скачать книгу бесплатно
Задерживаю дыхание в ожидании ответа, гоню прочь образ широко раскрытых невидящих глаз. Стараюсь не обращать внимания на притяжение той пропасти – тишины, которая будто простирает ко мне щупальца.
– Конечно, – бормочет Бейз, перегибаясь через меня и задувая свечу. – Яйца мне вообще не так уж и дороги.
Глава 2
Орлейт
Наступает утро, тяжелое, безжалостное, с фантомными зубилами, что долбят мне по вискам.
Я стону, резкая пульсация – болезненное напоминание, что каспун очень далек от идеального противоядия. Он эффективен, да… но не без некоторых поистине отвратительных побочных эффектов, которые с каждой новой дозой становятся все хуже.
Пытаясь разлепить глаза, я похлопываю ладонью по другой стороне кровати – она холодна и пуста.
Похоже, яйца Бейзу все-таки куда дороже, чем он заявлял.
Южное окно пронзают золотистые лучи, и я, несмотря на паршивый настрой, сбрасываю одеяло и выскальзываю из постели.
Из-за движения зубила еще сильнее вонзаются в больной мозг, но я волочу ноги к окну и встаю в столпе света, который окутывает меня теплым покровом. Закатываю рукава, подставляя раннему солнцу, столь редкому в эти дни, больше кожи.
Толкаю двери, выхожу на балкон и, схватившись за балюстраду, смотрю на океан, что часто вздымается под синевато-серым небом. Сегодня он голубой дымкой тянется к ослепительному горизонту.
Я оглядываю гладкий изгиб бухты Огрызок, позолоченной утренним светом. Всегда представляю, что из воды выпрыгнуло исполинское существо и отхватило кусок обсидиановой скалы, вот и осталась черная песчаная отмель, усеянная острыми камнями.
Пятилетней мне название казалось очень даже подходящим.
Один край бухты примечателен почти заброшенным причалом – пустым морским порогом, обращенным на запад.
Мое внимание скользит к поросшему лесом северу, движение привлекает мой взгляд туда, где разлапистые деревья касаются обширного поля ухоженной травы.
Из густого древнего леса, что воет ночью и шепчет днем, появляется Рордин. И мое сердце замирает, а в легких не остается воздуха.
Он не один – если, конечно, можно посчитать спутником оленя, которого он тащит на широких плечах.
Из перерезанной глотки капает кровь, прямо на грудь Рордина, а тот широкими шагами идет по травяному ореолу…
Крепче цепляюсь за балюстраду.
Рордин вскидывает голову, его взгляд взметается вверх, и меня будто пронзают две ледяные стрелы.
Ахаю и отшатываюсь с прижатой к груди ладонью, разрывая контакт.
Из колодца доносится отдаленный стук шагов, который заставляет меня резко развернуться и обратить внимание на дверь.
– Проклятье.
Бросаюсь внутрь – со стоном, ведь от каждого движения в черепной коробке подпрыгивает мой больной мозг.
Сто сорок ступеней… или около того. Ровно столько мне отмерено на то, чтобы одеться и собрать рассыпавшиеся остатки самообладания, прежде чем Бейз поволочит меня вниз, чтобы задать мне трепку, которую я в данный момент никак не в состоянии вынести.
Выхлебав половину кувшина, я срываю с себя ночную рубашку и бросаю ее в сторону корзины для грязного. Натягиваю свежее белье и с наработанной ловкостью заматываю грудь утягивающей тканью.
Шаги все ближе, сердце застревает у меня в горле тяжелым комом.
Хватаю черную рубашку и кожаные штаны, мои любимые, которые достаточно разношены, чтобы в них стало легко двигаться. Когда я уже воюю с пуговицами, раздается окрик Бейза:
– Отметка в двадцать шагов! Надеюсь, ты одета!
Бросаюсь к кровати. Припав к полу, сворачиваю ковер, вонзаю ногти в выемки и поднимаю каменную плиту, под которой скрывается мой тайник.
Двенадцать баночек, до самых краев наполненные горькими белыми узелками, что непосвященному покажутся безобидными конфетками. Вот только они определенно не безобидны, и прямо сейчас они мое спа- сение.
Сунув один под язык, я возвращаю на место баночку, затем плиту и разворачиваю ковер.
Дверь распахивается.
Подскакиваю и бьюсь затылком об каркас кровати.
– Ай.
– Какого рожна ты там ползаешь? – с подозрением шипит Бейз, и я вижу, как его ноги обходят кро- вать.
Экзотрил тает в кремообразную жидкость, я сразу ее сглатываю и, схватив с пола старую кисть, вылезаю обратно. Когда наконец оказываюсь на свободе, сердце уже вовсю гонит кровь яростными, настойчивыми ударами.
Поднимаю взгляд на Бейза, машу перед ним кисточкой.
– Ты только посмотри! А я все голову ломала, куда она подевалась.
Бейз хмурится, внимательно осматривая комнату, особенно полную кистей банку, а потом уже меня саму, в частности мои растрепанные волосы.
– Удивлен, что ты вообще проснулась, – говорит Бейз, прищурив глаза, когда я поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь. – Думал, все утро продрыхнешь.
Пропуская замечание мимо ушей, я сосредоточенно принимаюсь расплетать косу, которая ниспадает мне до самого бедра, затем собираю волосы в конский хвост. В комнате, между мной и Бейзом, висит тишина.
Копятся невысказанные слова.
Первым молчание нарушает Бейз, со вздохом суя мне в руки мой деревянный меч.
– Держи. Сгладил зазубрины, теперь он, по идее, не должен расколоться. Разумеется, мне больше нечем заняться, как весь день за тобой бегать.
– Ох, а ты рукастый, – подмигиваю Бейзу, стараясь не прыгать на месте от внезапного прилива искусственно вызванного адреналина, что вытапливает мигрень. – И Рордин тебе платит, чтоб ты был моим другом, так что кончай дуться.
Бормоча что-то под нос, он разворачивается на пятках и уходит к двери. Я шагаю следом и хватаю с крючка сумку. На моих губах играет легкая улыбка. По крайней мере, ровно до тех пор, пока Бейз резко не застывает на месте.
Врезавшись в его спину, я издаю глухое «уф-ф».
– Что…
Мой взгляд падает на разбросанное у ног Бейза нижнее белье.
Ой.
– Отныне мы встречаемся в тренировочном зале. – Бейз содрогается, заставляя себя двинуться вперед. – И больше никаких ночевок.
Делаю шаг и кручусь следом за рыщущим Бейзом, что кружит словно акула. Чувствую его пристальный взгляд на лице, ладонях, ступнях.
Волоски на руках встают дыбом, ощущая в соленом воздухе движение, босые ноги утопают в густой дикой траве.
Каждый мускул напряжен, готовый к прыжку. Каждая уловка, что не сбрасывает меня со скалы, уже само по себе чудо.
Дыхание прохладного морского ветра дразнит ноздри, пытаясь укротить мое внутреннее волнение…
Не выходит.
– Ненавижу эту дурацкую штуку, – бормочу я с намеком на повязку, закрывающую мне глаза. – Для чего она вообще нужна, кроме как пугать и заставлять меня думать, что я вот-вот шагну с обрыва и разобьюсь насмерть?
Снова сдвигаюсь, еще на четверть оборота.
Все еще живая…
– Лишая тебя зрения, – со вздохом сообщает Бейз, – мы обостряем остальные чувства. Осязание, обоняние…
Морщу нос.
– Кстати говоря, ты бы хоть следы моей служанки с себя см…
– Слух, – перебивает Бейз.
Воздух приходит в движение, а с ним – мои руки и меч в них, отражая удар прежде, чем тот настигнет мое правое плечо.
Резкий оглушительный звон – и удар отдается в руках до самого плеча. Но не сила этого удара вызывает ощущение, что череп раскололся посередине и вывернулся наизнанку.
А звук, с которым сталкивается оружие.
Наши мечи сделаны не из мягкой древесины, как тот, с которым я начала упражняться пять лет назад – тот, который ударялся с глухим стуком и через два месяца раскололся. С тех пор мы совершенствуем мечи, снова и снова.
Нынешние выполнены из окаменелого дерева, твердого, острого, безжалостного.
Режущего.
Блокирую удар в живот, рассекая воздух очередным резким «вжух», словно чиркаю своеобразной спичкой. Чтобы унять горячую волну, грозящую затопить мозг, приходится три раза глубоко вдохнуть, и к этому времени мое терпение превращается в хрупкую веточку, которая готова сломаться.
– Ненавижу эти новые мечи. – Снимаю повязку с глаз и щурюсь на хлынувший в них утренний свет. – Громкие, тяже…
Удар подрубает мне колено сзади, посылая вспышки боли, что пронзают всю ногу.
Захожусь воем и теряю равновесие.
Пальцы ныряют в пушистую траву, принимая на себя весь мой вес, ладонь напарывается на камешек, и в воздухе повисает запах крови.
Судорожно вдыхаю, выгнув спину. Тело отказывается двигаться с места.
– Это ты… ого. – Разглядываю свежую ссадину. – Это исключительно подло.
Бейз рыщет вокруг меня узкими, дразнящими кругами, проходя по краю обрыва так, словно его совсем не волнует, что единственный неверный шаг отправит его в полет вниз до самой бухты.
– С утра пораньше ты слишком рассеянна. – Бейз бросает на меня косой мрачный взгляд, от которого у меня по коже пробегают мурашки. – Встать!
Вскакиваю на ноги, осторожно, чтобы не оказаться слишком близко к обрыву. Прямо впереди, на вершине хребта, возвышается замок – готический, крепкий, он впитывает всякую каплю света, которой не посчастливится на него упасть. Из северного крыла растет моя башня, словно тянущийся к солнцу стебель.
Каменный стебель.
Часть его увита свисающими с моей глицинии фиолетовыми цветами, а длинная тень ложится на лес Ватешрам.
– Я не рассеянна.
Просто испытываю соблазн швырнуть этот дурацкий меч в бухту.
Хватаюсь за эфес обеими руками, не обращая внимания на жжение в ладони, делаю несколько прыжков с ноги на ногу, чтобы унять комочки энергии, разливающиеся по венам.
– Нападай давай. Прям вот сейчас. Покажу, насколько я не рассеянна.
Бейз хитро смотрит сквозь взъерошенные ветром пряди волос.
– Нет, Лейт. Я уже говорил, сегодня мы замедляем темп, заставляем тебя сосредоточиться. А теперь надевай повязку, пока я не приказал тебе таскать камни.
Со стоном закатываю глаза.
Мы замедляем темп, когда я всем естеством хочу делать ровно наоборот.
Иногда действие экзотрила заканчивается быстро, иногда нет. Этим утром оно никак не уходит, превращая меня в бурю необузданного хаоса, а я торчу здесь.
Замедляясь.
Натягиваю гребаную повязку, отрезая вид угрожающей позы Бейза и синяков под его глазами.
– Хочу обратно мой старый меч. А то как будто к основам вернулась.
– Прошла всего пара месяцев. Дай себе привыкнуть к окаменелой сосне. Мне она даже нравится.
Волоски на моей правой руке встают дыбом…
Дерево со свистом рассекает воздух, я отклоняюсь влево и, припав к земле, описываю мечом широкую дугу. Мысленным взором вижу, как Бейз отпрыгивает назад, чтобы я не рубанула его по коленным чашечкам.
– Рада за тебя, – цежу сквозь стиснутые зубы. – Но я все равно хочу старый меч.
Пусть я не сразу с ним сработалась, но со временем таки полюбила – даже потрудилась нарисовать лозы вокруг навершия.
– Никак нельзя. Мой раскололся, помнишь? Этот твой старый меч тоже слишком мягкий. Мой новый разнесет его вдребезги одним ударом.
