Точка соприкосновения

Собственно замок в плане представляет прямоугольник, но со значительными квадратными выступами либо стены, либо массивных башен. По краям расположены огромные, футов на пятьдесят возвышающиеся над стенами, угловые башни с пирамидальными крышами. У дальней же стены, несколько левее центра, возносится над замком и ущельем донжон – главная башня замка высотой футов сто тридцать, не меньше. Пятиугольная, с огромными зубцами на крыше, с десятью «стандартными» для Стрэдбриджа эркерами, расположенными как бы по спирали, вероятно, со входом с лестницы.

Тишина утра будто сгущается на подступах к Стрэдбриджу. Птицы не кричат, никаких звуков, лишь шум воды далеко внизу. В горах за замком и в ущелье за ним стелется туман, скрывая части деревянного моста. Создаётся впечатление, что он расступается перед Стрэдбриджем, не решается заглянуть туда. С нашей же стороны тумана нет вовсе, и большой поразительный мост перед нами виден весь.

Он опирается на пять, если центральной считать столпообразную скалу, каменных опор с арочными дугами наверху. Высота опор от ста пятидесяти до ста восьмидесяти футов. Это сплошь голый строительный камень, лишь очень редко в расщелинах можно увидеть зацепившиеся за клочок земли розетки горных цветов. На склоне ущелья, к которому от нас вниз ведёт извилистая дорога, по сторонам от неё, стоят две башни, соединённые наверху аркой-переходом. От этого перехода в сторону срединной башни моста торчит выступ-«балкон» шириной десять и длиной футов пятнадцать. Зубцы ограды начинаются от самого пола, а с торца торчат полусгнившие обломки деревянных балок. Точно такой же «балкон» смотрит ему навстречу на самой срединной мостовой башне, и с противоположной её стороны, на замок, тоже. Соответственно, и на стене замка над главными воротами, будто бы козырьком прикрывает их такой же выступ. По бокам от которого выдаются вперёд две башенки с дюжиной направленных на него бойниц. Вход в замок с этого выступа преграждён железной кованой дверью, по всей видимости, очень тяжёлой и толстой. Она, в отличие от ворот, закрыта. Створки ворот, очень толстые, массивные, обитые местами проржавевшими железными листами толщиной в дюйм, распахнуты на мост. Герса, то есть, решётка, загораживающая арку ворот, поднята футов на семь над камнями покрытия.

Последними штрихами к «портрету» таинственного Стрэдбриджа являются, пожалуй, два десятка статуй. На башнях и на мосту, на выступах и эркерах, разбросанные будто бы хаотично, но расположенные каждая вполне уместно. Издалека скульптуры смотрятся изваянными довольно мастерски, хотя и в разные, скорее всего, века. Чаще всего это мраморные рыцари в латах. Шлемы либо в руке, либо с открытым забралом на голове. Некоторые статуи конные. Несколько изваяний на внутренней стене изображают женщин…

Постояв минут десять, мы с Реллой обмениваемся восторженными впечатлениями от вида Стрэдбриджа. Затем предполагаем, что главный мост к нему был двойным. Внизу каменный, капитальный, который и сейчас выглядит так, словно простоит ещё не одну тысячу лет. А в тридцати пяти футах над ним, думаем мы, когда-то был деревянный, соединявший четыре каменных выступа: первый на стене над главными воротами, второй и третий на срединной мостовой башне и четвёртый на переходе между двумя башнями в начале моста.

Вскоре тишина замка чуточку нарушена нашими шагами по каменному мосту. В арке мостовой башни я хочу крикнуть, чтобы проверить, есть ли здесь эхо. Говорю об этом Релле, но она просит меня не шуметь. Первые ворота, то есть оставшийся от них проём в наружной стене, мы минуем довольно решительно. Однако перед герсой останавливаемся. И даже берёмся за руки. Стоим так с полминуты, не отваживаясь ступить внутрь Стрэдбриджа.

– Так что? Идём, Релла? – спрашиваю я отчего-то шёпотом.

– Что? – видно, она была со своими мыслями.

– Идём, говорю?

– Да, Фло! Спасибо, что провожаешь меня!.. Идём, конечно, идём! – подбадривает она меня и, наверное, себя тоже, но также шёпотом. – Только тихо, очень тихо! Ладно?

И мы проходим под остриями решётки главных ворот таинственного замка. Как выяснилось, не только весьма загадочного, но и очень красивого и оригинального».

18

На страничке Саши «Вконтакте» прежде всего было написано следующее. «Кто не вступил в эту группу и не сделал оттуда хотя бы пары репостов – можете даже не думать присылать заявки в друзья. Прошла по ссылке в это сообщество. Оказалось, это Сашина группа, созданная, чтобы пристраивать кошек и собак, находить им дом и заботливых хозяев. Насколько я поняла, у Саши дома передержка для найденных бездомных животных, причём передержка немаленькая. Где кошечки и собачки получают неплохой уход, в том числе и ветеринарный. Само собой, я тут же вступила в этот паблик, репостнула несколько записей об ищущих дом котятах…

Спустя пару недель после появления Саши и Лоренса в нашей школе на их страничках в «Инстаграме» и «Вконтакте» не побывали, наверное, только те, у кого нет аккаунтов в этих социальных сетях. Несмотря на Сашино заявление в столовой, на то, что в информации на страничке было написано примерно то же самое, в немногочисленных друзьях и в сотнях подписчиков можно было увидеть едва ли не всех мальчиков нашей школы, начиная класса с седьмого. Я как-то спросила у Виталика из «А» класса, почему он тоже среди друзей Саши, на что рассчитывает. Ответ был таков: «А вдруг она это просто так сказала, Полин? Может, просто таким способом она отшивает поклонников? И на самом деле ей нравятся мальчики, а не девочки. Может, просто надоели ей многочисленные попытки познакомиться? И она пошла на такие вот крайние меры».

На аватарке у Саши стояла фотография с одной из кошечек с котятами из её передержки. То есть, они были на переднем плане, и только на заднем, несколько расплывчато, была видна сама хозяйка странички. Тем не менее, число лайков приближалось к восьмистам. Найти ученика или ученицу популярнее Саши Метелкиной из одиннадцатого класса нашей школы было бы весьма трудно.

Похожая ситуация была, конечно же, и на страничке Лоренса. Каждый день я не могла удержаться и заглядывала туда не по одному разу. Тут уже отметились заявками и лайками едва ли не все девочки из нашей школы, и немало из других учебных заведений. Из нашей школы так вообще процентов восемьдесят девчонок, начиная с пятиклассниц. Квантовый спин, эти-то что хотят?

После таких посещений, когда я в очередной раз видела его фотографию, кстати, довольно удачную… Да-да, мне мало было видеть его каждый день по несколько уроков, и я любовалась его совершенством ещё и в соцсети. Так вот, после таких посещений, да и просто после любой мысли о нём, о том, что, скорее всего, нам не суждено быть вместе, я нередко заедала тоску сладким. Шоколадкой, конфетами, печеньем, зефиром, халвой, рулетиком… Я вообще люблю сладкое, наверное, это у меня от мамы – она тоже сладкоежка. Но раньше я сдерживалась и почти не позволяла себе побаловаться подобными десертами. Теперь же считала, что сдерживаться незачем. Ну и что, что потолстею? Всё равно ему я не нужна, хоть даже буду стройная, как образцовая фитоняшка. Ну и что, что сладкое вредно? Подумаешь, умру раньше лет на двадцать-тридцать. Пф-ф-ф! Зачем мне долгая жизнь без него?.. А так, хоть немного развеиваются печаль и грусть, хоть какая-то маленькая радость есть в жизни.

Как уже говорила, приободрить меня по мере сил старались так же и подруги. Порою у них действительно получалось меня немножечко развеселить. Среди прочего вспоминали такие приколы.

Как-то в седьмом классе одна девочка ради забавы принесла в школу куклу Барби. Была перемена, она сидела за своей партой и играла с ней на потеху окружающим. Вошёл учитель, а она возьми и скажи ему: «Виктор Иванович, хотите, грудь покажу?» Секунду спустя смеялись все, кто был в классе, в том числе и Виктор Иванович. Разумеется, она имела в виду грудь куклы, но получилось так, как получилось.

Годом ранее произошёл такой случай. Работал тогда в школе учитель информатики по фамилии Инкин. Его фамилию «склоняли» и так, и эдак. И вот однажды, когда урок только начался, в класс заглядывает старшеклассник и спрашивает: «Кто у вас сейчас урок ведёт?» Один мальчишка возьми и ответь: «Инкин – Свинкин – Поросёнкин!» И тут оказалось, что как раз в этот момент вслед за старшеклассником заглянул сам Инкин.

Тот же мальчишка, Юрка, ещё на пару лет раньше, решил показать «фокус», когда из полного ведра не проливается вода, даже если оно будет вверх дном. То есть, попросту раскрутив его на вытянутой руке. Всё было хорошо до того момента, пока ведро не задело парту. Парта сломалась, а в радиусе трёх метров всё и вся оказалось в воде. Хорошо ещё, чистая была, без мела или грязи.

Классе в седьмом или восьмом мальчишки, словно в начальной школе, увлеклись стрельбой из рогаток. Основным снарядом была туго свёрнутая маленькая полоска тетрадного листа. На одном уроке мальчик по имени Каюм с задней парты обстреливал всех и вся. Одна бумажка полетела по столь хитрой траектории, что обогнув свою цель – голову девчонки на второй парте – она попала учительнице в очки. Каюм пригнулся на своей задней парте, будто вовсе ни при чём. И всё же получил хороший подзатыльник от учительницы.

Этот случай его ничему не научил, и следующий эпизод с другой, молоденькой, работавшей лишь пару месяцев, учительницей произошёл уже через неделю. Снова случайно попав в учительницу, Каюм быстро спрятал рогатку в карман брюк. Сие движение не ускользнуло от глаз пострадавшей. Она подошла и потребовала достать орудие преступления. Провинившийся отказывался. Тогда она полезла к нему в карман. А тот оказался сплошь дырявым, и несчастная преподавательница схватила вместо рогатки совсем другое «орудие»! Тут же налилась краской, крайне смутилась и быстро выбежала из класса. А он смеялся.

Правда, в этот же день, как говорится, карма дала о себе знать. На биологии Каюм сидел и качался на стуле. В один прекрасный момент потерял равновесие и упал назад, на растения. Оказался весь в земле. Под дружный продолжительный смех всего класса.

В том же кабинете, в день, когда Вика напомнила случаи с Каюмом, в конце сентября у нас проходил очередной классный час. Кто-то из одноклассниц, не помню кто, может, Лена из Ломовки, может, не она, в общем, кто-то из девчонок…

Я была занята своими мыслями, естественно, связанными с соседом по парте, и мало обращала внимание на происходящее. Всё-таки не урок по предмету, хотя и на уроке я нередко могла задуматься о Лоренсе… Впрочем, я не об этом. Людмила Владимировна, кажется, в очередной раз призывала сконцентрироваться на учёбе. На это кто-то из девчонок возразил: «Да зачем нужны ваши знания? Сейчас главное быть успешной, обеспеченной, чтобы жизнь была красивой. А это от знаний не зависит! Попасть в чиновники или что-то вроде этого, и всё!» Наша классная руководительница была заметно расстроена. Помолчав, она ответила так.

– Значит, знания и образование не нужны? Мне очень жаль, что некоторые из вас так считают. Что ж. Давайте немного поразмышляем. Ну и что будет, девочки, если вы по блату станете чиновниками или по везению женами чиновников? И будете материально обеспечены хорошо? Это всё оболочка! Где в вас будет человек? Вы стремитесь к вещам, а где за вещами душа, разум, духовный мир? То, что отличает человека от других тел?.. Даже не знаю. Всё равно, что какой-нибудь второклассник склеит картонную коробочку, покрасит чёрным и напишет на ней «Айфон». И что, за этой оболочкой будет та великолепная начинка, за которую ценят её настоящие поклонники брэнда?.. Поймите! Каждый человек может и должен быть уникальной вселенной, а вы хотите быть одинаковыми чёрными дырами, засасывающими в себя всё подряд: деньги, вещи, шмотки, чтобы быть «как все и не хуже других»… Уникальная вселенная или тупо чёрная дыра? Вам выбирать…

Не знаю, насколько эти слова способны повлиять на некоторых девушек и молодых людей, но мне они очень понравились.

Но кое-что в школе мне не нравилось больше всего. И это не жиденький компот в столовой по вторникам и четвергам.

XVIII

«Пройдя узкое пространство между толстыми и высокими стенами, оказываемся на небольшой площади с заброшенным фонтаном в центре. По-прежнему вокруг висит тишина. Проходим на центральную площадь, которая несколько просторнее первой. Прямо перед нами над ней нависает могучий донжон. По бокам жилые здания с почти везде закрытыми ставнями окон.

– Релла, куда зайдём? Или отправимся обратно?

– Ты шутишь, Фло? Какое «обратно»?! Идём туда! – она показывает на приоткрытую дверь в четырёхэтажном здании справа от нас.

Заходим туда. Всюду полумрак, ни единого движения или звука, кроме наших шагов и иногда их эха в длинном коридоре. Когда глаза привыкают к темноте, удаётся даже в общих чертах рассмотреть обстановку в коридорах и переходах, на лестницах, в анфиладах и тех комнатах, двери в которые открыты. Релла даже отваживается иногда заглядывать в те покои, что не заперты. Много картин с изображением рыцарей и прекрасных дам – должно быть, портреты представителей династии владельцев замка. Деревянные кровати и сундуки, огромные гардеробные шкафы, статуи мифических существ и людей. Во многих комнатах сохранилась и тканевая обивка кресел и кроватей, балдахины и портьеры.

В одной из комнат я нахожу факел. На удивление, мы быстро его разжигаем, и дальнейший путь проходит уже не во тьме. Пройдя первый и второй этажи, поднимаемся на третий. В конце длинного коридора из одной из комнат льётся приглушённый солнечный свет. И так как его лучи перемежаются движущейся тенью, создаётся впечатление, что там что-то или кто-то движется. Моё сердце тут же застучало очень часто. Шёпотом говорю сестре: «Релла, кажется, там кто-то есть. Может, пойдём обратно?» «Не знаю» – тихонько отвечает. Постояв с минуту, всё же шагаем к той комнате. Замедляем шаги перед дверью. Заглядываем внутрь.

Арочное окно забито досками, но щели между ними довольно широкие, к тому же, пары досок не хватает. Утренний свет проникает в комнату и неплохо её освещает. На высоком столе лежит тело человека, непонятно, жив он или мёртв. К его шее прильнула, чуть нагнувшись, маленькая, футов пяти роста, фигура в тёмном облегающем платье, довольно красиво отделанном множеством люверсов. Это девушка с короткими чёрными волосами. Она медленно поворачивает голову к нам. Лицо удивительно прекрасное. Длинные тонкие брови, пушистые огромные изогнутые ресницы, большие светло-светло-голубые глаза, идеальная белая кожа. И яркие красивые губы, окрашенные кроваво-красной помадой, которая почему-то размазана у обеих уголков.

И тут я замечаю, что это вовсе не помада! Быстро оглядываюсь на сестру. Она, похоже, чуть не завизжала. Да и я с большим трудом сдерживаю крик. С губ красивой девочки стекает яркая кровь, и сами они вымазаны кровью. И из-за них явственно торчат хоть и не большие, но острейшие клыки, каких не увидишь ни у одного человека. С них и с передних резцов тоже стекает кровь. Маленькая брюнетка окатывает нас полным явной угрозы взглядом. И коротко, но поразительно пугающе, рычит. Мы хватаемся за руки. И какими-то невероятными усилиями снова не визжим и не кричим. Однако и с места стронуться не можем, будто парализованные. Парализованные мощным чувством страха. Нас охватывают дрожь и холод. Девочка же спокойно возвращается к своему занятию – она пьёт кровь из шеи лежащего на столе человеческого тела.

Около минуты так и стоим втроём. Мы не в силах оторваться от жуткого зрелища и тронуться с места. Вампир же сосёт кровь с какими-то булькающими и хлюпающими звуками, похожими на то, когда через соломинку допиваешь со дна стакана, скажем, томатный сок.

Затем она поворачивается к нам:

– Простите, что напугала вас, господа! – маленькая прекрасная брюнетка, на вид лет двенадцати-тринадцати, даже улыбается, даже как будто виновато. – Приношу свои извинения за то, что вырвался этот рык. Просто я не люблю, когда меня отрывают от трапезы. И я была немножко не в духе.

– Ничего… – смогла прошептать Релла.

– Можете войти, теперь я закончила.

Девочка вытирает губы дорогим надушенным платочком. Мы переступаем порог, едва передвигая ноги и стараясь не смотреть на труп на столе.

– Да вы не бойтесь, господа! Вы пришли как нельзя вовремя. И молодцы, что не устроили тут визг и переполох, – она снова и снова улыбается, надо признать, весьма очаровательно. – Давайте знакомиться. Я Аркадия Стрэджуолл, дочь герцога Керрина Стрэджуолла, – девушка делает книксен. – Лучше просто Аркадия! – и вампир запросто, как ни в чём ни бывало, протягивает руку.

Делаю шаг к ней и легонько прикасаюсь губами к запястью. Кожа потрясающе гладкая, слегка прохладная.

– Флориэль, принц Фаварский. А это моя кузина Аглорелла, дочь королевы Ксениеллы Нодвикской.

Релла кланяется лёгким наклоном головы.

– Очень приятно, господа!

– И нам! Здравствуй, Аркадия! Рада знакомству!

– А я тем более! – весело возражает Аркадия. – Вы не представляете, как. Я сегодня немножко поругалась с семьёй, и была не в настроении. Даже ушла из обеденной залы. Теперь же, когда ко мне пришли с визитом два столь очаровательных и знатных путника… В общем, Аглорелла и Флориэль – прошу, будьте сегодня гостями в нашей скромной обители!

– Благодарим, благородная Аркадия Стрэджуолл! – судя по голосу, Релла вполне приходит в себя.

– У вас чудесный, великолепный замок, Аркадия! Мы с кузиной в восхищении! А ничего, что мы побеспокоили вас? Мы просто слышали, что здесь бывают… м-м-м… не очень рады гостям. Тем более, без приглашения.

– Ах, оставьте, господа! – Аркадия даже засмеялась, обнажив чистой белизны грозные зубки. – Не сегодня, смею вас уверить!.. Ах, что же мы стоим здесь? Пройдёмте в мои комнаты. Прошу за мной, дорогие гости!

Маленькая черноволосая девушка выходит и показывает направо:

– Здесь есть ход в донжон, но нам в другую сторону, – она ведёт нас по коридору, вверх по лестнице на последний, четвёртый этаж, и там до просторной уютной опочивальни.

– А что, сегодня какой-то особенный день, Аркадия? – проявляет любопытство моя сестра. – К тому же нам посоветовали зайти именно сегодня, а не вчера.

– Кто вам дал такой совет?

– Калли и Эви. Ой, Каллиропа и Эвместра.

– Ах вот как! Чудесно! Передавайте им привет, когда увидите. Что ж! Это великолепно! Что вы ещё и с ними в хороших отношениях! Я ещё больше рада таким гостям. А день сегодня, действительно, довольно безопасный. Сегодня по устоявшейся семейной традиции мы никого не убиваем, – спокойно объясняет Аркадия. – По крайней мере, без особой нужды.

– В честь чего? – отваживаюсь поинтересоваться я после того, как Релла с гордостью подтвердила нашу дружбу с водными девами.

– А в честь того, ваше высочество, что у нас сегодня «декадный завтрак». То есть, раз в десять дней мы всей семьёй начинаем трапезу в три часа пополуночи. И кто как может, растягиваем удовольствие. Обычно я наслаждаюсь вкуснятинкой дольше всех! – вампир довольно улыбается, совсем по-дестки. – Девять-десять пинт я обычно тяну около шести часов! – гордо заявляет юная хозяйка таинственного замка. – Так вот, в день «декадного завтрака», такой, как сегодня, мы, как я уже имела честь вам доложить, никого не убиваем. Что-то вроде небольшого праздника. До полуночи ещё далеко, так что оставайтесь, прошу вас, ваши высочества, и погостите у меня и моих родителей, братьев и сестёр.

– И они не будут против нашего визита?

– Отнюдь! Столь знатные и приятные гости, к тому же друзья водных дев, у нас бывают крайне, крайне редко… – Аркадия ненадолго задумывается. – Думаю, последний раз подобное было лет семьдесят назад.

– Аркадия, позволь тогда, раз уж случай столь выдающийся, подарить тебе от нас на память вот это, – Релла снимает с себя короткое платиновое ожерелье с пятью крупными рубинами и протягивает вампиру. – Пожалуйста, не думай отказываться, а то я обижусь!

– Ух ты! Какая прелесть! – та принимает ожерелье и тут же, довольно вертясь, примеряет перед зеркалом. – Это славный, славный подарок! Приношу искреннейшую благодарность, ваше высочество, – Аркадия кланяется Релле, – ваше высочество, – и мне.

– Если хочешь, можешь называть меня Аглорелла.

– А меня Флориэль.

– Отлично, просто замечтательно! – смеётся девочка. – Я счастлива! И всё благодаря вам, милые Аглорелла и Флориэль! – она продолжает любоваться перед старинным зеркалом.

– Аркадия, что это за небольшая крепость рядом? Это тоже вашей семьи?

– Ты про Голубую крепость? – она не отрывается от зеркала.

– Думаю, да. Вот, на отдельной скале, – показываю ладонью.

– Само собой, наша! Часть замка, – она улыбается. – Это Голубая крепость. Вижу, вы не очень хорошо знаете историю этих мест.

– Признаться, нет. Но очень хотели бы узнать!.. Тебе очень идёт, Аркадия! Мне кажется, это ожерелье каким-то образом подчёркивает твою красоту!

– Ах, спасибо, Аглорелла! Ты такая милая! Значит, вам было бы интересно послушать историю Стрэдбриджа?

– Разумеется! И вашей семьи!

– Что ж, садитесь удобнее!

– А ты, прошу, рассказывай подробнее! – говорю я.

Тут Релла немножечко меня подталкивает и показывает на другое окно. Хочет, чтобы я отсел от неё. Вместо этого я беру высокий стул, ставлю его рядом с первым окном, но пока не сажусь, а встаю рядом с подоконником. Туда присаживается Аркадия. Она скидывает свои чёрные туфли, и ставит на подоконник босые ступни. Обнимая колени, ненадолго задумывается, слегка погрустнев. Мы же любуемся красотой замка и ущелья с приличной высоты. Затем Аркадия начинает рассказ.

– Что ж. До полуночи времени хватает, и я могу поведать вам историю замка. И историю нашей семьи… Давным-давно, лет четыреста тому назад, король Деррик Первый Роздаргский решил обезопасить важную дорогу в южные земли своего молодого королевства. И важный перевал на этой дороге, перевал через горы возле этого ущелья. От любых завоевателей и грабителей. Прекрасным местом для строительства опорной, и тогда почти пограничной, крепости он посчитал, и вполне справедливо, само ущелье Стрэдж. Тогда-то, на средства из королевской казны, и была построена Голубая крепость. Деррик Второй, сын Деррика Первого, передал крепость одному из самых близких своих соратников, храброму графу Ирдвингу. Граф Ирдвинг со своим отважным сыном присоединили к своим новым владениям многие соседние земли. То же делали и их потомки. Перед самой смертью графу Ирдвингу за многие заслуги перед Роздаргом и его монархами был пожалован титул герцога, герцога Стрэджуолла. На первом этаже висят два его портрета и стоит статуя. Потом я вам могу всё показать. Он же начал возводить Большой замок. Возведение продолжили его потомки. Длилось оно ни много ни мало полтора века. После королевской резиденции в Стассере наш замок по праву считался самым великолепным! Мой отец Керрин – девятый герцог Стрэджуолл. В юности ему посчастливилось встретить великолепную девушку, графиню Тауразийскую. Они полюбили друг друга с первого взгляда и на всю жизнь. В браке родилось пятеро детей. Семья жила в гармонии и достатке, и очень счастливо…

Аркадия снова грустит. Релла, утешая, берёт её за руку. Минуты через три черноволосая девушка продолжает.

– Керрин Стрэджуолл был храбрым воином и прекрасным не только соратником, но и советником старого доброго короля Стэдвена Третьего Доброльющего. На полях брани и в мирное время, герцог Керрин всегда приходил на помощь Стэдвену. Однако когда славный монарх стал дряхлеть от старости, его младший сын Ловвар проявил свою подлую сущность. Ходили слухи, что второй мальчик у королевы родился мёртвым, и разрешившаяся от бремени в ту же ночь горничная предложила королеве своего сынка. Горничная же была не замужем и путалась, говорят, с какими-то тёмными личностями. Но ладно, много чести для этой служанки – занимать место в моём рассказе. Забудьте о ней. На чём я остановилась?

– Младший сын короля Ловвар проявил свою подлую сущность.

– Спасибо, Флориэль! Пользуясь немощью отца и корыстолюбием начальника стражи, Ловвар сплёл коварнейшую интригу, захватил корону, а старшего брата, достойнейшего наследника, Деррика, заточил в тёмном глубоком подвале. Было объявлено, что это якобы повеление Стэдвена Доброльющего. Этому мало кто верил, особенно знать. Тогда Ловвар, объявивший себя Ловваром Первым, стал нещадно тиранить всех, кто отказывался признать его королём. И даже тех, кто вынужденно признавал, но не желал являться и преклоняться. Наёмные убийцы тогда делали целые состояния на заказах узурпатора. Мой отец, уже собиравший вассалов и друзей, получил письмо от доброго друга, короля Стэдвена. Тот чудом сумел отправить его со старым голубем. Который долетел до Стрэдбриджа и умер на подоконнике в кабинете отца. Стэдвен просил Керрина пойти на столицу Роздарга, любыми путями нейтрализовать сторонников узурпатора, арестовать самого Ловвара. И, разумеется, освободить Деррика и Стэдвена. Ибо старого короля держали хоть и не в сыром подвале, но фактически под арестом. Быстро собрав своих верных рыцарей и многих из тех, кто ещё не принёс присягу Стэдвену, отец сначала всё же отправил письмо Ловвару с предложением сдаться и добровольно отдать трон законному владельцу. Ловвар же в ответ объявил, что письмо Стэдвена Керрину подложное, а сам герцог Стрэджуолл якобы хочет захватить корону для себя. Тогда отец пошёл на узурпатора войной. Наголову разбил его войска в каждой из четырёх битв. Ловвар не был глупцом. Пользуясь тем, что в своей кампании Керрин увлёкся и двигается далеко на северо-восток, он заманивает его ещё дальше, жертвуя в войне многими своими сторонниками. В то же время узурпатор отправляет многочисленный отряд в сторону Стрэдбриджа. Горстка оставшихся на местах рыцарей встаёт на его пути, но их жертва не помогает. Защитники нашего замка тоже никак не могли противостоять захватчикам. Наша семья была заточена в нашем же донжоне, вон там, на пятом этаже, – показывает Аркадия. – Мне едва-едва, за день до взятия, исполнилось четырнадцать. Самой старшей сестре, Бридте – восемнадцать. Мы все погодки, есть ещё средняя сестра, Дайна, и два брата, Керрин-младший и Ирдвинг. Так вот, проклятые захватчики, точнее, те, кто остался в качестве наших тюремщиков… Они… они… – рассказчица вжалась в свои ножки, через минуту она подняла голову, и на лице были следы от прокатившихся слезинок. – Короче говоря, маме и нам с сёстрами выпало редкое унижение. Отец же был вынужден сдаться узурпатору, так как тот угрожал сотворить с нами много чего гораздо худшего. И вскоре герцог Керрин Стрэджуолл оказался здесь, заточённым в башне собственного замка вместе со своей семьёй. Зато прекратились любые издевательства. Ибо даже пленного, грозного герцога весьма побаивались бессовестные негодяи, сторонники узурпатора… О! Привет, Дайни!