скачать книгу бесплатно
Но, спустя короткое время, открылось, что лакедемоняне обрели в лице Тиртея именно то, в чем больше всего нуждались. Прибыв в Лаконику, он сначала только знатным, а затем и всем, кого мог собрать, стал петь свои элегии и свои анапесты – походные песни. И эти стихи наполняли воинов таким воодушевлением, что они не щадили в битвах собственной жизни. Никто не умел лучше Тиртея воспевать славу бранных подвигов и никто не мог с таким искусством сплачивать граждан в едином порыве к победе. Сколько раз в этой непростой войне бодрое слово Тиртея возвращало лакедемонянам их утраченное мужество!
Потерпев поражение у «Могилы кабана» спартанцы упали духом и совсем уже было собрались прекратить борьбу, но Тиртей своими призывными песнями изменил ход их мыслей. Война возобновилась с новой силой и шла еще много лет. Позже, когда в Спарте возник недостаток в хлебе, здесь вновь поднялось возмущение. Те из лакедемонян, кто имел свои поместья в Мессении, горевали, что лишились всего имущества и требовали передела земли в Лаконике. Успокоить распри удалось только Тиртею, который горячо призвал сограждан забыть о внутренних раздорах и сплотиться для борьбы с общим врагом. Да и как можно было думать о своих пожитках, услышав слова, вроде следующих:
Ногу приставив к ноге и щит свой о щит опирая,
Грозный султан – о султан, шлем о товарища шлем,
Плотно сомкнувши грудь с грудью, пусть каждый дерется с врагами,
Стиснув рукою копье или меча рукоять!
Не смотря на все невзгоды, лакедемоняне продолжали сражаться с врагом, и вскоре их положение стало поправляться.
3) Битва у «Большого рва»
На третьем году войны (в 682 г. до Р.Х.) противники встретились у так называемого "Большого рва". На помощь мессенянам прибыли вспомогательные отряды из многих аркадских городов, так что битва обещала быть очень упорной. В этих обстоятельствах лакедемоняне вступили в тайный сговор с аркадским царем Аристократом и подкупили его большой суммой денег. Когда началось сражение, и внимание мессенян было обращено на вражеский фронт, Аристократ вдруг стал отступать, обнажив левое крыло и фронт своих союзников. Чтобы еще больше усилить неразбериху, он велел своим воинам отходить через боевые порядки мессенян. От этого их ряды пришли в такое замешательство, что весь строй расстроился. Тем временем лакедемоняне стремительно ударили на врага и атаковали его со всех сторон. Аристомен и окружающие его оставались на месте и старались сдержать наступление, но их было мало и заметной пользы их мужество не принесло. Мессенцы понесли столь тяжелое поражение, что не имели даже надежды на спасение. Погибло множество простых ратников и знатнейших лиц.
После этой битвы Аристомен был вынужден оставить Анданию, а также большинство других городов, находящихся в середине области, и укрепиться на горе Гире. Лакедемоняне осадили ее и уже предвкушали скорую победу. Однако у мессенян, даже после их поражения у «Рва», хватило сил еще на одиннадцать лет борьбы.
4) Подвиги Аристомена
Когда мессеняне поселились на Гире, им пришлось оставить помыслы о правильных сражениях и сосредоточиться на партизанской войне. Тогда они стали делать дерзкие набеги и грабить как Лаконику, так и свою собственную страну (ведь она больше им не принадлежала). Многие лица собирали отряды и действовали на свой страх и риск, кто как мог. Аристомен в этих предприятиях превосходил дерзостью всех остальных. Раз поздним вечером он вышел со своим отрядом в поход и успел появиться перед восходом солнца в лаконских в Амиклах. Он взял этот городок, разграбил его и ушел прежде, чем из Спарты подоспела помощь.
Аристомен делал набеги и позднее, пока однажды не наткнулся на отряд лакедемонян, вдвое сильнейший, чем его собственный, и находившийся к тому же под предводительством обоих царей. Отбиваясь, он получил много ран и с остатками своих людей оказался в плену. Всех попавших в их руки врагов лакедемоняне кинули в Кеаду – пропасть, куда они обычно сбрасывали своих преступников. Товарищи Аристомена разбились, но сам он сумел каким-то чудом уцелеть и через четыре дня после казни выбрался из пропасти живым. (Ему удалось поймать лисицу, обгрызавшую трупы, а потом, следуя за ней, отыскать едва заметную тропу и взобраться на крутую стену).
В другой раз, понадеявшись на перемирие, Аристомен ушел далеко от Гиры и попал в плен к критским наемникам. Критяне, связав Аристомена, поволокли его в Спарту, а когда пришла ночь, остановились в доме одной мессенской вдовы. Ее дочь узнала Аристомена и постаралась напоить критян. Едва те уснули, она разрезала пленнику веревки. Аристомен схватил меч и перебил всех критян. Эту девушку позже взял себе в жены Горг, сын Аристомена.
5) Падение Гиры
Но даже доблесть Аристомена не могла избавить Мессению от предназначенной ей печальной участи. На одиннадцатый год осады твердыня Гиры пала. Вот как это случилось. Неподалеку от этого города поселился бывший спартанский раб, бежавший из Лаконики вместе со стадом своего господина. Здесь он близко сошелся с женой одного мессенянина, жившего вне стен. Всякий раз, когда тот нес дозор в крепости, раб являлся в гости к его жене. Как-то ночью разразилось сильное ненастье: дождь лил как из ведра и совершенно заливал часовых. Решив, что в такую бурную непогоду лакедемоняне не двинутся на них, все дозорные разошлись по домам, равно как и муж той, которая имела дружбу с пастухом. Заметив возвращающегося супруга, она тотчас спрятала своего дружка (ей совсем не хотелось, что бы кто-нибудь узнал об их близких отношениях) и стала расспрашивать мужа, по какай причине он пришел. Тот, не подозревая, что в доме есть посторонний, простодушно поведал ей всю правду, а раб побежал к лакедемонянам и сообщил им о случившемся.
Спартанцы немедленно выступили в поход. Оказавшись под стенами Гиры, они приставили лестницы и быстро взобрались на них. Часовых не было и о грозящем несчастии осажденным дали знать собаки. Поняв, что им предстоит последняя, отчаянная схватка, те схватили оружие и бросались на защиту родного города. Впрочем, в течении ночи не произошло ничего важного ни с той, ни с другой стороны: лакедемоняне медлили потому, что не знали местности, мессеняне же не успели принять общего решения. Кроме того стояла кромешная тьма, а факелы тушились дождем.
Но едва наступил день, мессеняне, воодушевленные Аристоменом, устремились на врагов. Вместе с мужчинами взялись за оружие и женщины, предпочитая умереть вместе с ними за родину, чем быть отведенными рабынями в Лакедемон. Сражение завязалась в разных частях города и продолжалось непрерывно трое суток, днем и ночью. Лакедемоняне отдыхали и сражались попеременно, но мессеняне были вконец измучены бессонницей, дождем и холодом. На четвертый день прорицатель Феокл, подойдя к Аристомену, сказал ему: «Зачем напрасно несешь ты этот труд? Ведь все равно Мессении суждено погибнуть. Ее злая судьба уже перед нашими глазами». Аристомену, как это не печально, пришлось признать справедливость его слов. Созвав мессенян, он быстро вышел вперед и движением копья показал спартанцам, что просит свободного выхода. Лакедемоняне расступились и позволили им покинуть крепость.
Таким образом, в первом году 28 Олимпиады (в 668 г. до Р.Х.) Гира пала, и вторая Мессенская война подошла к концу.
6) Разоблачение Аристократа
Аркадяне, узнав о захвате Гиры, постарались по возможности смягчить мессенянам горечь их поражения. Было объявлено, что все желающие переселиться в Аркадию, встретят здесь самый радушный прием. Навстречу отступавшим, к горе Ликей, отправили одежды и хлеб. Важнейшие лица государства встретили здесь мессенян и обратились к ним со словами утешения. Беженцы нашли в аркадских городах кров и все необходимое для сносного существования; многим из них даже выделили землю.
Но далеко не все мессеняне готовы были мириться с утратой родины. Многие, и прежде других Аристомен, мечтали о продолжении борьбы. Выбрав из всей массы мессенян пятьсот человек, о которых он знал, что они больше других готовы жертвовать собою, Аристомен в присутствии аркадян и Аристократа спросил их: хотят ли они вместе с ним отомстить врагу, даже если при этом придется умереть? Когда все ответили утвердительно, он открыл им свой план, объявив, что хочет пойти на рискованное дело – следующим вечером двинуться против Спарты. Ведь большинство лакедемонян в это время ушло в Гиру, а другие бродили по Мессении, расхищая и растаскивая имущество побежденных. "Если мы сможем взять Спарту, – говорил Аристомен, – и завладеть их достоянием, то нам можно потом, отдав лакедемонянам их собственность, получить то, что принадлежало нам, а если это нам не удастся, мы умрем, но совершим деяние, достойное памяти будущих веков". Идея эта пришлась по вкусу мессенянам, однако поход задержался из-за неблагоприятных жертв.
Между тем один из царских рабов тотчас отправился в Спарту с письмом, в котором Аристократ сообщил лакедемонянам о готовившимся против них нападении. Но когда раб возвращался обратно, его подстерегли несколько аркадян, бывших во вражде с Аристократом и сильно подозревавших его в измене. Захватив раба, они привели его на собрание аркадян и показали народу ответное письмо из Лакедемона. Царь Анаксандр сообщал в нем Аристократу, что как прежде его бегство от "Великого рва" не осталось без награды со стороны спартанцев, так и теперь они отблагодарят его за ценное сообщение. Убедившись в предательстве царя, аркадяне принялись бросать в него камни. А когда он умер, труп его был выброшен без погребения за пределы страны. Многие мессеняне также участвовали в этой расправе. Только Аристомен не бросил ни одного камня: он стоял неподалеку и, опустив глаза в землю, плакал.
7) Дальнейшая судьба мессенян
Жители приморских мессенских городов Пилоса и Морфоны отплыли на кораблях в элейскую гавань Киллену. Оттуда они разослали приглашения всем мессенянам, собравшимся в Аркадии, отправиться вместе с ними общим походом на поиски страны, где бы они могли поселиться. Аристомену они предлагали стать вождем всего предприятия. Однако тот отказался и дал им в предводители Горга с Мантиклом.
С наступлением весны мессеняне, собравшиеся в Киллене, стали решать, куда им сподручней отправиться. Мнение Горга было захватить Закинф за Кефалленией и, став островитянами, нападать оттуда на прибрежные области Лаконики. Однако верх взяло другое предложение – предать забвению как саму Мессению, так и старую ненависть к лакедемонянам, и плыть в Сицилию, с тем, чтобы начать здесь новую жизнь.
Аристомен, отказавшись быть вождем отъезжавших в колонию, отправился вместе с дочерью на Родос. Там он выдал ее замуж за царя Дамагета и вскоре после этого умер.
Что до лакедемонян, то, завладев Мессенией, они разделили между собой всю плодородную землю. Тех из мессенян, которые не захотели оставить родину, они насильно зачислили в илоты (так спартанцы называли своих государственных рабов). Впрочем, таковых оказалось не очень много, ведь вследствие оттока населения Мессения сильно обезлюдела. В дальнейшем многие ее области, в особенности прибрежные, оставались практически незаселенными.
Цари Спарты после Феопомпа
1) Род Агидов
10/9. ПОЛИДОР (VIII в. до Р.Х.). При Полидое лакедемоняне отправили основать две колонии: одну в Италию, в Кротон, другую – в область локров, тех, что у мыса Зефирия. При нем же разразилась с особой силой Первая Мессенская война. В это время лакедемонянами командовал преимущественно Феопомп, сын Никандра, царь из другого царского рода. Когда война с Мессенией была доведена до конца, Полидор был убит Полемархом. Полидор пользовался большой популярностью в Спарте и был особенно любим народом, так как не позволял себе по отношению к кому бы то ни было ни насильственных поступков, ни грубого обращения и, совершая суд, хранил справедливость не без чувства снисходительности к людям. (Павсаний:3;3).
11/10. ЭВРИКРАТ I (конец VIII – начало VII вв. до Р. Х.).
12/11. АНАКСАНДР (VII в. до Р.Х.). В царствование Анаксандра мессеняне восстали против лакедемонян и начали Вторую Мессенскую войну. В 684 г. до Р.Х. Анаксандр командовал спартанским войском в битве у Могилы кабана и во многих других сражениях. Им же была в 668 г. До Р. Х. взята Гира. (Павсаний: 4;15–21).
13/12. ЭВРИКРАТ II (VII в. до Р.Х.). В царствование Эврикрата лакедемоняне терпели немало поражений в войне с тегетами. (Павсаний:3;3).
14/13. ЛЕВ (первой пол. VI в. до Р.Х.). Продолжал войну с тайгетами, начатую его отцом. (Павсаний:3;3).
15/14. АНАКСАНДРИД (560–520 гг. до Р.Х.). Супругой царя была дочь его брата. Анаксандрид любил ее и прожил с ней много лет, но детей у них не было. Однажды эфоры призвали Анаксандрида к себе и сказали: "Если ты сам не заботишься о своем потомстве, то мы не допустим, чтобы угас род Еврисфена. Раз твоя супруга не рожает, то отпусти ее и возьми себе другую". Анаксандрид на это ответил, что не сделает ни того, ни другого и им не позволит подвергнуть такому позору неповинную женщину.
После этого эфоры и геронты держали совет и затем предложи Анаксандриду следующее: "Мы понимаем твою привязанность к теперешней супруге. А ты сделай в угоду нам по крайней мере вот что (иначе спартанцам придется принять против тебя другие меры). Мы не требуем, чтобы ты удалил твою теперешнюю супругу, но должен взять вторую жену, которая родит тебе детей". Анаксандрид на такое предложение согласился. После этого у него было две жены, и он вел два хозяйства, совершенно вразрез со спартанскими обычаями.
Спустя немного времени, вторая жена родила царю сына Клеомена и подарила спартанцам наследника престола. Но случилось так, что и первая жена, ранее бывшая бездетной, неожиданно забеременела. Узнав об этом, родственники второй жены подняли шум и с негодованием стали говорить, что она просто хвастает и хочет подбросить чужого ребенка. Впрочем, их обвинения не имели под собой никакого основания. Когда царице настало время родить, эфоры уселись поблизости и у них на глазах она произвела на свет Дориея. Вскоре после этого у нее родился второй сын Леонид, а сразу вслед затем третий – Клеомброт. А вторая жена царя, мать Клеомена, больше уже не рожала.
2) Род Эврипонтидов
10/9. АРХИДАМ.
11/10. ЗАВКСИДАМ (кон. VIII – нач. VII в. до Р.Х.). Внук Феопомпа.
12/11. АНАКСИДАМ (VII в. до Р.Х.). При нем мессеняне должны были покинуть Пелопоннес, вторично побежденные в войне спартанцами. (Павсаний: 3;7).
13/12. АРХИДАМ I (втор. пол. VII в. до Р.Х.).
14/13. АГАСИКЛ (кон. VII – нач. VI в. до Р.Х.).
15/14. АРИСТОН (550–515 гг. до Р.Х.). Также, как его соправитель Анаксандрид, Аристон не имел потомства, хотя и был женат дважды. Не считая себя виноватым в этом, царь взял себе третью супругу. А вступил он в этот брак вот каким образом. Был у Аристона среди спартанцев друг, с которым он был особенно близок. У этого человека была супруга, далеко превосходящая красотой всех спартанских женщин. Аристон влюбился в нее и придумал следующую хитрость. Он обещал своему другу, супругу этой женщины, подарить из своего имущества все, что тот пожелает. То же самое он просил и у него. Тот согласился, вовсе не опасаясь за свою жену, так как видел, что Аристон уже женат. Потом друзья скрепили свой договор клятвой. Аристон подарил Агету (так звали его друга) одну из своих драгоценностей по его выбору, а потом, выбирая взамен равный дар у него, потребовал себе его жену. Агет сказал в ответ, что жена – это единственное, чего он не может отдать. Однако в конце концов, попавшись на коварную хитрость и связанный клятвой, был вынужден уступить ее Аристону. Отпустив свою вторую жену, царь вступил в третий брак. Спустя немного времени эта женщина родила ему сына Демарата. Все случилось так скоро, что многие в Спарте были уверены: Демарат не сын Аристона, а сын Агета! Сам царь был в большом смущении по этому поводу, но в конце концов все-таки признал Демарата своим ребенком.
Государство лакедемонян
1) Страна
С конца VIII в. до Р.Х., когда в результате первой Мессенской войны Мессения была присоединена к Лаконике, две эти области составляли единое государство под главенством Спарты.
Собственно Лаконика, омываемая на востоке Миртойским морем, а на юге – Тифейским заливом, имела общую площадь 225 квадратных км. Почва в большей части страны была суха, камениста и требовала больших усилий при обработке. Плодородием отличалась только обширная долина Эврота (площадью 52 квадратных км), особенно в южной своей части. Кроме нее земледелие было возможно на равнине Левка.
В описании современников Лаконика представляется как страна с суровым ландшафтом, высокогорными альпийскими лугами и целыми лесами могучих, толстоствольных оливковых деревьев. Ее отличительными чертами были кристально чистый воздух и ледяная ключевая вода, что сочилась в скалах и бурными водопадами низвергалась в глубокие пропасти, а также внезапные порывы штормовых ветров, коварные засады обложных туч и густых туманов в ущельях и на перевалах.
Впрочем, страна эта не была обделена природными ресурсами. В горах Тайгета располагались железные рудники, одни из самых богатых в Греции. «Лаконская сталь» по своим качествам не знала себе равных. Лаконика самостоятельно и прекрасно обеспечивала себя предметами кузнечного производства. Она имела так же меднеплавильное производство (медные щиты спартанцев были местного изготовления). Помимо рудников, на Тайгете находилось несколько крупных каменоломен, где вырабатывали гранит и мрамор (в том числе довольно редкий, зеленоватого оттенка). На Тенаре добывали черный мрамор, принимающий хороший лоск. Но вообще лаконский мрамор отличался белизной и крепостью. Имелась огромная известняковая каменоломня, дававшая материал для построек. Превосходные кормовые травы делали эту страну очень удобной для скотоводства. На скатах гор и в долинах были отличные пастбища. Скота лакедемоняне держали много, особенно коз. Леса Лаконики изобиловали дичью. У берегов водилась багрянка, используемая для крашения шерстяных изделий. (Павсаний пишет, что хотя весь Пелопоннес охватывается морем, раковины для окрашивания в пурпур находились только на лаконском побережье; после финикийских они считались наилучшими). В лаконских городах было много искусных ремесленников. Источники упоминают о «лаконском котоне», «лаконских ножах», «лаконских сапогах», «лаконской черепице». Существовало развитое горшечное производство, изготовление обуви, шерстяных изделий, кожевенное производство.
От соседних областей на Пелопоннесе Лаконику отделяли горы. Границей между Аркадией и Лаконикой служила горная страна Скиритида, на границе с Арголидой высился хребет Парнон. С запада, со стороны Мессении, Лаконскую долину облегал Тайгет. Его высочайшая вершина (2408 м) была посвящена Гелиосу. Высокогорные отроги Тайгета большую часть года были покрыты снегом, который окончательно стаивал только в июне – июле, а в октябре вершины вновь покрывались снегом. В древности на склонах Тайгета росли густые леса. До высоты 700–900 м это были труднопроходимые заросли маквиса (мирт, ладанник, олеандр, вереск, дикая фисташка, земляничное дерево, дикая маслина, можжевельник) и шибляка (держи-дерево, шиповник, грабинник, дикая маслина). Во время весеннего цветения все эти кустарники и деревья создавали картину разноцветного цветного ковра. Леса в низменностях состояли преимущественно из приморской и горной сосны, дуба. Выше 1000 м шли широколистные леса из дуба, бука, ясеня, платана, клена, кипариса, каштана а также заросли из нескольких видов можжевельника. Выше 1900 м начинались пихтово-сосновые леса из ели, черной сосны, пиний и кедра. Верхняя граница леса проходила на высоте 2000 м. Выше шли альпийские луга и каменистые вершины. Отвесные скалы были почти голы, лишь редкие колючие полукустарники (держи-дерево, молочай, астрагал) способны были расти на их бесплодной почве. Пишут, что по всему Тайгету была прекрасная охота на диких коз и свиней, особенно же на ланей и медведей. Со склонов било много ключей и стекало несколько речек. По долине одной из них – Тиасы – шла дорога из Спарты в Мессению.
Своими размерами Мессения уступала Лаконике (площадь ее составляла 127 квадратных км). Поросший густыми лесами хребет Ликей (отрасль Тайгета) отделял эту область от Аркадии и, загибаясь к северу, служил границей между ней и частью Элиды. Далее граница шла по реке Неда.
Климат Мессении был умереннее и приятнее, чем в Лаконике, растительность – сильнее и разнообразнее. Когда в Аркадии еще царила зима, а в Лаконике – весна, в Мессении уже было лето.
Большая часть Мессении, кроме долины реки Памис, гориста; холмистая местность и узкие прибрежные долины благоприятствовали скорее пастушеству, чем земледелию. Страна имела только две обширных плодородных равнины – Стениклер и Макарию, орошаемую Памисом (истоком этой реки служило болотистое озеро в области Лимны). По греческим меркам Памис считался достаточно полноводным. В нижней своей части он был судоходным, и его (в отличие от всех остальных мессенских рек, кроме Неды) не могла иссушить даже летняя жара. Воды Памиса изобиловали рыбой.
В классическое время большая часть западной Мессении оставалась пустынной, также как и прибрежные районы; клеры спартанцев располагались, видимо, только по берегам Памиса.
2) Столица
От границ Мессении Тайгет поворачивает на восток и тянется до берегов моря параллельно Парнону. Между двумя этими хребтами расстилается ровная, гладкая, плодородная равнина, орошаемая Эвротом. В западном ее углу, на крайних отлогостях Тайгета, на правом берегу реки лежала древняя Спарта. Она была построена на холмах, отделенных один от другого естественными впадинами, и имела 48 стадий в окружности. Внешними укреплениями столица Лаконики не обладала и потому мало походила на город. Стороннему наблюдателю она представлялась скорее большой деревней. И это впечатление было совершенно верным, только на самом деле деревень (об) было четыре. Располагались они по разные стороны от центрального, самого высокого холма (225 м над уровнем моря); на вершине последнего находился Акрополь, заключавший внутри себя главную святыню города – храм Афины Медной. К востоку от Акрополя лежала Лимна, к югу – Месса, к юго-западу – Киносура, к северу – Питана. Последняя оба была самая значительная. У подножия Акрополя располагалась главная площадь Спарты с ее правительственными зданиями – герусией (тут собирались геронты) и пританием (местом заседания эфоров). Единственный мост через Эврот носил название Бабики. К западу от Спарты находилась отвесная расщелина Каяды, глубиною 20 м.
Дома в Спарте строились из дерева. С наружной стороны стены покрывали белой штукатуркой. Пол был земляной, утрамбованный. В нижних помещениях окон не устраивали. Свет в них проникал через двери из открытого двора. Могли быть отверстия над дверями, которые закрывались ставнями. Верхний этаж соединялся с улицей при помощи отдельной лестницы.
Столы, стулья и кровати были у спартанцев очень просты, но делались с большим вкусом.
3) Народонаселение
Лакедемонянами в широком смысле слова именовались все жители Лаконики. В архаическую и классическую эпохи они делились на три основных сословия: обладавшие всеми политическими правами спартиаты (или гомеи), лично свободные, но политически бесправные периэки и зависимые илоты, являвшиеся, по сути, государственными крепостными. Общее народонаселение Лаконики и Мессении в первой четверти IV в. до Р.Х. оценивают приблизительно в 190–270 тыс. человек. Из них порядка 140–200 тыс. были илоты; 40–60 тыс. – периэки; спартиатов насчитывалось не более 2,5–3 тыс. (а вместе с семьями – 7–9 тыс.).
Когда речь шла о военных действиях, под обобщающее определение лакедемонян подходили те сословия и те слои населения, которые принимали участие в военных походах (то есть, спартанцы, занимавшие в армии в основном командные должности, отряды тяжеловооруженных периэков и наемников, а также илоты, служившие в легкой пехоте).
Спартиаты считались прямыми потомками тех дорийских завоевателей, которые покорили себе в XI–VIII вв. до Р.Х. Лаконику, а в VIII в. до Р.Х. еще и Мессению. Для того чтобы принадлежать к правящему сословию гомеев совершенно необходимы были (помимо происхождения) еще три условия: 1) в детстве и юности каждый спартанец должен был пройти суровый курс воспитания в какой-нибудь из агел; 2) став взрослым, он непременно должен был участвовать в совместных трапезах – фидитиях и вносить необходимые для этого взносы; 3) спартанец не имел права заниматься какими-либо иным родом деятельности, помимо безвозмездной воинской службы Спартанскому государству (проявление интереса к делам, непосредственно с ней не связанным, считалось позорным). Всякий, кто по каким-то причинам (материального или иного характера) не мог исполнять этих условий, автоматически выбывал из числа спартиатов, теряя вместе с этим политические права.
4) Фидитии
Фидитии были центром общественной жизни Спарты. Участвовать в общественных трапезах должны были все мужчины, достигшие 20-летнего возраста. Плутарх (в «Ликурге») пишет: «На трапезы собиралось человек по пятнадцать, иной раз немногим менее или более. Каждый сотрапезник приносил ежемесячно медимн (ок. 52 литров) ячменной муки, восемь хоев (36 л) вина, пять мин (3 кг) сыра, две с половиной мины (1,5 кг) смокв и, наконец, совсем незначительную сумму (10 оболов) денег для покупки мяса и рыбы». Павсаний добавляет, что все фидитии были сосредоточены в одном определенном месте – неподалеку от могилы Тисамена. Обед начинался перед захождением солнца и оканчивался в сумерки. Во время фидитий обедавшие возлежали на простых скамьях. У каждого был свой кубок с вином. Главную пищу составляли ячменный хлеб и, так называемая, «черная похлебка» из свинины с добавлением уксуса и соли, которая разделялась на мелкие порции. На десерт подавали сыр, маслины и инжир. Хлеба и вина, разведенного водой, всякий можно было потреблять вволю. Пища приправлялась разнообразною, но всегда скромною беседой, степенными шутками и остротами.
Кроме обязательных взносов сотрапезники приносили дичь, рыбу, фрукты или часть жертвы. Зажиточные спартиаты кроме положенных взносов добавляли к столу мясо и пшеничный хлеб (в этом сказывалась тенденция, характерная для любого греческого полиса, – благотворительность богачей к своим малоимущим согражданам). В праздники спартанцы устраивали богатые общественные и домашние пиры с жертвоприношениями. Тогда подавали лучшие кушанья, обыкновенно от частных лиц. Обеды в походе также устраивали в складчину.
Мнение узкого круга сотрапезников для любого члена фидитии было настолько значимо, что полностью определяло стиль его поведения. Совместная трапеза способствовала тому, что ее участники начинали чувствовать себя в некотором роде братьями. При ослаблении семейных связей фидитии заменяли спартанцу семью.
Вместе с тем фидитии способствовали складыванию внутри спартанского общества политических группировок. Хотя законодатель задумывал общественные трапезы с целью искоренить неравенство, полностью достичь этой цели ему не удалось. Некоторые фидитии фактически играли роль влиятельных аристократических клубов. Попасть в них можно было только при посредстве протекции.
5) Спартиаты
Помимо много другого традиция приписывала Ликургу введение законов против роскоши. Фукидид пишет, что лакедемоняне первыми стали носить простую одежду и у них люди более состоятельные вели большей частью образ жизни одинаковый с простым народом; Аристотель добавляет, что в Спарте «одежду богачи носят такую, какую может изготовить себе любой бедняк». Плутарх (в жизнеописании Ликурга) сообщает, что дома спартиатов должны были строиться только с помощью топора и пилы и не выделяться раздражающей сограждан роскошью.
По свидетельству Ксенофонта («Государственное устройство лакедемонян»): «Ликург сделал равноправными в государственных делах всех, исполняющих его постановления, не принимая во внимание ни бедности, ни физических недостатков; он постановил, чтобы только не считались в числе равноправных граждан, которые уклоняются от исполнения его суровых постановлений». Однако на протяжении всей истории существования государства лакедемонян, провозглашенное Ликургом равенство оставалось, в известной степени, формальностью. Имелись семьи, которые могли влиять на продвижение своих детей по деловой лестнице. Высокие посты в государстве из поколения в поколение занимались членами одних и тех же фамилий. Это говорит о том, что внутри спартанской системы сохранялись элементы наследственной аристократии. Высшие государственные должности, по сути дела, были «номенклатурными». Хотя, скорее всего, они утверждались народным собранием, но предварительный отбор вряд ли зависел от этого органа. В Спарте имелся привилегированный круг граждан, которые благодаря знатности, богатству или личным заслугам легче достигали влияния и личных должностей. Ведущая роль в политической жизни принадлежала прежде всего Гераклидам (к числу последних относились оба царских рода).
Община гомеев делились на пять территориальных фил (пять об). Из них четыре составляли собственно Спарту (это были обы Лимна, Киносура, Месса и Питана). В более позднюю эпоху пятой обой сделались ахейские Амиклы. Это деление соответствовало числу эфоров. Кроме того, спартанская община делилась на три родовые филы (Гилеев, Диманов и Памфилов), игравших важную роль в религиозной жизни (именно это деление лежало в основе таких институтов как 30 старейшин, 30 советников, сопровождающих царя в походе, а также 300 царских телохранителей). Каждая фила делилась на 10 фратрий, фратрии делились на трикады, трикады – на семейства.
Как уже говорилось, происхождение не гарантировало спартанцу автоматическое пребывание в общине гомеев. Существовал институт атимии – поражения в гражданских правах, распространявшийся и на потомков. Из числа полноправных граждан исключались, прежде всего, те, которые при воспитании детей или в собственной жизни не соблюдали сурового режима, установленного по преданию Ликургом. Далее, эта судьба ожидала тех, кто не проявил должной твердости в бою. Плутарх (в жизнеописании Агесилая) сообщает, что граждане, которые проявили трусость в сражении и лишились гражданской чести, по закону теряли права занимать какую-либо должность. Каждый, кто встречал «убоявшихся», мог их ударить. Они обязаны были ходить жалкими, неопрятными, в старом, потертом плаще с разноцветными заплатами и брить только полбороды. На улице «убоявшиеся» обязаны были уступать дорогу и вставать, давая место даже младшим. Считалось позорным вступать с кем бы то ни было из них в родство по браку. Своих дочерей «убоявшиеся» должны были воспитывать дома, так что вина отцов переходила на их дочерей, и те оставались без мужей. Не имели политических прав также парфении (дети, рожденные девушками до брака). Кроме того, как мы узнаем из Аристотеля («Политика», II, 6), поражались в правах все те, кто по бедности не мог делать установленных взносов на содержание общего стола (фидитий). Все эти лица исключались из категории гомеев и составляли особый разряд неполноправных гипомейонов. Они лишались политических прав, но пользовались всеми личными и имущественными правами. Гипомейоны («младшие», «меньшие», «опустившиеся») не принимали участия в управление государством (возможно, они участвовали в народном собрании); не являлись членами гоплитской фаланги; вряд ли они занимали выборные должности. Как правило, они становились наемниками, часть гипомейонов использовалась государством в административно-полицейском аппарате (карательные отряды, постоянно прочесывавшие спартанские территории).
Атимия была одной из причин олигантропии («малолюдства») – неуклонного и все более ускорявшегося процесса сокращения числа полноправных граждан в Спарте. Считается, что с начала V до середины IV в. до Р.Х. количество гомеев в уменьшилось с 10 до 1 тыс. К моменту битвы при Левктрах (371 г. до Р.Х.) численность спартанцев по максимальным подсчетам составляла 2400 человек, а по минимальным – около 1000. Таким образом, спартанская армия при Левктрах (700 чел.) включала в себя треть всех граждан призывного возраста. Потеря 400 из них оказалась таким тяжелым ударом, от которого Спарта никогда не смогла оправиться. Спартанцы сознавали, что олигантропия ведет их государство к гибели. Поэтому всемерно поощрялись многодетные семьи. Гражданин, имевший трех сыновей, освобождался от военной службы, а 4-х – от всех гражданских повинностей. Впрочем, льготы эти оказались малоэффективными и не привели к росту числа граждан.
6) Илоты
Самым многочисленным сословием в государстве лакедемонян были илоты (буквально, «взятые в плен»). Считается, что это были потомки ахейского населения Лаконики и Мессении, порабощенного дорийцами в XI–VIII вв. до Р.Х. Илоты не имели ни личной свободы, ни права владения недвижимым имуществом, они сами считались имуществом своих господ, однако последние не могли ни предавать их смертной казни, ни продавать. Некоторые историки считают илотов государственными крепостными, переданными частным лицам лишь во временное пользование, но греческие писатели без обиняков называли их рабами. Илоты являлись обязательным атрибутом земельных участков; каждый полноправный гражданин получал илотов в комплекте с землей в бессрочное владение. Илоты жили отдельно и обязаны были доставлять своим господам строго фиксированный оброк (он назывался апофорой и составлял 70 медимнов ячменя на мужчину, 12 – на женщину; также доставлялось некоторое количество вина и других продуктов). Плутарх пишет, что спартанцы под страхом проклятья не могли требовать с илота более установленной нормы, все излишки доставались производителю, и потому «илоты, получая выгоду, работали с удовольствием».
Илоты обязаны были всячески обслуживать своих господ и выступать (обыкновенно легковооруженными) в случае войны (в походе каждого спартанца сопровождало несколько илотов-оруженосцев его клера, по-видимому, из числа домашних слуг). Сословие это не было полностью бесправным. Илоты имели возможность устраивать свою семейную жизнь, они обладали своей движимой собственностью; по свидетельству Фукидида, они имели право убежища в храме Посейдона на Тенаре. Каждый спартанец был ответственен перед государством за своих илотов. Но вообще спартанцы обращались с илотами грубо и презрительно; они заставляли илотов пить несмешанное вино, а потом приводили их на общие трапезы, чтобы показать молодежи, что такое опьянение; им приказывали петь дрянные песни и танцевать смехотворные танцы, запрещая развлечения, подобающие свободному человеку. Илотов заставляли носить шляпу из кожи собаки и одеваться в шкуры животных, каждый год им полагалось определенное число ударов, даже если они не совершили никакого проступка, для того, чтобы они помнили, что они рабы. Более того, если какой-то илот превосходил меру физической силы, которая прилична рабу, его наказывали смертью, а на хозяина накладывали штраф.
Стараясь удержать илотов в повиновении, спартанцы время от времени прибегали к открытому террору. Плутарх пишет, что время от времени спартанское правительство высылало за город отряды молодых людей. С ними не было ничего, кроме короткого меча и необходимых съестных припасов. Днем они скрывались, рассеявшись по тайным местам, и спали, ночью – выходили на дорогу и убивали попадавшихся им в руки илотов. Часто они бегали по полям и умерщвляли самых сильных и здоровых из них. Древнегреческий философ Аристотель говорит даже, что время от времени спартанцы объявляли илотам войну, чтобы иметь возможность убивать их, не делаясь преступниками. Известны два случая массовых избиений илотов – незадолго до 464 г. до Р.Х. и в 425 г. до Р.Х. (тогда, по свидетельству Диодора, в своих домах были за одну ночь перебиты 2 тыс. илотов).
Есть, впрочем, свидетельства и другого рода – о верности некоторых илотов своим господам, ведь тесные, «домашние» отношения между ними продолжались на протяжении многих поколений. В среде илотов существовала привилегированная прослойка, из среды которой кооптировались надзиратели, управляющие имениями и прочие организаторы хозяйственной деятельности.
Хотя спартанцы находились в вечной тревоге, опасаясь восстания илотов, они в экстренных случаях готовы были их вооружить. Так при угрозе со стороны Эпаминонда в 370/369 г. до Р.Х. эфоры распространили среди илотов прокламацию такого примерно содержания: все те, кто выразит желание получить оружие и вступить в армию, получат свободу, в чем их эфоры клятвенно заверяют.
Думается, что изначально существовали различия между лаконскими и мессенскими илотами. По-видимому, положение последних было значительно хуже. Скорее всего, мессенские илоты не привлекались к военной службе и не использовались в домах в качестве слуг.
В первые века существования государства лакедемонян сословие илотов было однородным. В классическую эпоху в нем выделилось несколько прослоек, статус которых не всегда ясен. Так источники называют адеспотов, деспосионавтов, мофаков и неодамодов.
Адеспотами, возможно, именовали получивших свободу жителей Мессении.
Деспосионавтами называли илотов, отпущенные своими хозяевами служить на флот, но продолжавших уплачивать им оброк – апофору.
Мофаки («выскочки») – это незаконнорожденные дети отцов-спартанцев и матерей-илоток; они воспитывались вместе с детьми спартанцев и часто получали не только свободу, но и политические права. Возможно, мофаками становились также сыновья гипомейонов. В III в. до Р.Х. каждый спартанский юноша имел сотоварищей из числа мофаков. По словам Филарха, при спартанском мальчике в зависимости от имущественного положения его отца мог находиться один или даже несколько воспитанников-мофаков; среди них могли быть также сыновья иностранцев и дети неодамодов. Для того, чтобы сделать гражданином мофак должен был обладать наследственным клером; остальные служили в качестве наемников. Незаконнорожденные могли стать спартиатами в случае усыновления их собственными отцами и получения от них клера. Усыновление осуществлялось гласно в присутствии царей, которые следили за законностью этого юридического акта. Возможно, государство побуждало зажиточных спартиатов к тому, чтобы оно брало на воспитание сыновей своих менее удачливых сограждан. Важно подчеркнуть, что мофаками именовали только несовершеннолетних юношей (до 20 лет).
Неодамоды – это илоты, отпущенные (или выкупившиеся) на свободу, пользовавшиеся личной свободой, но не имевшие гражданских прав. Неодамоды не были, подобно спартанцам, организованы в фидитии и не владели клерами. Как явствует из Фукидида, неодамодов в качестве гоплитов стали использовать в эпоху Пелопонесской войны между 424 и 421 гг. до Р.Х., хотя вольноотпущенники, возможно, существовали и раньше. Возможно, они получали в свое владение вакантные клеры; в перерывах между компаниями они располагались в казармах или в самой Спарте или в ближайших периэкских общинах. У них отсутствовала правильная военная подготовка; кроме того неодамоды (как и все остальные неполноправные) относились к спартанцам недоброжелательно. После 370 г. до Р.Х. неодамоды не упоминаются в источниках (возможно, они стали гражданами мессенских городов или превратились в наемников). С 421 г. до Р.Х. значительная часть неодамодов проживала в Лепрее; другой их гарнизон находился в Ойе. Обычно подобные гарнизоны возглавлял спартиат в звании гармоста.
Неодамоды никогда не смешивались с гражданскими полками: они не входили в спартанские лохи и моры, а представляли собой в спартанской армии особый контингент гоплитов. В своем правом отношении неодамоды, скорее всего, приближались к периэкам. Низший командный состав спартанской армии бесспорно формировался из неодамодов. Сыновья наиболее преуспевших неодамодов становились мофаками, хотя вряд ли это было правилом по отношению ко всему потомству неодамодов.
7) Периэки
Периэками (буквально, «жителями окрестных мест») именовались покоренные спартанцами жители лаконских городов (а также, возможно, части мессенских). Они пользовались личной свободой и гражданскими правами, но были лишены всех политических прав. В войске периэки служили в качестве гоплитов, составляя его главную силу. Им были предоставлены лишь очень небольшие участки земли, и поэтому периэки занимались преимущественно ремеслами, занятие которыми было запрещено самим спартиатам. В классическую эпоху в Лаконике и Мессении существовало около сотни цветущих городков, большую часть населения которых составляли периэки. К числу наиболее выдающихся городов относились Эгии, Гитион, Тевфрона, Лас, Пиррих, Кенеполис, Ойтил, Левктра, Фаламы, Алагония, Герения, Асоп, Акрии, Бойи, Заракс, Эпидавр, Лимера, Брасии, Геронфры.
Периэки производили железные и медные изделия, им принадлежали мастерские мечей, топоров, щитов, панцирей, султанов. Они изготавливали колесницы, столы и другие деревянные вещи, одежду и обувь. Особенно славились в Греции амиклейские башмаки и лаконские багряные плащи. Горные заводы также были в их руках. Они выделывали кубки, были плотниками, каменщиками, каменотесами, кирпичниками, архитекторами, гончарами, ламповщиками, столярами.
8) Землевладение
Согласно преданиям, экономический и политический строй Лаконики сформировался в результате реформ Ликурга. Первым и самым главным его нововведением стала ликвидация частной собственности на землю. С тех пор земля в Лаконике считалась государственной и находящейся (вместе с прикрепленными к ней илотами) в бессрочной аренде у спартиатов.
Равновеликие земельные наделы спартиатов, площадью примерно в 11–15 га, назывались клерами. В Лаконике их насчитывалось порядка 6000, и еще 3000 было в Мессении. Подавляющее большинство клеров спартиатов было сосредоточено в центре государства, именно в долине Эврота, начиная от ущелья подле города Пеллены, в 60 стадиях от моря, лежащего у Селасии, до Лаконского залива и, кажется, на западном берегу до мыса Малеи. Разделены были только пахотные поля, леса же и пастбища для скота и места охоты находились в общем пользовании.
На протяжении нескольких столетий в Лаконике была запрещена купля-продажа земли даже в таких замаскированных ее видах, как дарение и завещание. Земля не делилась между наследниками и переходила, по-видимому, к старшему из сыновей. Впрочем, эти законы распространялись лишь на, так называемые, гражданские клеры; вполне возможно, что богатые спартанцы могли скупать землю у периэков.
В конце V в. до Р.Х. был принят, так называемый, Эпитадиев закон, разрешивший свободное дарение и завещание клеров внутри сословия спартиатов. Последствия его оказались для спартанского государства чрезвычайно разрушительными. Через полтора века этот процесс привел к тому, что в Спарте осталось не более ста семей владевших землей. Аристотель пишет: «Оказалось, что одна часть граждан владеет собственностью очень больших размеров, другая – совсем ничтожной…».
9) Денежные отношения
Чтобы окончательно искоренить роскошь, Ликург запретил свободное обращение внутри государства золота и серебра. Деньги в Лаконике имели вид железных прутьев или вертелов. Ценность их по отношению к серебру определялась как 1200:1. Охапка прутьев, помещавшаяся в руках, называлась драхмой. Возможно, наряду с железными деньгами в Лаконике имела хождение мелкая эгинская монета из меди. После Пелопоннесской войны было разрешено ввозить в Спарту золото и серебро, но только для государственных нужд (их использовали для вербовки наемников и подкупа демагогов в других государствах). Частным лицам под страхом смертной казни запрещалось иметь золотые и серебряные деньги (впрочем, исторически засвидетельствован лишь один случай осуждения по этому закону, возможно, он не действовал). В начале IV в. до Р.Х. Лаконика считалась самой богатой страной в Греции. Многие спартиаты, разбогатевшие на взятках и казнокрадстве, хранили свои капиталы за границей (например, в Аркадии), помещали их в виде вкладов в храмовые кассы или тайно прятали в своих домах. Чаще всего в качестве банкиров для спартанской элиты выступали жрецы храма Афины Алеи в соседней Тегее, а также жрецы Дельф.
Аристотель говорит о коррупции, процветающей в современной ему Спарте, как о явлении широко распространенном и глубоко проникшем во все слои общества, особенно в его высшую среду. По словам философа подкупы были доступны как эфоры, так и геронты; другие авторы, говоря о национальном характере спартанцев, часто отмечали их безудержную страсть к деньгам.
10) Государственный строй
Основы государственного строя Спарты были заложены Ликургом. Впрочем, сам он, приступая к своей политической реформе, ссылался на оракул, полученный им в Дельфах. В последующие века в Спарте тщательно сохранялся древний документ, так называемая «Большая ретра» (буквально, «речь», «изречение», «слово»; в более узком смысле – «изречение оракула», «ставшее законом речение божества»), излагавшая в сжатом виде основы «спартанской конституции». В ретре упомянуты основные органы и институты государства лакедемонян: «цари богочтимые», «старцы людские» (составлявшие герусию геронты) и «люди народа» (экклесия). Не хватает только коллегии эфоров, появившейся позже. В изложении Тиртея (см. его «Благозаконие») государственный строй Спарты предстает в следующем виде:
