День Истины

– Позови Гульбадан, – приказала она ближайшему слуге. Певица вдруг оказалась рядом…

– Эта и есть Гульбадан, что читала Вашу газель, – сказала Кадибону.

Гульбадан поклонилась. Я достал из кошелька горсть золотых динаров и протянул их певице.

– Вы так её спели, как будто эта газель посвящена именно вам. Стесняясь, Гульбадан не подымала глаз, и не знала, что делать с монетами в руке.

– Принеси уд, – сказала Кадибону слуге, а Гульбадан приказала остаться.

Певица опустилась на колени перед ибн Синой.

Я подумал: может ли дитя человека быть таким красивым, чудо природы, глаза, брови, лицо, фигура – все на месте, столько совершенства! Ведь она сама по себе является уникальной жемчужиной красоты!

Слуга принёс уд и передал девушке. Та взяла музыкальный инструмент и … мелодия длилась долго, а затем переросла в песню:

Я потерял возлюбленного, прости,

И ношу черное и скорблю.

Что потеряла темная ночь?

Я знаю, почему носят черное.

Мое тело дрожало, как будто что-то застряло у меня в горле. Я не заметил, что выпил все вино из пиалы. Теперь божественный напиток, приготовленный из белого винограда, отвлек меня от мыслей, закружилась голова, и перед моими глазами снова предстала та же румяная красавица. Мои глаза были закрыты, мои мысли блуждали далеко. Где моя Санам, жива ли она? Нет-нет, она, конечно, жива, а не мертва…

Музыка прекратилась, как и пение Гульбадан. Опьяневшими глазами я смотрел на красивую девушку, ее белое лицо напоминало мне Санам.

Меня отвели в спальню и уложили спать. Но хоть я сонный, мои мысли и чувства бодрствуют. В этот момент дверь открылась и появилась Кадибону. На ней белое шелковое платье, которое блестело при свете свечей. Мой разум был разбит, разные мысли заполняли мою голову, я не мог ни о чем думать.

– Извините, мне нужно было кое-что сказать.

Мое сердце замерло. В этом состоянии кровь потекла в мозг и были повреждены нервы.

– Что Вы хотите сказать, Ваше Высочество? – сказал я этой женщине, стоящей передо мной и уверенной в своем величии.

– Я создам Вам все условия, останьтесь у нас, будьте моим целителем, я брошу все драгоценности к Вашим ногам. Если хотите… Кадибону больше ничего сказать не смогла.

Рано утром прибыл курьер из Хамадана. Эмир Хамадана узнал, что я в Казвине, и послал за мной.

После разговора с Кадибону Санам не покидала моих мыслей.

– Достопочтенный ибн Сина, Вы хотите что-нибудь сказать о Санам?

– Что бы Санам ни делала, у нее на лбу написано «несчастье». Бог дал ей несравненную красоту, но Он не дал ей ни капли счастья.

Она была достойна стать невестой в большом доме. Но я узнал, что девушка – теперь служанка в доме некого Садыкбека. Она иногда разговаривает сама с собой, сочиняет газели и записывает их в поэтическую тетрадку… печальные боли своего сердца.

Хозяин дома сначала хотел даже жениться на ней. Но упрямая девушка не подпустила Садыкбека к себе. Тогда Садыкбек изменил свое отношение к служанке, угрожал ей, даже избивал ее. Но и это не сработало. В результате надежды Садыкбека не сбылись. Хвала Аллаху, кристально чистая душа Санам пробудила в Садикбеке некоторое сострадание. Вот почему он как-то спросил:

– Ты благословленная Богом, ты избавила меня от болезни, скажи, чего ты хочешь от меня, я это сделаю.

– Если Вы позволите, я поеду в Бухару, – взмолилась она.

– Хорошо, я выполню твою просьбу, сам отвезу тебя в Бухару.

– Пусть Аллах пошлет Вам радость от Ваших детей!

– Ты стала мне как дочь, завтра мы едем в Бухару, пусть Зебочехра сопровождает тебя. Это нормально?

Санам не сомкнула глаз всю ночь. Садыкбек сдержал свое слово. Рано утром они отправились в путь в Благородную Бухару.

В Бухаре ее никто не ждал. Она своими глазами видела залитых кровью отца и мать. А то неповторимое чувство, которое лежит в самой глубине ее сердца, которое она никому не раскрывала и которое она бережно хранила? Если она попадет в Бухару, старая рана снова откроется, боль только прибавится. И Садыкбек, и Зебочехра это хорошо понимали.

Через несколько дней они оказались в Бухаре. В городе многолюдно, жизнь кипит. Путники остановились у знакомого Садыкбека в караван-сарае на окраине.

После полуденной молитвы Садыкбек сказал Санам:

– А теперь вы двое отправляйтесь в город, чтобы получить сообщение из дома.

Дорогие, знакомые улицы, базары, на которых она выросла… Приехали, вот это святое место, где она появилась на свет. Санам остановилась у двери и уверенно постучала. Дверь установлена заново, стены отремонтированы. За дувалом видны верхушки вновь посаженных деревьев.

– Кто ты ? – послышался мягкий голос незнакомой девушки.

– Открой, посмотри, я – Санам.

– Здравствуйте, заходите, – сказала встречающая немного застенчиво.

– Кто хозяин этого дома?

–  Вы чего-то хотите, что Вам нужно? – девушка начала немного сердиться.

– Не волнуйся, сестра, меня зовут Санам, мы когда-то жили в этом доме, я дочь кондитера Масъуда, возможно, ты о нем слышала.

– Да, я слышала, заходите. Я дома одна.

– Скажи мне, сестра, твоя соседка биби Сарвиноз жива и в безопасности?

– Она умерла, прошло около года.

– Кто живет в их доме?

– Не знаю, я думаю, знают мои родители…

Итак… все понятно. Они попрощались и ушли. Поневоле путники отправились в квартал, где когда-то жил ибн Сина. Они остановились возле больших ворот. Вот тот дом. Санам приходила сюда пару раз, помнит, что Бахтинур показал ей дом ибн Сины. Постучали. Если бы на стук в дверь сам Учитель вышел! В ответ ни звука.

Она вспомнила, у ибн Сины был сосед по имени ал-Барки. И они со вздохом стали стучаться в соседнюю дверь. Кто-то медленно подошел, постукивая тростью, и остановился за дверью:

– Кто вы, почему не заходите, дверь открыта! Кому я понадобился, я же не врач!

– Извините, мы пришли к дому ибн Сины. – сказала Санам.

– Он давно покинул дом, там никого нет.

– Если я не ошибаюсь, Вы ал-Барки из Хорезма, да?

– Да, это я. У вас есть ко мне дела?

– А как нам искать хозяина дома или его семью?

– Я не знаю, почему дорогой мой ибн Сина не вернулся из Хорезма. Его любящая мать Ситорабану ждала его целых два года и недавно переехала в покои Аллаха. Что касается Махмуда, то он отправился на поиски своего брата. Родственник Абдуллы навещал их дом. Вчера он отправился в Балх по делам.

– Есть ли от врача какие-нибудь новости? Где он сам?

– Я слышал, что ибн Сина сейчас живет в Хамадане, а может быть, и в Исфахане. Звезда всегда ярко сияет в мире мудрости.

– У меня к Вам просьба, если кто-нибудь придет от врача, не могли бы Вы передать ему это письмо?

– Я обязательно это сделаю, мое сердце и душа с тобой, дочь моя, – ласково сказал ал-Барки. Его слова были искренними. Санам протянула тщательно завернутое письмо.

Жизнь сложна и трудна. Санам шла по улицам родной Бухары, и слезы текли по её лицу от тоски, а город, ставший для неё чужим, был наполнен любовью.

В это время эмир Хамадана Шамс ад-даула заболел и нуждался в помощи хорошего врача. А к эмиру по делам приехал некий купец из Казвина.

– Я слышал, что знаменитый ибн Сина вчера прибыл в Казвин по просьбе Кадибону, – доложил купец эмиру Хамадана.

– Ещё раз обращаюсь к Вам ибн Сина…

– Как говорится, когда больной хочет выздороветь, целитель приходит своими ногами сам, поэтому я в тот же вечер оказался в Хамадане и навестил больного эмира.

Тяжело больной Шамс ад-даула принял меня в своей спальне. Эмир не смог сдержать радости. У него словно жар вышел из груди. Боль в животе, мучившая его несколько дней, внезапно прекратилась. Что это?

– Иншаллах, Вы поправитесь, великий эмир, я Вас исцелю, моя единственная просьба – чтобы Вы сами помогли мне в этом.

С этого дня я начал лечить эмира Хамадана от цинги. Благодаря методу лечения, который я применил, состояние эмира день ото дня улучшалось, наконец, он встал на ноги, и болезнь покинула его тело. Кажется, правитель Хамадана сильно меня полюбил и даже предложил мне пост везиря. Так я стал одним из самых важных и уважаемых людей во дворце. Эмир советовался со мной и решал все проблемы и сложные вопросы, связанные с управлением областью, а также с медициной.

Имея такую возможность, я ни разу не отклонился от правильного пути, никогда не использовал свое высокое положение в собственных целях. Управление важной областью халифата было очень сложной задачей, все было на мне, и я добился высокого статуса «шараф ал- мульк» в провинции Хамадан. Многие дворцовые чины не взлюбили врача-философа, вошедшего в ближний круг эмира из могущественной правящей в халифате семьи бувейхидов, а точнее, ненавидели меня. По возможности они стали искать способ от меня избавиться. Моя трудовой распорядок: дворец – дом, добросовестно выполнив порученное мне дело, я, вернувшись домой, до рассвета занимался любимым делом – наукой. Я работал со своими учениками.

Слава богу, что первая книга «Ал-Канун» закончена в Хамадане. Я начал писать «Аш-Шифа». Аллах привел Маъсуми ко мне. Абу Зейл Исфахани и Бахманьяр также явились вместе, чтобы поздравить меня с высокой должностью. Иногда собирались хамаданские ученые, поэты, музыканты, хафизы и проводили просветительские встречи.

В день, когда была закончена первая книга «Ал-Канун», пение газелей и музыкальная ночь продолжались до рассвета.

Но эмир Шамс ад-даула выздоровел, забыл мучительную болезнь, перенесенную накануне, и отправился в военный поход на Керманшах.

Горцы Кермана храбрые воины. Они заранее предугадали намерения Шамс ад-даулы и хорошо подготовились к войне. В конце концов армия эмира понесла большие потери и с позором возвратилась в Хамадан.

Воины, вернувшиеся из похода на Керманшах побежденными, без всякой добычи, в тот же день потребовали плату.

При дворе переполох, войска собрались возле дворца.

– Где везирь, пусть выйдет скорее!

– Нет его во дворце, видимо он в своем доме.

Кто-то повел толпу прямо к воротам моего дома. Ворота на замке. Тогда ворота сломали и ворвались в дом. Воины потребовали себе все, что есть в доме, некоторые книги, рукописи они просто сожгли. Затем, с новыми криками, они направились ко дворцу. Воины требуют наказать везиря. Под угрозой оказался и трон хамаданского эмира. Шамс ад-даула обратиля к недовольным:

– Мои храбрые воины, я отдал приказ немедленно найти и выплатить положенные вам деньги. Мой везирь ибн Сина отстранен, пока все не прояснится. Если он виновен, я накажу и казню его. Что вы скажете, мусульмане?

– Пусть наш великий эмир будет в безопасности, пусть он будет зонтиком над нашими головами! – кричали в толпе.

Войско построили, и чиновники казначейства раздали всем положенное жалованье. На этом бунт утих.

После этого я и мои ученики сорок дней прятались в доме Абу Саада ибн Дахдука. В позднее время кто-то постучал к нам в дверь, а дверь была всегда открыта.

– Здравствуйте, это дом хазрата ибн Сины? Я приехал из Гурганджа, у меня письмо для учителя, – сказал незнакомец.

– Добро пожаловать, пожалуйста. – я его впустил.

Гость сказал, что торопится, и достал письмо, которое бережно протянул мне. Я открыл письмо.

– Это письмо от Фарруха? Как он поживает?

– Он здоров, служил при дворе эмира, – с некоторым сожалением сказал гость.

– Что случилось, он больше не служит?

– О боже мой, если бы Вы знали, что происходит в Хорезме. Позвольте, мне уйти, мой товар остался в караван-сарае, меня будут искать.

Я узнал очень красивый почерк Фарруха. Так о чем он пишет?

«Здравствуйте, дорогой Учитель!

Пусть эти строки дойдут до такого высокого человека, как Вы, я сейчас в хорезмийском имении молюсь за Вашу душу, желаю Вам здоровья и счастья днём и ночью. Ваши предложения и советы до сих пор звучат у меня в ушах. Бог благословил меня двумя мальчиками и девочкой. Как говорится, жена и два быка, за это тысяча благодарностей Всевышнему.

Времена тяжелые, жизнь еще труднее. Правители сражаются за богатство и трон, а простому народу приходится нелегко. В Хорезме начались кровавые дни. После того, как академия Маъмуна прекратила свое существование, и такие великие люди, как Вы, покинули Гургандж, правление хорезмшаха как будто утратило свой блеск, а дворец опустел».

Фаррух написал правильные, справедливые слова. Не будет ошибкой сказать, когда учёные покинули Гургандж, все перевернулось с ног на голову.

Я продолжал читать:

«Как Вы знаете, сестра султана Махмуда Калджибану – в гареме Его Высочества хорезмшаха. При этом ее приняли как родную. Вы, наверное, помните визит посла султана Махмуда в Гургандж, когда решалась судьба академии, и Вы покинули Хорезм?

Но начались неутешительные дни, султан Газны не дал мира хорезмшаху, он решил прибрать Хорезм любыми средствами и способами. Советники хорезмшаха Маъмуна советовали заключить союз с туркестанскими ханами. Потому что они тоже были во всем недовольны. Султан Махмуд принадлежит к числу особенных людей, ведь он был проницательным, расчетливым правителем, его лазутчики были повсюду.

Неожиданно Гургандж посетил эмир Хасанак, важный прибли- женный султана. Его визит в Гургандж не был случайным, будто бы султан послал сестре подарки и приказал навести справки о ней. Хасанак сказал Маъмуну: «Ведь у Вас есть такой родич, как султан Махмуд, почему бы Вам не добавить его имя в хутбу?» Хорезмшах не знал, как быть, и оказался в очень затруднительном положении. Это ведь потеря независимости! Он уклончиво ответил: «Ведь султан Махмуд – надежная опора всего мусульманского мира, а также любимый брат моей супруги. Об этом невозможно забывать».

– Мы-то, дураки, никогда не думали об этом! – язвительно заметил Хасанак.

На следующий день Маъмун издал указ о хутбе.

После этого начался хаос и трагедия. Толпа собралась перед дворцом и излила свой гнев: «Эмир – предатель, он осрамил такую святую землю, как Хорезм, бросил под ноги султана Махмуда», «Не зря он стал зятем Газневи», «Наказание хорезмшаху-предателю – смерть, его надо побить камнями».

После этого толпа пробилась во дворец, добралась до самого Маъмуна, связала ему руки, потащила к месту казни и привязала эмира к шесту.

Хорезмшах был достаточно молод. Но его атлетически сложенное тело будто сморщилось и стало меньше. Его глаза закрылись, он не в силах смотреть на тысячи ненавидящих его людей. Его губы, должно быть, шепчут:

– Безумцы!

– Пусть его побьют камнями ! – слышно отовсюду.

Какой-то воин из толпы бросил в хорезмшаха первый большой камень, и тот попал Маъмуну в грудь. Эмир согнулся, видимо, сильно пораженный ударом. А камни полетели со всех сторон, один из них перебивал руку, другие попадали по ногам и голове. Лицо Маъмуна было залито кровью, он потерял сознание, его голова склонилась набок, и через короткое время он умер.

Какая трагедия! Гнев толпы беспределен. Доверенные и верные люди хорезмшаха не смогли его спасти. Теперь Вы видите, султан Махмуд легко завоевал Хорезм. Пролито много крови, произойдет еще больше войн, еще больше убийств».

Я продолжил чтение.

«Дорогой Учитель, я записал эти трагические события на бумаге, потому что мое сердце горело и я страдал. Напишите об этом в Ваших произведениях.

Дорогой Учитель, послушайте дальше. После этой трагедии кровавые события продолжались. Придворные привели племянника Маъмуна Абу Хариса Мухаммада и посадили его на трон. В течение четырех или пяти месяцев владение Маъмунов было развалено.

Султан Махмуд только и ждал этого. Он привел свою армию в Хорезм, и все перевернулось с ног на голову. Великий Хорезм был присоединен к Газнийскому султанату!.

Дорогой Учитель, это конец моей записки. Да хранит Вас Бог, если будет удача, если будет крепкое здоровье, если на свете будет мир, мы увидимся.

С огромным уважением Вам от Фарруха, Вашего благодарного ученика на всю жизнь».

Расстроенный полученными из Хорезма известиями вечером я завел разговор с учениками:

– Должность везиря Вам не подходит, это не Ваше призвание – сказал мой ученик Маъсуми.

– Как это? – нормально это или нет, в твоих рассуждениях нет логики, ты стал нелогичен после столь долгой жизни без меня – ответил я.

– Нет, Учитель, говорите что хотите, но философ, врач – это один мир, везирь – другой. В мире много везирей, но ибн Сина – один, единственный!

– Маъсуми сказал правду, он настоящий ученик, – подтвердил другой из моих воспитанников.

– Везирей тысячи, Вы единственный, султан знаний! – добавил Бахманёр, не вмешавшийся до этого в разговор.

– Вы фактически арестованы… Теперь пора работать, хозяин, – хором заговорили мои ученики, показывая стопку чистых белых листов бумаги.

– Дорогие мои, хоть я и занимаюсь государственными делами, но ни на минуту не перестаю думать о науке и своих трактатах. Я уже положил все свои книги в сокровищницу своего разума, – ответил я.

На основе моих трактатов мир узнал «Ал-Хасил ва-л-Махсул», «Донишнаме», «Аш-Шифа», «Ал-Канун» и другие книги. Как-то спросили, кто из моих учеников более осведомлен и имеет более широкий спектр идей?

Я ответил:

– Джузджани и Маъсуми – две половинки одного яблока, их нельзя иметь больше одной.

– Скажите нам правду, кто больше нравится?

– Оба далеки от зла.

После молитвы сам хозяин дома, где мы скрывались, сообщил:

«Состояние эмира плохое, он заболел желудком и просит Вас помочь».

Я остолбенел: зачем мне это? Ведь эмир Хамадана хотел опозорить мое имя и меня казнить!

– Мы Вас не отпустим, вообще не ходите, поедем в Бухару, – предложил Маъсуми.

– Или – в Исфахан, – сказал кто-то..

– Нет, совсем нет. Я сказал благословение и встал из-за стола.

– Я буду сопровождать Вас, – взволнованно предложил Маъсуми. Мы вместе пошли во дворец. Эмир снова лежал в постели, его состояние хуже, чем было раньше. Маъсуми приготовил необходимые лекарства и передал их владыке Хамадана. Через некоторое время у больного боль утихла, и эмир пришел в сознание.      Его      глаза расширились.

– Я тысячу раз благодарю Аллаха за то, что он доставил Вас ко мне, прошу прощения за все допущенные ошибки, – извинился эмир.

Я сказал:

– Ваше Величество, помогать больным – обязанность врача, вообще обо мне не беспокойтесь.

– Мы вернем Вам должность везиря.

– Нет, великий эмир, если хотите доставить мне удовольствие, избавьте меня от этого тяжкого бремени.

– Никак нельзя, Вам нужно доказать свою правоту перед народом. Поэтому Вам необходимо снова стать визирем, тогда мы еще раз подумаем, – твердо ответил эмир. – Заодно Вы меня исцелите, живя при дворе. Только Вы, никто другой не сможет излечить мою боль, – сказал Шамс ад-даула.

Да, эмир тяжело болел: когда у него усиливались боли, он соглашался даже умереть, глаза его ничего не видели, он не мог найти себе места.

У меня не было другого выбора, кроме как согласиться. Я вернулся к исполнению обязанностей везиря во второй раз.

Интересна привычка эмира Шамс ад-даулы, когда он тяжело болен, он кладет голову на подушку и восхваляет Бога: «Аллах, Аллах», вспоминает свои грехи, отправляется в святые места на поклонение, раздает милостыню сиротам и вдовам, короче говоря, думает о загробном мире и предан послушанию. Как только боль немного утихает, он начинает веселиться.

Здоровье эмира улучшилось, и он снова начал колебаться. Почему-то на этот раз он захотел сразиться с соседним эмиром. Я пытался отговорить его, но эмир отказался. «Вы пойдете со мной», – настоял он.

Когда эмир с большим войска приблизился к границе, боль снова зацепил его, и он оказался в очень тяжелом положении. Открылось кровотечение в желудке. Теперь его трудно было спасти. Я принял все возможные меры, но было поздно, Эмир Шамс ад-даула умер во время похода.

Поскольку наследный принц Самаъ ад-даула был еще молод, руководство областью Хамадан перешло к командующему армией Тадж ал-мулку Абу Насру ибн Бахраму. Тадж ал-мулк был эгоистом и, кроме того, очень упрямым человеком. У него нет глаз, чтобы видеть меня, а если он захочет, то готов посадить меня в тюрьму или даже казнить. Мне оставался только один путь: покинуть Хамадан.

Я посоветовался с владельцем моего дома Дахдуком, но тот не предложил ни одной разумной идеи. Я мог бы поехать в Исфахан, я слышал, что тамошний эмир Ала ад-даула – очень образованный и просвещенный человек… У меня даже был ученик родом из Исфахана. Я написал письмо эмиру Ала ад-дауле и отправил в Исфахан со своим учеником. Но соглядатаи Тадж ал-мулка перехватили его по дороге.

Главнокомандующий сказал мне:

– На Вашем лице маска, мы это знаем.

– Вы, должно быть, прочли письмо, которое я отправил в Исфахан. В нем нет никакого предательства, – сказал я.

– Все равно, поклянитесь, так как если не перестанете делать то, что делали, мы имеем основание Вас арестовать.

– Аллах свидетель, на мне нет греха, но теперь сила в Ваших руках, – ответил я сердито.

Тадж ал-мулк не мог этого стерпеть:

– Арестуйте! – закричал всесильный вояка.

– Хорошо, благослови Вас Аллах, отправьте меня в замок Фараджан, коли я согрешил, но дайте мне условия работать, где, например, есть бумага, чернила и свечи.

Тадж ал-мулк согласился, он останется спокоен, если я буду заперт там…

Посмотрите на мою дальнейшую судьбу: я оставил обязанности везиря, покинул дом Дахдука и скрылся у уважаемого знакомого по имени Абу Галиб ал-Аттар. Я начал тогда работать над «Аш-Шифо», причем очень продуктивно. Хозяин дома предоставил калямы, бумагу и чернила, и я работал, не покладая рук, писал по пятьдесят страниц в день.

Если бы один из слуг в том доме не предал меня, меня бы не отправили в замок Фараджан.

Замок Фараджан стоит в пятнадцати фарсахах от Хамадана на дороге из Хамадана в Исфахан. Он очень красив. С крепостной стены видна вся долина. Окрестности покрыты сине-зелеными деревьями. Столетние клены и можжевельники, зеленые зимой и летом, добавляют красоты этому месту. В окрестностях хлещут воды, особенно весной и летом, пейзаж прекрасен. Несмотря на то, что замок Фараджан – это место, где запирают опасных преступников, часто эмиры и близкие им люди посещают его, отправляясь на охоту. Меня поместили в высеченную в скале камеру, в которой почему-то два окна, из которых видно и горный склон, и долина. «Благослови того, кто это построил», – подумал я. Но окна сделаны так, что из них не может выбраться никто.

Я объездил весь мир и, наконец, попал в эту скорбную темницу, впрочем, это тоже написано в книге моей судьбы. Небо высокое, земля твердая, нет мест, где я не был и что-то не видел. Ведь зачем я пришел в этот мир? Одинокий, бездетный. Боже, такова Твоя милость?

– Моя человечность, мой авторитет ушли, моя жизнь проходит в боли и страданиях. Я много работал. В крепости Фараджан были написаны трактаты «Китаб ал-Хидоя», «Хай ибн Якзан», «Китаби ал-Куландж».

А дни летели за днями. Однажды я как раз заканчивал вечернюю молитву и вдруг увидел, как входит ко мне человек в черной мантии и маске. Он поздоровался, и я с удивлением узнал в пришедшем моего верного друга Черного Тюрка. «Альхамдулиллах, мне повезло увидеть Вас снова», – сказал Черный Тюрк, обнимая меня.

– Вы прилетели в этот замок, как птица? – спросил я в шутку.

– Помните…я Вам говорил: я найду Вас, где бы Вы ни были.

– Да, но если поймают?

– Успокойтесь, Учитель, Черный Тюрк расставит всех на свои места. Вокруг мои люди.

– Вот я и удивляюсь, откуда у меня в темнице сладкая еда?

– Благодаря Вам, условия жизни заключенных здесь хорошие.

Черный Тюрк, заполнив два хурджуна, привез мне подарки, новую одежду, бумагу, чернила и другие необходимые вещи.

– Мы привезли этот мёд с горы! – Черный Тюрк понюхал мед и протянул мне.

Появление Черного Тюрка в замке было хорошим предзнаме- нованием!

– Учитель, я человек далекий от знаний. Бог дал мне силу хазрата Али. Я готов биться, если битва будет напряженной. Но я очень верю в ученых. Вас знает весь мир, и мне будет очень грустно, если о Вас перестанут говорить. Оказывается, Вы открыли глаза некой женщине в Табаристане, и она молится за Вас с тех пор. Интересно, что говорят ученые, воспитанные люди? Некоторые считают, что ибн Сина связан с ведьмой. Она явилась к нему во сне и сказала: «Я знаю тайны вселенной, ты мне раскрой тайны человеческого тела, а взамен я напишу за тебя тысячи тысяч книг». Люди до сих пор используют эти труды. Например, трактат «Ал-Канун». Это правильно?