Лавка «Рубинчик и…». Сборник

Участковый отпрянул… То-ли от старика, то-ли от собаки

– Рехнулся, старик, да?..

Старик нехорошо осклабился.

– А зачем обижаться? Ты сказал; я терпение имею, вот я и подумал…

Участковый замахнулся на, отскочившую, собаку, и, отряхивая штанину, опять улыбнулся.

– Где ты видел, Рубинчик, еврейчиков в органах? С вашими гешевтами…

– С нашими цуресами… – старик забирает у Участкового молоток…– я таки видел – он заговорщицки прикладывает палец к губам, бесшумно бежит в дом, и тут же возвращается, держа в руках телефонный аппарат с оторванным шнуром. Он протягивает трубку Участковому… Тот несколько опешил.

–Что ты хочешь, старик?

– Что бы ты поговорил с Моисеем.

– С каким?..

– С моим… – старик искренне удивл      ён – … сыном Моничкой…

– Который умер? Погиб, как ты выражаешься, на войне?..

Старик укоризненно покачал головой.

– Типун тебе на язык, чтоб ты был здоров, Лысак!.. – вдруг лицо его становится серьёзным, он выпячивает грудь и визгливо кричит:

– Погиб? – Да,.. но чтобы умер… – старик указательным пальцем отрицательно качает у самого лица Участкового… Но, тут же успокоившись, говорит: – Дай Бог ему до ста двадцати… – вспомнив суёт Участковому телефонную трубку: – Слушай, слушай, Лысак!..

Участковый снисходительно улыбнулся, взял трубку, прижал к уху… Лицо у него меняется… В трубке слышен треск, это не привычный треск электро-разрядов, это треск пожаров, обрушающихся кровель, треск пальбы и проклятий…

Участковый растерянно озирается…

В дымах свалки видны въезжающие на свалку поводы,.. хор возбуждённо устремляется к ним…

… Мелькая в клубах дыма, несётся пацан, в руках у него дранная корзина. Он, с ходу, надевает корзину на голову какой-то щуплой фигурке, должно быть девчёнке, подпрыгнув, усаживается сверху на корзину, подпрыгивает на ней… Фигурка приглушенно и истошно орёт… Чья-то здоровенная рука бьёт пацана по уху, и от летит кубарем прочь…

А из телефонной трубки, сквозь треск, слышны голоса…

– Нет спасу от голодранцев!..

– Тикать треба як подальше. В Канаду якусь, чи може в Палестину…

– Щоб вона сказилась эта жидовська власть, щоб ей до завтра…

Перед лицом Участкового возникает лицо старика:

– Это ещё не Монечка…

Гул и треск в трубке усиливаются и переходят в грохот несущейся лавины обезумевших людей, лошадей, повозок…

Участковый видит, как с подвод сбрасывают какие-то предметы,.. хор роется в них, растаскивает по своим щелям… Чья-то властная рука, взмывая над головами хора, останавливает этот процесс… Хор ропщет, сопротивляется, но, тем не менее подчиняется более сильному…

В телефонной трубке, сквозь грохот, с трудом протискивается хриплый голос:

– А ну, заворачивай оглобли!.. Я вас в последний раз предупреждаю, граждане единоличники! Будете заниматься спекуляцией плодов вашего неорганизованного труда, тем сеять панику среди сознательного населения, то я, Моисей Рубинчик…

… Собака, трусливо и заискивающе поджавши хвост, пытается пробраться к говорящему. Но наталкивается на завалы вновь свезённого хлама; поломанные стулья, с инвентарными номерами, обломки мебели, пробитые и покорёженные барабаны, треснувшие оркестровые тарелки, ещё какие-то изувеченные музыкальные инструменты. Зацепившись за фортепианную доску с остатками струн, которые неприятно звякнули, собака бросилась в другую сторону, но наткнулась на завал битой марсельской черепицы, какие-то покорёженные механизмы… А голос, тем временем, гремел:

– … старший оперуполномоченный, своей рукой, из собственного именного нагана постреляю вас, как бешеных псов, гидрой рвущих невинное тело революции…

Собака понуро возвращается к лачуге, где старик с торжествующей улыбкой тычет пальцем в грудь Участкового…

– Вот это уже Моничка!.. – протиснув голову к трубке, он кричит: – Моничка! Тут товарищ Лысак… – он внимательно оглядывает и ощупывает плечи Участкового, ища погоны… – он, как будто из органа , имеет тебя слушать! Ты скажи ему, Моничка!..

Голос в трубке стал мягче. Он даже немного сник, и шумы в трубке звучали тише, приглушённее…

– Товарищ Лысак! Гляди там!.. Шкурникам, спекулянтам и прочей враждебной нам нечисти спуску не давай. Ты меня понял, чекист?..

Участковый остолбенело вытягивается..

– Так точно, товарищ…

Старик подсказывает…

– Моисей…

Участковый с трудом выговаривает…

– … товарищ Моисей!.. – переводит взгляд на старика. – Та-ак, Рубинчик, что будем делать?

Старик глубокомысленно берёт крокетный молоток, передвигает на доске фигуру.

– Я придумал: Ты пойдёшь домой, а я останусь здесь…

Участковый перехватывает молоток.

– Ты слышал слова товарища Моисея? Чтоб спуску я вам не давал!.. Ты собираешься сбежать, дезертировать из нашей жизни и унести с собой своё добро, которое является народным достоянием. – Он похлопал старика по плечу. – …Значит, ты шкурник и пощады от меня не жди…

Старик внимательно смотрит на Участкового, обходит его, разглядывая взглядом портного.

– Так, так, так,.. Лысак, у тебя есть родственники в Бобруйске?

– А как же!..

Старик, прищурившись и улыбаясь, рассматривает Участкового, как будто делает для себя неожиданное открытие.

– Я так и думал!.. Брат, дядя, дедушка?

– Дядя…

– Золотце моё!.. – он обнимает Участкового. – Мэнахем Лысак, кто же его не знает!..

У Участкового окаменела на лице улыбка.

– Прекратить!.. Будешь оскорблять – привлеку! Недоставало мне в родстве с вами быть… Вот ехидный народ…

У старика на лице нескрываемо наигранное изумление.

– Извини… У нас так заведено; как видим умного человека, так хотим, чтоб он был нашенским… Как твой дядя… – Участковый угрожающе надвигается – Уже молчу… Но скажи, Лысак, чего ты хочешь?

Участковый становится строгим и торжественным…

– Справедливости. Ты должен оставить своё добро.

– Тебе?

– Мне… Как представителю власти, а значит народа.

– Бери всё, Лысак.

_ Это барахло никому не нужно… – он заговорщицки оглядывается и, подмигнув старику, шёпотом говорит:

– У тебя, Рубинчик, есть золото.

– Золото?.. – Так же шёпотом повторяет старик. Он испытующе глядит на Участкового, и, вдруг, радостно кричит: – У меня есть золото, Лысак. Ты его хочешь?

От крика старика Участковый замялся, затоптался озираясь…

– Да, я… Ну, не совсем, а от имени… В общем, Давай, Рубинчик…

Старик становится значительным. Потирает руки, поправляет что-то в туалете, в общем, важничает.

– Я дам тебе золото, Лысак,.. если ты сделаешь мне любезность.

Участковый заволновался, засуетился, снял фуражку, не зная, куда её деть…

– Да я уж послужу, будь спок!..

– Вижу, Лысак, ты добрый человек.

– Верно, старик. Мне от моей доброты знаешь, как достаётся? Иной раз видишь – человек жулик, и поймаешь его на этом. Но, думаю, жалко, рассчитываю – поймёт, что к чему, и не трону. И что, ты думаешь, он?.. Ничего!.. Ничего и всё… Меня потом жена обзывает, не приведи Господь услышать, а дети – те даже стесняются…

Возглас старика по части золота был услышан обитателями свалки. У них, вдруг, обнаружились дела подле лачуги старика. Они ищут его взгляд, заискивающе улыбаются, стараются не попадать на глаза Участковому.

– Не горюй, Лысак,.. – понимающе вздохнул старик… – станешь богатым, и жена угомонится, и дети уважать начнут.

– Хорошо бы, Рубинчик, Эх, старик, как я мечтаю об этом… Я и в милицию пошёл, что бы человеком стать, но… не выходит.

Немолодая женщина, кособоко и натужно сипя, окунает в ведро швабру с тряпкой и моет стены лачуги. Потоки грязной воды стекают вниз, образуя лужи, в которых топчутся босые ноги женщины…

Старик сочувственно вздыхает.

– Вижу, Лысак, вижу… – вдруг он радостно хлопает себя по коленям. – слушай, может тебе жениться?

Участковый оторопел.

– Ты чего, старик?.. Как это? Старик вздыхает.

– Ну, ладно… Об этом после…

– Нет, ты погоди!.. – не может прийти в себя Участковый. – Досказывай! На ком жениться? Я как-никак…

– Да, да,.. ты прав, – уходит от объяснений старик, – это невозможно, считай, я пошутил, хотя…

– Ладно, старина!.. Во даёт старик!.. – волнуется Участковый. – Ну, шути дальше. Так на ком жениться?..

– Понимаешь, Лысак,.. есть у меня… сестра… Красавица Роза…

– На ней?!. – Участковый помрачнел. – Рубинчик, не обижайся, но ты того,.. крыша поехала, да? Во хохмач!..

Старик загрустил.

– Да, да,.. конечно…

– Ведь она померла, твоя сеструха, когда меня ещё на свете не было. Во, даёшь!..

Старик выпятил грудь…

– Лысак, прекрати!.. Я ведь тебе говорил: Рубинчики не умирают…

Пацан прибежал с загаженной клеткой для птиц. В клетке возится жирная крыса. Пацан замер с открытым ртом, слушая старика…

– … Мы погибаем, или уходим. Роза, наверное, ушла,.. так, во всяком случае, сказали те, кто вернулся… Ладно!.. Хватит о Розе,.. не хочешь – не надо… Но учти; половина золота её, и без её согласия…

Пацан вешает клетку на ржавый гвоздь, торчащий из стены лачуги и раскачивает её.

– А что если я соглашусь?.. – заторопился Участковый – Во, будет хохма!.. Рубинчик, а она как,.. не будет против?..

– Ладно!.. – обиделся старик. – Пошутили и хватит! Давай о деле… Ты с моей Ривочкой знаком?

– С жинкой? Знаю… Она, того… ушла.

Старик согласно закивал.

– Придётся тебе, Лысак, к ней наведаться. Участковый насторожился…

– Когда?

– Понятно, когда!.. В пятницу… По пятницам будешь ездить на еврейское кладбище… с цветами… Ну, Лысак?

– Сделаю, старик…

– Хорошо. – степенно качнул головой старик. – А в день её рождения и на пасху будешь готовить кнейдоле, Ривочка их любит, и угощать соседей.

– Это обязательно, Рубинчик?

– А как же иначе, Лысак!..

Женщина, не выпуская из рук швабру, находит какую-то банку из-под консервов, зачерпывает ею из ведра воду и суёт в неё пук чахлых полевых цветов…

Мужчина поспешно срывает какое-то растение и пытается взят у женщины банку, и засунуть его туда. Женщина отмахивается от него шваброй. Мужчина, не убирая с лица щербатой улыбки, бьёт её кулаком в лицо и, забрав банку, подобострастно подсовывает цветы на шахматную доску…

Участковый, не обращая внимания на происходящее…

– Бог с тобой!.. Давай!..

– Ты прав, Лысак. Обязательно дам. Как без рецепта ты приготовишь кнейдоле!? Дам тебе рецепт…

– Я не о том… – заволновался Участковый. – Ты знаешь, что мне надо.

Старик понимающе закивал…

– Я таки знаю,.. – он игриво ткнул Участкового пальцем в живот. – Тебе нужно поехать в Бобруйск!..

– На кой!?. – начинает злиться Лысак. – Чего я там забыл?!

На лице старика изумление.

– Своего дядю!.. Грех это, Лысак… Поедешь?

Участковый с нетерпением выдохнул…

– Давай, давай, валяй! Поеду. Как его зовут дядю-то?..

– Менахим. Запомнил?.. Найдёшь его, – назидательно бубнит старик, продолжая толочь пальцем грудь Участкового – …поклонишься, извинишься за долгое отсутствие, покрасишь оградку, приберёшь как положенно…

– Всё?.. – натерпится Участковому…

– Всё… – старик, вдруг, печально заморгал – Всё, Лысак, всё!.. Ничего не выйдет…

Участковый сник.

– Почему?.. Я ж на всё согласен…

– Тебя не примет Ривочка, Не примет Менахем,.. – старик тяжко вздохнул, – пока ты…

– Что, пока я?..

Старик показывает пальцами..

– Пока ты…

– Что это?

Это брит!..– старик, раздражённо, брызжет слюной. – Пока ты не сделаешь брит…

Лицо Участкового по детски жалобное…

– Я не понимаю…

– Что здесь понимать… – палец старика стучит в висок Участкового. – Это обрезание, без этого нельзя…

Участковый остолбенел.

– Старик,.. да я тебя… – только и мог прошептать он..

– Он меня!.. – струсил старик. – Что ты меня!? Ты Розу уговори. Дурак, она без брит за тебя не пойдёт, вот увидишь!..

Участковый со всей силы бьёт ногой по шахматной доске.

– Да пошёл ты!..

Фигуры с шахматной доски высоко взлетают вверх, и как бы замирают там….

– Пошёл домой и думай!.. – кричит старик – Посоветуйся с женой, время ещё терпит…

Фигуры всё ещё кувыркаются в воздухе, медленно опускаясь. Обитатели свалки, повылазив из своих куч и щелей, бросились их ловить… Они отталкивают друг друга, хватают фигуры, жадно их рассматривают, нюхают, пробуют на зуб, озираясь на старика, смеясь, подмигивая, гримасничая…

Растрёпанная молодая женщина с большим деревянным крестом на полуобнажённой грязноватой груди:

– Как посмел ты это сделать, Исаак?

Старик озирается…

– О.о, Роза! Ты уже здесь…

Женщина с шваброй моет шахматную фигуру в ведре…

– Надругался над грешным человеком, не ведая причин греховности, не прощая… Ты греховнее его…

Старик вздымает руки к верху…

– О.о!.. Мои соседи! И до всего вам дело…

Щербатый мужчина находит и ставит шахматную доску на место.

– Бог, есть любовь! Вы мудрый человек, должны знать…

Старик отталкивает мужчину.

– Не знаю Вас и вашего бога…

Женщина с шваброй становится перед стариком, прикрывая собой мужчину.

– Не паясничай, Исаак! Ты узнал голос моего мужа…

Старик устало опускается на ящик…

– У тебя не было мужа, Роза. У тебя был любовник, непутёвый дворянчик, проклятый своими родителями…

– Помолчи, Исаак!.. – визгливо кричит, подхихикивая, щербатый мужчина. – Ты не достоин говорить о её муже… Не ты ли умилялся его любовью к нашему народу? Его верой в равноправие и свободу? Не ты ли славословил родителей, что воспитали «такое чадо»?

– Э,э, Роза… Одно дело умные разговоры, другое – глупые поступки. Ему нужна была ты? Ему нужна была его революция. Честная девушка должна стать хорошей женой и доброй матерью, а не прятать бомбы и револьверы.

Женщина с деревянным крестиком обнимает старика сзади за шею, навалясь на него…

– Скажите, реб Исаак, давно Вы такой благоразумный? Это не Вы хвастали ухажором Розы; он такой умный, умней самого царя?..

– Умней царя? Может – да… – Старик с усилием освобождается от её объятий. – Но, кому мешает иметь своего царя в голове?.. Когда я говорил: чем идти в Белую армию, так лучше не идти ни в какую… Так что? Так ничего, кроме того, что Роза, как бездомный бобик побежала за ним следом…

– Вы бестактны, Исаак, – нараспев говорит Щербатый. – Можете винить меня, но не Розу… Её беззаветность, верность… Не смейте!.. Я обязан ей счастьем…

Старик, по петушиному подскакивает к нему…– Которое закончилось в Чикаго… Конечно!.. – Он поворачивается к хору, ища у него поддержку. – Я не смею говорить о своей сестре. Он ей обязан счастьем. А она ему? Званием лишенки. И это называется интернационал… Соседи, я до вас обращаю свой голос: Давайте праздновать интернационал! Что – Пурим? Что Ханука?.. Вот интернационал!.. Там есть за что поднять чарку. Что – нет? У вас нет родственников, что сложили головы за счастье всех?.. Так давайте праздновать их удачу! Я начинаю танцевать фрейлекс… Он топчется, приплясывая. Пацан и девчонка увязываются за ним… Хор прихлопывает…

– Был дождь, было солнце… Всё было…

– Был хлеб и вино… Всё было…

Старику тяжело. Солнце нещадно слепит глаза, ожигает голову.

– Ладони, глаза и цветок в волосах… Всё было… Старик озирается. Вокруг лица, лица, лица…

Эпизод 3

Вдали виден приближающийся автомобиль. Пацан, девчонка и ещё какие-то люди бегут ему навстречу. Они окружают автомобиль, с криками и хохотом толкают его вперёд…

– И был крик, был рассвет, и дыханье земли…

– Был шелест страниц, был смех детворы…

– Был взгляд исподлобья, рука у лица…

– Туман и роса, и тления смрад…

Автомобиль оказался старым кабриолетом с открытым верхом, допотопным, собранным из частей автомобилей разных марок.

Старик тяжело садится на ящик, Напротив крыса мечется в клетке, выше – голуби возятся, воркуют на крыше, а дальше небо и край чёрной тучи…

– Паденье звезды, и рождение дня…

– И топот, и всплеск, и сиянье ресниц…

– И кашель, и бред, и дыханье, и стон…

– Всё было…

– Всё было…

– Всё было…

Автомобиль, с визгом и скрежетом, остановился у лачуги. В нём восседает Деловой человек и его женщина

Старик вздыхает, кивая головой своим мыслям:

– Всё было, соседи, всё было…

– Всё, что было у человека, он предлагает нам, – раздаётся голос Делового человека. Он вальяжно выходит из автомобиля, дверцу которого услужливо открыл Щербатый… -Верно, хозяин? – тихо, но властно произнёс он…

Он по-хозяйски осматривает вещи старика, лежащие вокруг, трогая их носком ботинка… Женщина выпархивает из автомобиля вслед за Деловым человеком.

– Какой класс!.. – чмокает она губами. – Цены нет этому…

– Ты не права, заяц. – Деловой человек берёт её за локоть, ведёт, как на музейной экскурсии. – Всё имеет цену. Данный товар оценивается червонцами, керенками, сов.знаками образца Великого перелома… – оставив Женщину, подходит к старику. – Как, хозяин,.. керенками примите? – он кладёт старику руку на плечо. За спиной слышен голос Женщины…

– Класс!.. У ханыг за бутылку можно взять…

– Обижаешь человека, заяц.– Деловой человек по-приятельски похлопывает старика по плечу. – Ханыга добывает шмурдяк, а тут продаётся вещь… с биографией… Так говорю, хозяин?..

– Марик!.. Торчу на ретро!.. – Женщина подбегает к нему с охапкой вещей. – Зырь!.. – Она надевает шляпку с вуалькой. – А тебе… – набрасывает на него сюртук… – И это… – натягивает ему на голову картуз… – Хавческий наряд! Проканаешь за Шерлока Холмса…

Деловой человек с некоторой брезгливостью ощупывает и осматривает принесённые вещи.

–– Она путает Шерлока Холмса с Шолом Алейхемом… А в остальном добрейшая душа, преданный честный товарищ. Хочу сделать ей приятное, – разрешающим жестом в виде пощёлкивания пальцами, он ободряет женщину…– Давай, заяц, шуруй! Может, найдёшь чего…

Он подходит к автомобилю, вытаскивает оттуда мешок, чем-то заполненный, кидает его к ногам Щербатого. Затем возвращается к старику.

– А мы пока побеседуем, покалякаем о жизни нашей многотрудной… – он бережно приподнимает старика и отодвигает его на край ящика, усаживается сам и, не отпуская старика, сделавшего попытку встать, продолжает…

– Хочу попросить у Вас совет… В последнее время у меня со здоровьем «не всё слава Богу». Не то, что бы болен, но и не так, как бы хотелось…

Он достаёт плитку шоколада и оглядывается. За его спиной Щербатый и Женщина с крестом вытащили из мешка гамак и растягивают его, а затем крепят между лачугой и автомобилем…

Деловой человек отламывает от плитки шоколада кусочек, кладёт в рот, остальное аккуратно упаковывает и протягивает старику…

– Прошу!.. Берите, не стесняйтесь… – он ловко засовывает шоколадку старику в карман… – Вы говорите; «врачи…» А что врачи?.. Ну, привозили мне… тех и других… А толку что?.. Пощупали, послушали, улыбнулись, мол, ничего страшного. Тупицы,.. другого не скажешь. Думают, если не чихаю, не кашляю, не исхожу поносом – то здоров… Пустая трата времени и денег. Деньги – ладно, а время моё дорого…

Женщина радостно вскрикивает:

– Марик!.. Полный балдёж!.. – она достала и примеряет женский ночной чепец… – Я в отрубе!..

Деловой человек поднимается с ящика и, обнимая старика за плечи, идёт с ним к гамаку…– Ты мешаешь нам, детка. Занимайся своим делом, – он усаживается в гамаке, чуть раскачиваясь, разглядывает, стоящего перед ним, старика. – Не обращайте внимания, пусть поиграется. Если чего разобьёт или испортит, Вы обижены не будете… А лучше всего залог… Да, это будет надёжнее… – он снимает с руки часы… – Вот неплохие часики, пусть у Вас побудут… – он. Опять-таки ловко опускает часы в карман старика.

Старик, при этом, попытался увернуться, но Деловой человек, обхватив его за талию, усадил рядом с собой.

– Так вот врачи, Одно дурачьё, не схватывают главного. Мне не лекарства их нужны, не процедуры, а .. как, запамятовал, по латыни, м.м.м … «медицина и философия – сёстры», понимаете?..

Старик видит, как Женщина Делового человека роется в вещах, Женщина с крестом вызывающе следит за ней, шепча искривлённым улыбкой ртом неслышные оскорбления…

Вдали пацан и девчонка, вытащив из кучи мусора оркестровые тарелки, барабан, помятую трубу, учатся играть. Руководит ими кривоносый, патлатый мужчина. Он пытается дирижировать кларнетом… А голос Делового человека продолжает звучать:

–… Ну, карате, ушу, экстрасенсы –всё это само-собой было. Забавные ребята, я их неплохо оценил, но, в конечном счёте, шарлатаны…

Женщина кричит:

– Марик, лови!.. Балдёжная вещь!.. – она кидает ему палку-трость с аляповатым набалдашником.

Деловой человек ловит трость, скрывая раздражение, говорит:

– Спасибо, детка!.. Вкус тебя не подводит… – Так вот, почтеннейший, – возвращается он к старику – … хочу Вас попросить…

Но Женщина не даёт продолжить…

– Марик!.. Конец света!.. Полный кайф!.. – она достала и примеряет огромный бюстгальтер с множеством пуговиц и завязок… – Марик, беру!..

Старик пытается встать…

– Положите на место, мадам!..

Деловой человек удерживает его.

– Как Вы сказали?

– Марик, чего он вякнул?.. – огрызнулась женщина.

Старик опять порывается встать.

– Положите вещь, где была…

– Нет, нет!.. – не отпускает его Деловой человек. – Как Вы её назвали?..

– Пусть мадам положит вещь!.. – визгливо кричит старик.

Деловой человек, схватившись за живот, хохочет… Он валится на спину, увлекая за собой старика, и с наслаждением хохочет…

– Вот, вот!.. – сквозь хохот говорит он. – Это я и хотел услышать… Заяц, ты поняла, кем тебя назвали?.. Мадам!.. – всхлипывает он от смеха.

Старик барахтается в гамаке, дёргает ногами, пытаясь встать, а Деловой человек всё бушует в хохоте.

– За одно это Вы должны быть вознаграждены. Вот это «мадам» я уже покупаю… – он наваливается на старика, звонко целует его в лоб. – Позвольте по сыновьи Вас обнять… За «мадам» спасибо!.. Хотя, какая она «мадам»! – не выпуская притихшего старика, он раскачивает гамак. – Она заяц. Заяц русак. Я люблю зайчатину-русачину. А Вы?.. Признайтесь, тоже, небось, любили русачек в молодые годы, а?.. Не отпирайтесь, вижу! Горазды были полакомится… Так, что?.. Тряхнём стариной? Я поделюсь. У меня зайчатник. Можно этого русачка, а можно и получше…

– Хо-хо-хо!.. – передразнивает Делового человека Женщина. Она в чепце, в огромном бюстгальтере, шутовски бегает вокруг гамака… – Хо-хо!.. Давай, Марик! Буду его Саррой…

Лицо Делового человека презрительно скривилось.

– Много говоришь, Заяц… – Гладит старика по голове. – Так вот, возвращаясь к моему здоровью… Хочу Вас попросить об одолжении…

Но раздался вопль Женщины…

– Марик!.. Клоп!.. – визжит она, судорожно стягивая с себя бюстгальтер. – Тут клопы!..

Деловой человек поморщился и сел.

– Фи-и-и, крошка!.. Что за пассаж!.. Клопов нужно давить, глядя на старика, который выпутывается из гамака. – Не огорчайтесь. Клопы пережиток гетто, нашего проклятого прошлого…

Старик с трудом освобождается из пут гамака… Женщина судорожно снимает бюстгальтер,.. в сторону лачуги маршируют, дуя в трубу, стуча в барабан и лязгая тарелками, пацан, девчонка и Горбоносый…

– Гады, твари, ублюдки… – скрежещет Женщина, топча сброшенный бюстгальтер…

– Вы можете сказать, что бы она так не делала?.. – заметался старик между Женщиной и гамаком.

– Да бросьте!.. – отмахнулся Деловой человек. – Нельзя быть рабом вещей,.. в этом тоже отголосок судьбы…

Старик бежит к подходящим пацану и девчонке, машет на них… А голос Делового человека звучит…

– Ай-яй-яй! Наш несчастный народ. Мораль – черты оседлости, привязанности – гетто, страсти – рабов. Надо уходить от этого. Мне удалось…

Старик вглядывается в лица пацана, девчонки, Горбоносого. Испуганно ищет в них что-то…

А у Делового человека на коленях сидит Женщина с крестом, и он щепотью сыплет ей на грудь сухую землю, глядя, как пыль струится вниз…

– Вы, как вижу собираетесь, – продолжает Деловой человек. – Похвальное решение. Эта земля нас недостойна. Мы дали ей «Библию» и «Капитал», а она из всего этого добра умудрилась сотворить «Уголовное положение». Что остаётся нам?.. С «Библией» и «Капиталом» мы своё получим…