сторону кишлака. – Помнишь, я рассказывал о них? Глава семьи Карим, четыре дочери и сын. Одна из дочерей по имени Аиша, с прозвищем Малинур. Да ты должен их знать, – Джебраил впервые за встречу открыто улыбнулся: – Его сына осудили за попытку незаконного пересечения границы, но неделю назад он умер при неясных обстоятельствах и тело доставили в Зонг вертолётом. Вряд ли обычный дехканин удосужился бы такой чести. Я думаю, он был агентом… КГБ или ГРУ… может быть даже твоим, – пакистанец произнёс последние слова абсолютно спокойно.

У Сергея от неожиданности спёрло дыхание, но он быстро нашёлся. Сделал беспечный вид и, контролируя свой взгляд, упёрся им в переносицу Богачу. Именно в переносицу, чтобы не смотреть в глаза и гарантированно не отвести своих, и в то же время, создать у собеседника иллюзию прямого и смелого взгляда в лицо:

– Опять убеждаюсь в твоей хорошей информированности. Единственно, с чего ты решил, что он сотрудничал с властью? Парня не успели даже осудить, он помер от обострения прободной язвы в нашей КПЗ. Два дня жаловался на боли, а бестолковые караульные ничего не предприняли. Хотя вполне могли бы спасти. При этом отец лично письмо начальнику отряда писал о проблемах со здоровьем у сына. Естественно, после такого, и вертолётом тело привезли, и более того, семье его теперь помогаем неофициально. Кому к шайтану, такой скандал нужен?

– Да? – наивно, и вроде искренне, улыбнулся Богач. – Ну, ты знаешь, люди разное болтают… Именно у погибшего сына был мотив кровной мести по отношению к моему человеку, – заканчивая фразу, уже сам Богач не выдержал и спрятал глаза в пол, а Кузнецова тут же озарило: «Точно! Тело Наби нашли ещё днём! И ты, сучёнышь, уже знаешь, и об этом, и про фото убиенных им сестёр Али, обнаруженное на трупе. Сейчас подельники дохлого Наби тебе помогли пройти к границе и переправиться через реку. И о причине убийств сестёр Али, ты тоже значит осведомлён. А может, это ты был инициатор их похищения и пыток? Поиграть решил со мной? Ну, давай – поиграем. Только не забывай, сейчас ты на моей территории. Смотри – не заиграйся…».

В этот момент у Кузнецова зашипела радиостанция:

– Могу говорить? – без каких-либо позывных раздался хрип Макса.

– Кратко. У меня всё норм, – Сергей не стал выходить из палатки – пакистанец точно не владел русским языком.

– Тоже норм. Единственное, трое, что у речки остались, как зашли за камни, так и не видно больше.

– Укрылись там, ждут возвращения. А что смущает?

– За камнями можно далеко пройти вдоль берега, чуть ли не до кишлака. Но лежат они почти у воды, не очень удобное укрытие – мокровато. Могли бы и поближе спрятаться, левее тоже каменюки есть, и ближе, и суше там.

Сергей чуть задумался, после ответил:

– Понято. Наблюдай. В темноте не разобрались может. Двое сопровождающих где? Что делают?

– Там же, у тропы сидят.

– Понял. На связи.

Богач посмотрел на Кузнецова:

– Всё нормально?

– Да. Нормально. И какой повод был мстить у сына? Кстати, может, ты скажешь, кто же этот твой загадочный человек? Всё равно, если он пал от кровника, то об этом скоро узнают все, – Сергей тихо засмеялся: – Тем более, если кровную месть свершил покойник, похороненный больше недели назад.

Богач тоже усмехнулся, но как-то сдержанно и напряжённо:

– Исмаилиты, потомки зловещих фанатиков Хасана ибн Сабаха. Тех самых ассасинов. Кто знает, на что они способны в руках советского КГБ или ГРУ?

– Джабраил, я о тебе был лучшего мнения, – опять похолодел Сергей, но через силу смог всё же засмеяться: – Какие к шайтану ассасины, в двадцатом веке. Того нарушителя дней десять, как похоронили, а твой человек исчез, как ты говоришь, только сегодня.

– Кроме отца и той самой Аиши, лица похороненного, никто больше не видел. Вопреки обычаям, они никому из посторонних не разрешили омыть тело родственника… Ну да ладно, действительно, какое это уже имеет значение, – он махнул рукой, демонстрируя нежелание дальше углубляться в затронутую тему. – Позволь пока не называть имени, может он жив и кровная месть, о которой ты говоришь, не имеет к нему никакого отношения. Да и о том, в чём причина его кровной вражды с семьёй Мельхиора, мне не известно. Знаю лишь сам факт.

– Ладно. Я не настаиваю, – примирительно улыбнулся Сергей, уже будучи уверенным, что Богач лжёт. – Тело нельзя было омывать, его же вскрывал патологоанатом. И так жара, хорошо, что решили вопрос с доставкой в тот же день. Ну ты прав, не вижу смысла терять время на обсуждение этой ерунды. Объясни мне лучше, что из того, что твой человек был… а может и есть, знакомый этой семьи?

– Я очень надеялся, что искомый клад находится здесь. Но с твоих слов, это ошибка. Мне уже известно, что с момента той засады, никаких грузов отсюда не вывозилось и никаких работ здесь не велось тоже. Значит, схрон действительно был пуст и требуется просто убедиться в его реальности, – пакистанец всем телом повернулся к собеседнику, демонстрируя, что сейчас скажет что-то очень важное. – Книга гарантированно находится в последнем, четвёртом схроне. Это небольшой район в нескольких километрах от границы. Вести в нём тайные поиски – проблематично. Мы…я, уверен, что точное место знает эта девчонка – Аиша. Она, именно она, осталась последним хранителем Авесты. Знания эти, ей передал учитель – Джаспер. Но! Даже если с ней и удастся как-то договориться, тайно извлечь Писание и вывезти его оттуда, мы не сможем. Рядом находится крупное подразделение пограничников, все подступы надёжно закрыты, а в Афганском прикордоне стоят советские гарнизоны. У нас есть план, и я надеюсь убедить тебя помочь в его исполнении. Ты получил неплохие деньги за упряжь, сейчас получишь ещё больше: три миллиона фунтов-стерлингов и английское подданство. Мне нужна твоя фотография и в течение двух месяцев вопрос с документами будет решён, – Богач достал из нагрудного кармана синюю книжку и деревянный штамп: – Это, на случай если вдруг придётся бежать раньше. Подлинный загранпаспорт гражданина Пакистана с австрийской визой. В него осталось лишь вклеить твоё фото, это не сложно сделать по образцу, – он продемонстрировал вложенный в документ листок. – Из Тегерана два раза в неделю летают рейсы в Вену. Австрия соблюдает нейтралитет и единственная страна Запада, через которую осуществляется авиасообщение с Ираном после исламской революции. Используя паспорт, ты без проблем сможешь вылететь в Европу. Из Кабула никуда не улетишь, а уходить через Исламабад небезопасно: стоит лишь открыть рот, как любой поймёт, что ты не пакистанец. Тебе самому лишь нужно добраться из Союза до афганского Файзабада – меньше сотни км, без проблем организуешь сам себе командировку в свой же гарнизон. Оттуда до Балха тебя доставит этот человек, – он протянул визитную карточку. – Ну а в Балхе всё решит новый губернатор провинции, покажешь мою визитку, – он протянул вторую карточку. – Помощник Мухамад Вакиля теперь руководит виалятом. Он даст сопровождающих и через Герат довезёт да самой Иранской границы. А там, официально въедешь в Иран, сядешь в автобус и уже из Тегерана первым рейсом в Вену, – он посмотрел в широко открытые от удивления глаза Кузнецова: – Везде и для всех ты пакистанец, мусульманин, поэтому… ну, не мне тебя учить конспирации.

Профессиональным умом Сергей понимал, что когда необходимо заставить человека принять экстремально неожиданное и крайне опасное решение, один из методов подразумевает высказать просьбу «об услуге» (без раскрытия подробностей), и, не дожидаясь включения критического мышления, сразу же вывалить на него массу деталей, касающихся обеспечения его благополучия и купирования возможных негативных последствий от согласия. Создав для объекта иллюзию, что все риски учтены, и, продемонстрировав деятельную заботу, удовлетворяется базовая потребность человека – потребность в безопасности. После этого ему психологически намного проще принять иные доводы для согласия. Подробности того, о чём его просят, уже не будут казаться безумием, а само предложение – неприемлемым. При условии, конечно, что психотип объекта просчитан и приведённое доводы для него окажутся чувствительными.

Кузнецов скептически сморщился. Богач вложил в паспорт обе визитки, чуть расширил горловину открытого вещмешка офицера, лежавшего рядом, и сунул туда документ. Книжица вошла наполовину – ей помешала рукоять акинака, вылезшая наружу.

– Дай мне… – лишь успел произнести офицер, когда пакистанец уже взялся за рукоять левой рукой и, отодвинув кинжал, запихнул паспорт до конца внутрь.

Сам не понимая почему, первым делом Сергей посмотрел на свои новые часы: 21:50.

– Этот паспорт, я отдаю прям сейчас, – произнёс Богач. – В знак моих открытых намерений и заботы о твоём благополучии даже после того, когда нужда в твоих услугах, отпадёт.

Вихрь эмоций завертелся внутри Кузнецова. Негодование и возмущение сменились страхом и растерянностью. Вновь накатило немотивированное отчаяние, ощущение предопределённости и какого-то бессилия что-либо изменить. Резко заныло вывихнутое плечо и отшибленное колено. В раненой ладони тут же проснулась уже забытая резь и пульсация, словно почти заживший порез, опять начал воспаляться. Усталость прошедшего дня накрыла тяжёлым покрывалом, и невыносимо захотелось лечь.

– Пойдём, мой осведомлённый друг, покажу, где был обрушений подвал, – без злобы, но с нотками лёгкой иронии и безысходного смирения с тем, что будет дальше, вымолвил Сергей. – Подышим заодно. А потом уже решим, кто, кому и какие услуги окажет.

– Не обижайся, Сергей. Ты профессионал, должен понимать, что информация ключ к успеху в любом деле.

Кузнецов промолчал и вышел из палатки. Показал небольшой котлован – всё, что осталось от подвала. После чего спрятался за огрызком когда-то мощной крепостной стены. Пакистанец вызвал по радиостанции своих сопровождающих, и они за десять минут геосонаром прошлись по площадке, после чего вернулись к тропе. Всё это время, Сергей наблюдал за ними в ночник и пытался успокоиться. Иррациональная реакция на то, что акинак «пометил» теперь и Джабраила, выбила его из колеи, а сама беседа и стресс от сегодняшних событий, добили окончательно: сообразить, как действовать дальше, у него уже не получалось. Чем Богач сейчас действительно интересен? Понятно, что он ключ к выяснению авторства второй схемы. Кроме того, он же, потенциально, невероятно ценный источник информации, и через него же, возможно решить ещё одну задачу: попытаться вывезти Карима на лечение в ФРГ. Пусть нелегально, но вывезти. То, что этим Сергей нарушит закон, уже было неважно. Главное – он искупает тяжкую вину перед своей совестью и перед Али; спасая деда – он спасает себя, и сомнений в этом, у него уже не было. Однако работа с Богачом пошла не по плану. Ведь ещё неозвученная просьба Джабраила была ясна как день: оказать содействие в проникновении на советскую территорию в районе Калай-Хумба, туда, где на второй схеме значится некий Карон. И пойти на это, уже точно перебор… из охотника, разведчик становится добычей. Вместо вербовки ценного агента он сам окажется негласным помощником врага. Тут же вспомнилась записка от файзобадского продавца чая, в который духанщик предупреждал о выбитой у него хадовцами клевете на Кузнецова. Тогда, в круговерти событий, тревожный сигнал выпал у него из зоны внимания, а сейчас, всплыл в голове, ещё больше сгущая мрачные краски. Но всё это не шло ни в какое сравнение с угрозой, нависшей над семьёй Аиши. Как он, дурак, не подумал, что, оставляя фото на теле душмана, сам навлёк на них беду? Теперь все они кровные враги для родственников убитого полевого командира из соседнего афганского кишлака Лангар. А Богач, как он собирается договариваться с Аишей, что он задумал? И для переправы Карима в Германию, получается, его использовать теперь нельзя…

– Зачем я оставил фото? – в ужасе пробубнил Сергей и тут же сам себе ответил: – Оно чётко гарантировало отвод подозрений от нас. Кроме того… мне показалось, это была воля акинака, – офицер сморщился от бессильной злобы: – Идиот! Ты просто двинулся умом со своим акинаком. Что теперь делать? Господи, помоги…

Как ни странно, вымолвив последнюю фразу, Кузнецов ничуть не смутился. Более того, внутри блеснула искра надежды на обратную связь: «А вдруг?», и в голову начала возвращаться трезвость мышления. Он пару раз медленно вдохнул-выдохнул, взглянул на огромный шар ярко-жёлтой луны, словно наколотый на вершину горного пика, посмотрел в сторону Богача, который ждал его у палатки, и достал радиостанцию:

– На приёме? Где эти двое?

– Спустились метров на пятьдесят и сидят на тропе.

– А те, что у реки?

– Не видно.

– Сейчас двое спустятся к лодке. Думаю, и те должны вылезти. Как всех пятерых увидишь – сразу сообщи.

– Понято.

Сергей вернулся к палатке. Сказал, чтобы Богач отправил сопровождающих к реке, а то в столь ясную погоду и при полной луне на голом склоне их в ночник видно за километр.

– Убедился? – продолжил разговор Кузнецов.

– Да. Это был третий схрон. Остался последний. Я надеюсь на твою помощь попасть в нужный район, он находится…

– Подожди, – перебил его офицер. – Не спеши. Я не хочу знать пока никаких деталей. Скажи лучше, а с чего ты взял, со своими концессионерами… так назову их, что вообще вся история с Авестой не выдумка и не очередная восточная легенда? Ну бред же! Две тысячи лет хранить какие-то тексты в глубокой тайне, передавать её из поколения в поколение. Ради чего такие сложности? Ну нереально же всё это? Какие-то пророчества… да и хрен с ним кто там первый законтачил с небесами и придумал всю эту теологическую беллетристику! Не, я понимаю историческую и научную ценность подобных сочинений, но твои объяснения в прошлый раз о том, зачем их прячут – ну неубедительны они! Бред, Джабраил. Такой же, как и сотни других легенд про Грааль, Ковчег Завета, Либерию Ивана Грозного, Александрийскую библиотеку, всякие копья, коими закололи Иисуса… нет этого всего. А если и есть, то никто их намеренно не прячет, ну а если и прячет даже, то явно не в силу их реальных, а не выдуманных, мистических свойств или каких-то невиданных знаний. Просто обладание такими артефактами придаёт человеку ощущение своей исключительности и богоизбранности, мол, у меня есть то, чего нет ни у кого, значит, я офигеть какой батур! Обычная человеческая гордыня и высокомерие, да ещё мистическое мышление, наделяющее всё несуществующими свойствами и сверхъестественными способностями. Ну а какое ощущение исключительности, может пересилить тривиальный меркантилизм и желание продать такие сокровища здесь, в этой дыре? Ты видел, как живут местные дехкане? Ты думаешь, что ни в одном из десятков поколений этих, так называемых хранителей, ни возникло желания элементарно продать артефакты и вылезти из вековой нищеты? Ты реально считаешь, что эта семья, где кроме престарелого отца, остались одни женщины… семья, у которой дома нет даже света, где мясо едят лишь по праздникам, они тысячелетия хранят что-то настолько ценное?! Ну чушь же!

Джабраил внимательно выслушал, и только открыл рот, как Сергей опять перебил его:

– И ещё хочешь меня втянуть в эту кладовую лихорадку! Да знаю я, что тебе от меня нужно. А ты в курсе, что с учётом твоей принадлежности к… мягко скажем – конкурирующей организации, за подобную услугу мне светит? В лучшем случае пятнадцать лет, но, как правило, своих у нас порют без жалости, поэтому – расстрел. И бегай не бегай по миру, рано или поздно, итог один – смерть под забором в своей же моче и рвоте.

– Сергей, – чуть повысив голос, пакистанцу всё же удалось остановить эмоциональную тираду собеседника, – я, не торгуя ослятиной! У меня серьёзный бизнес, и ты правильно понимаешь, что работаю я под не менее серьёзной крышей. Твоя безопасность в приоритете, а что касается наших устремлений, то они основанные на очень надёжном анализе и неопровержимых фактах. Мы нашли три из четырёх схронов. Причём в не менее экзотических местах, чем здешний. Заметь, мы не вели тотальных раскопок и масштабных археологических изысканий. Мы приходили в заданное место, и точно там, где искали, находили схрон, аналогичный по размерам и устройству предыдущему. Хотя бы это уже свидетельствует о серьёзности наших источников. Авеста однозначно существует. Я уже упоминал в прошлый раз о манускрипте, где Александру Македонскому доносят на его сподвижника – Птолемея, который за спиной царя разыскивал писание здесь же, в горах древней Бактрии. По заключению авторитетного эксперта, пергамент, текст на нём и его содержание, чернила – всё аутентично периоду третьего-четвёртого века до нашей эры. И это лишь один из многих исторических документов, что нам удалось изучить.

Кузнецов тоже знал об экспертизе. Фотокопии двух листов на английском языке, снятые с подлинников из папки Вахида, как раз и были переводом доноса на имя македонского царя и заключением упомянутого эксперта.

– Поверь мне, она лежит в схроне, найти который, я и прошу тебя помочь.

– Хорошо, допустим. А какой помощи ты ждёшь от этой девушки… Ариши, или как её, Аниты? То есть, тыщу лет они самозабвенно охраняли тайну, а тебе она – раз, и всё рассказала? – незаметно Кузнецов вывел разговор в нужное ему русло.

– Аиша, – поправил его Богач и улыбнулся. – Уверен, я смогу с ней заключить выгодную сделку. Уже к утру у меня будет для неё предложение, от которого очень трудно отказаться. Мой человек из местного племени пытался тоже договориться с семьёй, но только всё испортил. На этот раз я займусь этим лично.

– Моя помощь не потребуется? – наигранно усмехнулся Сергей и напрягся, желая только одного: услышать, что потребуется.

– Нет. Не хочу тебя подвергать риску.

В повисшей тишине раздался зумер. Богач достал из-за пазухи компактную радиостанцию – зависть и вожделенный трофей для советских военных, который американцы поставляли афганским моджахедам. Сергей невольно кинул взгляд на свою Р-392, в четыре раза большую, тяжёлую, и несравнимо менее надёжную. В сумраке палатки замигала красная лампочка и прозвучал повторный зумер. Затем произошёл краткий диалог с использованием незнакомого наречия, и лишь в конце, по одобрительному согласию Богача на что-то, Сергей понял: из-за его присутствия говорили на белуджском языке.

И не успел собеседник убрать свою, как запищала радиостанция Кузнецова. Пакистанец улыбнулся, словно ожидал вызова разведчика, а тот, нажал тангенту и опять напрягся, предчувствуя, что синхронный вызов неслучаен. Скорее всего, так и было, потому что Колесников сообщил о сборе всех пятерых и отходе одной из лодок от берега, и, вероятно, разрешение на это, как раз и запрашивали у Богача.

– Минут двадцать прошло, как эти двое вниз ушли. Только спустились, что ли?  – недоумённо уточнил Сергей у наблюдателя.

– Нет. Те трое долго не появлялись. По-моему, они притащили барана.

– Какого барана? – полковник даже отвернулся, чтобы пакистанец не заметил его удивления.

– Небольшого, ягнёнка. Нашли на берегу вероятно. Может, отбился с отары ещё днём и прятался в камнях. Ну или спёрли, кишлак-то рядом, и где они всё это время были – непонятно. С собой в лодке увозят.

Сергей положил гарнитуру, посмотрел на пакистанца:

– Вторая лодка уходит назад. Чего тебя не дождались? На двух-то плыть, побезопасней. Мало ли… Барана какого-то утащили.

– Барана? – улыбнулся Джабраил. – Какого барана? Это местные уплыли, из Лангара. Мой человек не на связи и его правая рука выделил их в помощь. Сказали, что после полуночи всегда усиливается ветер и нужно, пока не поздно, уходить. Врут. Боятся просто, вот и придумали повод. Обойдусь без них, да и мы, надеюсь, скоро закончим.

Кузнецова ответ удовлетворил, тем более скотокрадство здесь вроде обычая и способа проявить молодецкую удаль. Правда воруют у кого подальше и желательно не оставляя никаких улик. А то пуштунский кодекс чести пуштунвали за это предусматривает месть, сравнимую с карой за убийство. Пошутив над «дикарями», оба выразили надежду, что если кража и была, то в Афган следы её не приведут и приграничного межплеменного конфликта не возникнет.

– Сергей, давай вернёмся к моей просьбе, – закончив с юмором, предложил Богач, посмотрев на часы и почему-то переведя взгляд не на собеседника, а на его вещмешок.

Кузнецов взял поклажу, встряхнул её, и сунув глубже акинак, затянул тесьму горловины:

– Давай. Только при условии, что озвучишь ты её сейчас, а ответ свой я дам позже, через три дня скажем. С учётом моего скептического отношения к реальности истории с Авестой нужно будет взвесить все за и против. Стоит ли овчинка выделки, как у нас говорят… или всё-таки мне продают ослятину, которую с голодухи не едят даже волки, – ответил Сергей.

Богач призадумался. Чувствуя, что пакистанец сомневается, Кузнецов решил поддержать своё реноме продажного шурави, дабы не дать зёрнам подозрений начать прорастать в его голове:

– Деньги хорошие. Но рисковать настолько, что потом придётся бежать из Союза, я не хочу. Ты расскажешь свой план, а я подумаю, как его скорректировать для общей выгоды и безопасности. И кстати, я специально взял с собой один артефакт, чтобы показать тебе его для оценки, может тоже купишь.

Сергей опять развязал вещмешок, извлёк нефритовую поделку, которую нашёл в каменной трещине у пакистанской границы. Джабраил с интересом покрутил изделие в руках:

– Я думал, ты предложишь свой кинжал. Но это тоже интересная вещица. Как она попала к тебе?

– Совершенно случайно. Она с Афганистана, – не стал вдаваться в подробности Кузнецов и не обращая внимания на упоминание акинака.

– Цветок лотоса. Буддийский символ. Видел такой целый у одного коллекционера. Их вырезали в долине Бамиан. Там до седьмого века существовали буддийские монастыри и поселения, основанные ещё во времена Греко-Бактрийского царства, а может, и раньше. Их мастера славились искусством резьбы по камню. Это, скорее всего, оттуда, – Богач вернул поделку. – Уточню по цене и в следующий раз сообщу. В Бамиане остались постройки от тех времён, в том числе пятидесятиметровые статуи Будды, вырезанные в скале6. Будет возможность, советую посмотреть.