День Истины

– Эти Ваши мысли верны, но Аристотель не свободен от многих ошибок, – сказал ал-Беруни.

В тот день наша беседа продолжалась до рассвета.

– Его Святейшество ибн Сина, настала очередь историка снова говорить.

– Сегодня улемы академии снова соберутся во дворце, – обратился к ал-Беруни Абу Наср Ирак. Уже все на месте, и через несколько минут начнётся дискуссия. Осталось всего несколько минут.

Но тут пришло известие, что прибыл гонец, и эта весть быстро распространилась при дворе хорезмшаха. Гонец был от султана Махмуда, правителя, потрясающего мир. Пожаловал сам Ходжа Хусейн Али Микаил, ближайший человек газневидского султана.

Настроение Маъмуна II сразу упало. Он не боец. У Хорезма нет сил, чтобы тягаться с огромной армией газневидов, и хорезмшах знал: где появился Микаил, там ждать беды. Микаил стрелой направился прямо к хорезмшаху и передал ему послание султана в руки:

– Наш великий правитель, эмир всех индийских владений, Его Высочество султан Махмуд Газневи, опора ислама, передает Вам свой привет и доверил мне вручить это послание.

Хорезмшах для вида поцеловал письмо, а затем передал его Абу Сахлю. Тот стал читать. Прозвучало пышное начало письма, прославляющее адресата – царя Хорезма, а затем восхваляющее султана Махмуда с указанием всех его титулов. Далее в письме значилось: «Мы знаем, что на службе у хорезмшаха оказались не имеющие себе равных учёные в различных областях науки. Это Абу Наср ибн Ирак, Абу Сахл Масихи, Абу-л-Хайр Хаммар, Абу Райхан ал-Беруни, Абу Али ибн Сина. Мы просим прислать их к нашему двору, чтобы они сочли за честь служить нам, и чтобы мы могли наслаждаться их знаниями и искусством».

Для хорезмшаха это был удар. Дело его жизни погублено. Какие-то злодеи, вероятно, оказали «услугу» в этом деле, кто-то донес, возбудил зависть у могущественнго султана.

Маъмун посмотрел на своего министра и мягко сказал:

– Господину послу следует оказать достойный почет, и предоставить для него лучшие помещения во дворце.

– Мы с радостью разделяем желания султана Махмуда, просветителя мира. Мы обсудим вместе с упомянутыми учеными предложение великого султана и направим их в Газну.

Посол Махмуда положил руку на грудь:

– Великий султан не забудет Вашей покорной доброты, я свидетель этому, и позвольте мне также сообщить, что согласившимся ученым будут предоставлены дома, дано большое содержание и вручены награды. Столп Ислама на границе с Индией также сообщает Вам об этом.

И посол газневидского султана раскланялся. Хорезмшах застыл в глубокой задумчивости, и с этого момента он почувствовал, как его трон задрожал. Сегодня султан переманивает к себе улемов академии, что он еще будет делать завтра и что, если потребует освободить трон? Войска газневидов стоят у границ Хорезма!

И он позвал к себе своих любимцев-ученых. Собрались все. Какие новости принес посол султана Махмуда: хорошие или плохие? Душа человека многое предчувствует. Хорезмшах рассказал улемам все требования, полученные от султана, одно за другим. Да, плохая новость! У каждого свои сомнения: идти к султану или нет?

– Правитель Хорезма честно признался: «У меня тысяча сожалений, если бы это зависело от меня, я бы не отдавал ему благородных людей. Но я беспомощен, что я могу сделать, у меня мало сил сопротивляться. Вы знаете лучше меня, руки султана Махмуда загребущи. Почти вся восточная часть халифата принадлежит ему, он стоит на пороге Хорасана, Мавераннахра и Хорезма, его армии бесчисленны, его невозможно остановить, и я должен подчиниться и отправить вас в Газну. Неподчинение его воле влечет за собой плохие последствия.

– Ибн Сина, что скажете?

– Я не пойду, – ответил я хорезмшаху.

– Я ничего не могу с этим поделать, возьми ложку моей крови, и мне это тоже не подходит, – сказал Масихи.

Тот факт, что эмир Гурганджа находился в отчаянном положении, был очевиден.

– Султан Махмуд обещал богатое содержание и подарки тем, кто поедет, если верить его послу, каждому будут оказаны большие почести, – заметил хорезишах.

После краткого раздумья Абу Наср Ирак высказался:

– Мы решили пойти на службу к султану.

– Кто это мы?

– Абу Райхан ал-Беруни, Абу-л-Хайр Хаммар и я, – перечислил Абу Наср Ирак и повернулся ко мне:

– Было бы хорошо, если бы Вы тоже поехали с нами, такой целитель и ученый, как Вы, будет нужен везде, – сказал он.

– Я не могу, моя мать и брат остались в Бухаре, – ответил я ему. Хорезмшах задумался. Во всяком      случае, некоторые учёные согласились, и за это надо быть им благодарным.

Ибн Сина:

– Но… мне и Масихи очевидно очень опасно оставаться сейчас в Хорезме.

И хорезмшах Маъмун сказал:

– Простите меня, друзья, мой совет – ибн Сина и Масихи пусть поскорее покидают Гургандж.

– Куда же им бежать?

– Мы советуем везирю добавить к ним какого-нибудь опытного сопровождающего, – предложил ал-Беруни.

Собрание разошлось.

Так очаг просветления в Хорезме был уничтожен, собрание мудрецов распалось по воле злого газневидского султана. Таких событий в истории было много, просвещение всегда подавлялось и подвергалось нападениям, библиотеки сжигались, обсерватории сносились, великие интеллектуалы были заключены в тюрьмы и убиты. Это живые страницы древней истории, это законы горящего мира!

На следующий день посол султана узнал, что мы с Масихи отказались, и его гнев перекинулся на правителя Хорезма:

– Если Вы не смогли поймать того волшебника, как Вам сражаться с великим и победоносным султаном? Разве нельзя догнать колдунов?

– Неизвестно, отправились ли они на Запад или на Восток, мы не знаем. Искать бесполезно, – спокойно отвечал послу ал-Беруни.

А везирь хорезмшаха сообщил посланцу султана Махмуда:

– Не дожидаясь Ваших просьб, я послал за ними несколько всадников с приказом Его Величества хорезмшаха, и если сбежавшиеся найдутся, их приведут обратно.

Это несколько успокоило заносчивого посла.

– Вы отправились в долгое и опасное путешествие. Как вынесли трудности дороги?

Моя судьба в опасности, мне нужно отправляться в путь, если возможно, прямо сейчас, иначе может быть слишком поздно. Какие еще тяготы мне выпадут? Масихи будет меня сопровождать, ал-Беруни не хотел отправлять меня одного в долгий и трудный путь.

– Вы поедете в Джурджан, к эмиру Кабусу, я составлю рекомендацию, – пообещалал он, а затем добавил: «Зияридский эмир встретит вас с почётом и уважением».

Везирь Абу Сахл прислал проводника, который хорошо знал дорогу. Все необходимое для поездки было взято.

– Проводник Бахрам, очень умный юноша, даст Бог, вы благополучно доберетесь до места назначения, – сказал ал-Беруни.

– Я слышал, что он вырос в Каракумах, – подбадривал меня Масихи.

– Добрый Аллах счёл нужным разделить нас. Дни, проведенные вместе с Вами, останутся в моей памяти на всю жизнь, – при прощании грустно сказал ал-Беруни.

Мы уехали во второй половине дня. Нет конца и края пустыне Каракум. Через несколько дней путешествия черная туча внезапно закрыла небо, и в пустыне наступила зима. Начался сильный ветер, переросший в настоящую бурю. Песчаные барханы засыпали нас и наших верблюдов. Я почувствовал огромную слабость и заснул. Не знаю, как долго я спал. Я внезапно почувствовал какую-то силу в своем теле, поднял голову, разгреб песок и задохнулся в ярком мире. Моих спутников и верблюдов нигде не видно. Никого нет! Я пересмотрел все горы песка вокруг. Перед кучей песка вдалеке вдруг обнаружились чьи-то сандалии. Это обувь Масихи! – Итак, он здесь. Я буквально выкопал Масихи из бархана. Через некоторое время послышался другой стон. Я стал откапывать Бахрама из песка. Затем мы нашли только двух своих верблюдов. Пропал третий, нагруженный лекарствами, водой и едой. Положение Масихи тяжелое. Чудом посадили его на верблюд… После полдня езды по пустыне его состояние ухудшилось. Я усадил верблюда и переложил своего друга на собственный халат. Наставник сказал мне тихо:

– «Хусейн», – и умер.

– Эй, вах! Что это? Мы похоронили наставника в песчаной дюне. Наш путь становился все более тяжелым. Мой верблюд от усталости упал и сломал ногу, и его пришлось бросить. Мы продолжили путь вдвоём на одном верблюде. К вечеру стало темнеть. Наш верблюд остановился. Мы увидели в тусклом свете, что перед нами высокая стена. Кто-то громко нас окрикнул:

– Привет, вы кто?

– Гости, мы приехали из Гурганджа, – ответил Бахрам.

– Ну давайте, входите.

– Добрый человек, куда это мы приехали? – спросил я.

– Обивард, – сказал хозяин.

Оказывается, мы оказались на кладбище. Нас приветствовал могильшик – Бобо Кохи. К счастью, сюда пришел и наш потерянный верблюд. Это стало для меня огромной поддержкой. Можно отдохнуть в хижине на кладбище дня два и придти в себя. Я бесконечно благодарен Бобо Кохи. К счастью для нас, случайный караван, шедший в Хорезм, тоже остановился здесь, и Бахрама можно было отправить обратно. Я послал с ним письмо везирю Абу Сахлю и ал-Беруни.

И тут Бобо Кохи принес нам плохие новости.

– Слухи распространяются в Джурджане. Некий важный человек бежал от султана Махмуда. Люди из Газны его ищут.

– Кто этот беглец? – спросил я.

– Имени не могу Вам сказать, говорят, какой-то колдун. Тому, кто его найдет, обещают золото и богатство.

У меня есть письмо ал-Беруни, адресованное Кабусу, эмиру Джурджана. Я надеюсь только на него. Поблагодарив Бобо Кохи, я отправился в путь и через несколько дней вечером оказался в караван-сарае на окраине Джурджана. Во время ужина я заметил, что за мной наблюдают двое незнакомых мне людей. После вечерней молитвы один из них вошел в мою худжру и грубо приказал:

– Его Высочество эмир Джурджана приглашает тебя к себе, поторопись, немедленно спускайся к нам!

– Если меня зовет эмир Кабус, я пойду с удовольствием и от всего сердца, – ответил я.

– О, несчастный, эмира Кабуса уже давно призвал к себе Аллах, теперь Джурджаном управляет его сын, родня великому султану Махмуду газнийскому, его тебе нужно сделать своим щитом!

Теперь для меня все кончено, покровитель ал-Беруни помочь не сможет!

У меня не было другого выбора, кроме как следовать за взявшими меня в оборот людьми. Я собрал свои вещи и вышел из караван-сарая. В этот момент два всадника спешились и направились прямо к воротам караван-сарая. Взгляд одного их них упал на меня, и он воскликнул:

– Вы меня простите, не тот ли Вы юноша, которого я вез из Бухары в Хорезм?

– О Аллах, Вы – Кара Тюрк! –      воскликнул я.

Кара Тюрк прильнул ко мне так, словно встретил своего брата. Своему спутнику он сказал: «Я так мечтал, что встречу этого юношу снова».

– Вы сильно изменились, я не сразу узнал Вас, – сказал я.

– Этот мир изменил всех нас, я не забуду нашу поездку до конца своей жизни, – ответил Кара Тюрк и присел у моих ног, как будто собирался упасть, и я поднял его.

– Не зря говорят, что горы не встречаются, а люди встречаются, я теперь Вас никуда не отпущу, – сказал он.

Я понял, что Кара Тюрк ничего не знает о моих обстоятельствах.

– Таксыр, почему Вы так грустны? – спросил он.

– Я направлялся к эмиру Кабусу.

– Разве Вы не знаете, что высокочтимый эмир Кабус умер и страной по воле халифа правит его сын?

– Вон те люди хотят меня зачем-то отвести к правящему эмиру…

– Итак, чьи вы будете? – спросил Кара Тюрк с гневом, положив ладонь на эфес своей сабли.

– Мы посланы из Газны. По приказу великого султана Махмуда должны немедленно доставить этого беглого лекаря ибн Сину в Газну.

Кара Тюрк пристально посмотрел на меня.

– Вы действительно – ибн Сина?

– Да, – ответил я с улыбкой.

– Почему Вы мне раньше об этом не сказали, я невежа, я дурак, я не обратил внимания! Поскольку Бог привел Вас ко мне, я не знал, почему!

Кара Турк вдруг вскипел и так сильно двинул одного из лазутчиков кулаком, что тот упал навзничь и сильно ударился головой о камень. Он потерял сознание и не смог встать… Второй мой преследователь, встретив такой отпор, пустился наутек..

– Давайте, учитель, садитесь на эту лошадь, – предложил Кара Тюрк.

И мы спешно покинули негостеприимный Джурджан.

Потом до меня дошли слухи о том, что мой верный проводник Бахрам был взят в плен людьми Махмуда Газневи в нескольких фарсахах от Гурганджа. Проводника доставили к султану Махмуду, как будто он был самым опасным его врагом.

– Давайте послушаем дальнейшие события от историка.

– В далекой Газне проводника Бахрама привели к султану Махмуду.

– Ваше Величество, это проводник проклятого ибн Сины, мы поймали его на обратном пути в Гургандж из Обиварда с этим письмом.

– Кому написано письмо?

– Любимчику эмира Маъмуна ученому ал-Беруни.

– Дай-ка это письмо сюда.

Владыке Газны было известно, что ибн Сина и ал-Беруни – хорошие друзья. Султан подумал: «Ал-Беруни наверняка обо всем знал, неудивительно, если они вместе задумали бегство из Гурганджа. Похоже, в этом есть какая-то тайна, иначе письмо о благополучном прибытии не было бы послано. Но тогда ни ал-Беруни, ни Хаммар, ни везирь Сахли не являются для меня верными людьми». Сердце султана заподозрило заговор. Более того, самому эмиру Маъмуну нельзя доверять, он прислал ко мне ученых, испугавшишь! Теперь вот ибн Сина будет пойман сам. Все откроется, должно быть, письмо было написано беглецом не напрасно. Нельзя доверять и академии, организованной Маъмуном. Он специально отослал ученых в сопровождении своего приближенного из Хорезма, но теперь ситуация поменялась. Если к ним присоединится ибн Сина, то что произойдёт? Нет ли здесь заговора? Султан Махмуд стал читать письмо:

«Моему дорогому Абу Райхану ал-Беруни!

Хочу сообщить Вам, что по милости Аллаха я благополучно добрался до места назначения. Но извините, я еще не определился с постоянным местом жительства. Пусть страдания дороги прекратятся, пусть Аллах не повторит тяготы, которые мы пернесли, ни с кем. Масихи умер в пустыне с такими страданиями!».

Увидев прекрасный почерк, султан сказал себе: «Этот ибн Сина – особенный человек» и невольно продолжил читать:

«Ищу звезду счастья, в моих мыслях буйствуют странные мысли, которых я ранее не знал. В тот трагический день в пустыне смерти, когда Учитель Масихи отправился в иной мир, произошло неведомое чудо, которое я не могу описать кратко. В тот момент я почувствовал тоску по такому собеседнику, как Вы, мне бы хотелось, чтобы по Божьей милости у меня снова были бы встречи с Вами! Меня порочат ненавистные безбожные люди. Почему? – Может, из-за того, что я выучил Священный Коран наизусть, когда был ребенком, или из-за того, что я был мастером астрономии, читал много книг по химии, логике, набрался мудрости от народных пословиц? Или это из-за моей полезной работы в медицине?».

Махмуд пропустил целую страницу текста: «Этот ибн Сина – будто заноза в сердце, кость,застрявшая в горле».

Он обратился к концу письма: «Вы знаете, я не люблю послушания, я не хочу унижаться, преклонив колени перед правителями. Хоть я и бедный человек, я не позволю попирать свое достоинство. Мир, как известно, принадлежит угнетателям. Эмиры, шахи и султаны стоят друг друга. Они сражаются за троны и лебезят, перед кем надо. Смотрите, что случилось с благородной Бухарой, там во время резни я потерял самого дорогого человека. Я пошёл против желания султана Махмуда, знаю, как это тяжело, могущественный владыка мне этого не простит, но Аллах видит, плену я предпочёл свободу. Есть ли в этом мире что-нибудь лучше, чем летать свободной птицей!»

Махмуд Газневи сложил письмо. Теперь он искал, на кого же излить свой гнев. «Лишь бы не на меня!» – думал каждый из придворных.

«Приведите ко мне ал-Беруни!» – приказал султан, а затем добавил:

– А также Абу Насра Ирака и Абу-л-Хайра ал-Хаммара. А нерадивого

Микаила – в темницу!».

Газневидский двор никогда не видели своего султана в таком нервном состоянии. Когда привели ал-Беруни, Абу Ирака и ал-Хаммара, те заметили из-за трепетного молчания придворных, что что-то произошло.

– В каком направлении ушел Ваш дорогой друг ибн Сина? – внезапно спросил султан.

– Он куда-то уехал из Гурганджа, – ответил ал-Беруни.

– Почему никто из вас не знает, куда?

– Наша Кибла, Аллах над нами, мы не знаем, куда делся ибн Сина, он сказал, что отправит письмо, когда достигнет места назначения, – сказал Беруни.

Султан не проронил ни слова. Кажется, владыке Газны пришла в голову какая-то идея, он повернулся к придворным и сказал:

– Мы узнали, что ибн Сина может находиться в Джурджане, приказываю немедленно послать письмо к новому эмиру зияридов, нашему зятю, чтобы тот нашел ибн Сину и как можно скорее переправил его к нам.

– Что думает ибн Ирак?

– Приказы великого султана не обсуждаются.

– Что говорит ал-Беруни?

– Это будет хорошо, – сквозь зубы сказал ал-Беруни.

* * *

Давайте еще раз послушаем ибн Сину.

– Зияридский эмир Кабус был неугоден двору багдадских халифов, много лет провел в изгнании, но вернув себе трон Джурджана, дружил с ал-Беруни, он был очень человеколюбив, щедр, кроме того, он – поэт и рыцарь, близкий к ученым и мудрым. Жаль, что его призвал к себе Аллах.

Кара Тюрк уверил меня, что он готов быть моим постоянным защитником, если что-то пойдет не так.

– У меня нет волшебной лампы Алаад-дина, – ответил я в шутку.

– Таксыр, у меня в сердце свет, я все чувствую и без волшебной лампы.

Тем временем кони принесли нас к воротам города Рея. Встречали путешествующих два всадника в дорогих доспехах…

Они обратились прямо ко мне:

– Вы будете Абу Али ибн Сина?

– На мой утвердительный ответ они вежливо пригласили меня в резиденцию правителя города.

Кара Тюрк заволновался, но услышав, что приглашение исходит от самого эмира Маджд ад-даула, успокоился и на время покинул меня.

* * *

Рей – город с чудесным видом, окруженный горами. Фахр ад-даула сделал его своей столицей. После смерти удачливого эмира его владение перешло к сыну. Но так как принц был еще молод, то государством управляла его мать, Сайида хатун.

Во дворце меня встретили с почестями, которых я не ожидал. При дворе не так уж много высокопоставленных лиц: сам молодой эмир, его мать Сайида хатун, везирь и пара знатных придворных.

– Мы очень рады Вашему визиту, нам очень хотелось видеть вас в Рее, – обратилась ко мне Сайида хатун.

– Вы просветили мое сердце своей добротой, – ответил я в знак благодарности.

Сайида хатун отвела меня в отдельное помещение, где был накрыт дастархан. После того, как мы закончили трапезу, правительница Рея открыто мне призналась:

– Мой сын страдает от страшной болезни, вот почему я хочу, чтобы Вы его лечили, он одержим демоном, сморщился и стал слабым, постоянно говорит: «Зарежь меня, я бык».

– От любой болезни есть лекарство, да хранит Вас Аллах от смерти, – ответил я ей.

– Я готова отдать все свое золото, только вылечите моего сына, позвольте мне поклониться Вам в ноги.

– Не надо, Сайида хотун, даст Бог, Ваш сын обязательно поправится.

По указу правительницы Рея мне и моему ученику был выделен целый большой дом. Здесь были все условия для работы. Теперь мне нужно хорошо подумать о том, как вылечить молодого эмира. Важно только, чтобы принц доброжелательно относился ко мне. Для этого необходимо максимально контролтровать психическое состояние больного, только тогда лечение даст хороший результат. Это время пришло. Когда эмир Маджд ад-даула вдруг начал кричать: «Я вол, забейте меня», я одел фартук мясника, взял в руку большой нож и вышел к молодому эмиру. При этом я громко взывал к охранникам:

– Где твои волы, хочу их резать!

– Меня, меня, меня зарежь… – бормотал юноша-эмир.

Я подошел и посмотрел на него, как мясник, выбирающий скот:

– Я не стану тебя резать, ты чертовски тощий, вот как ты станешь немного толще, тогда… И я ушел, не добавив ни слова.

Тогда больной крикнул своим охранникам:

– Принесите скорее еды, мне нужно набирать вес!

Аппетит принца начал улучшаться, а я добавлял в еду лекарство. В результате эмир Маджд ад-даула располнел, цвет его лица изменился к лучшему, и он постепенно выздорове.

В Рее у меня была возможность работать над своими научными проблемами в тихой, мирной обстановке. Продолжая писать последующие части «Ал-Кануна», я завершил трактат «Китаб ал-Маод».

Но и в Рее наступали тревожные времена. Султан Махмуд Газневи посчитал, что весь Хорасан, подчинявшийся ранее саманидам, теперь должен принадлежать ему.

Эмиры Рея, как и другие, обязаны были читать молитву в мечетях на имя газневидского султана и чеканить монету от его имени. Соответстующее послание с угрозами, в противном случае напасть на Рей, получила и Сайида хатун.

Что делать, если на уме у ее сына одни только развлечения? Она ответила в Газну:

– Великий султан! Когда мой муж покинул этот мир, все заботы о провинции Рей легли на мои слабые плечи. Владетели Хорасана будут ли воевать с женщиной? Если Вы теперь вторгнетесь на мою землю, Аллах свидетель, я не убегу, буду сражаться. Одна из двух армий всегда побеждает. Если повезет мне, я объявлю по всему халифату, что победила великого султана Махмуда, который до этого подчинил всех окрестных владений. Поэты восславят мою победу в газелях. А если повезет Вам, что Вы сможете сказать? Что победили женщину? В том нет большой чести, чтобы победить женщину в бою!

После таких слов султан Махмуд Газневи оставил мысль завоевывать город и провинцию Рей.

Правление Сайиды хатун в Рее оказалось для меня очень полезным. Я мог легко и спокойно работать над «Ал-Кануном». В городе были ученые, которые согласились помогать мне: врач, философ Абу-л-Фарадж, историк Абу Али Ахмад ибн Мухаммад Якуб Мискавейх и некоторые другие.

Прошел почти год с тех пор, как я приехал в Рей. Ираном от имени багдадских халифов правят несколько эмиров: на севере – Манучехр; в Рее и – Маджд ад-даула; в Хамадане – Шамс ад-даула; в Хузистане – Бадр ибн Хасанвейх; а Ала ад-даула сидит на престоле Исфахана.

Рей, между тем, все еще в опасности. Теперь я тоже не могу найти здесь места. Я решил сначала отправиться в Казвин, а затем, наконец, в Хамадан.

Меня пригласили в Казвин, потому что заболела Кадибону, жена эмира Хамадана Шамс ад-даула.

Хотя Кадибону была еще довольно молода, она из-за болезни потеряла много волос. Эмир с женой приняли меня с большой добротой и оказали мне большое уважение, накрыв в мою честь богатый дастархан.

Молодой человек – хафиз спел газель Рудаки своим сочным, чистым голосом и так громко, что я встал и поблагодарил хафиза, как только песня закончилась.

Тогда красивая девушка, игравшая на лютне в кругу музыкантов, запела:

Если твое сердце подобно миру, Неудивительно, что ты смеешься над лягушачьим домиком.

Песня кончилась. И я погрузился в реку воображения. Перед моими глазами предстала моя Санам. Когда воины илек-хана пленили ее, я почувствовал, что потерял интерес к жизни. Мое сердце горело от любви, хоть я и не показывал, что мне больно, свою боль я держал в себе. Боже мой, неужели это я – человек знаний и мудрости!

– О чём Вы размечтались?

Я открыл глаза, передо мной стояла Кадибону в драгоценном одеянии.

– Простите меня, Ваше Высочество. Наверное, я влюбился в эту песню, – сказал я, вставая.

Кадибону села напротив меня, налила вино в пиалу и протянула мне:

– После Вашего лекарства мое состояние, кажется, намного лучше. Спасибо, рука у Вас легкая.

– Даст Бог, Вы вылечитесь.

– Газель тронула и мое сердце, она прекрасна.

– Это заслуга певицы, я пойду и поблагодарю её, – я собирался встать, но Кадибону остановила меня, сказав: «Будьте терпеливы».