Ломая запреты

– О, ты дала себе такое обещание? – искренне удивляюсь, не скрывая это.

– Ага, но сейчас не об этом. На вечеринке ты заставишь Князева сгора-а-а-ть! – Соколова светится от счастья, придумав план мести и ревности. – Оторвёмся по полной. Тебе надо развеяться, Лизунь.

– А как мы туда поедем с охраной?

– Какая ж ты наивная, деточка моя. Оставь это дело старшим, всё будет организовано в лучшем виде! – Таня плюхается на постель, восторженно глядя в потолок.

Переминаясь с ноги на ногу, смотрю на подругу и загораюсь маленькой надеждой передать Князеву хоть капельку испытываемой мною боли.

Слова Тани звучат, как спасательный круг в бушующем море. Я понимаю, не нужно этого делать, не имею никакого права на месть. Всё происходящее заслужила. Но меня всё ещё штормит, в сознании то и дело всплывает сцена из туалета, и фантазия услужливо рисует картину, как Кристина делает ему то, чего так и не решилась сделать я.

Занимаясь сексом, он говорит ей то же, что и мне? Обнимает? Целует? Шепчет, как сильно хочет и сходит по ней с ума? Рассказывает о том, какая Кристина красивая и нужная? Что она только его? Дико ревнует?

– Подберёшь мне наряд? – с волнением закусываю нижнюю губу.

А если Князеву будет всё равно? Вдруг он больше ничего не чувствует ко мне кроме ненависти?

– Иди сюда, – Таня придвигается ближе к стене, освобождая место, и хлопает ладонью по постели.

Без раздумий ложусь рядом с подругой.

– Тань, прости, пожалуйста, я веду себя, как сука редкостная. Ты лучшая подруга, которую можно представить. Я бы я не вывезла это всё в одиночку…

Соколова набрасывается с крепкими объятиями. Это придаёт мне немного сил и уверенности. Я понимаю, что не одна на всём белом свете.

Здравый смысл вопит не рисковать, не подставляться. Вдруг охрана поймёт? Найдёт меня и передаст Власу, а тот, в свою очередь, снова начнёт угрожать?

Но огонь в израненной душе уже зажегся, и обратного пути нет. Всего один вечер. Один…

Таня начинает перебирать идеи о нарядах, объясняет, как правильно флиртовать с мужчинами. Я слушаю её и пытаюсь сосредоточиться, но часть меня тянет назад: к Руслану и к той жизни, которую потеряла.

Возвращаясь в университет, я думала: смогу, выдержу. Отпущу прошлое. На деле оказалось сложнее.

Но я знаю одно: если не хочу сломаться, мне нужно двигаться дальше.

Это будет сложно, оставит глубокие порезы на сердце. Вернуть ту наивную Лизу, которая верила в людей и счастье, не получится, но у меня осталось меньше полугода на нормальную жизнь. И я проживу её без него…

Глава 6

Сидя в приглушенном свете зала под активное зевание Егора, я буквально ощущаю, как музыка проникает в каждую клеточку моего настрадавшегося тела. Симфония разливается вокруг, наполняя пространство глубокими, трагическими нотами, которые обвивают подобно холодному ветру в осеннюю ночь. Каждая мелодия, как шёпот забытого счастья и горечи утрат, заставляет сердце биться в унисон с ритмом композиции.

Сегодня в университете проходит благотворительный концерт симфонического оркестра. Признаюсь честно, поначалу я наотрез отказывалась тратить время на просиживание штанов, но за неимением выбора оказалась здесь. К своему стыду, в процессе я настолько втянулась, что искренне раскаялась от собственных гадких мыслей.

– Я щас вырублюсь, – Егор делает контрольный зевок, благо прикрывает разинутый до потолка рот ладонью.

– Заметно. Уймись, – шикаю на друга, ткнув его со всей дури локтем в бок.

– Астахова, ты чё! – рыжий искренне возмущается моей наглости. – Больно, вообще-то. Мне и так вчера на трене чуть печень не отбили.

– Ну прости, я не знала, – злобно сверкнув глазами, устраиваюсь в кресле поудобнее, скрещивая руки на груди. – Нытик.

Вернув внимание к сцене, я снова погружаюсь в мир размышлений, позволяя унести меня далеко-далеко. Туда, где нет проблем, тяжести прошлого и неизбежности будущего.

Недаром говорят: музыка исцеляет душу. Несмотря на всё происходящее вокруг, я здорова, я жива, я дышу. Имею ли я право жаловаться на судьбу, если ни в чём не нуждаюсь, в отличие от людей, ради которых организован данный концерт?

Не имею…

Лежащий в кармане джинсов мобильник начинает вибрировать, и я моментально напрягаюсь. Мне редко звонят; Таня написала бы сообщение, а засыпающий Егор сидит рядом.

Недоброе предчувствие пускает корни, заставляя нервничать. И как оказалось, не зря. Достав телефон, в ужасе пялюсь на светящийся экран с наименованием абонента «Не брать трубку».

Демьян.

Чёрт!

Сердце галопом пускается вскачь. Мы не виделись и не общались с того самого дня, когда я лежала дома. Шведов-младший не объявлялся. Почему именно сейчас? Что ему нужно?

– Алло, – наклоняюсь ближе к коленям Егора, прикрывая гаджет ладошкой, тем самым заглушая звучащую вокруг музыку.

– Ты где?! – в трубке с ходу звучит раздражённый голос жениха.

– В университете, – отвечаю сквозь стиснутые зубы.

– Чё за дерьмо там орёт? – Демьян говорит странно, и это наталкивает на определённые мысли о его состоянии.

Единственное дерьмо, которое я слышу – это ты, козёл.

– Симфонический оркестр. Знаешь, что это такое? – не удерживаюсь от колкости в сторону блондинчика.

– Типа дерзкая стала? – надменно хмыкает, а я еле сдерживаюсь, чтобы не послать его куда подальше.

Нельзя, не хами, Лиза. Ради семьи ты будешь терпеть. Для их безопасности.

– Говори быстрее, что хотел. Мне некогда, – пытаюсь быть максимально спокойной, соответствовать собственным мыслям и убеждениям.

– На улицу выходи.

– Зачем?

– Зачем-зачем? Выходи, блядь! – переходит на повышенный тон. Я, конечно, знала, что он придурок редкостный, но чтобы вот настолько псих – нет. – Я тебе разжёвывать должен?!

Дыхание сбивается от накативших флешбэков. Очень плохо в прошлый раз закончился визит Демьяна…

Бросив в трубку неразборчивое «хорошо», отключаюсь. С каждой пройдённой секундой, пока я пялюсь в никуда, внутри нарастает паника.

– Ты куда? – издалека слышу голос Егора. Друг, нахмурив брови, наблюдает, как, поднявшись на ноги, я растерянно разворачиваюсь в сторону выхода.

– Всё нормально, – отмахнувшись, отвечаю невпопад. – Скоро вернусь.

Покинув набитое студентами помещение, меня оглушает тишина холла. Увидев предмет слежки, ожидающая охрана приходит в действие. В ушах стоит странный звон, избавиться от которого невозможно. Наверное, нужно время, как и для всего…

В голове рой мыслей. Дежавю заполняет меня от кончиков ушей до самых пят. Без конца всплывает роковой день, когда Демьян приехал. А потом нас увидел Руслан, а потом… а потом моя жизнь закончилась.

Глухой звук шагов отскакивает от стен; странное предчувствие сдавливает внутренности, затрудняя дыхание.

Дыши, всё нормально.

История не повторится. Руслану ты больше не нужна, а встречи с Демьяном теперь неизбежны. Интересно, амбалы, преследующие по пятам, защитят меня в случае чего?

Глупая усмешка слетает с губ. Идиотский вопрос. Конечно же, нет. Они работают на отца Демьяна и не посмеют укусить руку, которая их кормит. Защиты ждать не откуда. Ты сама по себе, Лиза.

Забрав верхнюю одежду из раздевалки, накидываю куртку у центральных дверей и выхожу наружу. Морозный воздух, по обыкновению, обжигает разгорячённое лицо.

Выцепить нужную машину на полупустой парковке не составляет труда, тем более что Демьян расслабленно стоит, оперевшись на своего железного коня.

– На сегодня свободны, она со мной едет, – без приветствий первым делом сообщает Шведов, обращаясь к охране.

– Я никуда не еду. – Складываю руки на груди и произношу так, чтобы слышали все присутствующие.

– А тебя, соска, никто не спрашивал, – бросает он более чем презрительно, будто я и правда пустое место.

Соска?!

– Следи за языком, – предупреждаю, выплёвывая слова с особым ударением на согласные.

– А ты чё, лань, ожила, смотрю? – Шведов вальяжно отталкивается от машины и подходит ко мне вплотную. Смотря в глаза сверху вниз, произносит агрессивно, но не мне: – Я. СКАЗАЛ. СВОБОДНЫ!

Сообразив, что женишок точно не в себе, инстинктивно делаю шаг назад.

– Я никуда с тобой не поеду, мне нужно вернуться в университет, – повернув голову, вижу удаляющихся мужчин. Воздух вокруг начинает сгущаться, становясь тяжёлым и вязким. Лёгкие забиваются; можно подумать, невидимые руки сжимают их, не позволяя сделать вдох.

– Как же ты меня заебала! – Демьян закатывает глаза. Парень резко выставляет руку и хватает меня за волосы пятернёй. Не успеваю отскочить, оказавшись в жёстком захвате.

– Отпусти! – ошарашенный вопль вырывается из горла. Я хватаюсь ладонями поверх его руки, пытаясь отцепиться, но наши силы не равны. Жених уверенно тащит меня к машине, невзирая на сопротивление.

– Завались! – шипит он, наклоняясь ближе к уху. – Или я тебя щас вырублю!

– По-мо-ги-те! – плевав на угрозы, мой отчаянный крик разлетается на всю округу, но помощи ждать неоткуда. Вокруг ни души.

Рывок и тупая боль пронзает висок, оглушая. Демьян безжалостно ударяет меня головой о капот машины.

Перед глазами тотчас начинает всё плыть, а тело обессиленно обмякает, отказываясь функционировать. Я борюсь с сознанием, стараясь не отключаться, но пульсирующая агония перекрывает всё вокруг. Я осознаю, как меня закидывают в машину, но сопротивляться не могу.

А дальше лишь кромешная темнота…

***

Боль.

Она расползлась по всему телу, как проклятая зараза, и отказывается уходить.

– М-м-м… – прикладываю неслушающуюся ладонь ко лбу, восстанавливая в памяти цепочку событий. Глухой звук шагов на фоне и стук посуды не дают сосредоточиться, но я упорно пытаюсь. Помню музыку: она обволакивала, проникала в каждую частичку, успокаивала. Это было приятно. Потом звонок, чувство волнения и страха… Демьян.

Удар – и всё обрывается.

В ужасе распахиваю глаза, судорожно делая вдох ртом. Зрение отказывается моментально фокусироваться, всё плывёт, но несмотря на это нависающую фигуру над кроватью я узнаю из тысячи. Шведов стоит напротив, прижавшись спиной к большому тёмному комоду. В просторной спальне стоит полумрак; слабый луч света пробивается сквозь прикрытые шторы.

Дурное предчувствие забирается в подкорку, но я боюсь озвучивать его даже мысленно. Голый Демьян, на котором нет ничего, кроме замотанного на бёдрах белого полотенца, презрительно смотрит на меня… лежащую на мягкой постели. Со светлых волос стекают мелкие капли, как после душа. Жених отпивает янтарную жидкость из прозрачного бокала.

Меня бросает в дрожь. Крупные мурашки расползаются повсюду, когда, собравшись с силами, сажусь и дрожащими руками отодвигаю одеяло, осматривая себя.

Нет! Нет! Нет!

На мне нет одежды, и нижнее бельё тоже отсутствует. Я абсолютно голая. Боже, неужели он…

– Ты… меня… изнасиловал? – бледное лицо искажает гримаса ужаса, отражающаяся в круглом настенном зеркале за мужской спиной. Сжимаю края одеяла покрепче; можно подумать, это исправит произошедшее.

– Нахуя я всю эту кашу заварил? – невнятно цедит блондин, смотря на меня с отвращением.

Слёзы отчаяния собираются в глазах с мигом подступившим к горлу комом. Поднявшись на колени, прижимаю одеяло к груди, словно щит.

– Ты меня изнасиловал?! – повторяю уже с нотками истерики.

Голова гудит; ощущение, что меня пинали по ней толпой.

Отвращение к себе, к нему, ко всему вокруг заставляют взвизгнуть, прикрыв рот ледяной рукой. Он взял меня… прикасался… использовал…насиловал… Хочется волком завыть на всю округу от чёрной дыры, расползающейся в груди.

За что?!

Через что ещё я должна пройти в этой никчёмной жизни?!

В памяти без спроса всплывают дни и ночи, проведённые вместе с Русланом. Его нежные касания, вызывающие трепет. Ласковые поцелуи, заставляющие кожу покрываться мурашками. Властный голос требовательно произносящий «Моя».

Демьян осквернил всё, что было до…

Он… он уничтожил меня.

Рано или поздно я бы вышла за него, прошла через брачную ночь, но к сегодняшнему я не была готова.

Ненавижу! Злость растекается по венам, заменяя страх.

– Отвечай! Ты тронул меня?! – я превращаюсь в неадекватную истеричку. Спотыкаясь об огромное одеяло, поднимаюсь на ноги и, продолжая его удерживать, двигаюсь на жениха. – Как ты посмел?!

Толкнув в плечо Шведова, отчаянно требую и без того очевидный ответ. Конечно, он сделал это, взял меня бессознательную. Разве в ближайшее время выпадет подобная возможность?

– Отец без конца говорит, что я должен тебя трахнуть, – устав от моей истерики, наконец отвечает придурок. Демьян делает выпад вперёд, заставляя отшагивать, и так, пока я не упираюсь в кровать. Грубая ладонь ложится на мою шею, сжимая, но мне ни капельки не страшно. – А ты мне противна. Раньше хотел, а щас смотрю и блевать охота.

– Ч-что? – всхлипнув, замираю, уставившись на него во все глаза.

– Даже не встал на тебя, – цедит брезгливо и толкает не постель.

Меня будто снежной лавиной сносит от облегчения. Ничего не было! Демьян не насиловал меня, о… Боже!

Но радость длится не долго, сменяясь ужасом. Жених вырывает из крепкого захвата одеяло и отшвыривает в сторону, как и стакан. Мозг не сразу соображает, что я оказываюсь перед ним абсолютно обнажённой.

– Но мы это сейчас попытаемся исправить. – Пьяное лицо искажает ухмылка, и Демьян наваливается сверху.

– Нет! – Отворачиваю лицо в сторону, уклоняясь от отвратительного поцелуя. Шведов пытается сгрести меня в охапку, но сделать это не так просто. Я извиваюсь, отталкиваю влажное тело. – Не надо, Демьян!

– Чё ломаешься, потаскуха? – Звонкая пощёчина на миг оглушает, остальное слышу с опозданием. – Перед ублюдком Князевым раздвигала на раз-два!  –  с этими словами больно впивается граблями в моё бедро, проталкиваясь рукой сквозь сжатые ноги.

– Причём с радостью, милый! – не знаю, что движет мною в этот момент, но я перестаю сопротивляться и разражаюсь смехом. Громко. Издевательски. Неуместно. – И сделала бы это снова! Князев о-о-о-чень хорош в постели, поверь!

– Шлюха! – ещё один удар, более мощный. По подбородку начинает течь тёплая жидкость. Понимаю, что он разбил мне губу.

– Тронешь, и я перережу твою глотку, когда отключишься, пьяное животное! – перестав смеяться, перехожу на зловещий шёпот. Складывается ощущение, что в меня вселился другой человек. Нет хрупкой и нежной Лизы. – Подпорчу смазливое личико так, что ни одна девка больше не посмотрит.

Кажется, я сошла с ума.

– Думаешь, напугать меня этим? – делает безразличный вид, но я- то знаю, что для Демьяши значит собственная внешность. – Духу не хватит, шваль.

– А ты попробуй и узнаешь, – увлекательный диалог прерывает неожиданный звонок в дверь. Непрекращающийся и раздражающий барабанные перепонки. – К нам кто-то присоединится? – наслаждаюсь растерянным выражением лица жениха.

– Я с тобой не закончил, – покачнувшись, Шведов сползает с меня и, шатаясь, двигается к двери, поправляя несчастное полотенце.

Несколько мгновений перевожу дух, а затем поднимаюсь с постели. Естественно, не собираюсь ждать жениха и продолжать этот «вечер». Бегло осматриваю помещение вокруг в поисках одежды; в глаза первым делом бросается рубашка Демьяна, и я хватаю её, накидывая, хоть и с лёгким отвращением. Проходя мимо тумбочки, замечаю свой сотовый и беру его в руку, крепко сжимая.

Непрошенный гость может стать как спасением, так и погибелью. Вдруг это кто-то из шайки Демьяна, и они попытаются изнасиловать толпой? Не позволю! Успокаиваюсь мыслью, что успею вызвать полицию в случае чего. Страшные картины одна хуже другой лезут в голову, пока я крадусь с намерением подслушать разговор, доносящийся из коридора.

– Пиццу заказывали?

До боли родной голос заставляет ноги подкоситься.

Егор!

– Какую нахер пиццу? Вали отсюда! – по скрежету слышу, как Демьян пытается закрыть дверь, но, судя по всему, Егор не позволяет.

– Заказ точно из вашей квартиры! – Воронцов повышает голос, явно пытаясь понять таким образом, внутри я или нет. Чтобы подала голос или хоть какой-то знак.

В мыслях тревожно бьёт кнопка SOS.

Нужно действовать. Необходимо срочно что-то сделать!

На цыпочках выхожу босыми ногами из спальни и двигаюсь к выходу. Егор смотрит на Демьяна, но я вижу, как напрягается всем телом друг, всё-таки заметив меня периферийным зрением.

Испугавшись, что Воронцов предпримет что-то в адрес Демьяна, умоляюще отрицательно мотаю головой.

Не надо, прошу тебя, не надо!

Я не имею никакого права втягивать в это дерьмо Егора, подставляя перед Шведовыми и его отцом-тираном.

Сглотнув ком в горле, на ходу осторожно подхватываю стеклянную статуэтку лошади и надвигаюсь к стоящим мужчинам. Не знаю, откуда во мне столько смелости и решительности, что движет в этот момент и как, вообще могла прийти идея о подобном… но я с размаху заношу предмет и разбиваю его об голову жениха.

Статуэтка разлетается на острые осколки, рассыпаясь по всей территории у наших ног. Демьян вырубается, падая на пол, но Егор успевает подхватить тушку и, придержав, аккуратно уложить.

Невольный вскрик вырывается от осознания, что я натворила.

– Чтоб рожу и бошку об осколки не расхерачил, – спокойно объясняет друг.

– Я убила его? – в ужасе смотрю на обмякшее тело жениха. – Егор, я что, убила его?! О Боже! – прикрываю рот ладошкой, стараясь справиться с накатившей паникой.

Наклонившись, рыжий проверяет пульс Демьяна и тщательно осматривает его.

– Тихо-тихо, не мельтеши. Живой. Всё нормально, успокойся, жить будет.

– Спасибо, – всё, что способна выдавить из себя в данную минуту, облегчённо выдыхая.

Адреналин бурлит в крови, а сердце стучит о рёбра.

Оценив обстановку, Воронцов быстро снимает свой утеплённый бомбер и, странно покосившись на меня, помогает надеть. Присев на корточки, обувает в валяющиеся сапожки и выводит.

– Валим, быстрее.

Всё это время я максимально держу себя в руках. Запечатываю эмоции под семью замками, не позволяя им вырваться наружу. Не сейчас. Нельзя. Держись, потом поплачешь.

– Лиз, – Егор осторожно подаёт голос, когда мы оказываемся в кабине, спускаясь вниз. – Не хочешь рассказать, что произошло?

– Ничего не было, – утоляю его любопытство или волнение. – Он не успел, ты вовремя.

– Хорошо, – слышу, как еле заметно выдыхает друг. – Теперь у нас будут проблемы с его папашей.

– Не у нас, а у меня, – лифт издаёт характерный звук, уведомляя о прибытии на первый этаж. – Ты – доставщик пиццы, ошибся дверью, а я воспользовалась моментом и сбежала, – холодно строю легенду.

– Нет, Лиза! – пытается возразить, но я нагло перебиваю.

– Они подумают, что между нами что-то есть. Это усугубит ситуацию. Прошу тебя! – Егор нехотя соглашается, смотря недовольно. Понимаю, что это выше его гордости. – Лучше скажи, как ты нашёл меня? – лишь на выходе из подъезда догадываюсь задать главный вопрос.

– Всё потом, – на улице стоит удушающая темнота. Подгоняя меня в спину, рыжий ведёт к стоящему за углом внедорожнику и усаживает на переднее сидение, помогая забраться.

– Ты не замёрз? – в этот момент мой мозг успевает подметить, что друг отдал бомбер и сам оказался раздетым в такой холод.

– Не парься об этом. Болит? – на лице Воронцова отчётливое беспокойство. Быстрым движением он стирает с моей разбитой губы и подбородка кровь. – Я наберу тебя позже, окей? – бросает, ободряюще кивая головой, и захлопывает дверь.

– А ты?.. – вопрос зависает в воздухе, так и оставшись без ответа.

Находясь в полной прострации и лютой спешке, во мраке салона я не сразу понимаю и замечаю, что за рулём уже кто-то сидит. Непонимающе повернувшись к водителю, который мгновенно трогается с места, замираю в немом шоке.

Только не он…

Глава 7

Руслан

– Не разочаровывай меня, – в трубке звучит уверенный голос отца. В сотый раз старик произносит одно и то же. – Ради семьи ты должен оставить девочку в покое. Для собственного будущего, Руслан. Всё, чего я добиваюсь – для тебя.

– Да оставил уже, – лениво оглядываюсь по сторонам, устав от затянувшегося разговора. – Не парься, у меня новая игрушка.

– Мать французскую кухню осваивает. Вечером ждёт на ужин, не забудь, – бросает напоследок указание и отключается без предупреждения, в своём репертуаре.

В какой-то степени я сказал ему правду, но по большому счёту нагло напиздел. Да, у меня новая игрушка. Да, я не трогаю белобрысую. Но оставить в покое не могу. И перестать сталкерить её, как конченый далбон, не могу.

От любви до ненависти – знаете такое? Так вот, я умело балансирую, как ёбаный циркач, где-то «между».

Хер знает, как описать, что творилось с моей зачерствевшей душонкой от новости, что Елизавета вернулась в универ. Если простыми словами изъясняться, места себе, бля, найти не мог. Как тигр в клетке метался по дому, анализируя произошедшее и происходящее.

Целую ночь лежал, как будто тёлка романтичная, и пялился в потолок, размышляя, в какую сторону дальше двигаться. Отвечаю: ни жрать, ни спать, ничё не мог. Желание увидеть её съедало медленно, по чайной ложке.

И вот я, весь такой распрекрасный утырок, уже нёсся по шоссе ранним утром, хотел лично убедиться, что у неё ничё не изменилось. Всё на мази. Живёт себе припеваючи и обо мне, лохе опрокинутом, не вспоминает.

Чутьё не подвело. Когда я заметил её в столовке, точнее, услышал наглое: «Не на вокзале находимся, господа!», ошалел люто. Мозг упорно отказывался верить в то, что это Лиза. Моя Лиза. Душу мне наизнанку вывернула, а теперь ходит и до людей доёбывается как ни в чём не бывало.

Первое бросившееся в глаза – отсутствие кудрей. Вместо локонов, от которых меня торкало похлеще любого нарика от дури, не осталось и следа. Её волосы были прямыми. Второе – холодный сучий голос и взгляд.

От прежней девчонки с наивными горящими глазками не осталось ничего. Лиза явно ошалела, от моего появления, но ни малейшего намёка на раскаяние я не учуял. Аппетитные формы исчезли; на их месте стоял скелет, еле держащийся на длинных стройных ногах.

Третье, с чего я прихерел, так это наличие охраны около блондиночки.

Женишок ревнует и решил контролировать драгоценную невесту? Или дядя за племяшкой присматривает? В любом случае это показалось отличным решением. И мне меньше соблазнов отца подставлять, и она по струнке смирно пусть ходит.

И четвёртое, финалочка: драка.

Офигел ли я, от сцены, где Лиза сидит верхом на Кристине и от всей души херачит ту, не сдерживаясь? Нет. Я охуел.

Нежный цветочек, который каждого шороха боялся, смущался по каждому поводу и без, вёл себя робко, превратился в фурию, сметающую всё на своём пути.

Маньяк внутри меня ликовал первые пару секунд, думал, что белобрысая приревновала, но услышав: «Ещё раз узнаю, что ты, шалава туалетная, про меня слухи распускаешь, рот на задницу натяну, поняла?» – догнал, что к чему. Пришлось вежливо разжевать Крис, чтобы из её умелого ротика ни одно слово в адрес Лизы не вылетало.

По-хорошему, мне эта Кристина нахер не нужна, но тварь я редкостная, поэтому, прощупав почву, понял: к Кристине Лизавета не равнодушна, а это значит что? Правильно, через неё мы давить и будем, чтоб жизнь малиной не казалась.

Адекватная часть меня кричала: просто перестань появляться в универе, Рус! Двигайся дальше, оставь прошлое. Но нет. Дьявол, сидящий внутри, каждый день гнал в шарагу, чтоб добить себя сильнее. Её довести и себя тоже, вывести бывшую из равновесия.

Вывести бывшую.

Пиздец. Как я докатился до жизни такой? С каких пор Руслан Князев пытается насолить какой-то тёлке? Проблема в том, что Астахова не тёлка и не простая. Она та, что посмела пробраться в мысли и душу, а потом взяла и растоптала всё, что было. Впервые я так сильно загнался от ситуации. Будь на её месте другая, давно б хребет переломал за ложь, а с этой не могу так поступить. Рука не поднимется.

С каждым грёбаным днём, когда Лиза не реагировала на меня, в полный ноль сводила присутствие, я бесился ещё сильнее. Эта белобрысая проходила мимо, не обращая внимания ни на что. Хвостом без конца вертела перед рыжим дружком, громко смеялась, общаясь с другими. А я, блядь, типа клоп не заметный для неё стал.

Хотелось схватить её, встряхнуть сучку, затащить в какой-нибудь коридор, нагнуть и жёстко взять. Выбить всю дурь вместе со стонами и напомнить, как она получала удовольствие подо мной. Не под женишком утырком, а под Князевым.

Я ревновал её к каждому столбу, подозревал в связи с каждым, кто рядом крутился. А увидев Лизу, направляющуюся со своим рыжим дружком на концерт, как дебил редкостный попёрся следом. От одного представления, что она сидит под громкую музыку в приглушённом зале, в отсутствии охраны рядом с парнем, явно не отказавшимся трахнуть её, не сдержался.