Колесо Времени. Книга 14. Память Света

– В чем дело? – осведомился Роэдран. – Говорят, ты Дракон Возрожденный. Не знаю, позволил бы я…

– Стоп. – Ранд поднял палец, и Роэдран тут же умолк. – Сожги меня Свет. Ты же не он? Или он?

– Кто? – не понял Роэдран.

Ранд отвернулся и махнул рукой, дав Аша’манам, стоявшим за спиной Роэдрана и настороженно за ним наблюдавшим, команду отступить. Те неохотно повиновались.

– Я был уверен… – промолвил Ранд, качая головой. – Но где же, где же ты?

– Кто? – громко повторил Роэдран. Вернее сказать, пропищал.

Но Ранд потерял к нему всякий интерес. Входные клапаны шатра наконец повисли без движения.

– Итак, – сказал Ранд, – все в сборе. Спасибо, что пришли.

– Как будто у нас был треклятый выбор, – проворчал Грегорин. С собой он привел нескольких иллианских аристократов. Каждый из пятерых его спутников входил в Совет девяти. – Мы угодили в ловушку, оказавшись между тобой и самой Белой Башней. Да сожжет нас всех Свет.

– Вам уже известно, – продолжил Ранд, – что Кандор пал, Кэймлин захвачен Тенью. Последние из малкири принимают бой в Тарвиновом ущелье. Конец близок.

– Тогда почему мы стоим в этом шатре, Ранд ал’Тор? – осведомился король Пейтар Арафелский, на чьей голове сохранился лишь тонкий ободок седых волос, но пожилой король оставался широкоплеч и грозен на вид. – Не хватит ли позировать друг перед другом? Пора заняться делом. Нас ждет битва!

– Битву я тебе обещаю, Пейтар, – тихо произнес Ранд. – Такую, что насытишься ею по горло. Три тысячи лет назад я сошелся в бою с силами Темного. В нашем распоряжении имелись все чудеса Эпохи легенд, у нас были Айз Седай, способные творить такое, от чего у тебя голова пошла бы кругом, и тер’ангриалы, наделявшие людей умением летать и выдерживать любой удар. Да, мы победили, но едва-едва. Об этом ты подумал? Сегодня Тень в той же силе, как три тысячи лет назад, и Отрекшиеся нисколько не состарились. Но мы-то – далеко не те же люди.

В шатре стало тихо. Входные клапаны заволновались на ветру.

– Что ты хочешь сказать, Ранд ал’Тор? – Эгвейн скрестила руки на груди. – Что все мы обречены?

– Я говорю лишь, что нам нужен план. План совместной атаки, – пояснил Ранд. – В прошлый раз мы не уделили ему должного внимания и чуть не потерпели поражение. Каждый из нас думал, что знает, куда идти и что делать. – Он посмотрел Эгвейн в глаза. – В те времена все мужчины и женщины считали себя вождями на поле боя. У нас была армия полководцев. Вот почему мы едва не проиграли. Вот что в итоге обернулось порчей, Разломом, безумием. И я виноват в этом не меньше других. Если не больше. Повторения я не допущу. Я не стану спасать этот мир ради того, чтобы увидеть новый Разлом. Я отказываюсь умирать за людей только затем, чтобы они набросились друг на друга в тот самый миг, когда падет последний троллок. Вот что у вас на уме. И сожги меня Свет, если это не так!

Другой не заметил бы обжигающих взглядов, которыми обменялись Грегорин и Дарлин, или жадного блеска в глазах Роэдрана, когда тот покосился на Илэйн. Какие государства падут жертвами этого конфликта, а какие помогут соседям – разумеется, из чистого альтруизма? Как скоро этот альтруизм сменится алчностью и желанием захватить чужой трон?

Многие из явившихся на Поле Меррилор правителей слыли приличными людьми, но этого мало: когда в твоих руках сосредоточена такая власть, непросто не поглядывать по сторонам. Даже Илэйн при первой же возможности слопала соседнюю страну. И она сделает так снова. Такова природа властителей, природа самих государств. Поступок Илэйн выглядел вполне уместно, поскольку от ее правления Кайриэн только выигрывал.

Но кто еще рассуждает подобным образом? Кто решит, что именно он способен обеспечить лучшее правление или восстановить порядок в другой стране?

– Никто не хочет войны, – заявила Эгвейн, и все взгляды устремились к ней. – По-моему, ты пытаешься прыгнуть выше головы, Ранд ал’Тор. Ты не способен изменить человеческую природу. Тебе не под силу прогнуть мир и заставить его потакать твоим капризам. Позволь людям жить своей жизнью и выбирать собственный путь.

– Не позволю, Эгвейн. – В глазах у него вспыхнул тот самый огонь, что Эгвейн видела, когда Ранд впервые пробовал переманить айильцев на свою сторону. Да, ему очень шло это чувство: разочарование, что люди не видят мир столь же ясно, как он, хотя эта ясность ему лишь мерещится.

– Не понимаю, что еще ты можешь сделать, – продолжила Эгвейн. – Назначить императора, чтобы тот правил всеми нами? Хочешь стать настоящим тираном, Ранд ал’Тор?

Он не стал огрызаться в ответ. Он протянул руку в сторону, и один из его Аша’манов вложил в нее свиток. Ранд положил бумагу на стол, а затем с помощью Силы развернул и распрямил объемный документ, плотно заполненный убористым текстом.

– Я называю это Драконовым договором о мире, – тихо промолвил он. – И это первое из трех моих требований. Ваша плата в обмен за мою жизнь.

– Дай-ка посмотреть. – Илэйн потянулась к свитку, и Ранд, очевидно, не возражал, поскольку королева Андора успела стащить документ со стола прежде других изумленных монархов.

– По этому договору ныне существующие границы ваших стран считаются неизменными, – произнес Ранд, снова заложив руки за спину. – Государствам запрещается нападать друг на друга. Также в каждой из столиц должна открыться школа – полностью обеспеченная всем необходимым из казны, и двери ее будут открыты для всех, кто пожелает учиться.

– И более того, – отметила Илэйн, водя пальцем по документу. – В случае нападения на любую державу, включая мелкие приграничные стычки, все остальные государства обязаны встать на защиту атакованной стороны. О Свет! Тарифные ограничения, дабы предотвратить давление на экономику, запрет на заключение браков между монархами при отсутствии четкого разделения между двумя правящими династиями, изъятие земельных владений у лорда, давшего начало конфликту… Ранд, ты и в самом деле рассчитываешь, что мы это подпишем?

– Да.

Монархи незамедлительно пришли в негодование, хотя Эгвейн, сохраняя бесстрастный вид, лишь покосилась на других Айз Седай. Вид у них был обеспокоенный, и не напрасно. А ведь это лишь часть цены, о которой упоминал Ранд.

Над собранием повис невнятный гул. Всем правителям хотелось взглянуть на документ, но не в толчее и не из-за плеча Илэйн. К счастью, Ранд все продумал, и присутствующим раздали уменьшенные копии договора.

– Но иной раз для конфликта имеются веские причины! – заявил Дарлин, просматривая свой экземпляр. – К примеру, создание буферной зоны между тобой и агрессивным соседом.

– А если вышло так, что кое-кто из народа твоей страны проживает за границей? – добавил Грегорин. – Неужели у тебя нет полномочий вступиться за этих людей, если их притесняют? Что, если кто-то, подобно шончан, заявит права на твои земли? Запретить войну – что за смехотворная нелепость!

– Согласен, – подтвердил Дарлин. – Лорд Дракон, нам необходим мандат на защиту земель, по праву являющихся нашими!

– Мне, – перебила обоих Эгвейн, – куда интереснее услышать остальные два требования.

– Одно из них тебе известно, – сказал Ранд.

– Печати? – предположила Эгвейн.

– Этот документ никак не затрагивает Белую Башню, – произнес Ранд, демонстративно игнорируя ее замечание. – Не могу же я запретить всем вам оказывать влияние на других. Это была бы откровенная глупость.

– Все это уже и так откровенная глупость, – бросила Эгвейн, а про себя отметила, что лицо Илэйн уже не лучится гордостью за возлюбленного.

– Покуда существуют политические игры, – продолжил Ранд, – Айз Седай будут в них успешны. По сути дела, от заключения этого договора вы только выиграете. Белая Башня всегда считала, что война, говоря вашими словами, дело недальновидное. Поэтому от вас я требую нечто иное. Печати.

– Но я – их Блюстительница!

– Лишь номинально. Их обнаружили совсем недавно, и находятся они в моем распоряжении. Эти переговоры я начал только из уважения к твоему традиционному титулу.

– Переговоры? Ты не обратился с просьбой, не выдвинул требований. Просто явился, рассказал мне о своих планах и ушел восвояси.

– Печати у меня, – повторил Ранд. – Я их сломаю. И никому – даже тебе – не позволю встать между мной и спасением этого мира.

В шатре продолжались споры насчет документа. Пока взволнованные правители приглушенными голосами переговаривались с приближенными и стоявшими по соседству участниками встречи и больше ни на что не обращали внимания, Эгвейн подошла к столику и встала перед Рандом:

– Ты этого не сделаешь, если я остановлю тебя, Ранд.

– Почему ты так хочешь мне помешать, Эгвейн? Назови хоть одну причину, по которой не следует разломать печати.

– Одну? Кроме той, что тогда Темный вырвется в мир?

– Когда разразилась Война Силы, этого не произошло, – возразил Ранд. – Да, он получит возможность прикоснуться к миру, но открыть Скважину – еще не значит, что он сразу же окажется на свободе.

– И какова была цена того, что он смог дотянуться до мира? Оглянись. Кругом ужас, хаос и разрушение. Ты знаешь, что творится с нашими землями. Мертвые восстают из могил, Узор искажается самым невероятным образом. Это происходит, когда печати всего лишь ослаблены! Одному Свету ведомо, что случится, если их сломать!

– Это необходимый риск.

– Я не согласна. Ранд, ты понятия не имеешь, к чему могут привести твои действия. Вдруг Темный сумеет сбежать? Ты не знаешь, насколько близок он был к высвобождению, когда в прошлый раз запечатали Скважину. Разбей печати – и, не ровен час, уничтожишь весь мир! Вдруг наша единственная надежда в том, что он скован? Не полностью свободен?

– Это не вариант, Эгвейн.

– Откуда ты знаешь? Как ты можешь это знать?

– В жизни хватает неопределенностей, – ответил он после паузы.

– Значит, ничего ты не знаешь, – сказала Эгвейн. – Ну а я искала ответы, слушала других, читала летописи. Ты знаком с работами тех, кто изучал этот вопрос, тех, кто размышлял на эту тему?

– С домыслами Айз Седай?

– Иными сведениями мы не обладаем, Ранд! Это все, что у нас есть. Открой узилище Темного – и можно все потерять. Надо быть осторожнее. Вот для чего существует Престол Амерлин, отчасти именно с этой целью основали Белую Башню!

Он задумался. О Свет! Он усомнился! Неужели она сумела до него достучаться?

– Мне это не по нраву, Эгвейн, – тихо сказал Ранд. – Если я выйду против него, не сломав печати, то не смогу предложить ничего, кроме новых полумер. Очередной заплатки, причем еще менее надежной, чем в прошлый раз. Ведь печати стареют, слабеют, и кто знает, сколько еще они продержатся? Тогда я лишь замажу новой штукатуркой глубокие трещины, а через несколько веков эта война повторится.

– Неужели все настолько плохо? – спросила Эгвейн. – По крайней мере, такое решение даст гарантированный результат. В прошлый раз ты запечатал Скважину и знаешь, как это сделать.

– А если все снова закончится появлением порчи?

– На сей раз мы будем к ней готовы. Нет, это не идеальный вариант, но… Ранд, неужели мы действительно хотим рискнуть судьбой всех живых существ? Почему бы не выбрать простой и известный путь? Заделай печати и укрепи узилище!

– Нет, Эгвейн. – Ранд попятился. – О Свет! Так вот в чем дело? Ты хочешь, чтобы саидин вновь оказалась запятнана порчей! Вы, Айз Седай… вы не переносите даже мысли о мужчинах, способных направлять Силу и тем самым подрывающих ваш авторитет!

– Не смей делать вид, что ты настолько глуп, Ранд ал’Тор!

Он посмотрел ей в глаза. Монархи, похоже, не обращали внимания на разговор у столика, хотя от него зависела судьба всего мира. Они сосредоточенно изучали предложенный им договор и обменивались возмущенными возгласами. Быть может, именно этого Ранд и хотел: отвлечь присутствующих, чтобы не лезли под руку в настоящей схватке.

Понемногу с лица его схлынула ярость, и он поднял руку к виску:

– О Свет, Эгвейн… Ты как сестра, которой у меня никогда не было, – по-прежнему умеешь завязать мои мозги в узел и сделать так, чтобы я вышел из себя, но и любить тебя не перестал.

– По крайней мере, я последовательна в своих поступках.

Теперь они говорили на пониженных тонах, стоя по разные стороны столика, но подавшись друг к другу. Находившиеся поблизости Перрин и Найнив, наверное, все слышали, и к ним еще присоединилась Мин. Гавин вернулся, но подходить не стал. Кадсуане прохаживалась по шатру, демонстративно глядя куда угодно, только не на Эгвейн и Ранда. Она явно подслушивала.

– Я стою на своем не из какой-то дурацкой надежды вернуть порчу, – сказала Эгвейн. – Ты же знаешь, что до такого я не опущусь. Моя цель – защитить человечество. Поверить не могу, что ты готов пойти на такой риск ради сомнительного шанса.

– Сомнительного шанса? – переспросил Ранд. – Речь о выборе: или погрузиться во тьму, или положить начало новой Эпохе легенд. Мы можем добиться мира и покончить с всеобщими страданиями. Или же можем получить новый Разлом. Свет, Эгвейн! Я даже не знаю, сумею ли вообще починить печати или создать новые. А Темный, несомненно, готов к такому развитию событий.

– У тебя есть другой план?

– О нем я и пытаюсь рассказать. Я сломаю печати, избавившись от старой, далекой от совершенства затычки на узилище Темного, и попробую создать их заново, но уже по-другому.

– Цена неудачи – весь мир, Ранд. – Эгвейн ненадолго задумалась. – Это не все. Что ты недоговариваешь?

Ранд насупился и на секунду стал похож на мальчишку, которого вместе с Мэтом застукали за кражей пирогов у госпожи Коутон.

– Я собираюсь убить его, Эгвейн.

– Кого?

– Темного.

– Прошу прощения, – потрясенно сказала она. – О чем ты…

– О том, что намерен его убить, – выпалил Ранд. – Намерен покончить с Темным. Не видать нам настоящего мира, пока он где-то таится. Я вскрою узилище, войду туда и дам ему бой. Если придется, возведу новую тюрьму, но сперва попробую все закончить. Защитить Узор и Колесо, раз и навсегда!

– О Свет, Ранд! Ты и впрямь безумен!

– Да. Такова часть уплаченной мною цены. И это к лучшему. Только безумец отважится на подобный шаг.

– Я буду драться с тобой, Ранд, – прошептала Эгвейн. – Я не позволю втянуть всех нас в этот кошмар. Прислушайся к голосу рассудка. В этом деле Белой Башне следует наставлять и вести тебя.

– Эгвейн, я уже познакомился с наставлениями Белой Башни, – ответил Ранд. – Когда сидишь в ящике и тебя ежедневно избивают.

Они неотрывно смотрели друг другу в глаза, а вокруг продолжались споры.

– Я готова подписать этот договор, – заявила Тенобия. – Меня он вполне устраивает.

– Ха! – с досадой воскликнул Грегорин. – Вам, порубежникам, никогда не было дела до политических дел на юге. Готовы подписать? Ну и на здоровье! Я же отказываюсь сажать свою страну на цепь.

– Интересно… – Невозмутимый Изар покачал головой, увенчанной пучком белоснежных волос. – Насколько я понимаю, это не твоя страна, Грегорин. Разве что ты исходишь из предположения, что лорд Дракон погибнет, а Маттин Стефанеос не потребует свой трон обратно. Поверьте, он предпочел бы, чтобы Лавровую корону надел лорд Дракон, а не вы.

– Разве все это не бессмысленно? – спросила Аллиандре. – Ведь сейчас наша главная забота – Шончанская империя. О каком мире может идти речь, пока она существует? Верно?

– Да, – согласился Грегорин. – Шончан и эти проклятые белоплащники.

– Мы подпишем договор, – заявил Галад.

Каким-то образом оригинал документа оказался в руках у лорда капитан-командора Детей Света. Эгвейн даже не взглянула в его сторону, хотя не смотреть на Галада было непросто. Да, она любила не его, а Гавина, но… в общем… трудно было на него не смотреть.

– Майен тоже его подпишет, – сказала Берелейн. – Волю лорда Дракона я нахожу совершенно справедливой.

– Ну конечно, вы-то его подпишете, – хмыкнул Дарлин. – Милорд Дракон, этот документ составлен так, чтобы защитить некоторые государства лучше, чем остальные.

– Пора бы услышать, каково его третье требование, – сказал Роэдран. – Разговор о печатях меня не касается; это дело Айз Седай. Он говорил, что условий будет три, но мы услышали лишь два.

Ранд поднял бровь:

– Третья и последняя цена, которую вы заплатите за мою жизнь на склонах Шайол Гул, такова: я поведу ваши войска в Последнюю битву и буду командовать ими единолично, целиком и полностью. Вы станете подчиняться моим приказам. Пойдете, куда я вас отправлю, и сразитесь с теми, на кого я укажу.

Его слова вызвали новую и более сильную бурю возражений. Ясно, что это требование оказалось наименее возмутительным, но выполнить его было невозможно по уже понятным Эгвейн причинам.

Властители восприняли третье условие Дракона Возрожденного как посягательство на свой суверенитет. Сохраняя лишь самые основы приличия посреди всеобщего шума, Грегорин бросал на Ранда свирепые взгляды, что выглядело весьма забавно, поскольку из всех присутствующих этот человек обладал наименьшей властью. Дарлин качал головой, а Илэйн покраснела – вернее сказать, побагровела от ярости.

Занявшие сторону Ранда – в основном, порубежники – отвечали контраргументами. «Это безнадежно, – подумала Эгвейн. – Их вот-вот растопчут». Должно быть, они полагали, что лорд Дракон, получив командование, тут же выступит на защиту Пограничных земель. На что Дарлин и Грегорин никогда не дадут своего согласия – только не теперь, когда шончанские войска дышат им в затылок.

О Свет, ну и неразбериха!

Эгвейн прислушивалась к спорам, надеясь, что они выведут Ранда из себя. В прошлом так и случилось бы, но теперь он просто стоял, заложив руки за спину, и смотрел на происходящее. Лицо его стало безмятежным, хотя Эгвейн все яснее понимала, что это маска, и видела, что внутри он весь бурлит. Вне всяких сомнений, Ранд научился контролировать себя, но бесчувственным он не стал.

Эгвейн поймала себя на том, что улыбается. Несмотря на все жалобы насчет Айз Седай, несмотря на упрямое нежелание действовать под руководством Белой Башни, своим поведением Ранд все сильнее напоминал одну из сестер. Эгвейн приготовилась заговорить в голос, взять собрание под свой контроль, но в шатре что-то изменилось. Теперь в воздухе витало… нечто новое. Казалось, Ранд притягивает к себе ее взгляд. Снаружи донеслись звуки, источник которых Эгвейн не сумела определить. Легкий хруст… Дело рук Ранда? Что он затеял?

Споры смолкли. Один за другим присутствующие повернулись к Дракону Возрожденному. Солнечный свет снаружи потускнел. Эгвейн порадовалась, что Ранд создал те световые сферы.

– Вы нужны мне, – негромко произнес он, обращаясь ко всем сразу. – В вас нуждается сама наша земля. Вы спорите; я знал, что так и будет, но на споры больше нет времени. Знайте: вам не отговорить меня и не сделать так, чтобы я подчинился. Ни сила оружия, ни плетения Единой Силы не заставят меня встретиться с Темным ради вас. Я должен сделать это по собственному выбору.

– Вы и впрямь намерены сыграть в игру, где ставка – целый мир, лорд Дракон? – спросила Берелейн, и Эгвейн улыбнулась: теперь эта вертихвостка была уже не так уверена в правильности своего выбора.

– Мне и не придется, – ответил Ранд. – Вы все подпишете. А если нет, то умрете.

– Это шантаж! – выкрикнул Дарлин.

– Нет, – сказал Ранд и улыбнулся представителям Морского народа, стоявшим рядом с Перрином. Те молча прочли документ и, явно под впечатлением от прочитанного, покивали друг другу. – Нет, Дарлин. Это не шантаж. Это соглашение. У меня есть то, чего вы хотите. В чем нуждаетесь. Я. Моя кровь. Я погибну. Все мы знали это с самого начала, ведь так говорится в пророчествах. И ценой за мою жизнь будет мирное наследие, чтобы уравновесить те беды, что я причинил миру в прошлый раз.

Он обвел глазами собравшихся, по очереди останавливая взгляд на каждом правителе. Казалось, еще чуть-чуть – и Эгвейн физически ощутит его решимость. Вероятно, дело было в природе та’верена, или же, возможно, сказывалось бремя момента. Напряжение в шатре росло, и ей стало трудно дышать.

«Он сделает по-своему, – подумала она. – А они уступят. Пускай неохотно, но уступят».

– Нет, – разорвал тишину громкий голос Эгвейн. – Нет, Ранд ал’Тор, ты не заставишь нас подписать этот документ или передать тебе единоличное командование войсками. И я не поверю, что в случае отказа ты позволишь миру – твоему отцу, друзьям, всем тем, кого ты любишь, и всему человечеству – погибнуть от лап троллоков. А если думаешь иначе, ты конченый глупец.

Ранд посмотрел ей в глаза, и Эгвейн слегка растерялась. О Свет! Он ведь не откажется, правда? Неужели он готов принести в жертву весь мир?

– Как вы посмели назвать лорда Дракона глупцом? – осведомился один из Аша’манов.

– С Амерлин не разговаривают в подобном тоне, – сказала Сильвиана, встав рядом с Эгвейн.

Споры возобновились, на сей раз громче. Ранд не позволял Эгвейн отвести от него взгляд, и она видела, как его щеки краснеют от гнева. Голоса повышались, напряжение росло. Смятение. Гнев. Застарелая ненависть, разгорающаяся заново, подпитанная ужасом.

Одной рукой Ранд взялся за меч с драконами на ножнах – с ним он ходил последнее время, – а другую продолжал прятать за спиной.

– Я непременно получу назначенную плату, Эгвейн, – прорычал он.

– Требуй, чего пожелаешь, Ранд, но ты – не Создатель. И если отправишься на Последнюю битву, не отказавшись от этих глупостей, все мы неминуемо погибнем. А если мы с тобой сразимся, есть шанс, что ты все-таки передумаешь.

– Белая Башня всегда держала копье у моего горла! – огрызнулся Ранд. – Всегда, Эгвейн! А теперь ты и впрямь стала одной из них.

Эгвейн твердо смотрела ему в глаза, но чувствовала, что начинает сомневаться. Что, если эти переговоры сорвутся? Неужели она прикажет своим солдатам вступить в бой с войсками Ранда?

Такое чувство, будто она запнулась о камень на краю утеса и уже падает с обрыва. Но должен быть способ спастись, остановить это падение!

Ранд развернулся. Если он выйдет из шатра, всему конец.

– Ранд! – позвала Эгвейн, и он замер.

– Я не отступлюсь, Эгвейн.

– Не делай так, – попросила она. – Не перечеркивай все, чего достиг.

– Ничего не поделаешь…

– Вовсе нет! Просто хотя бы раз перестань быть упертым шерстеголовым болваном, чтоб тебе сгореть!

Эгвейн взяла себя в руки. Разве можно говорить с ним так, будто они снова оказались в Эмондовом Лугу, в самом начале всего этого?

Какое-то время Ранд смотрел на нее.

– Ну а тебе, Эгвейн, не помешало бы – для разнообразия – перестать вести себя как избалованная, самонадеянная, дурно воспитанная девчонка. – Он всплеснул руками. – Кровь и пепел! Это пустая трата времени.

Его слова были недалеки от истины. Эгвейн не заметила, как в шатер вошел еще один человек. Но его появление не прошло мимо внимания Ранда: он развернулся, когда, впуская в шатер свет, приподнялся входной клапан, и мрачно воззрился на незваного гостя.

Но хмурое выражение сразу исчезло с его лица, едва он понял, кто вошел в шатер.

Перед ним была Морейн.

Глава 6. Судьба

В шатре вновь воцарилась тишина. Перрин не выносил суеты и шумихи, но человеческие запахи были ничем не лучше. Разочарование, гнев, страх. Ужас.

Почти все эти чувства были вызваны женщиной, стоявшей у входа.

«Мэт, дурень ты блаженный, – усмехнулся Перрин, – ты справился! У тебя и правда получилось».

Впервые за последнее время мысль о друге сопровождалась разноцветной круговертью. Перрин видел, как Мэт едет верхом по пыльной дороге, поигрывая каким-то предметом, и сморгнул этот образ. Во что же Мэт ввязался на сей раз? Почему не вернулся вместе с Морейн?

Это не имеет значения. Вот она, прямо здесь. О Свет! Морейн – собственной персоной! Он шагнул было к ней, чтобы обнять, но Фэйли цапнула его за рукав, и Перрин проследил за ее взглядом.

Ранд. Он побледнел. Нетвердо отступил от столика, будто забыл обо всем на свете. Протолкался к Морейн. Он нерешительно протянул руку, коснулся ее лица и прошептал:

– Клянусь могилой матери… – Потом он упал перед ней на колени и промолвил: – Как?!

– Колесо плетет так, как желает Колесо, Ранд. – Морейн с улыбкой положила ладонь ему на плечо. – Неужели забыл?

– Я…

– Не так, как желаешь ты, Дракон Возрожденный, – мягко продолжила она. – И не так, как желает любой из нас. Возможно, когда-нибудь оно выплетет себя из реальности. Но мне не верится, что это произойдет сегодня или в обозримом будущем.

– Кто эта женщина? – вопросил Роэдран. – И что за околесицу она несет? Я…

Он осекся и вздрогнул, когда нечто невидимое хлестнуло его по виску. Перрин глянул на Ранда, затем заметил улыбку на губах Эгвейн и уловил нотки удовлетворения в исходящем от нее запахе, что резко отличало его от запахов всех прочих собравшихся в шатре.