Дневник Кристины

9 февраля

Я мыслями только об Алисе. На учебе смотрю телефон каждые пять минут. Вдруг ее мама позвонит или напишет. Вечером бегу читать газету. Мама ее уже сразу оставляет на кухонном столе. Хотя я и не ем совсем. Не хочется. Насилу пихаю – рвет. У нас нет компьютера дома, но в институте девчонки постоянно рассказывают, что там известно нового на Е1. Но неизвестно ничего. Ушла днем 2 февраля из дома, и больше ее никто не видел. Двенадцатая жертва. Кого? Маньяка? Преступного сообщества? Нет следов.

Жанна Сергеевна сегодня на меня наорала. Сказала, что если я собираюсь дальше быть такой отстраненной и невнимательной, то мне лучше на госслужащую учиться. Я разревелась, как детсадовка, в итоге была отправлена в туалет под кран с холодной водой.

На хореографии голова закружилась, так что я села на пол и приходила в себя минут десять. Виолетта Петровна подошла. Думала, тоже кричать будет. Но она села на коленки рядом и обняла за плечи.

– Какая бледнющая ты, Садоян. Бегом в больницу, никакой учебы сегодня.

Я благодарно закивала. Похоже, я перестала вывозить эту коляску. Оделась в пустой посреди пар раздевалке и пошла на остановку автобуса. Последнее, что помню, – как памятник Ленину, мимо которого шла, начал медленно валиться набок.

Когда открыла глаза, увидела только склоненное надо мной молодое мужское лицо. А я каким-то образом оказалась на скамейке.

– Слава богу, – прошептал парень.

Я непонимающе хлопала ресницами, на которых налип снег, смазывая его облик.

– Лежите, сейчас скорая приедет.

– Что со мной? – проговорила я, но еле уловила свой голос.

Парень услышал.

– Вы шли и упали. Потеряли сознание. Прямо передо мной.

– Как долго я здесь?

– Да минут пять, не больше. Кто-то из прохожих уже позвонил в скорую. Скоро будет. Вы как?

Я ответила, что вроде ничего. Попыталась подняться, но голова снова закружилась. Он оставался со мной, пока через несколько минут не подошел человек в медицинской униформе. Посмотрел мне в зрачки, послушал и сказал, что заберет в больницу. Я встала со скамейки и, опершись на врача, поковыляла к машине с красным крестом. Молодой человек меня догнал.

– Спасибо вам большое, – вспомнила я про него.

– Не за что. Давайте я вам позвоню, узнать, что все в порядке. Продиктуйте телефон.

Врач неодобрительно покосился на него, но ничего не сказал.

Забравшись в машину, я продиктовала свой номер.

– Кристина, – закончила я диктовку.

– Костя, – покраснел он. – Я обязательно позвоню.

Я еле выдавила улыбку. Мне было по-настоящему нехорошо.

В больнице меня внимательно осмотрели, давление померили. Поставили капельницу. И через час отпустили. Прописали таблетки от стресса. Мама родная, я уже как старуха. Легла в кровать и проспала до вечера. А вечером проснулся волчий аппетит, съела весь ужин и еще добавки попросила. Не, маме ничего не рассказала про обморок.

А Костя позвонил уже ближе к восьми. Поинтересовался, как я. Я не стала придумывать, ведь уже сильно лучше стало. Еще раз сказала ему спасибо. И разговор закончился. Положила трубку, а сама вспоминаю его лицо, совсем рядом с моим.

Что бы все это значило?

11 февраля

По Алисе все так же – ничего. Я с ее мамой уже стала как-то близка. Звоню ей каждый день, но невозможно говорить только о беде. Сначала она просила рассказать про институт, как там все устроено. Потом уже начала спрашивать про Алису, как у нее получалось в Театральном. В следующий раз – какой ее видела я. Я отвечала искренне, вспоминала какие-то события, общие или связанные только с ее дочерью. Так мы и стали забалтываться на 20–30 минут. По ее голосу я понимала, что Елизавета Петровна уже ждет моего ежевечернего звонка. А мне казалось, что я могу рассказать ей даже больше, чем маме. Но историю про ее отношения с Сашей Рокотовым я утаила. Не смогла.

Сегодня позвонил Костя. Я уж подумала, что он забыл про меня. В этот раз он был смелее. Поинтересовался моим здоровьем. Когда узнал, что я замечательно себя чувствую, расслабился и завел непринужденный и приятный разговор. Мне было интересно и как-то просто. И я уж не стала уточнять, что сижу на таблетках в связи с пропажей моей однокурсницы. В итоге так разговорились, что он позвал кофе попить рядом с Плотинкой завтра днем. И я не отказалась…

Пишу сейчас и думаю: насколько это честно по отношению к Алисе?

12 февраля

Уже все дышит Днем влюбленных. Кофейня, где мы встретились, была украшена красными шариками в виде сердечек, на окнах надпись: Happy Valentine’s Day. Как будто и парочек в городе стало больше. Или это только мое настроение?

Костя оказался невероятно интеллигентным и забавным. Оказалось, что он уже доцент, в прошлом году окончил аспирантуру и преподает химию в УРГУ, хотя ему всего 25 лет. Но выглядит так молодо, как третьекурсники наши. Его карие глаза все так же внимательно, но уже не испуганно, как три дня назад, неотрывно смотрели на меня. Но его взгляд совсем не смущал, наоборот, он был располагающий к себе, уютный.

Он любит точные науки, спагетти болоньезе и Gorillaz. Я же тысячепроцентный гуманитарий, да и мучное стараюсь не есть. Полная противоположность, хотя и знаю одну песню его любимой группы.

Но после латте с круассаном (устоять не смогла) мы прошлись сначала по Ленина, потом свернули на Пушкина. Расставаться не хотелось. Он взял меня за руку, и я почувствовала, как мурашки разбежались по всему телу. Шли дальше, почти молча, просто чувствуя тепло друг друга.

Когда автобус покатил меня домой, я смотрела на фигуру Кости, самую высокую среди людей на остановке, и понимала, что испытываю новое для себя чувство. Радость, страх, отчаяние и надежду одновременно.

14 февраля

Все закрутилось.

Его нежные губы, приятное дыхание, моя запрокинутая голова, которая кружится от восторга. Какой же он все-таки высоченный для меня, придется покупать самые высокие шпильки. Боже, о чем это я?

В институте царило возбуждение. Еще бы, несколько сотен молодых сердец собраны в одном здании в День влюбленных. Но я ждала, только когда пары закончатся, тоже дрожа от волнения. Костя снова предложил встретиться. Это было неудивительно. Мы взахлеб болтали по телефону и переписывались все выходные после первого свидания. Если бы не позвал после этого, я бы обиделась насмерть.

Папа подозрительно смотрел на меня за ужином вчера. Но фиг ему теперь что скажу. Он последний в списке.

Костя принес шикарные розовые розы, без упаковки, точно как я люблю. Вместо кино пошли в планетарий! Думать не думала, что смотреть в темный потолок – это романтично. Оказывается, все зависит от того, чья ладонь сжимает твою. Мое сердце билось, будто я Андромеда в ожидании своего Персея, которому еще предстоит прорваться через волшебных чудовищ, чтобы спасти возлюбленную.

Там он меня в первый раз и поцеловал. Дождалась. Я ответила, может, даже чересчур страстно для нашего уровня отношений. Конец звездной лекции я не запомнила.

Гуляли, пока не стемнело совсем. Я не чувствовала холода. Простились так же на остановке: вдруг увидит кто в нашей деревне – не разгребешься потом, особенно когда папа полезет выяснять. Сколько школьных ухажеров он отвадил своими расспросами! Дома сняла сапоги и с ужасом взглянула на пунцовые пальцы ног.

Пишу эти строки поздно вечером, а все еще переписываюсь с ним. Готова целовать телефон, когда вижу новое сообщение! Вот как-то так…

– Что читаешь? – Никита вырвал ее из грез молоденькой девушки. – Улыбаешься, будто инжирное варенье проглотила.

– О, ты помнишь о моей беззаветной любви к инжиру! – обрадовалась Маша. – Знаешь, нашла на втором этаже дневник, видимо, девочки, что здесь жила когда-то. Пишет хорошо и так наивно. Я, наверное, такой же была до Дашки.

– Ну это вряд ли. Мне кажется, ты уже родилась взрослой и со списком продуктов в руке.

– Да иди ты.

– Иду, свет выключать. Давай спать. Завтра ведь снова работать. Кто ж это придумал-то?

5

Никита давно уже сопел, но Маша все прокручивала в уме последние двадцать лет. О такой ли жизни она мечтала, когда, как и Кристина, была молода и свободна выбрать любой путь? Или это только кажется? Все они потом без исключения оказываются служанками своих мужей, детей, внуков, ставя их жизни и их интересы выше своих. Да еще клиенты могут понукать ею, оплачивая часы, а требуя все время без остатка. Могут писать хоть в десять вечера, потому что, видите ли, что-то такое нашли в интернете. Ей еще повезло, что иногда работа приносит еще и удовольствие, когда получается создать по-настоящему классный проект.

Как такое произошло? Конечно, когда родилась Дашка, все было подчинено ей. Но потом она же выросла, да и очень рано стала самостоятельной. Мария вообще никогда не проверяла за ней домашние задания, школьный рюкзак – и тот собрала только раз, в самое первое сентября. А сейчас дочь вообще укатила в другой город. Почему же Мария продолжает жить, как будто должна всем вокруг?

Она просыпается и решает, что будет на завтрак, обед и ужин, а не как ей прожить этот день, чтобы он не стал очередной сгоревшей спичкой. Она всегда чувствует вину перед тем, как сказать Никите, что, например, сегодня планирует встретиться со Светкой и потому задержится. Она ведь знает, как неодобрительно он посмотрит на нее. И уже ей проще сказать Свете, что сегодня до ночи будет рисовать срочный дизайн-проект, чем сделать, что хочется. Кто украл безбашенную девицу, которая срывалась с места на любой зов, страстно влюблялась и бросала парней без зазрения совести и никогда не нуждалась в чьем-либо мнении?

Маша устала ворочаться. Отчаявшись уснуть сегодня, она схватила дневник, который так разбередил ее, и ушла в кухню-столовую. Может быть, ей удастся отвлечься и в итоге заставить себя спать.

1 марта

Прости, совсем забросила тебя. Кому нужен дневник, когда внутри живет любовь? Мысли порхают как бабочки, а на бумаге они будут выглядеть, как гербарий. Сегодня первый весенний день, хотя на улице вьюга похлеще январской. Настроение должно быть сентиментальным: еще бы – началась первая весна моей любви. Но я сижу сейчас в некотором недоумении.

Сегодня встретились после занятий. Опять пошли кружить по Екатеринбургу. Да, Костя живет где-то далеко на Эльмаше, да, живет еще с родителями – но мог бы уже позвать в гости. Видно, для него, несмотря на все пылкие объяснения, я еще не совсем девушка, чтобы позвать в гости и знакомить с родней. А сегодня-то можно было. Все –15° на дворе!

Но не суть. Рассказываю о занятиях по актерскому мастерству, какие есть правила, как нужно сыграть веселье, горе или беспокойство. А Костя прямо заявляет, что все это чушь. Играть нужно совсем по-другому. Да уж, я привыкла, что он все время пытается навязать мне свое мнение, видимо, привычка учителя. Неоднократно ему напоминала, что мы не на уроке. Но сейчас-то? Что он в этом смыслит? Высказалась резко, что он не прав.

Что тут началось! Лицо покраснело… Нет, правильнее написать: побагровело. Кулаки сжались. Я услышала его громкое дыхание, точно ему не хватало воздуха.

– Ересь!

Это, наверное, единственное, что я запомнила из его потока слов. Многократно произнесенное «ересь».

Я отстранилась и ждала, когда он закончит. Он договорил про свое отношение к нашему жалкому Театральному, из которого ни один выдающийся актер не получился, развернулся и пошел от меня широкими шагами.

Я недоуменно уставилась ему в спину.

Костя ушел метров на тридцать и остановился. Я внимательно смотрела, что будет. Наверное, прошла минута, как он развернулся и пошел обратно. Уже не так быстро. Подошел ко мне. Уже не красный, как кусок говядины. Обнял и зашептал в ухо:

– Прости, прости…

– Что это было?

– Не обращай внимания, моя глупость. Прости, прости…

Полез целоваться. Я ответила.

Что это? Наша первая ссора? Как будто на ссору и не тянет. Надо ли мне беспокоиться, или просто человека довели туповатые студенты?

…

Алисы просто нет. И я начинаю к этому привыкать.

6 марта

Выходной. Катались на лыжах. Прямо рядом с домом на горе Уктус. Здесь красиво, сосны высоченные. Сегодня были соревнования, и с трамплина летели лыжники в ярких комбинезонах. Понаблюдали. Мы же на беговых. В этом году не каталась ни разу. До этого физра на лыжне была каждый год, а в Театральном попроще с этим. Но так было здорово! Костя, хоть и сам предложил, держался на лыжах, как… кто там на льду? Корова или лошадь? Падал с любой горки, да и без нее тоже. Но было весело. Солнце светило, и уже таким щедрым теплом, что хотелось сбросить курточку. Щеки горели то ли от движения, то ли от веселья. Спустились к выходу все в снегу.

Костя сдал инвентарь в прокат, а у меня лыжи свои. Он предложил донести их до дома. Тем более тут недалеко. Идем по моей деревне. И она уже не кажется таким убогим местом. Под ярким солнцем сияют металлические крыши, некоторые новые дома вообще как элитные коттеджи, да и новоокрашенные домики выглядят ярко и привлекательно. Не все, конечно…

И вдруг вижу – навстречу идет Ната. Она меня увидела, обрадовалась. Ускорилась. Да, я с ней уже месяц не общалась. Сначала Алиса пропала, потом Костя у меня появился. Но Костя сразу обратил на нее внимание:

– Это кто?

– Моя подружка, Ната.

– Давай мы не будем с ней разговаривать.

– Почему?

– Просто проходим мимо.

Он крепко сжал мой локоть и стал меня подталкивать. Мы прошли не останавливаясь. Я только растерянно улыбнулась ей и сказала, что потом встретимся и поговорим. Ее лицо выглядело обиженным.

– Что с тобой? – по дороге сразу спросила я.

– Нам с тобой так хорошо сегодня, не хочу ни с кем делить твое внимание.

Странно как-то.

Потом я показала ему свой дом, отчаянно боясь, что папа или мама выглянет в окно. Ну вот! Сама чего-то стесняюсь, а на Костю грешу. Думаю: когда мы уже перестанем бояться показывать друг друга?

7 марта

Сегодня понедельник, но в стране сделали выходной, так как завтра праздник, и работать один день никто все равно не будет. Чтобы завтра отдыхать, сегодня надо было подготовиться. Убирали все вместе дом, даже папа подключился. Затем готовились к праздничному обеду. Как всегда, к нам придут гости: друзья и родственники родителей. А у армян их, мягко говоря, немало. Только к вечеру уже удалось закончить все приготовления к султанскому пиру… ну, если судить по количеству еды.

Только я развалилась на кровати, почитать пропущенные за день эсэмэски, как увидела входящий звонок. От Рокотова! Я с ним даже в институте почти не общалась.

Пьянущий голос. Я хотела его отключить, но, оказывается, он где-то узнал мой адрес и сейчас стоит под моими окнами. Вот только этого мне не хватало! Пришлось выйти, чтобы выпроводить его. Папа, конечно, замахал крыльями – куда это я? Поэтому я схватила Сашу за рукав и потащила за угол соседнего дома, чтобы никто его не видел и не слышал.

Я привыкла видеть Рокотова щеголеватым, уверенным, заносчивым даже. Но сейчас он был жалок. Еле стоял на ногах, зимняя куртка в грязи, крупные слезы на щеках. Я на него наорала, что он приперся сюда, да еще в таком виде. Он хлюпал носом и говорил:

– Это моя вина. Алису я убил.

Я насторожилась.

– Что ты несешь?

– Если бы я ее тогда не предал, все бы было по-другому. И все можно было вернуть. Алиса звонила, умоляла о встрече. Говорила, что может еще простить меня. А я был просто невменяем. Она сказала, что мне назло найдет парня за двадцать четыре часа.

– И почему ты думаешь, что Алиса мертва?

– А разве нет? Из дома сбежала? Это я послал ее прямо в руки маньяка.

– Так ты знаешь что-то о ней конкретное или нет?

Лицо Рокотова было отвратительно в пьяной истерике. Он продолжал мямлить про свою вину.

– Соберись и иди в общагу. Да, с этим тебе жить всю жизнь. Молись, чтобы Алиса вернулась.

Я вернулась домой в гневе на это ничтожество. То он разбрасывается девчонками, как аристократ перчатками, то не может сохранить лицо от жалости, и ведь в первую очередь – к себе. Успокоилась лишь сейчас, когда записала все и разобралась, почему меня так трясет.

8 марта

Сегодня случилось нечто странное и страшное. Я в жутком раздрае. Но попробую написать все подробно и по порядку, чтобы успокоиться и разобраться.

Первые полдня прошли неважно, даже описывать не буду. Все как всегда. Букетик от папы, коробка конфет от дяди Самвела, восхитительная гата тети Сюне на богатом столе. Много вина и взрослых разговоров. Еле дождалась возможности сбежать. Но после шашлыка папа раздобрел и отпустил.

Костя уже ждал меня на остановке на Ленина. Тюльпаны я не особо люблю, но понимаю, что в этот день особого выбора у мужчин за адекватные деньги и нет. Он замотался в шарф, будто с утра меня тут ждал. Мы прошлись немного, и вот здесь он меня огорошил. Сказал, что снял номер в гостинице, и мы можем не слоняться по холоду, а провести вечер в тепле и наедине.

Я чувствовала, что он не в себе. Странно смотрел словно сквозь меня и оглядывался по сторонам. Теперь мне стало понятно: он очень боялся признаться мне в своем решении.

До этого времени да, мы целовались, обжимались в укромных уголках торговых центров. Зимний Екатеринбург не очень приспособлен для влюбленных. Но вот так сразу в номер? Я отшатнулась. Костя очень влек к себе. Я почти каждую ночь засыпала под романтические мечты оказаться в одной постели. Но то мечты, а здесь выглядело слишком пошло и… по-плотски, что ли. Готова ли я, если вдруг он захочет чего-то большего, чем просто раздеть меня?

Он точно слышал мои мысли.

– Не бойся, не будет ничего, чего бы ты не хотела.

С другой стороны, это был шанс стать ближе, и атмосфера гостиницы меня не смущала. Ну и я как влюбленная девушка была всегда подготовлена к свиданию в плане белья и бритых подмышек.

– Хорошо. Если гостиница приличная, то пошли.

Костя выбрал достойный вариант. Гостиница называлась «Максима-отель». Недавно открытая, чистая и современная. Я боялась увидеть бордель с затхлым запахом грязных простыней, но, попав внутрь, расслабилась. Как будто взаправду отправилась в путешествие с любимым парнем.

Я охнула от вида широченной двуспальной кровати. Как я ждала оказаться с ним наедине! Как застучало мое сердце! Едва скинув куртки, мы повалились на кровать. Я пыталась скрыть нервную дрожь, но чувствовала, что возлюбленного трясет, может, еще больше, чем меня. Это меня немного успокоило. И еще – долгие поцелуи.

На его шее, ближе к плечу, я сначала нащупала, а потом увидела большой пластырь.

– Что это у тебя?

– Да капец. Разбил стеклянную дверь шкафчика на кафедре, когда складывал учебные пособия. И зацепился осколком, который остался болтаться. Чуть не в глаз! – ответил Костя.

Но сначала его взгляд метнулся в сторону, точно как на прошлой неделе, когда я случайно встретила его у Горного института.

Вспомнила это только сейчас, когда пишу. В четверг договорились с ним погулять после занятий. Я заканчивала раньше и пошла от Театрального вдоль по Вайнера. Дотащилась до Горного и вдруг вижу его, выходящего прямо в мою сторону из дверей института. Кричу: «Костя!» И ловлю такой же его уходящий взгляд до того, как он улыбнулся и подался мне навстречу.

Он объяснил, что в Горном оказался, потому что думает взять здесь дополнительный поток по химии. Я углубляться не стала, так рада была его видеть. А теперь кажется подозрительным, будто ему надо было придумать ответ.

– Погоди, – сказал Костя, убирая мою руку от пластыря. – У меня же есть для тебя сюрприз.

Он покопался в своем портфеле и достал конверт. Я вытащила содержимое.

– Ты забрал нашу фотку!

В тот день, когда случайно встретила его, мы, гуляя, зашли в фотоателье и наобум сделали совместную фотографию. Костя получился здорово, какой есть, – чувствуется его эмоциональность, которую он пытается скрывать, и властность, да. Я же – как обычно, наивная и испуганная. Но Костя уверял меня в обратном:

– Ты получилась шикарно, как ангел.

Странное сравнение, но в целом приятное.

А вот дальше события начали закручиваться. Он разделся до трусов и раздел меня. Нас колотило то ли от возбуждения, то ли от холода. Залезли под одеяло и ласкали друг друга. Меня накрыл упоительный восторг от возможности гладить его, обнаженного, от его сильных рук, обжигающе горячего тела. Но когда я почувствовала, что Костя пытается стянуть мои трусы, я постаралась остановить его руку. Но он не прекратил. Тогда я прошептала прямо в ухо:

– Нет, не надо.

Костя резко отдернул руку, отстранился и встал. Он был возбужден, лицо горело. Я кротко посмотрела ему в глаза, показывая, что чувствую то же, но еще не готова. В ответ он отвернулся и молча ушел в ванную.

Я раскинулась на кровати, плохо соображая, опьяненная мужской лаской. Да, мне чертовски хотелось секса в тот миг. И я не понимала, какие силы во мне смогли его оттолкнуть.

Тая от возбуждения, я услышала звук эсэмэски. Инстинктивно перевалилась к тумбочке и взяла телефон. Вот только это оказался не мой телефон, а Кости. Он был заблокирован, но на экране высветилось, что получено новое сообщение на сайте love.mail.ru.

Я отбросила телефон, как раскаленный уголек. Сейчас я думаю, что это может ничего и не значить. Мало ли какие уведомления приходят? Может, Костя просто был зарегистрирован там до знакомства со мной, и это не значит, что он с кем-то мне изменяет. Но настрой на секс потух мгновенно, как экран телевизора. Я обернулась одеялом и стала решать, что мне делать. Сообразила, что прежде всего нужно одеться. Но тут Костя уже вошел в комнату.

Не говоря ни слова, он дернул на себя одеяло, сорвав с меня. Скинул его на пол и полез на кровать. Я закрыла обнаженную грудь и громко сказала:

– Костя, стой! Я ухожу!

Он больно сжал меня за щиколотку и потащил к себе. Легко, словно я ничего не весила. Я потеряла равновесие и задергала ногами, как букашка, опрокинувшаяся на спину. Он прижал сначала мои ноги к кровати, затем подтянулся и полностью навалился на меня всем телом. Какой он был огромный и тяжелый! Я пыталась отбиваться, но все еще не верила в то, что происходит. Костя схватил мои руки.

– Лежи спокойно, – процедил он мне в ухо.

– Ты с ума сошел! Мне больно! Я сейчас закричу. Вся гостиница сбежится…

Он тут же зажал мой рот своей ладонью и зашептал:

– Ты не представляешь, как заводишь меня. Давай, давай сделаем это сегодня и потом будем всю жизнь вместе. Секс – это ведь так же необходимо для счастья, как и любовь.

Он рассчитывал уговорить меня, что ли? Успокоить? Но тут же я отчетливо поняла, что мне его сейчас не переубедить. Я расслабилась, всем видом показывая, что покоряюсь.

Он улыбнулся и осторожно отодвинул руку, которая зажимала рот.

– Хорошо, – нервно улыбнулась я ему в ответ.

Костя ослабил хватку и начал гладить меня. Я изобразила, что мне нравится, хотя его руки теперь были неприятнее мертвой рыбины. Я позволила ему стащить трусы, и, видимо, в это мгновение он полностью уверился в своем превосходстве. Костя спустил свои боксерки, а я подняла колено к груди, будто открываясь ему, и тут же пяткой врезала по его набухшему члену.

Как он заорал! Но мне некогда было слушать крики. Я вскочила и в чем мать родила ринулась к входной двери номера. Зацепила свою куртку с вешалки у входа и вывалилась в коридор. Понеслась голая к лифту, на ходу пытаясь натянуть куртку. Сзади хлопнула дверь. Я поняла, что лифт мне не дождаться, и побежала по лестнице. Только спустившись до первого этажа, осознала, что за мной никто не гонится. Застегнула куртку и босиком вошла в холл.