Дневник Кристины

– Бери, – говорит. – Я спишу спокойно на недостачу.

Я вежливенько отказалась. Неделю только работает, а уже стала, как торговка. Пока рассказывала ей, завалился мужик. Швырнул на прилавок пару десяток и скомандовал ей «вон того пиваса» подать. Зыркнул на меня нетрезвым взглядом, как будто в бюстгальтер залез и сжал.

– Прокатимся?

Я голову вздернула высоко, чтобы отшить, но девочек вспомнила, что вчера обсуждали, и пробормотала, что домой бегу уже. И папа ждет. Он цыкнул, забрал бутылки, соскреб двадцать копеек сдачи и вышел. Сел за руль машины, уехал. У меня сердце только тогда забилось снова. Какие же мы беззащитные, девчонки! Он бы нас обеих мог в багажник запихнуть, и не поделали бы ничего.

– Как ты здесь работаешь? Не страшно?

Ната указала под свой прилавок.

– Вот кнопка есть, нажать на всякий случай.

– И как быстро приедут?

– Не знаю, не нажимала еще, – слишком беспечно, на мой вкус, ответила подруга.

– А ты нажми, – предложила я.

– А если не приедут, как я дальше здесь работать буду?

У меня аж слова во рту замерзли.

Попрощались. Вроде обиды на меня Ната не держит, но меня к ней совсем не тянет ни в гости, ни в этот магазин страшный.

14 января

Такой отличный денек. И историю сдала. Пусть на четверку. Но никогда не любила эти затхлые даты запоминать и умерших уже людей изучать. Я всегда только вперед смотрю, что было там, позади, – уже не важно. Может, когда мне лет сто будет, оглянусь. А пока восемнадцать – не дождетесь! И стипендию сегодня еще выдали. Смех, конечно, а не деньги, но был повод по магазинчикам прогуляться. Я даже Нате позвонила – хотела ее в центр вытащить, показать, какая существует жизнь. Но та снова на смене была. Денег, наверное, заработает… Пошла одна по рыночку на Вайнера. Ну и, как всегда, зависла у ларька с колечками и браслетиками. Стою щупаю, грею руки об эту красоту. А сзади Алиса за плечо жмет:

– Кристинка, куда тебе? Ты и так вся увешана. Пальцев свободных нет.

Да, так и есть: тумбочка дома забита безделушками, как у вороны в гнезде, – видимо, здесь моя армянская половина отыгрывается за мамино классическое русское воспитание.

Я обрадовалась встрече. Алиса такая утонченная. Носит вроде ту же одежду, что и все, а выглядит, как будто из-за границы приехала. То платочек на шею повяжет, то джинсовую курточку поверх платья наденет. Вот бы у нее научиться так выглядеть!

Говорю ей, что стипендию трачу.

– Ну если так, пойдем, покажу кое-что. – И позвала с собой!

Зашли мы в торговый центр, и Алиса сразу повела в отдел с сумками. Указала на мою потрепанную котомку.

– Смотри, что ты с собой носишь. Ты же женственная, волосы красивые, черные, густые, такие волнистые. Одеваешься неплохо, но вот на сумку твою смотреть не могу без слез. Вот только поменяешь ее, сразу принц найдется.

– У меня, может, есть… – Я чуть не обиделась.

– Не, с такой сумкой только дворник на тебя польстится, чтобы было куда мусор складывать. Вот, смотри, какая.

Она взяла и протянула мне волшебной красоты бежевую сумочку с чуть заметным рисунком в виде цветов и листьев, размером раза в два меньше моего «мешка».

– Утонченная, стильная, не вызывающая, но и не скучная. Твой образ подчеркнет и не перегрузит. Бери.

Я сразу в нее влюбилась. Ну и что, что отдала всю стипендию. Мороженое дома поем месяц.

Алиса оказалась такой уверенной! Много о чем судит, точно на десять лет меня старше. Вот только в самого красивого парня на потоке влюбляться чревато. Хотя, может, она всегда такая – только за лучшее берется. Было бы здорово с ней подружиться.

15 января

Ната приходила сегодня в гости. Я ей похвасталась сумкой. Вся счастливая еще от покупки. Она только цену спросила. Говорит:

– Ты с жиру бесишься. Три хорошие сумки на эти деньги могла бы купить.

– Да что ты все про деньги! Я про красоту. Смотри, какая!

Она совсем насупилась. Посидели молча. Потом она, как в детстве, полезла в мой шкаф. Вытащила коробку со старыми игрушками. Достала Барби в розовом платье.

– Помнишь, как мы это платье на нее шили?

– Я эту коробку уже лет пять не открывала. Что ты вдруг вспомнила?

– Весело же было. Твоей Барби сшили розовое платье, а моей – желтое. Наши куклы в гости друг к другу ходили. У тебя во дворе малюсенький детский бассейн был, надувной. Так мы в Геленджик играли. В гостиницу.

Я вспомнила и Нату обняла, и мы взахлеб начали делиться воспоминаниями о детских проказах. Потом перешли на мальчиков в классе. Как гуляли парой на пару. С Женькой и Пашкой. Мне нравился Женька, а Женьке – Ната. Глупо получилось в итоге. Потому что Ната сохла по Паше.

Перед тем как расстаться, мы договорились с ней, что, как у нас совпадут выходные, сходим в кино. На «Мадагаскар». Говорят, еще смешнее «Шрека».

Но потом, когда она ушла, я позвала папу, чтобы он помог мне коробку с игрушками унести в подвал. Он смеялся:

– Что, наигралась наконец?

– Слишком скучно сидеть над старьем, когда настоящая жизнь кругом.

Маша оторвалась от чтения. У нее тоже были подружки в школе. Не разлей вода были. Где они сейчас? Разбежались сразу после звонка колокольчика в руках первоклашки на плече Димы Конева. Надо же, она еще помнит его имя. Надо будет найти альбом со школьными фотками. Она ведь в него не заглядывала лет десять, а то и пятнадцать.

18 января

Готовились к зачету по мастерству. Всем курсом на учебной сцене. Прогоняли свои миниатюры. Алиса опоздала и пришла позже всех. Я махнула ей рукой, подвинулась, и она плюхнулась на пол рядом со мной. Смотрю за ней, а она глазами в первую очередь Сашку нашла и поглядывает на него каждую минуту. А когда тот выступал, впилась в него мечтательным взглядом, точно он Ромео играет, а не одуванчик показывает.

Мне самой достался фантик. Как учили, я представила себе роскошную конфету, которую он обнимает. «Рафаэлло». Белую, очень нежную, но с твердым орешком внутри. Как потрясающе быть рядом с ней. Какой ты с ней вместе красивый, всем нужный и гордый фантик. Все тобой любуются и тебя вожделеют. И потом в один миг тебя рвут, достают конфету и отнимают всю твою ценность. Оказывается, ты сам-то никому и не нужен был. Кинут на пол, наступят. Как это больно! И физически, и морально.

– Садоян, не переигрывай! – кричала мне Жанна Сергеевна, когда я в судорогах билась на полу под воображаемым каблуком.

Мои биения, конечно, уменьшились, но не прекратились. Может, у меня комедийный талант, как у Заворотнюк из «Моей прекрасной няни»?

После была репетиция номера танго для танцевального зачета. Ира – звезда, как всегда. Еще бы, восемь лет танцев. Здесь я пока с краю в дальнем ряду. Но по танцу зачет общий, главное – не напортачить. А вот после тренировок новость! Алиса ушла с Сашкой. Еще так уютно просунула ему руку под локоть и прижалась к плечу. Если у него сердце не растает, то его, может, и не существует.

21 января

Все сдали! Все сдали! Вчера не написала про танец. Прошло шикарно. Хоть выставляй нас на конкурс. Нас как первокурсников запустили на комиссию первыми. Перед началом мы собрались кружком и обнялись. Я почувствовала, словно ток через меня идет, а я батарейка заряженная. Восторг! На сцену не вышли, а вломились! Страсть, ревность, похоть! Когда музыка закончилась и я замерла в объятиях Коли, мурашки по спине побежали табуном… или как там… целым муравейником. Вот это профессия, так бы чувствовать всю жизнь!

А с мастерством был мандраж. Сегодня заходили по одному. Мой «фантик» от ожидания становился все больше и больше измятым. Я сижу в очереди и представляю. Конфету съели, а фантик некуда выбросить, и меня положили в карман джинсов. И вот он там одинокий, изжульканный. Аж по-настоящему больно стало. Но когда зашла – взяла себя в руки и все исполнила. Жанна Сергеевна, судя по лицу, была довольна. Не переиграла!

Ректор Тимофей Петрович попросил лампу Аладдина показать. Я задумалась на минутку. Представила, как лежит она тысячи лет в песке, одна в пустыне. Съежилась от вечного холода и одиночества. А потом кто-то нежно берет ее на руки и трет. Это уже забытое ощущение семьи, ласки, дома. Расплылась в самой довольной своей улыбке. Захлопала ресницами. Развела руки, готовая исполнить любое желание. Но на пальцах показываю: один, два, три… Сдала!

И сегодня не было никого на свете счастливее Кристины Садоян! Ну разве что Алисы, к которой Саша подошел сам и заговорил. Она старалась не показать виду, как ей хорошо, но глаза блестели. Никогда не замечала такого раньше.

Ну и, самое главное, скоро 25 января! День студента! Все договорились идти на праздничную дискотеку в клуб. На всю ночь. Деньги можно у мамы попросить, но вот как уговорить папу, я пока что не представляю. На этом счастье дня и закончилось. Но оно сегодня было, и я чувствовала его, вот как пластмассу этой ручки или шершавую бумагу листа, тепло от батареи и холод снега. Оно было!

Тепло разлилось по Машиному телу. Она почувствовала, что невольно улыбается. Какая, кажется, простая жизнь, но в ней столько радости, и столько непосредственности в этих строках. Неужели и она когда-то была такой же юной и беззаботной? Кристина напомнила ей себя. Не напрямую, конечно, но в деталях, ощущениях, выборе слов. Интересно, где она сейчас? Кем стала? Блистает на подмостках Музкомедии? Сохранила ли себя или так же, как и Маша, зачерствела и закрылась от монотонной жизненной прозы?

В этом эмоциональном порыве Мария отложила дневник в шкафчик прикроватной тумбочки. Похоже, прогулки памяти становились хорошим вечерним ритуалом. Она пожелала себе спокойной ночи и такого же результативного следующего дня.

3

А начальник производства у них на заводе почти пацан. Представляешь, мы больше обсуждали не технику безопасности, а то, что Святогор по своему статусу и значению сравним в мире богатырей с Халком из вселенной «Марвел», хотя в каких-то поступках его можно идентифицировать с Таносом, несмотря на то что это злодей. Вообще, в современных комиксах так все перепуталось уже…

Никита, вернувшись с проверки комбината «Святогор» в Красноуральске, в этот раз был слишком словоохотливым за ужином. Мария задумалась, что, может, Света и права насчет любовницы – уж очень плотоядно блестели его глаза. Хотя, может, он просто рад возвращению домой из давно не ведавшей ремонта единственной гостиницы очередного захолустного городка.

– Он нашел в тебе благодарные уши.

– Скорее, благородные. Ты же знаешь, что терпеть не могу героев с суперспособностями. Даже всегда спорю с Мишей на тему его возбуждения от выхода нового фильма «Ди Си». Но в этот раз я сдерживал себя как мог. Все потому, что у этого парня с охраной труда все на отличном уровне. Супергеройском. Куда мы двинем в выходные? В кино, может?

– Я завтра поеду с клиенткой на подбор плитки в «Архитектор» и даже не знаю, когда мы закончим. А ты разве не в свой драмкружок?

Муж поморщился. Он не любил, когда она принижала его студию до детской забавы, но Мария наносила ему эти уколы почти по инерции.

– Я в воскресенье. А завтра свободен.

– Ну я тогда тебе дел по дому накидаю. За продуктами надо съездить.

– Блин, вот стоило заговорить про Фому, а она опять про Ерему! Надо все испортить?

– Ну, Никита, ты же видишь, я стараюсь, мою, готовлю. Еще и ремонт на себя взвалила. Помоги, как лучший муж на свете.

– Ладно, – протянул Шубин, но умолк до конца ужина и весь оставшийся вечер излучал недовольство.

Ситуацию удалось исправить только в постели. К Никите вернулось приподнятое настроение. Изголодавшиеся за неделю одиночества, они изрядно потрясли кровать и пропитали потом простыни. Уснули в обнимку, замертво.

Суббота прошла в бегах. Пока Мария обхаживала страдающую перфекционизмом первой степени клиентку, Никита пополнил запасы провизии и бытовой химии. Только вечером они смогли добраться до кино, и то только в мягком диване своей гостиной и из ассортимента «Винк». Но вино и еще один секс сразу после титров здорово скрасили вечер.

До продолжения дневника Кристины Маша добралась только днем воскресенья, когда Никита уехал играть в актера, а Даша по зуму рассказала нехитрые новости за неделю. У дочери все было под контролем: и учеба, и личная жизнь. Она начала встречаться с парнем. Тоже студент МГУ, на курс старше. Обещала, что когда поймет, что он тот самый, то обязательно познакомит. Маша не переставала удивляться, в кого же дочка такая умная-благоразумная. Она же пока что утаила от нее начало работ над комнатой мечты – пусть это будет сюрпризом. Должно же что-то в распланированной жизни Даши быть спонтанно и весело?

Марии не хотелось смотреть в экраны, которые заполоняли время все больше с каждым годом. Она вспомнила о дневнике, пошла в спальню и залезла на кровать – просто расслабиться, просто побыть с собой и с тем, уже почти ушедшим миром.

22 января

Сложные времена требуют сложных решений.

Я расстаралась сегодня. Приготовила сама ужин. Хоть и суббота, но папа допоздна на рынке. Заперлась на кухне, маму отпустила погулять. Пожарила курочку, сварила картошечку и намяла в пюре, сверху зеленого лучка насыпала и салат из свежих огурчиков порезала. Ну и главное – состряпала тортик из бисквитов, обмазала самолично изготовленным ванильным кремом. Да еще сверх этого изобилия показала за столом зачетку с первой успешно сданной сессией. Чудеса! Когда вы такую Кристину видели?

Родители расплылись от удовольствия. Нахваливали, какая у них замечательная дочка. Папа даже забыл свою присказку: «Что ты потом с образованием актера делать будешь? Три тысячи зарплаты в нашем Театре музыкальной комедии – в самый раз, чтобы сложить зубы на полку за ненадобностью».

Но в результате – пшик! Когда я заикнулась про День студента, папа побагровел, как индюк. Накинулся на меня, что, мол, я себе возомнила! Вот как выйду замуж – там уж как муж решит. Если захочет, чтобы я по притонам да по ночным барам таскалась, то это уже его дело будет. Но сейчас он за меня отвечает, и чтобы я даже не думала больше к нему с такими вопросами подходить впредь!

– Да где я замуж-то выйду, если ты такой упертый осел! – заорала я в ответ и убежала к себе.

Проревелась. Пришла мама. Гладила по голове. Говорила, чтобы я не обижалась на отца.

– Знаешь, в девяностых сколько он всего навидался на своем рынке. Убивали парней, девчонок насиловали. Он за тебя так переживает.

– А то, что он всю жизнь мне портит, не переживает? – вопрошала я сквозь слезы.

– Глупая ты. Только жить начала, а уже за всю жизнь говоришь. Потерпи немного, потом даже и не вспомнишь об этой своей дискотеке.

– Первая студенческая дискотека, мама! Такой точно никогда уже не будет.

Она мне что-то еще говорила. Встала на сторону папы – тоже мне женская солидарность. Я проревелась и уснула.

Проснулась уже почти в двенадцать. И вот пишу эти строчки. В этот раз им меня не остановить. Я вспомнила, как ток шел через меня, когда мы группой вместе обнимались перед танцем. Я должна быть с ними, чтобы эта магия не пропала, а только нарастала. У меня появился план.

Сложные времена требуют сложных решений.

26 января

Когда тебя предают, это так больно! Ручка дрожит в руке, хотя прошло уже полдня. Давно темно. Сижу за письменным столом и смотрю на фонарь, который, сколько себя помню, висит напротив моего окна, но это какой-то другой фонарь. Какая-то другая я. За вчера я узнала об этой жизни, наверное, больше, чем из любой прочитанной книги. А может, из всех прочитанных книг. Да простят меня классики.

Рука дрожит… Смотрю, какие каракули получаются. Но нужно написать сейчас. Терпи, дневник.

На следующий день после разговора я прикинулась паинькой. Ни слова про праздник, никаких обид. Улыбочка на лице. «Чем тебе помочь, мама?»

Родители удивились. Они были готовы, что с утра по дому будет слоняться свирепая кошка, шипящая и кусающая за просто так. Но поверили, что я про все забыла и смирилась. Смотрела с ними «Особенности национальной охоты» по телику и даже умудрилась посмеяться в нескольких местах. Папа меня обнял, довольный своей победой. Мама тоже одобрительно поглядывала со своего кресла.

Продержалась так три дня до самого 25‐го. Дискотека начиналась в 9 вечера. Но я просидела до 10 дома. Даже ради конспирации посмотрела с мамой «Пять вечеров» с Андреем Малаховым. Как родители терпят этот балаган, где все стараются перекричать друг друга? Затем сказала, что очень устала, пойду почитаю, и спать. Закрылась в комнате, выключила свет и посидела минут десять – вдруг кто-нибудь зайдет.

А дальше соорудила из подушек подобие спящей себя под одеялом. Кроссовки и куртку спрятала в шкафу еще утром. Надела самые модные джинсы и блузку и полезла в окно, как какая-то школьница из американской комедии. Даже мелкой здесь не лазила, почему-то всегда хватало благоразумия выходить из дома через дверь. Под моим окном была крыша летней веранды. Какая скользкая! Я чуть было не грохнулась с первого шага и не загремела вместо дискотеки в больницу. Осторожно, держась за стеночку, пробралась к краю. Дальше был сугроб, в который папа сгребал снег, когда чистил двор. Собралась с духом и спрыгнула. Вот ведь до чего могут довести патриархальные семейные отношения. Утонула в снегу по пояс. Еле выкарабкалась, как бабочка из кокона, и понеслась бегом на остановку, пока не заметил никто. Как буду забираться обратно? Решила, что приду поздно ночью и, пока все спят, прокрадусь через входную дверь в свою спальню. Никто дома и не узнает.

Клуб «Эльдорадо» был набит битком. Все студенты города, что ли, пришли? Кругом все блестело и светилось. Я нашла своих. Ребята уже были навеселе. Мне обрадовались, как будто я бесплатная бутылка шампанского. Налили мне шипучего вина, и я сделала свой первый в жизни глоток. Не кока-кола, конечно, но ничего, пойдет, если по чуть-чуть. Так и цедила этот бокал полвечера, пока не пришла с танца, а его уже кто-то выдул. Не важно. Настроение было карнавальное! Я, как взрослая, тусила в ночном клубе с друзьями под диджейскую музыку. Громко, жарко, беззаботно! Утанцевались. Ира и здесь выделялась безупречными, но чересчур эротичными танцами. Парни вокруг нее так и вились. Наши насупленно смотрели на чужаков.

Катя утащила меня в туалет с криками:

– Кристинка, что у тебя за макияж такой тусклый!

Накрасила мне глаза, губы, скулы. Папа же всегда меня гонял за яркую помаду, я как-то привыкла даже. А теперь смотрю на себя в зеркало и чувствую, что готова нравиться и заигрывать. Расстегнула еще одну пуговку на блузке, чтобы глубже показать декольте. «А ты, Садоян, отпадная!»

Под мой любимый Maroon 5 танцевала с Димкой. Он, такой робкий обычно, в этот раз танцевал даже очень страстно… Саша не отходил от Алисы. Обнимал за талию, подливал вино, все танцы вокруг вился. Алиса балдела от счастья, чокалась со мной – светилась, как гирлянда. Вот только я заметила, что он смотрит все куда-то в сторону. Все время рядом с Алисой, а сам точно в другом месте хочет быть. Или, может, я уже задним умом так думаю? Ничем меня это его поведение в ту минуту не зацепило.

Уже далеко за полночь смотрю – он разговаривает в холле с незнакомой девицей. Красивой, высокой, в красном, сразу видно, дорогом платье, в стильных туфлях на высоких шпильках. Улыбается ей, она хохочет над его словами. Вижу, уже рука Рокотова обвивает ее талию и тянется ниже. Я взбеленилась и понеслась к нашему столу рассказать все Алисе. Та выслушала. Я думала, она бросится к Саше расставить все по местам, защитить своего парня от наглой конкурентки, но Алиса только погрустнела и вцепилась в подлокотник кресла.

Вдруг зазвонил телефон. Папа! Я в шоке смотрю на экран своей нокии и зависаю, как старый компьютер. Что делать? Если он звонит сейчас, то, значит, обнаружил, что меня нет. Каким образом? Родители никогда не заходят ко мне ночью. А уже почти час! Что пошло не так? И как мне теперь быть? Ну точно трубку не брать. Пусть он и беспокоится, но сейчас-то знает, куда я сбежала. Вот поделом ему! Лишь бы не вычислил, где мы тусим, и не приехал! Вот это будет унижение. Как он может догадаться? Номеров моих нынешних подружек ни у него, ни у мамы ведь нет. Ставлю телефон на беззвучный режим.

Пока я гружусь, тупо смотрю на Алису. Она побледнела. Отслеживаю ее взгляд. Ее Саша, ничуть не стесняясь, танцует в обнимку с девушкой в красном. Вот мы обе попали, и непонятно, кому хуже. Алиса не выдерживает первой и сразу, как заканчивается трек, встает и идет к нему. Я могу только взглядом следовать за ней. Они говорят, вернее, кричат, потому что за музыкой ничего не слышно, даже если ты лицом к лицу. Потом Алиса поднимает руку и залепляет Рокотову беззвучную пощечину. Голова парня дергается – видно, что приложилась она крепко. Он хватается за щеку и вопит, но Алиса уже совсем не смотрит на него, а прямиком бежит сквозь толпу к выходу. Я срываюсь. Пока что не до папы. Догоняю в гардеробе. Она пытается найти номерок.

– Да ты же с сумкой была! – вспоминаю я. – Подожди.

И несусь обратно в танцевальный зал. Хватаю ее сумку. Когда спускаюсь, Алиса уже рыдает в углу. Я бегом беру ее пальто и свою куртку, напяливаю на нее и себя и вытаскиваю подругу на улицу. От ночного холода даже перехватывает дыхание, но я отвожу ее от дискотеки в сторону Плотинки, вдоль берега Исети. Нахожу лавку и усаживаю.

– Говори, что случилось?

– Он… он… – пытается выговорить она, но захлебывается от нового приступа слез.

Я обнимаю ее изо всех сил, что во мне были. Так мы сидим какое-то время, пока Алиса не перестает трястись. Тут начинает лихорадить уже меня, от холода, – все-таки оделась не для прогулки, а для дискотеки.

– Пойдем, – говорю я, – а то замерзнем.

И здесь уж она без моей просьбы начинает говорить:

– А я с ним переспала. Представляешь? Такие дивные были выходные, гуляли с утра до ночи, круассаны с шоколадом лопали в новенькой кофейне «Поль Бейкери», целовались в кино, а вчера днем поехали к нему в общежитие, он сказал, что соседи разъехались на каникулы. Ну и там… Я представляла ведь, зачем еду… Все было волшебно, он такой чувственный и нежный оказался… – Алиса замолчала, задумалась. Затем тряхнула головой, точно сбрасывая что-то. – А все из-за нее. Как вообще можно сказать такое девушке, да просто другому человеку? И он знал, что она будет сегодня на празднике. Я ему нужна была, чтобы заставить ее ревновать. Как видишь, план идеально реализован. Они теперь снова вместе. Да, не спорю, я сама к нему липла, ну отшил бы по-честному. Но он даже в кровать меня затащил.

Я не знала, что сказать или сделать. В прочитанных мной книгах подлеца ждало бы возмездие в финале. Но мы в реальной жизни, и придумать что-то я не могла. Как утешить? Ни одного слова не приходило в голову, кроме глупости и банальщины.

– Поехали домой? А то еще и замерзнем. Давай я такси поймаю.

Не дожидаясь ответа, я побежала обратно к клубу, где на парковке светили фарами ожидающие клиентов бомбилы. Через пару минут я подъехала к Алисе на красных «жигулях», забрала ее со скамейки и втащила на теплое заднее сиденье.

– Так что, куда едем? – обернулся таксист, разглядывая размазанную по лицу новой пассажирки тушь.

– Я ведь твоего адреса не знаю, – виновато посмотрела я на подругу.

Алиса продиктовала улицу и номер дома.

– Сто рублей будет.

Я нервно и в то же время успокоенно нащупала в кармане единственную сотню. Было дороже раза в два, чем я ожидала, но моих денег хватало. Я обняла Алису еще раз. Это было единственное средство от душевной пытки, которое я придумала.

По дороге домой Алиса, не отрываясь, смотрела на ночной Екатеринбург, точно видела его в первый раз. А я думала, какими гадкими могут быть люди. Они, оказывается, могут цинично предать по пути к своей цели и даже не почувствуют ни своей вины, ни чужой боли.

Когда мы подкатили к ее подъезду, я тихо спросила:

– Ты как?

– Скорее всего, жить буду. Спасибо! – Алиса сжала меня за локоть. – Ты хорошая подруга.