скачать книгу бесплатно
Так нам из пышного храма изрек Аполлон-дальновержец,
Златоволосый наш бог, с луком серебряным царь:
«Пусть верховодят в совете цари богочтимые, коим
Спарты всерадостный град на попечение дан,
Вкупе же с ними и старцы людские, а люди народа,
Договор праведный чтя, пусть в одномыслии с ними
Только благое вещают и правое делают дело,
Умыслов злых не тая против отчизны своей, —
И не покинет народа тогда ни победа, ни сила!»
Так свою волю явил городу нашему Феб.
11) Народное собрание
Народное собрание в Спарте (экклесия), «созываемое царями по фратриям», происходило между ручьем Кнакион и мостом Бабика. В этом месте, по свидетельству Аристотеля, не было ни портика, ни каких-либо других укрытий. Никому из граждан не позволялось подавать свое суждение, и народ, сходясь, громкими криками лишь утверждал или отвергал предложенные правительством постановления. Если результат голосования был неясен, подсчет производили посредством разделения на части. В том случае, когда народ выступал из пределов, установленных законом, собрание могло быть распущено без всякого решения.
Наряду с большой экклесией (в которой вместе с гомеями могли принимать участие гипомейоны и неодамоды), важную роль играла малая экклесия одних только полноправных спартиатов. Малые собрания происходили в здании, примыкающем к центральной площади, которое построено было самосским архитектором Феодором ок. 600 г. до Р.Х. и называлось скиас. Здесь избирались геронты и эфоры. Здесь решались вопросы внешней политики, войны и мира. Экклеты (члены малой экклесии) принимали все важнейшие решения, которые просто «проштамповывало» общее народное собрание.
12) Цари
Со времен Феопомпа, царская власть в спартанском государстве основывалась преимущественно на законе, но она не являлась верховной властью в полном смысле: царь был верховным вождем военных сил лишь в том случае, когда он выходил за пределы страны. Ни один спартанец не смел тогда ему противодействовать; непокорные подлежали проклятию. В битве царь выступал впереди всех и последним покидал поле сражения. Три сотни отборных воинов служили ему телохранителями. Когда же царь находился дома, его влияние было сильно ограничено герусией, эфорами и всем строем спартанского государства.
Цари имели значительные доходы: им принадлежали участки полей, обрабатываемые периэками, которые давали им натуральные подати. В каждое новолуние и седьмой день месяца им доставляемы были отборные животные. Из всех жертв, приносимых во время похода, цари получали кожи и хребты. Им принадлежала значительная часть добычи, взятой у неприятеля. Для жительства царю предназначался особый дом («дворец»), к которому прилегал пруд.
Чтобы цари не питались дома, Ликург предписал им участвовать в общественных трапезах. Находясь на родине, цари ели за одним столом. Законодатель разрешил им получать двойную порцию, но не для того, чтобы цари ели больше других, а для того, чтобы они могли почтить пищей того, кого пожелают. В походе чести обедать в царской палатке удостаивались только полемархи и еще три лица из сословия гомеев, на обязанности которых лежали заботы о довольстве царя и полемархов.
Цари являлись также первосвященниками Зевса, приносили жертвы от имени народа, хранили ответы прорицалища и каждый из царей избирал по два чиновника, называвшихся, пифитидами. Им было предоставлено право получать поросенка от каждой опоросившейся свиньи; благодаря этому у царей никогда не ощущалось недостатка в жертвенных животных. Им полагалось первое место во время жертвоприношений и почетное место на всех состязаниях. При их появлении вставали все, кроме эфоров, которые продолжали сидеть на своих стульях.
Эти почести и права спартанская община предоставляла царям при жизни. Посмертные же почести были следующие. О кончине царя всадники сообщали во все концы Лаконики, а женщины ходили вокруг города и били в котлы. Лишь только раздавались эти звуки, в каждом доме двое свободных людей – мужчина и женщина – должны были облечься в траур. Тех, кто не подчинялся этому указу, ожидала суровая кара. На погребение собиралось много тысяч периэков, илотов и спартанцев вместе с их женами. Они яростно били себя в лоб, поднимали громкие вопли и при этом причитали, что покойный царь был самым лучшим из царей. После погребения царя на десять дней закрывался суд и рынок, а также не бывало собраний по выборам должностных лиц, но в эти дни все облекались в траур.
В период малолетства царя его функции переходили к опекуну (продику), избираемому обычно из числа его ближайших родственников.
13) Герусия
Герусия – совет 28 старейшин (геронтов) – обладала равным с царской властью правом голоса при решении важнейших дел. Члены герусии (геронты) выбирались пожизненно из числа гомеев не моложе 60 лет. Существует мнение, что геронты кооптировались из среды древней аристократии. И в самом деле, аристократический совет старейшин служил в государстве лакедемонян противовесом «демократической» диктатуре эфоров.
14) Эфоры
Роль правительства (исполнительной власти) в Спартанском государстве играла коллегия из пяти эфоров, ежегодно избираемых народом. Первый из них назывался эпонимом, его именем обозначался год. Эфоры имели каждодневные заседания в особом здании на центральной площади Спарты. В течение года они никому не давали отчета в своих действиях, были абсолютно независимы от других должностных лиц и практически безнаказанны, но по сложении полномочий могли быть обвинены своими приемниками. Стулья эфоров стояли среди рынка на открытом месте.
Служебный год эфоров начинался в день осеннего равноденствия, с началом спартанского года. Фактически только эфория давала реальную возможность выступать с законодательной инициативой. Контролю эфоров, которые председательствовали в народном собрании и герусии, подлежали все прочие власти, даже сами цари. Они являлись также уполномоченными представителями народного собрания во внешних сношениях, вследствие чего сильно влияли на войско и на полководцев. Эфоры принимали иностранных послов, вели с ними переговоры, делили военную добычу и заведовали государственной казной. В походе царя обычно сопровождали два эфора, они состояли при нем для совета и наблюдения; и хотя царь мог принимать самостоятельные решения без оглядки на эфоров, он всегда мог опасаться доноса или обвинения с их стороны.
Политическая и социальная роль коллегии эфоров заключалась в противостоянии монархической власти царей. В этом смысле весьма показательна ежемесячная клятва царей и эфоров, причем эфоры приносили клятву от имени гражданской общины, а цари – от своего собственного имени. Цари клялись править по закону, а эфоры обещали не уменьшать значения и достоинств царской власти.
В суде эфоры решали дела, относившиеся к нарушению законов чиновниками и частными лицами. Периэков и илотов они могли приговаривать к смерти без всякого формального суда, а на полноправных граждан (включая царей) налагать любые взыскания, за исключением смертной казни. Вместе с тем им принадлежала важная роль в надзоре за публичной нравственностью и за соблюдением гражданами старинных предписаний Ликурга.
Не смотря на демократический характер своей власти эфоры не отражали мнения всего общества, но лишь его элиты. Бедные эфоры, по свидетельству Аристотеля, были очень даже доступны подкупу.
15) Всадники
В Спарте существовал особый элитарный корпус, члены которого именовались «всадниками», хотя не имели никакого отношения к спартанской коннице. Численность его была неизменной и составляла 300 человек. В отличие от обычной армии корпус никогда не распускался. Как отряд быстрого реагирования, он в основном действовал внутри Спарты. В том случае, когда всадники отправлялись за границу, они всегда сражались рядом с царем.
Корпус служил своеобразным резервом для пополнения политической и военной элиты. Сюда зачислялись самые способные и энергичные юноши с явными задатками лидерства. Служба в корпусе была важным шагом в военно-политической карьере спартиата. Руководили корпусом три гиппагрета, назначаемых эфорами, каждый из которых набирал по своему усмотрению сто молодых людей.
16) Магистраты
До нас дошли известия лишь о некоторых общественных должностях Спартанского государства.
Агетоерги – выполняли всякого рода деликатные поручения, в том числе полицейско-разведывательного характера. Всего агетоергов был пятеро. Они избирались эфорами из числа 300 всадников.
Армосины – надзирали за поведением женщин.
Эмпелоры – наблюдали за порядком на рынке.
Пифии (пифитиды) – посланцы Спарты в те или иные культовые центры Эллады. Они же обычно присутствовали на играх, возглавляя лаконские посольства. В ведении пифии находился государственный архив, где хранились древние документы и изречения оракула, начиная с ликурговой ретры. В действующей армии пифии исполняли обязанности снабженцев, были постоянными сотрапезниками царей и в походе жили в их палатках. Всего пифиев было четверо, но одновременно в посольстве участвовали только двое из них.
Проксены – так в Спарте именовались избранные царями граждане, оказывающие гостеприимство иностранцам и защищающие их интересы.
Некоторые значимые должности в Спарте традиционно занимали потомки чужеземцев, не являвшиеся полноправными гражданами. Герольды принадлежали к старинному ахейскому роду Талфибиадов; прорицатели – к знаменитому жреческому роду Иамидов из Элиды. Впрочем, даже высшее жречество в Спарте стояло ступенью ниже спартиатов-гомеев.
17) Гармосты
Гармостами называли наместников, которых спартанцы посылали в подвластные города, для того чтобы они во главе спартанских гарнизонов защищали преданные спартанцам олигархические партии. Назначались они как эфорами, так и царями. Ни сроки действия гармостов, ни круг их обязанностей не были строго определены.
Прежде всего, гармосты ежегодно рассылались в города периэков для наблюдения за состоянием дел в этих общинах и поддержания в них порядка. Правом вмешательства в дела местного самоуправления они, видимо, не обладали. В особо важные пункты могли посылаться гармосты, наделенные более широкими полномочиями и сопровождаемые гарнизоном. Так, к примеру, очень важное стратегическое значение для Спарты имела Кифера; здесь постоянно находился спартанский гарнизон под командованием особого должностного лица – киферодика.
В источниках имеется целый ряд фактов, свидетельствующих о «ненасытном корыстолюбии» спартанских гармостов. Они считались самыми наглыми грабителями и взяточниками.
18) Пелопоннесский союз
Военное могущество Спарты опиралось как на собственные силы, так и на помощь союзников. Первым союзником лакедемонян, еще в VIII в. до Р.Х., стали олигархи Элиды. Потом в союз вступила Тегея и других города Аркадии. А в VII в. до Р.Х., после победы над аргосским тираном Фидоном, в союз вошли Коринф, Мегара и Сикион. Формирование его завершилось ок. 505 г. до Р.Х., когда решение союзного собрания было признано обязательным для всех союзников. В случае войны каждый член Союза выставлял 2/3 своей военной силы, но верховное командование принадлежало спартанцам. Подавляющее большинство полисов, входивших в союз, относилось к аграрным. Для них было характерно слабое развитие ремесла и торговли. Они имели олигархическое устройство с консервативной политической программой и архаическими общественными отношениями.
Высшим органом Пелопоннесского союза было собрание (возможно, самое первое союзное собрание состоялось ок. 504 г. до Р.Х., когда царь Клеомен решил вернуть тирана Гиппия в Афины и хотел заручиться согласием союзников). Во многом эти собрания напоминали спартанскую экклесию. Последняя, как уже говорилось, собиралась нерегулярно, а деятельность ее в значительной степени зависела от ее председателей. Вероятно, эфоры заведовали всеми текущими делами союза и председательствовали в союзных собраниях. Постоянных союзных магистратов не избирали. Обычно собрания проходили в Спарте и лишь в исключительных обстоятельствах на территории союзников, например в Олимпии или Коринфе. Каждый полис, независимо от того, был ли он большим или маленьким, имел один голос, что позволяло Спарте добиваться принятия необходимых ей решений, противопоставляя мелкие полисы более крупным.
19) Судебная и правовая система
Право в Спарте сознательно не кодифицировалось.
Судебные полномочия были разделены между царями, народом, герусией и эфорами. Царям принадлежало право решать вопросы о замужестве дочерей-наследниц, в их введении находились религиозные суды. В походах они председательствовали на военных судах эланодиков. Геронты под председательством царей и эфоров решали уголовные дела. В народном собрании решались споры между наследниками престола. Эфоры решали дела, относившиеся к нарушению законов чиновниками (магистратами) и частными лицами. Гармосты решали дела периэков.
Обвинителем в частных делах выступал потерпевший, в государственных – чиновник. Дело производилось на словах. Каждый говорил сам за себя. Адвокатов не было.
Осужденные могли быть подвергнуты штрафу, изгнанию или смертной казни. Смертная казнь совершалась двумя способами – либо осужденного вешали ночью в темнице, в специальном отделении, называемом дехадою, либо сбрасывали в глубокую пропасть Каяды за городом.
20) Государственная идеология
Вся система спартанского воспитания была построена на том, что гражданам с малых лет разными способами внушалось: Спарта есть самый совершенный греческий полис! Многие писатели из других областей разделяли эту точку зрения. Их восхищали равенство и единодушие, царившее в спартанской общине, а также свойственное всем спартанцам «чувство локтя» и стремление ставить общественные интересы выше личных.
Плутарх в «Ликурге» сообщает, что каждый конкретный гражданин воспринимался в Спарте только как член коллектива. Никому не разрешалось жить так, как он хочет: точно в военном лагере, все в городе подчинялись строго установленным порядкам и делали то из полезных для государства дел, какое им было назначено. Считая себя принадлежащими не самим себе, но отечеству, спартанцы, если у них не было других поручений, либо наблюдали за детьми и учили их чему-нибудь полезному, либо сами учились у стариков. Благодаря труду илотов и периэков спартанцы не имели забот о хлебе насущном. Все свободное от военной службы время они посвящали хороводам, пирам, празднествам, охоте, гимнасиям и лесхам. Те, кто был моложе тридцати лет, вовсе не ходили на рынок и делали необходимые покупки через родственников и возлюбленных. Местом обычного общения у спартанцев была лесха – портики и тому подобные постройки. В аристократической Спарте она играла ту же роль, что рынок в демократических Афинах.
Платон в «Законах» рисует облик идеального государства, явно списывая его со Спарты: «Никто никогда не должен оставаться без начальника – ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению: нет, всегда – и на войне и в мирное время – надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах необходимо ими руководствоваться, например, по первому приказу останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям, умываться, питаться и пробуждаться ночью для несения охраны и для исполнения поручений… Словом, пусть человеческая душа приобретет навык совершенно не уметь делать что-либо отдельно от других людей и даже не понимать, как это возможно. Пусть жизнь всех людей всегда будет возможно более сплоченной и общей… Упражняться в этом надо с самых ранних лет, и не только в военное, но и в мирное время. Надо начальствовать над другими и самому быть у них под началом. А безначалие должно быть изъято из жизни всех людей и даже животных, подвластных людям».
У нас есть два источника, позволяющих судить о духе спартанского общества, а также о тех ценностях и идеалах, которые юные спартанцы усваивали с молоком матери. Это собранные Плутархом «Высказывания знаменитых лакедемонян» и стихотворения Тиртея.
Однажды, пишет Плутарх, царя Агесилая спросили: «Какой лучший закон дал Ликург спартанцам?» «Презирать сластолюбие» – ответил тот.
«Как могут лакедемоняне наслаждаться грубой жизнью и бескультурием?» – спросили царя в другой раз. «Мы истребляем те семена, которые лишают свободы!» – объяснил Агесилай.
На вопрос «Почему Спарта не имеет стен?», Агесилай, указав на воинов, будто бы заметил: «Вот ограда Лакедемона!»
Другие изречения Агесилая были в том же духе.
«Каким образом ты приобрел венец славы?» – спросили у него. «Презрением смерти!» – ответил царь.
«Отчего спартанцы счастливее других народов?» – «От того, что они лучше других умеют покорять и покоряться».
«Что нужно сделать для приобретения величия и славы?» – «Говорить о прекрасных предметах и совершать прекрасные подвиги!»
«Чему нужно учить детей?» – «Всему полезному и благому для граждан и отечества!»
«Не пышность и роскошь, – говорил Агесилай, – но мужество и храбрость различают вождя и его воинов». Своим соотечественникам он советовал: «Обогащайтесь не золотом, но добродетелями!» А о себе сообщал: «Я привык быть постоянным и в самих переменах счастья».
Другой спартанский царь, Агис, прославляя доблесть своих соотечественников, заявил: «Лакедемоняне никогда не спрашивают о количестве врагов, но только восклицают: «Где они?»»
В том же духе высказался герой Фермопильской битвы царь Леонид: «Если воевать с персами по многочисленности, то мало целой Греции, но если сражаться по могуществу, то довольно одной Спарты».
Помимо изречений знаменитых лакедемонян спартанская молодежь заучивала наизусть стихи Тиртея. Слова их были просты и безыскусны, зато сам предмет – величав и нравоучителен. Поэт героизировал ратный труд, воспевал отвагу патриотов и завидную судьбу тех, кто погиб за отечество.
«Да, – писал Тиртей, – хорошо умереть для того, кто за землю родную
Бьется и в первых рядах падает, доблести полн».
Или:
«Юноши, не отходя ни на шаг друг от друга, сражайтесь,
И да не ляжет на вас в бегстве позорном почин…
Гордостью будет служить и для города и для народа
Тот, кто, шагнув широко, в первый продвинется ряд…
Так как потомки вы все непоборного в битвах Геракла,
Будьте бодры, еще Зевс не отвратился от нас!
Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха,
Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов…»
Своего рода квинтэссенцией всей спартанской идеологии может служить двустишие из их погребальной песни:
«Благо – не жизнь и не смерть; они умерли, благом считая
Доблестно жизнь провести, доблестно встретить конец».
21) Религиозная жизнь. Праздники
Лакедемоняне поклонялись тем же богам, что и все греки. Из местных божеств источники упоминают только Порка (спартанского аналога Нерея) и Пороса (олицетворявшего долю, выпавшую человеку при рождении).
Впрочем, сами культы отличались своеобразием и «местным колоритом». Так, например, в Лаконике почитали Артемиду Корифалию, в честь которой исполнялись непристойные танцы. В ее храм было принято приносить грудных детей. В честь другой ипостаси этой богини – Артемиды Кариатийской – спартанские девушки исполняли сложный танец – с корзинами на голове. Также устраивались состязания в беге между девушками. В древности у лакедемонян имели место человеческие жертвоприношения Артемиде Ортии. Ликург заменил их ежегодным бичеванием нескольких юношей, кровь которых орошала алтарь в Лимнее. Плутарх пишет, что бичевание было весьма жестоким, и случалось, бичуемые умирали. Однако. согласно спартанским обычаям, они должны были переносить порку молча, со всей возможной сдержанностью.
Афродите лакедемоняне давали различные прозвища, которые с нашей точки зрения были в высшей степени бесстыдны. Так мы знаем об Афродите Перибасо («уличной бродяжке») и об Афродите Трималитиде (Афродите «с дыркой»).
Из героев в Спарте особо почитались Диоскуры, считавшиеся домашними богами. В каждом доме для них были приготовлены еда и ложе. Часто божественных близнецов изображали в виде змей. Был популярен особый знак Диоскуров – две вертикальных столба, соединенных двумя горизонтальными перекладинами.
Героические почести воздавались Ликургу. По свидетельству древних авторов, в Спарте существовал храм Ликурга, где ему приносили ежегодные жертвоприношения.
Еще одним почитаемым героем был Гиакинф, сын Амикла, основателя Амикл. В память о его ужасной смерти справлялся особый праздник – Гиакинфии. Афиней приводит его описание: «Спартанцы праздновали священный праздник Гиакинфий три дня; в знак печали о смерти Гиакинфа они не возлагали на головы венки, участвуя в застолье, не ставили на стол хлеб, пироги и сладости; они пели пеан богу, ничего не делая сверх того, что обычно совершают при жертвоприношениях; очень скромно приняв пищу, они удалялись». В тот же день приносили надгробную жертву Гиакинфу, гробницу которого показывали под алтарем Аполлона в Амиклах. «Во второй день имели место различные представления и собрания, на которые стоило посмотреть. Вперед выходили мальчики в высоко поднятых хитонах, играли на кифарах и пели в сопровождении флейты, ударяя сразу по всем струнам и пронзительными голосами восхваляя бога в ритме анапеста. Другие в полном вооружении скакали на лошадях на место встречи; затем вперед выходили молодые люди, распевая местные песни: вместе с ними появлялись плясуны, сопровождаемые аккомпанементом флейт и песен. В плетеных корзинах или в специально украшенных колесницах прибывали девушки; другие девушки, как в хороводе, сводили процессии друг с другом, и весь город пребывал в радостном возбуждении в предвкушении представления. В этот день совершались многочисленные жертвоприношения, и граждане веселились, вовлекая в празднования своих знакомых и даже собственных рабов. Все присутствовали на священном празднике, и казалось, весь город вымер, поскольку все сходились на представление». Что происходило в третий день, об этом никто не упоминает. Возможно, он был посвящен различным гимнастическим играм. В этот же день статую бога облачали в новый хитон, ежегодно приготовляемый спартанскими женщинами. На празднике председательствовали наследственные жрецы Аполлона из влиятельного рода Эгеидов (фиванского по своему происхождению).
Другим знаменитым празднеством лакедемонян были Гимнопедии – хоровые пляски обнаженных юношей в честь Аполлона Пифаея, проводившийся ежегодно, начиная с 670 г. до Р.Х. По словам Павсания, этот праздник был любим больше, чем какой-либо другой. Он настолько высоко почитался спартанцами, что даже самые печальные события не могли служить оправданием отсутствия на этом празднике. Проходил праздник в месяце гекатомбее (июль-август) и состоял главным образом в военных плясках: хоры красивейших мальчиков и лучших мужей, без всякой одежды, намазавшись маслом, плясали и пели песни Фалета, Алкмана, а также пеаны Дионисодора. Это происходило в Спарте, на рынке, подле статуи Аполлона Пифийского и Артемиды. В память сражения при Фирее (550 г. до Р.Х.) начальники хоров носили на головах венки из пальмовых листьев, называемых фирейскими. Слава храбрых воинов, павших в этот день, воспевалась с мимическими представлениями сражений. Начало пляски было тихо и мерно: плясавшие изображали движением рук и ног различные гимнастические игры (борьбу, панкратий); затем следовала торжественная пирриха, которая заканчивалась самыми живыми, быстрыми, изящными движениями. Все это требовало большого напряжения сил и долговременных упражнений. Телесная красота, стройность и ловкость движений молодых людей представляли прекрасное зрелище, на которое стекалось множество зрителей. В эти дни Спарта была наполнена гостями из других полисов. В последний день гимнопедий выступал хор мужей.
Наконец, Лаконика была знаменита своими Карнейскими празднествами (в честь Аполлона Карнейского и прорицателя Карна из Акарнании) – ежегодными выступлениями танцоров и певцов, имитирующих военные тренировки. Каждый из участников выступал от своей фратрии (всего было представлено 27 фратрий). Праздник начинался в седьмой день месяца карнейос (августа) и продолжался девять дней. По свидетельству Афинея, он представлял собой полную картину лагерной жизни. На девяти площадках в городе ставились палатки или шалаши, называемые скиядами, в каждой их которых помещалось по девять человек, обедавших вместе и совершавших все действия по команде. Главный жрец, распоряжавшийся священными обрядами, назывался агитом. Он имел из каждого спартанской филы по пяти служителей, именуемых карнеатидами, которые исполняли обязанности четыре года и в продолжении этого времени не могли вступать в брак. Бегание происходило следующим образом. Один из молодых людей выступал вперед, желал благополучия государству и потом убегал. Несколько других, называемых стафилодрамами, преследовали его, и если догоняли, это считалось хорошим предзнаменованием, потому что уходивший изображал осенний сбор плодов; таким образом надеялись, что государство будет иметь изобилие плодов. На Карнейских празднествах устраивались также музыкальные состязания, в которых принимали участие лучшие артисты со всей Эллады.
Из других характерных явлений религиозной жизни Спарты упоминают соревнование девичьих хоров в шествиях на женских праздниках. При этом исполнялись парфении – специальные песни для хора девушек. Основателем и лучшим мастером жанра парфениев считался Алкман (630 г. до Р.Х.) – грек из лидийских Сард. В качестве раба он был привезен в Спарту, где вырос в доме Агесида, был отпущен на волю и даже, кажется, приобрел гражданство.
22) Брак и семья
Все греческие авторы (и многие из них с осуждением) говорят о необычайной для Древней Греции свободе, которой пользовались спартанские женщины и девушки. При этом в Спарте попирались и как бы демонстративно игнорировались обычные в других полисах представления о благопристойности и стыдливости. Уже сама внешность спартанских девушек казалась вызывающей. Обычно они не носили ничего, кроме короткого шерстяного хитона без рукавов, который доходил до колен и сбоку имел высокий разрез, так что при ходьбе было видно бедро; зимой девицы накидывали поверх хитона короткий плащ. В гимнасиях и при исполнении упражнений спартанские девушки скидывали с себя и эту единственную одежду, оставаясь обнаженными (или снимали хитон с одного плеча, обнажая грудь, и подпоясывались повыше). Согласно установлениям Ликурга, они, как и юноши, должны были являться во время торжественных процессий без платья, плясать и петь на некоторых праздниках обнаженными в присутствии и на виду у молодых людей. Подтверждением того, что спартанцы совершенно спокойно, без всякого осуждения относились к наготе, служат архаические бронзовые статуэтки лаконского производства. Они изображают девушек либо одетых в короткие хитоны, либо совершенно обнаженными.
Если в Афинах девушки проводили свою жизнь дома взаперти за каким-нибудь рукоделием и всегда находились под строгим надзором родителей, то в Спарте они могли без помех перемещаться по городу, участвовать в соревнованиях и охотиться. Непринужденное общение между девушками и юношами естественно приводило к тому, что между ними завязывались любовные отношения. Однако, допустив с одной стороны подобную свободу нравов, Ликург, с другой стороны, стеснил и ограничил брачную жизнь. Юноши в Спарте считались призванными на военную службу и фактически не имели ни своего дома, ни своего личного времени. Только после 30 лет спартанцы покидали казармы и получали право на частную жизнь. Тогда они могли заводить свой дом и семью. Все это привело к тому, что среди спартанской молодежи сложился весьма своеобразный институт «полулегального брака».
Поскольку нельзя было устроить официальную свадьбу, невест (как правило, по взаимному соглашению) брали уводом. Похищенную, пишет Плутарх, принимала так называемая подружка, коротко стригла ей волосы и, нарядив в мужской плащ, обув на ноги сандалии, укладывала одну в темной комнате на подстилке из листьев. Жених, не пьяный, не размякший, но трезвый и как всегда пообедавший за общим столом, входил, распускал ей пояс и, взявши на руки, переносил на ложе. Пробыв с нею недолгое время, он скромно удалялся, чтобы по обыкновению лечь спать вместе с прочими юношами. И впредь он поступал не иначе, проводя день и отдыхая среди сверстников, а к молодой жене наведываясь тайно, с опаской, как бы кто-нибудь в доме его не увидел. Со своей стороны и женщина прилагала усилия к тому, чтобы они могли сходиться, улучив минуту, никем не замеченные. Так тянулось довольно долго: у иных уже дети рождались, а муж все еще не видел жены при дневном свете. Такая связь, продолжает Плутарх, была упражнением в воздержности и в здравомыслии – тело благодаря ей всегда испытывало готовность к соитию, страсть оставалась новой и свежей, не пресыщенной и не ослабленной беспрепятственными встречами; молодые люди всякий раз оставляли друг в друге какую-то искру вожделения.
Плутарх был склонен идеализировать спартанские обычаи, но другие авторы, например, Аристотель, не были так ослеплены. Они пишут, что свобода, которой искони пользовались спартанские женщины, не пошла им на пользу, сделала их распущенными и легкодоступными. Этому способствовала также их экономическая независимость. После Пелопоннесской войны, во время которой погибло много мужчин, большое число земельных наделов (клеров) перешло в руки овдовевших женщин. Вследствие этого они приобрели в Спарте чрезвычайное (и, по мнению Аристотеля, совершенно недопустимое) влияние. Часто бывало и так, что единственной наследницей клера оказывалась незамужняя девушка. Если отец не успел обручить её, она становилась женой ближайшего родственника. Если же по этому делу выходил спор, выбор мужа принадлежал царям.
Некоторые авторы (в частности, Аристофан в своих комедиях) говорят о «мужеподобии» спартанок. Действительно, под тотальным влиянием мужской этики они были вынуждены формировать свои сообщества по мужскому типу, имитируя их систему воспитания, включая обряды инициации и культовые церемонии. Не только девушки, но и женщины постоянно посещали палестру. Лучшей считалась преуспевшая в физических упражнениях.
Брачные отношения рассматривались в Спарте как своего рода государственная повинность. Их главной целью было воспроизводство граждан-воинов. На это намекала, между прочим, и сама обстановка родов (женщины рожали, лежа на щитах). С самого рождения ребенок принадлежал не матери, а государству. Решение о его дальнейшей судьбе (жить ему или не жить) принимали старейшины в лесхе.
Тот же грубоватый, казарменный рационализм виден и во многом другом. Ликург, как известно, осуждал ревность, считал, что спартанцы даже в интимных отношениях должны помнить о нуждах государства. Так муж молодой жены, если у него был на примете порядочный и красивый юноша, мог ввести его в свою опочивальню, а родившегося от его семени ребенка признать своим. Главным было получить здоровое и крепкое потомство!
Бедность и недостаток внешних данных не должны были служить препятствием к браку. В Спарте существовал обычай закрывать в темной комнате неженатых юношей и незамужних девушек; и каждый молодой человек обязан был взять в жены без приданного ту девушку, которую ухватил в темноте.
Полибий пишет о другом, весьма распространенном среди лакедемонян обычае, в силу которого трое-четверо мужчин (а то и больше, если они братья) имели одну жену, и дети их были общие. Похвальным и обычным почиталось, когда какой-либо гражданин, произведши достаточное количество детей от своей жены, предоставлял ее кому-нибудь из друзей.
В Спарте было принято усыновлять чужих детей. В том числе и по экономическим причинам. Поскольку клеры не дробились и целиком передавались старшим сыновьям, часто единственным механизмом получения земельного участка для младших сыновей было усыновление их семьями, где не было наследников-мужчин. Условием подобного усыновления могла быть женитьба на дочери владельца клера.
23) Однополая любовь
Полноправные граждане могли быть рождены только в браке полноправных граждан. Поэтому холостая жизнь в Спарте однозначно осуждалась. Как обычаи государства, так и его законы принуждали неженатых мужчин к вступлению в брак. Ликург, пишет Плутарх, установил своего рода позорное наказание для холостяков: их не пускали на гимнопедии, зимою, по приказу властей, они должны были нагими обойти вокруг площади, распевая песню, сочиненную им в укор (в песне говорилось, что они терпят справедливое возмездие за неповиновение законам), и, наконец, они были лишены тех почестей и уважения, какие молодежь оказывала старшим. Вот почему, продолжает наш автор, никто не осудил дерзости, которую пришлось выслушать даже такому прославленному человеку, как полководец Деркиллид. Какой-то юноша не уступил ему места и сказал так: «Ты не родил сына, который бы в свое время уступил место мне».
Однако, не смотря на подобные поношения, значительная часть спартиатов не спешила отягощать себя узами брака. Как и в любом военизированном обществе с сильно развитой половой сегрегацией массовые гомосексуальные связи считались здесь обычным явлением. Особенно процветала в Спарте педерастия – тесная дружба между мальчиками и мужчинами. Каждый мужчина выбирал себе юного партнера в качестве возлюбленного. Подобные любовные отношения не считались у спартанцев предосудительными. Более того, юношу порицали, если он не мог найти себе друга или любовника. Считалось, что крепкая любовная связь между воинами есть та сила, которая поддерживает государство. Оба, и мужчина, и мальчик, стремились насколько возможно развивать в себе качества мужской добродетели. Старший отвечал за поведение младшего и должен был во всем служить ему примером. Любовники всеми силами помогали друг другу на гимнастических состязаниях, в народном собрании и в сражении.
Женщины вели себя точно так же. Плутарх пишет, что у спартанцев допускалась такая свобода в любви, что даже достойные и благородные женщины любили молодых девушек.
24) Воспитание и образование молодежи
Воспитание детей считалось в Спарте государственным делом, и поэтому оно было отдано в ведение особому магистрату – педоному. Педоному подчинялась коллегия из пяти бидиеев, ведавшая организацией состязаний юношей и наблюдавшая за их гимнастическими упражнениями. При бидиеях состояли особые лица, осуществлявшие наказание детей – мастигофоры.
