скачать книгу бесплатно
Впрочем, этим дело не кончилось. Ведь мир между Писистратом и Мегаклом не мог быть продолжительным! Последний опять пристал к Ликургу и стал злоумышлять против прежнего союзника. Узнав, что враги затевают против него заговор, Писистрат добровольно покинул Афины. На этот раз он пробыл в изгнании 11 лет. Но он никогда не терял из виду город, копил оружие и деньги. В 546 г. до Р.Х. войско, состоявшее из его наемников, вторглось в Аттику и овладело Марафоном. Когда весть об этом распространилась среди афинян, к Писистрату пристали многие из тех, кому тирания казалась меньшим злом, чем царящее беззаконие. Его противники, правда, смогли собрать достаточно большие силы, но в их рядах не было ни порядка, ни дисциплины. Вскоре противоборствующие армии сошлись у святилища Афины Паллены и там расположились станом друг против друга. На следующие утро часть афинян после завтрака занялась игрой в кости, а другие вновь улеглись спать. Между тем Писистрат выстроил своих солдат и двинулся на врага. Застигнутые врасплох горожане обратились в бегство. А чтобы их войско не собралось вновь, Писистрат велел своим сыновьям скакать на конях следом. Настигая бегущих, они говорили им: «Господа афиняне! Спокойно расходитесь по домам и ничего не бойтесь, ведь Писистрат вам друг, а не враг!» Афиняне так и поступили.
Вот при каких обстоятельствах Писистрат в третий раз завладел городом. Чтобы его господство было прочным, он окружил себя отрядами наемников и взял в заложники сыновей тех афинян, которые сопротивлялись и не сразу бежали с поля боя. Самых непреклонных своих противников из числа знати (прежде сего Алкмеонидов) Писистрат изгнал из страны. Простой народ также внушал ему опасения, поэтому тиран постарался отнять у него оружие. Произошло это следующим образом. Устроив смотр войска у Тесейона, Писистрат обратился к народу с речью, но нарочно говорил тихо. Когда же присутствующие стали кричать, что не разбирают слов, он попросил подойти их к преддверию акрополя. И вот, пока он произносил свою речь, его люди быстро собрали оставленное оружие и заперли его в Тесейоне. Окончив говорить о других делах, Писистрат в заключении упомянул и об оружии: дескать, пусть афиняне не удивляются его исчезновению и не беспокоятся. Самое лучшее для них, это разойтись по домам и заниматься своими делами. Что же касается общественных дел, то он позаботится о них сам!
Государством Писистрат руководил с умеренностью, скорее в духе гражданского равноправия, чем тиранически. Он вообще был гуманным и кротким человеком, снисходительным к провинившимся. Во время сельскохозяйственных работ он снабжал бедных деньгами, чтобы они могли кормиться, занимаясь земледелием. Делалось это по двум соображениям. С одной стороны, Писистрату было спокойнее, когда те жили в своих деревнях, рассеянные по всей стране. С другой – для того, чтобы, пользуясь средним достатком и занятые своими личными делами, они не имели ни желания, ни досуга заниматься общественными. По этим же соображениям он учредил специальные выездные суды, которые разбирали тяжбы на местах, дабы крестьяне не забрасывали своих работ, без конца мотаясь в город.
Вообще, Писистрат старался ничем не раздражать простой народ. Во всех случаях он руководствовался установлениями закона и никогда не допускал для себя никакого преимущества. Рассказывают, что однажды какой-то афинянин вызвал тирана в суд по обвинению в убийстве. Подобно обычному гражданину Писистрат явился на заседание Ареопага, чтобы оправдаться. Впрочем, суд не состоялся, поскольку обвинитель устрашился своей дерзости и оставил дело.
Когда в 527 г. до Р.Х. Писистрат умер, о его кончине одинаково сожалели как бедные, так и богатые. И не спроста! Никогда афинское государство не пользовалось таким покоем, благополучием и процветанием, как в годы его тирании.
3) Заговор Аристогитона и Гармодия
После кончины Писистрата власть над страной перешла к его сыновьям Гиппию и Гиппарху. При этом Гиппий, как старший по возрасту и как человек от природы одаренный способностями государственного деятеля, стоял во главе правления. Что до Гиппарха, то он был человек легкомысленный, влюбчивый и большой поклонник муз. По его приглашению Афины посещали тогда многие известные поэты.
Подобно отцу, Гиппий стремился избегать всякого народного недовольства, стараясь проявлять больше доблести и благоразумия. Налоги с народа он взимал весьма умеренные, да и те тратил не на себя, а на благоустройство города и на проведение общественных праздников. В остальном в Афинах продолжали действовать прежние законы. Тираны заботились лишь о том, чтобы кто-нибудь из их семьи всегда занимал должность архонта. Благодаря разумной сдержанности господство Писистратидов не было афинянам в тягость. Братья даже пользовались у них некоторой популярностью. Но такова уж судьба любой тирании, что рано или поздно ей приходит конец. Ведь народ не может бесконечно сносить несправедливую власть, хотя бы она и старалась во всем ему угодить!
Повод, из-за которого в Афинах с новой силой разгорелась борьба партий, был, по-видимому, совсем незначительный. Гиппарх находился в ссоре с одним юношей по имени Гармодий. Желая его унизить, тиран сначала пригласил сестру Гармодия нести на праздничной процессии священную корзину, а затем отказал ей, высокомерно заявив, что она недостойна такой чести. Этот поступок Гармодий воспринял как тяжкое оскорбление. Охваченный благородным гневом, он вместе со своим другом Аристогитоном задумал трудное, но славное дело – убить обоих тиранов и вернуть городу свободу. В заговоре с ними было еще несколько человек.
Покушение отложили до празднования Великих Панафиней. В намеченный день Гармодий и Аристогитон, скрыв под одеждой кинжалы, стали подбираться к Гиппию, и вдруг увидели рядом с тираном одного из своих товарищей по заговору. Их беседа показалась друзьям подозрительной. Они решили, что сообщник изменил им, выдав весь замысел, и не решились приблизиться к старшему из Писистратидов. Вместо этого Гармодий и Аристогитон устремились к воротам акрополя и тут неожиданно столкнулись с Гиппархом. Оба разом бросились на тирана и сразили его ударами кинжалов.
В следующее мгновение Гармодий был убит телохранителями, а Аристогитон схвачен. Несчастного подвергли жестоким пыткам, стараясь узнать у него о других заговорщиках. И действительно, Аристогитон назвал имена множества знатных афинян, причем все они считались друзьями тиранов. Одни утверждают, что он сделал это нарочно, добиваясь, чтобы Гиппий казнил невинных и тем самым вызвал к себе всеобщую ненависть. Но другие говорят, что Аристогитон ничего не выдумал, и эти люди в самом деле являлись его сообщниками. Как обстояли дела на самом деле, так и осталось неизвестным. Не в силах более выносить муки, Аристогитон решил ускорить свою смерть и прибег для этого к следующей хитрости: он пообещал Гиппию выдать еще многих своих товарищей, но только с одним условием – тиран должен был обещать ему помилование. Гиппий согласился и в знак крепости своей клятвы подал узнику руку. Тут Аристогитон рассмеялся в лицо тирану и поздравил его с новым бесчестьем – ведь он пожал руку убийце своего брата! Эти слова так раздражили Гиппия, что он не мог сдержать себя от гнева – выхватил меч и убил Аристогитона. Все это произошло в 514 г. до Р.Х.
С тех пор власть Писистратидов над Афинами стала не в пример более тяжкой. Мстя за брата, Гиппий перебил и изгнал многих своих прежних друзей. Но чем больше он казнил и карал, тем меньше у него оставалось доверия к приближенным. В свою очередь, афинян глубоко возмущали жестокость и беззакония Гиппия. Их нелюбовь к тирании росла с каждым днем и обратилась, наконец, в непреклонную ненависть.
4) Алкмеониды и их борьба с тиранией
В это время в борьбу с Писистратидами включились Алкмеониды. Род этот вел свое происхождение от мифических пилосских царей и всегда пользовался в Афинах большим влиянием. Положение его поколебалось только в конце VII в. до Р.Х., после жестокой расправы архонта Мегакла над участниками килоновой смуты. С тех пор над Алкмеонидами постоянно висела угроза изгнания. Однако, удача не покинула их даже в этих прискорбных обстоятельствах.
Как-то раз в Дельфы прибыло посольство из далеких Сард. Лидийцы желали вопросить оракул для своего царя Креза, но столкнулись в Греции с большими затруднениями. Ведь число желающих попасть к Пифии было огромно, своей очереди приходилось ждать неделями, а порой и месяцами! Лидийским послам пришлось бы не сладко, но тут заботу о них взял на себя Алкмеон, сын Мегакла. Он помог чужеземцам быстро и без задержки исполнить возложенное на них поручение, а потом оказал им много других важных услуг. Возвратившись в Сарды, лидийцы не раз с благодарностью вспоминали об Алкмеоне. Крез решил по-царски отблагодарить доброжелательного грека. Он просил Алкмеона прибыть в Сарды, а когда тот явился, сказал ему: «Твоя доброта достойна примерного воздаяния. Ступай в мою сокровищницу и возьми оттуда столько золотого песка, сколько сумеешь унести!» – «Блаженны те, кто отмечен твой милостью, царь, ибо она безмерна, – отвечал Алкмеон. – А раз я сумел ее заслужить, то сумею ей и воспользоваться!» Когда пришло время отправляться в сокровищницу, Алкмеон облекся в длинный хитон с глубокой пазухой, а на ноги надел самые большие сапоги, которые только можно было найти. Бросившись на кучу золотого песка, он сначала заполнил им доверху сапоги. Потом Алкмеон наполнил золотом всю пазуху, густо насыпал его в волосы на голове и еще набрал в рот. Выходя из сокровищницы, он еле волочил ноги; его рот, щеки и вся одежда были набиты золотом. Увидев Алкмеона, Крез не мог удержаться от смеха. Он, впрочем, совсем не рассердился и не только оставил гостю все унесенное им золото, но еще добавил от себя не меньше.
Сыном этого Алкмеона был Мегакл, умноживший славу рода чрезвычайно выгодной женитьбой – он взял в жены Агаристу, дочь влиятельного сикионского тирана Клисфена, руки которой добивались знатнейшие юноши со всей Эллады. Позже Мегакл упорно боролся за власть с Писистратом, однако потерпел поражение, после чего Алкмеониды вновь оказались в изгнании. Они укрепились в местечке Лепсидрий на границах Аттики и отсюда строили всякие козни Писистратидам.
От брака Мегакла с Агаристой родился Клисфен, названный так в честь деда по матери, и еще один сын – Гиппократ. У Гиппократа позже родилась дочь – Агариста, которая вышла замуж за знатного афинянина Ксантиппа. Когда Агариста ожидала ребенка, ей приснилось, что она родила льва. Сон оказался пророческим, ведь несколько дней спустя она произвела на свет Перикла – величайшего политического деятеля в истории Древней Греции. Но о Перикле мы поговорим потом, а пока вернемся к его двоюродному деду Клисфену.
В 548 г. до Р.Х. случился пожар, уничтоживший древний храм Аполлона. Клисфен отправился в Дельфы и подрядился выстроить новый. По договору он должен был воздвигнуть фасад из известкового туфа. Однако Клисфен не стал скаредничать и отстроил его целиком из паросского мрамора. Все восхищались щедростью Клисфена и говорили, что новый храм вышел гораздо богаче и красивее прежнего. С этого времени у Алкмеонидов установились очень близкие отношения с дельфицами. Клисфен подкупил Пифию деньгами и заручился ее поддержкой в борьбе против Писистратидов. Всякий раз, когда в Дельфы по частному ли делу или от имени государства являлись спартанские послы, Пифия возвещала им один и тот же оракул: «Аполлон повелевает лакедемонянам освободить Афины от тирании!»
Спартанцы всегда поддерживали с Писистратидами дружбу, но, получая постоянно одно и то же изречение, должны были наконец начать против них войну. Ведь они считали веление божества важнее долга к смертным. Первый их поход окончился неудачей, однако спартанцы не успокоились и снарядили новое войско во главе о царем Клеоменом. Когда оно проникло в Аттику, его прежде всего встретили союзники Гиппия фессалийокие всадники. Произошел короткий бой, завершившийся победой лакедемонян. Фессалийцы обратились в бегство, а Клеомен вместе с восставшими афинянами, занял нижний город.
Впрочем, даже этот успех не сулил победы. Писистратиды укрылись в неприступной крепости, где у них имелось вдоволь продовольствия и питьевой воды. Убедившись, что осада обещает быть долгой и трудной, лакедемоняне стали собираться домой. Но тут произошло событие, роковое для осажденных и счастливого для осаждающих. Писиатратиды решили увезти из Аттики и отправить в безопасное место своих сыновей. Афиняне проведали об этом и сумели всех их захватить в плен, смешав таким образом Гиипию его расчеты. Чтобы вернуть детей он должен был исполнить все требования афинян: сдал им крепость и в течении пяти дней покинул Аттику. Это знаменательное событие произошло в 510 г. до Р.Х.
5) Победа демократии и реформы Клисфена
После изгнания тиранов во главе афинян встали два вождя: Алкмеонид Клисфен и Исагор, сын Тисандра. Между ними тотчас развернулась борьба за власть. И поскольку богатые пошли за Исагором, Клисфен стал заискивать перед простым народом и обещал ему самым радикальным образом реформировать государственный строй. Афиняне в ту пору уже не довольствовались олигархией. Они мечтали о демократическом правлении и охотно прислушивались к речам Клисфена. Популярность Исагора стала падать, и ему пришлось призвать себе на помощь лакедемонян. По его наущению Клеомен отправил в Афины глашатая с требованием изгнать Клисфена и вместе с ним остальных «проклятых». Горожане были смущены, а Клисфен тайно бежал из города. Вскоре Клеомен сам явился с небольшим отрядом в Афины и изгнал 700 семейств, якобы запятнавших себя скверной. Затем царь сделал попытку распустить совет Четырехсот и отдать всю власть в руки тремстам приверженцам Исагора. Однако совет отказался подчиниться этому грубому нажиму. Война сделалась неизбежной. Сторонники олигархии захватили акрополь. Остальные афиняне взялись за оружие и начали осаду. На третий день было заключено соглашение, по которому все лакедемоняне смогли свободно покинуть страну. Судьба приспешников Исагора оказалась много хуже – афиняне бросили их в оковы и короткое время спустя казнили.
Изгнанники с триумфом вернулись на родину. Клисфен сделался вождем и простатом (то есть, «защитником») народа. Утвердившись во главе государства, он в 507 г. до Р.Х. приступил к своим политическим реформам. При этом главной целью Клисфена было окончательно сломить господство аристократии и передать власть народу. Влияние знати поддерживалось в то время самим устройством афинского общества, которое, делилось на четыре родовые филы. Желая разрушить родоплеменные отношения, Клисфен ликвидировал древние филы и распределил сограждан между десятью новыми территориальными филами. Теперь главным для человека стала не его родовая принадлежность, но то место, где он проживал. А чтобы еще больше перемешать людей Клисфен записал в новые филы значительное число иноземцев и даже рабов, лишенных до этого гражданских прав. Каждая фила выставляла в случае войны свой вооруженный отряд, во главе со своим стратегом (всего стратегов было десять). Вместо солоновского совета Четырехсот Клисфен учредил новый совет Пятисот, в который входило по 50 человек от каждой филы. В числе законов, принятых афинянами при Клисфене, был и закон об остракизме. В результате всех этих преобразований государственный строй в Афинах стал гораздо более демократичным, чем солоновский.
6) Войны афинян после победы демократии
Между тем Клеомен страшно негодовал на афинян: ведь лакедемоняне избавили их от тирании, а они отплатили им черной неблагодарностью. Царь решил вновь завоевать Афины и поставить над ними тираном Исагора. Помимо лакедемонян в новой войне участвовало значительное число их союзников из Пелопоннеса и других областей Греции. Когда Клеомен занял Элевсин, беотийцы захватили Эною и Гисии – пограничные селения в Аттике. В тоже время с другой стороны напали халкидяне. Многочисленность врагов не смутила афинян. Оставив пока халкидян и беотийцев, они двинулись против пелопоннесцев.
Однако до большого кровопролития не дошло, поскольку армия Клеомена распалась прежде, чем успела вступить в сражение. Первыми одумались коринфяне, которые сообразили, что воевать против свободного города ради утверждения в нем тирании – несправедливо. Поэтому они оставили союзников и возвратились домой. За ними последовал соправитель Клеомена Демарат, сын Аристона – второй спартанский царь. Когда остальные пелопоннесцы увидели, что среди спартанцев нет согласия, а коринфяне покинули боевые ряды, они также ушли из Элевсина.
Избавившись от опасности с этой стороны, афиняне тотчас двинулись в сторону Эвбеи. Беотийцы поспешили на помощь халкидянам и встретились с афинской армией на берегу Еврипа. Произошло ожесточенное сражение, в котором афиняне одержали полную победу: множество врагов было перебито, а 700 человек попали в плен. В тот же день афиняне переправились на Эвбею, напали на халкидян и также одолели их. Богачам Халкиды пришлось расстаться с частью своих плодородных земель, на которых обосновались 4000 афинских клерухов-поселенцев (клерухами их называли из-за выделенных им земельных наделов – клеров).
Тем временем фиванцы обратились за помощью к жителям Эгины. Эгинцы охотно откликнулись на их зов, без объявления войны переправились на кораблях в Аттику, опустошили Фалер и много других мест на побережье. Разгневанные афиняне хотели в ответ напасть на Эгину, но, получили неблагоприятный оракул из Дельф и решили пока отложить свой поход. Так среди военных тревог и опасностей началась в Афинах эпоха демократии.
10. Аргос, Сикион, Беотия, Фокида, Дельфы и Фессалия
Аргос
1) Темен и его наследники
Когда дорийцы одержали победу над жителями Пелопоннеса и стали делить его между собой, они уступили Арголиду Темену. Он был старшим из сыновей Аристомаха и потому получил самую богатую и значительную область. Однако вышло так, что аргосские цари прежде других Гераклидов утратили свое могущество и влияние. Одной из причин этого стали сильные семейные распри.
Рассказывают, что Темен почему-то не жаловал своих сыновей и из всех детей более всего благоволил к дочери Гирнефо, а когда та вышла замуж за царевича Деифонта, – к своему зятю (кстати, Деифонт также принадлежал к роду Гераклидов, только вел свое происхождение не от Гилла, а от младшего сына Геракла Ктесиппа). Все это совсем не радовало сыновей Темена, подозревавших, что он и царскую власть готовится передать Деифонту. Чтобы не упустить престол, Темениды устроили заговор и убили отца. Царем после этого стал старший из них Кейс.
Деифонт не захотел жить в одном городе с убийцами. Вместе с женой он переселился из Аргоса в Эпидавр и основал свое собственное царство. Однако Темениды и там не оставили его в покое. Они знали, что доставят наибольшую неприятность Деифонту, если смогут каким-либо образом разлучить его с Гирнефо. Двое из них – Керин и Фальк – пробрались тайком в Эпидавр и попытались похитить сестру. Деифонт бросился в погоню. Он убил Керина, а с Фальком вступил в борьбу. Каждый из них тащил несчастную женщину в свою сторону, и это стало причиной ее смерти. Фальку удалось после этого бежать. Деифонт же в великой скорби вернулся в город и похоронил жену в месте, которое позже называлось Гирнефионом. Спустя несколько лет, он вместе с частью аргосцев переселился на Эгину. С тех пор на этом острове распространились дорический язык и нравы.
2) Царская власть и тирания Фидона
В самом Аргосе права Теменидов были настолько ограничены, что приемники Кейса фактически носили только имя царей, но не пользовались никаким влиянием. Рассказывают, что его далекому потомку Фидону, чтобы вернуть себе реальную власть, пришлось сделаться тираном. Сокрушив врагов внутри государства, Фидон попытался воссоздать великую державу Ореста. Прежде всего он объединил под своей властью большую часть городов Арголиды, включая Микены, Тиринф и Эгину. В сражении при Гисиях (ок. 669 г. до Р.Х.) он наголову разгромил армию лакедемонян и отвоевал у Спарты все восточное побережье Лаконики вплоть до Малей. В Элиде он занял округ Олимпию и сам провел игры, но вскоре после этого погиб (в 657 г. до Р.Х.), вмешавшись во внутренний конфликт в Коринфе. После его смерти аргосская держава быстро развалилась.
Потомки Фидона были отстранены от управления, и царей в Аргосе стали выбирать на народном собрании как обычных должностных лиц с весьма ограниченными полномочиями. Реальная власть оказалась в руках коллегии, так называемых, демиургов, избиравшихся из представителей аристократических родов.
3) Борьба аргивян с лакедемонянами
Через всю историю древнего Аргоса проходит соперничество со Спартой. Не только во времена Фидона, но и много позже аргивяне постоянно воевали с лакедемонянами. Причиной конфликтов было, с одной стороны, желание обоих государств властвовать над Пелопоннесом, а с другой, – спор из-за приграничных территорий. Около 546 г. до Р.Х. при Фирее (на спорной территории Фиреатиды) состоялась необычная «битва победителей». Триста аргивян вышли здесь сражаться против трехсот спартанцев и дрались с таким ожесточением, что по окончании битвы в живых остались только два аргивских воина и один спартанский. Впрочем, она ровным счетом ничего не решила. Обе стороны провозгласили себя победителями, так что между противниками последовало новое столкновение. На этот раз они обрушились друг на друга всей мощью своих армий. И те и другие понесли тяжелые потери, но под конец верх взяли спартанцы. Аргивяне в знак скорби постригли себе волосы, ибо их притязания на главенство над Пелопоннесом были после этого растоптаны.
В последующие годы произошло несколько новых кровопролитных войн. Так около 494 г. до Р.Х. спартанский царь Клеомен, вопросил дельфийский оракул и в ответ получил изречение, что завоюет Аргос. Лакедемоняне тотчас погрузились на корабли и переправились в Навплию. Узнав об этом, аргивяне спешно выступили навстречу. Свой стан они устроили близ Тиринфа на небольшом расстоянии от врага. Открытого сражения аргосцы не боялись, однако опасались, как бы их коварно не захватили врасплох. На то, что подобный оборот событий возможен, указывало данное им изречение оракула:
Если же в битве жена одолеет когда-либо мужа,
Дав изгнанье в удел, меж аргивян же славу стяжает,
Много аргивянок станет свой лик от печали царапать.
Скажет тогда кто-нибудь из грядущих потомков:
"Страшный в извивах дракон погиб, копием прободенный".
Слова Пифии приводили аргосцев в ужас. Посовещавшись, они решили, что единственный способ избежать беды – это подражать действиям глашатая врагов. Поэтому они стали действовать следующим образом: когда спартанский глашатай что-нибудь объявлял лакедемонянам, то и глашатай аргосцев повторял его слова.
Последующие события показали, что путь, избранный аргивянами, оказался не самым лучшим. Клеомен вскоре обратил внимание на необычное поведение противника и решил извлечь из него пользу. Однажды он приказал воинам по знаку глашатая «к завтраку» взяться за оружие и идти в атаку. Так лакедемоняне и поступили. Между тем аргосцы, не ожидая подвоха, разбрелись по палаткам и стали спокойно вкушать пищу. Лакедемоняне внезапно ворвались в их лагерь и многих перебили, а еще большую часть, которая нашла убежище в священной роще Аргоса, окружили и держали под стражей.
Тут Клеомен придумал новую хитрость. Узнав от перебежчиков имена запертых в святилище аргивян, он велел вызывать их поименно, объявляя при этом, что уже получил за них выкуп. Но едва несчастные выходили из-под защиты божества, их хватали и тут же безжалостно умерщвляли. Так Клеомен вызвал одного за другим 500 аргивян и всех их казнил. Оставшиеся в храме не знали о печальной судьбе товарищей, так как роща была густая и те, кто там находился, не могли видеть, что происходит снаружи. Наконец один из осажденных влез на дерево и сообщил своим о творимых злодействах. После этого, конечно, уже больше никто не вышел на зов.
Сообразив, что его разоблачили, Клеомен приказал илотам навалить вокруг святилища дров и затем поджечь рощу. Когда роща уже загорелась, царь спросил одного из перебежчиков: какому божеству она посвящена. Тот сказал, что это – роща Аргоса. Услышав такой ответ, Клеомен с глубоким вздохом воскликнул: «О прорицатель Аполлон! Сколь жестоко ты обманул меня твоим изречением, что я завоюю Аргос! Я полагаю, что пророчество это теперь исполнилось». И он велел своим воинам двигаться в Спарту.
По возвращении, враги царя привлекли его к суду, утверждая, что он дал себя подкупить и потому-де не взял Аргоса, который можно было бы легко захватить. Клеомен, возражая им, объявил: после взятия святилища Аргоса он решил, что предсказание бога сбылось. Поэтому он счел неразумным нападать на город, пока не принесет жертвы и не узнает, отдаст ли его божество ему в руки или сохранит под своей защитой. Но когда он стал приносить жертвы в святилище Геры, то из рук кумира сверкнуло пламя. Таким образом, он совершенно ясно понял, что не возьмет Аргоса. Если бы пламя сверкнуло из головы кумира, то он, наверно, взял бы город и акрополь. Но так как пламя воссияло из груди, то он понял, что совершил все так, как желало божество. Слова Клеомена показались спартанцам убедительными и правдоподобными, и он был оправдан значительным большинством голосов.
Тиринфский разгром, оказавшийся куда горше Фирейской неудачи, практически вывел из строя целое поколение аргивян. Чтобы восполнить страшную убыль населения, им пришлось принять в число граждан значительное число периеков. Вскоре эти новые граждане настолько усилились, что захватили верховную власть. Они распоряжались всеми делами до тех пор, пока сыновья погибших не возмужали. Тогда они вновь отвоевали Аргос и изгнали периэков, которые ушли в Тиринф и поселились там. Некоторое время у аргосцев были с изгнанниками дружественные отношения, но потом началась долгая война. Наконец с огромным трудом аргосцы взяли в ней верх.
Сикионские Орфагориды
На северном побережье Пелопоннеса, между Ахайей и Коринфией, располагалось крошечное государство Сикион. Город этот вырос на плодородных землях у подножия двух широких плато, в местности, где, низвергаясь по глубоким ущельям, сливались две небольших реки – Асоп и Гелиссон. На одном из плато располагался городской акрополь. В годы нашествия Гераклидов Сикион был завоеван дорийцами, однако местное ахейское население сохранило свое имущество и политические права. Сикионяне владели довольно обширными и хорошо орошаемыми угодьями, дававшими хороший урожай разнообразных плодов и овощей.
История Сикиона была достаточно обычной для той эпохи: на смену древнему царскому роду здесь со временем пришла олигархия, а около 655 г. до Р.Х. она уступила место тирании Орфагоридов. Однако сикионская тирания была в чем-то уникальной. Если повсюду в Греции она оставалась явлением кратковременным (редко кому из тиранов удавалось продержаться у кормила правления более двух-трех десятков лет), то в Сикионе династия Орфагоридов сохраняла за собой власть ровно сто лет. Древнегреческие историки, объясняя этот феномен, сообщают что сикионские тираны кротко обращались с подданными и рабски подчинялись законам.
Известно, что основатель династии Орфагор сделался правителем государства после того, как его избрали военачальником и он успешно провел войну на границе.
Приемниками Орфагора были его брат и племянник, оба носившие одинаковое имя – Мирон. Но самым знаменитым представителем династии оказался внучатый племянник Орфагора Клисфен (дед по матери афинского Клисфена из рода Алкмеонидов). Он правил в первой половине VI в. до Р.Х. и имел один из самых блестящих дворов в тогдашней Греции. Свидетельства об этом тиране противоречивы. Одни древние историки говорят, что Клисфен был хитрым и очень жестоким правителем, но скорей всего правы те, кто отзываются о нем, как о мягком и законопослушном политике. Рассказывают, что однажды Клисфен велел наградить венком за справедливость судью состязаний, не присудившего ему победу. После смерти Клисфена ему около 570 г. до Р.Х. наследовал его родственник Эсхин. Пятнадцать лет спустя он был низложен с помощью спартанцев, а все члены семейства Клисфена изгнаны из города. Так завершилось правление самой долгой в греческой истории тирании.
Союз беотийских городов
От героических времен дошло множество прекрасных беотийских мифов. А вот история Беотии в более позднюю эпоху нам практически неизвестна. Рассказывают, что, спустя шестьдесят лет после окончания Троянской войны, эта область была завоевана беотянами – выходцами из фессалийской Арны. В дальнейшем местное наречие считалась очень своеобразным, хотя в основе его, несомненно, лежал эолийский диалект.
Долгое время города Беотии (в их число, кроме Фив, входили Орхомен, Коронея, Галиарт, Платеи, Танагра, Ороп, Феспии и некоторые другие) были самостоятельны и каждый из них жил своей обособленной жизнью. Позже они объединились в общебеотийскии союз. Устройство его известно нам в самых общих чертах: вся страна делилась на 11 округов; каждый из них избирал одного беотарха и 60 членов союзного совета. Кроме того существовали общесоюзный суд и общее войско. Центром союза стали Фивы, которым удалось таким образом вернуть себе главенствующее положение.
Фиванцы ревниво следили за целостностью союза и не допускали никакого сепаратизма. Тяготясь их господством, Платеи в 519 г. до Р.Х. решили выйти из беотийской федерации и обратились за помощью к спартанскому царю Клеомену. Однако лакедемоняне отказались поддержать их выступление. Они отвечали так: "Мы живем слишком далеко, и вам наша помощь бесполезна. Ведь вас успеют десять раз продать в рабство, пока весть об этом дойдет до нас. Мы советуем вам стать под защиту афинян. Они – ваши соседи и могут вас защитить". Этот совет лакедемоняне дали не столько из расположения к платейцам, сколько желая вовлечь афинян, в тягостные распри с фиванцами. Однако платейцы нашли его разумным. И вот, дождавшись, когда афиняне приносили жертвы 12 богам, они явились к ним, сели у алтаря, как умоляющие о защите, и отдали свой город под покровительство Афин. Узнав об этом, фиванцы пошли на платейцев войной; но афиняне немедленно выступили им на подмогу. Противники уже были готовы к бою, и лишь вмешательство коринфян не дало начаться кровопролитию. Последние находились как раз поблизости и с согласия обоих сторон уладили спор. Фиванцы должны были обещать, что оставят в покое те города, которые не желают примыкать к беотийскому союзу. С тех пор фиванцы сделались упорными врагами афинян и готовы были воспользоваться для войны с ними любым удобным поводом.
Фокида и Локриды
Севернее Беотии от Эвбейского залива на востоке до Крисейского залива на западе простиралась Фокида. Область эта заключала в себе удивительное разнообразие ландшафтов. Здесь можно было встретить как открытые равнины, так и неприступные скалы. На северо-западе границей ей служила гора Парнас, покрытая густыми, преимущественно еловыми, лесами. На юге от Парнаса лежала гора Кирифида. Между ними располагалась узкая долина, по которой в глубоком устье протекала река Плист. На западной окраине этой долины у подошвы Парнаса располагались Дельфы – скалистая, в виде амфитеатра местность, на вершине которой находился одноименный оракул и город. Наряду с Дельфами другим знаменитым (и самым большим!) фокийским городом была Элатея. Ее расположение являлось наиболее выгодным в силу того, что она находилась в теснинах, среди труднопроходимых гор, и тот, кто владел этим городом, обладал проходами как в Фокиду, так и в Беотию.
Фокида оставалась главным образом пастушеским краем, ее городские поселения были незначительными. Все они составляли между собой политический союз, основанный на строгом равноправии. Целью союза провозглашалась взаимная защита от внешних врагов, но во внутреннем управлении каждый город был самостоятельным.
В глубокой древности всю эту горную страну населяли локры. Позднее, когда тут обосновались греки, они разделили локров на два народа: опунтских и эпикнемидских (названных так от горы Кнемиды). Затем часть эпикнемидских локров переселилась на берег Криссейского залива и получили название озольских локров. Таким образом, в исторические времена в Греции насчитывалось три Локриды, и все они граничили с Фокидой. (Озольские локры вывели в Италию свою колонию – Локры Эпизефирские. Пишут, что город был основан в 679 или 673 г. до Р.Х. беглыми рабами и ворами из материковой Локриды. Трудно теперь сказать насколько эта легенда основательна. Но любопытно, что именно здесь в 664 г. до Р.Х. законодатель Залевк дал согражданам первые писанные законы. Он был также первым законодателем, который определил самим законом меру наказания за каждое преступление (раньше это отдавалось на усмотрение судий). Локрийцам так понравилось законодательство Залевка, что они требовали от каждого, кто вносит новый закон, выступать в собрании с веревкой на шее, дабы в случае провала законопроекта его можно было тут же повесить).
К северу от Парнаса простиралась горная страна, переходившая уже за пределами Фокиды в хребет Пинд. Часть этой сплошной горы, обращенная к востоку, называлась Этой. Она скалиста и высока, но выше всего эта гора у Эвбейского залива, ибо здесь она достигает вершины и заканчивается у моря острыми и крутыми утесами, оставляющими между собой только узкий проход. Проход назывался Фермопилами; за ним лежала уже Фессалия. Путь из Локриды в Фессалию был возможен только через Фермопилы, так как неровности рельефа и обилие потоков вод, образующих пропасти, делали окружающую страну непроходимой.
Дельфы и первая Священная война
Дельфы – самое знаменитое и могущественное святилище Греции. Можно сказать, что в эпоху, предшествовавшую греко-персидским войнам, без его участия не делалось ничего важного и даже маловажного. Города и народы, правительственные и частные лица постоянно обращались к нему за советами и решениями, давали обеты дельфийскому богу, отправляли к нему священные посольства и приносили щедрые дары. Дельфы сыграли важную роль в истории великой колонизации, поскольку без их одобрения не была выведена ни одна мало-мальски важная колония. Предводители будущих переселенцев сообщали оракулу о предполагаемом месте выселок и спрашивали божеского благословения, которое служило религиозной опорой колонистам и вселяло в них бодрость духа.
Дельфы располагались высоко в горах на каменистом склоне отрога Парнаса. Путь к ним от моря проходил через глубокое и узкое ущелье, заросшее черными оливковыми деревьями. Над равниной амфитеатром поднимался город Дельфы. С юга перед ним высилась обрывистая гора Кирифида. У ее подножия, на краю плодородной Крисейской долины, лежала Кирра – древний город у моря. Именно от него начинался подъем в святилище. Хотя наибольший почет выпал Дельфам из-за его оракула, так как из всех оракулов он оказался самым правдивым, все же и местоположение самого святилища кое-что прибавило к его славе. Ведь оно располагалось в центре всей Греции!
Первоначально Дельфы находились под властью Фокиды, но потом они вступили в новую стадию своей политической истории, став сосредоточием Дельфийской амфиктионии (собственно, союза «окрестных жителей» – амфиктионов). Это было содружество государств, имевшее прежде всего религиозное значение, но в случае нужды действовавшее и как политическая сила. В амфиктионию входило двенадцать племен из Северной Греции, в том числе фессалийцы, фокидяне и беотяне.
Заручившись поддержкой окрестных народов, дельфицы вступили в ожесточенную борьбу с расположенной у моря Киррой. Причиной распри стал спор из-за права взимать пошлину с паломников, направлявшихся к прорицалищу. Разгневанные неуступчивостью своих противников, дельфийские жрецы объявили Кирре войну и призвали на помощь своих союзников. Амфиктирны спросили оракула: какому наказанию следует подвергнуть виновных? Пифия повелела: «воевать против них денно и нощно, область их опустошить, а самих обратить в рабство и посвятить Пифийскому Аполлону».
Так началась первая Священная война. На сторону Дельф, кроме амфиктионов, встали также Афины и Сикион. Верховный стратег, фессалиец Эврилох, во главе союзной армии в 595 г. до Р.Х. осадил строптивую Кирру, но натолкнулся на ожесточенное сопротивление. Жители Кирры знали, что против них началась священная война, где нет места пощаде, и что как только амфиктионы одержат над ними верх, для них и их семей наступит вечное рабство. Поэтому они защищались с чрезвычайной твердостью.
Осада продолжалась десять лет. Наконец Солон, также принимавший участие в войне (впрочем, афинянами предводительствовал не он, а Алкмеон) придумал следующую хитрость. В окрестностях Кирры росло много чемерицы. Древние употребляли ее против душевных болезней, но на людей со здравым духом она производила вредное действие. Солон велел перенять воду реки Плиста, положить туда кореньев чемерицы, и когда вода пропиталась соком этого растения, реку опять пустили по ее руслу в осажденный город. Кирряне, ничего не подозревая, начали пить зараженную воду, вследствие чего между ними открылась болезнь, которая помешала им охранять и защищать город с прежним мужеством. В 583 г. до Р.Х. осаждавшие взяли Кирру и сравняли ее с землей. Все ее жители были порабощены, а прежние владения отошли служителям Аполлона. Что касается Дельф, то они были провозглашены независимым городом.
Теперь ничего не мешало дельфийцам наслаждаться выгодами своего положения. Со всех концов греческого мира в их город поступали богатые вклады и пожертвования. Святилище бога было буквально завалено грудами золота и серебра, а также произведениями искусства из слоновой кости, бронзы и мрамора. Священную дорогу, поднимавшуюся снизу к святилищу, плотно обступали великолепные художественные творения.
В 582 гг. до Р.Х. в Дельфах состоялись обновленные Пифийские игры. С тех пор они проводились регулярно каждые четыре года – на третьем году олимпиады. В отличие от Олимпийских игр, первое место здесь занимали не спортивные, а мусические состязания – игра на музыкальных инструментах, пение, декламация стихов и прозы, – но к ним прибавились также атлетические и конные соревнования, устроенные по образцу олимпийских. Стадион для состязаний в беге был вырублен в склоне Парнаса, а ипподром для колесничных ристаний соорудили на Крисейской равнине.
В 548 г. до Р.Х. храм Аполлона и близлежащие сооружения погибли во время пожара. Но уже в последнем десятилетии того же века, был воздвигнут новый огромный храм. При этом священный участок был значительно расширен и обнесен стеной. Средства на строительство дали многие греческие (и даже негреческие) государства. Но наибольшая поддержка исходила от богатого афинского рода Алкмеонидов.
Пифию, которая служила Аполлону, выбирали из среды всех дельфийских девушек. С момента выбора ее единственным супругом становился бог, желавший, чтобы она отличалась красотой и целомудрием. Сначала оракул довольствовался одной пифией, но когда к нему стали обращаться со всех концов мира, то уже едва хватало двух обыкновенных пифий и одной запасной.
К пифиям относились, как к орудию пассивному. Они не входили в состав той жреческой корпорации, которая пользовалась ими. При прочих равных условиях жрецы предпочитали, чтобы пифии были невежественными и простыми. Очень подходили для этой роли женщины, страдавшие нервными припадками, подверженные судорогам и истерии. Вопрошать оракул можно было только через большие промежутки времени (девять дней в году).
Порядок, в котором допускались к оракулу желающие о чем-нибудь вопросить его, решался жребием. Но прежде всего необходимо было предварительное испытание, чтобы узнать благосклонен ли Аполлон к просителям. Таким испытанием являлось жертвоприношение. Если, к примеру, жертвенная коза не дрожала всем телом, когда на нее совершали возлияние, делали вывод, что бог ее не принял, и вопрошающий не допускался к оракулу. (Для быков и кабанов применялось другое испытание – им предлагали муку или стручковый горох; если они отказывались от этого угощения, то считалось, что животное нездорово).
В том случае, когда признаки оказывались благоприятными, пифия совершала очищение: она омывалась в Кастальской воде, окуривалась сжигаемым лавровым деревом и ячменной мукой; затем она отправлялась в святилище. Здесь, напившись воды из Кассотидского источника, она брала в рот лавровый листок, с лавровой веткой в руках восходила на треножник и садилась над расщелиной.
Когда желающие предложить вопрос выходили из той комнаты, в которой они ожидали своей очереди, они вводились один за другим к оракулу и предлагали свои вопросы устно или письменно. Пифия, приходившая в исступление, как говорили, под влиянием поднимавшихся из расщелины паров и божественного наития, впадала в особое состояние экстаза, для описания которого поэты не щадили самых ярких красок. Затем каждый предлагавший вопрос получал через прорицателя официально написанный ответ оракула.
Проницательность оракула всецело зависела от корпорации жрецов Аполлона. Жрецов было два, и должность эта считалась пожизненной. Вероятно, жрецы и прорицатели Аполлона были одни и те же лица. Во время припадка пифии около нее всегда находились один или несколько прорицателей, которые слушали ее неясные слова или нечленораздельные звуки и составляли из них предсказания, обыкновенно в стихотворной форме, высокопарными выражениями и с намеренной неясностью. Часто предсказание было непонятно для вопрошавших, поэтому они обращались к профессиональным истолкователям.
Фессалия
В конце героической эпохи Фессалию, где прежде обитали эолийцы, завоевали племена фессалийцев. Они пришли из лежавшей западнее Феспротии и были по происхождению эпиротами. Фессалийцы уничтожили прежние царства эолийцев, а взамен образовали четыре округа – Фессалиотиду, Гестиэтиду, Пеласгиотиду и Фтиотиду. Местных жителей победители либо свели до положения политически бесправных периэков, либо вообще обратили в пенестов – государственных крепостных вроде спартанских илотов.
Главным городом Фессалии была Лариса. Ее цитадель, располагавшаяся на холме, господствовала над обширной, плодородной равниной и была ограждена течением Пенея. Правил городом древний аристократический род Алевадов. Со второй половины VII в. до Р.Х. Алевады стояли также во главе Фессалийского союза, охватившего постепенно всю область. Входившие в него государства присылали своих представителей на религиозные празднества в святилище Афины Итонии близ Фарсала. Впрочем, до подлинного объединения всей страны дело не дошло. Каждый город жил своей собственной политической жизнью и по своим законам.
Обширная фессалийская равнина давала возможность разводить табуны лошадей. Фессалийцы издревле имели славу превосходных всадников, а их конница считалась лучшей во всей Греции. Благодаря этому им удалось распространить свое господство на Фтию, Этею и часть Локриды, но когда фессалийцы попытались проникнуть далее на юг, то столкнулись в Фермопильском проходе с фокийцами. В дальнейшем между двумя этими народами сохранялась непрекращающаяся вражда и шли беспрерывные войны.
Во время одной из таких войн фокийцы совершили удивительные подвиги. Под Гиамполем (ожидалось, что именно с этой стороны фессалийцы вторгнутся в их землю) они врыли в землю глиняные горшки, набросали на них сверху мусора и стали ожидать вражескую конницу. Не осведомленные о такой хитрости фокийцев, фессалийцы неосмотрительно погнали своих коней на эти горшки. Их лошади, попадая в них ногами, стали спотыкаться, люди же попадали с коней и были перебиты. Тогда фессалийцы, воспылав против фокийцев еще большим гневом, собрали войско со всех городов и выступили в новый поход. Фокийцы, видя такое приготовление фессалийцев к войне, пришли в сильный страх. С наступлением ночи они послали против врагов отборный отряд в триста человек, поручив им высмотреть все, что делается у фессалийцев. Но отряд попал в засаду и был весь до единого уничтожен. Это поражение навело на войско фокийцев такой ужас, что они собрали в одно место всех своих жен, детей, а также все их имущество, какое можно было унести: одежды, золото, серебро. Из всего этого они сделали огромный костер и оставили при нем тридцать человек мужчин. Последним был дан приказ, в случае, если фокийцы понесут поражение, перерезать жен и детей, а потом возложить все богатство как жертву на костер и поджечь его. Совершив все это, фокийцы двинулись против фессалийцев. Когда они вступили в рукопашный бой, то все время помнили на что обречены в случае поражения их жены и дети. Поэтому они шли на все, проявляя чудеса храбрости, и в результате одержали славную победу.
И впоследствии фокийцы вновь придумали военную хитрость, ничуть не уступающую прежним: когда войска и с той и с другой стороны стояли друг против друга у входа в Фокиду, то отборный отряд фокийцев в пятьсот человек, дождавшись полнолуния, ночью напали на фессалийцев. Фокийцы при этом и сами себя и свое оружие обмазали гипсом, и выглядели в свете луны совершенно белыми. Благодаря этому они произвели ужасное избиение среди фессалийцев, вообразивших, что это какое-то колдовство, а не ночное нападение врагов.
II. Эпоха греко-персидских войн
1. Великое ионийское восстание
1) Мильтиад
Полуостров Херсонес Фракийский, располагавшийся у самого входа в Геллеспонт, издревле принадлежал фракийскому племени долонков. В середине VI в. до Р.Х. против них выступило соседнее фракийское племя апсинтиев. Не зная, как им остановить врага, долонки решили вопросить совета у дельфийского оракула. Пифия в ответ велела им: «Призовите на помощь того, кто первый пригласит вас в гости на обратном пути».
Гонцы отправились в дорогу. Они прошли Фокиду и Беотию, но никто из местных жителей не обратил на них внимания. Наконец долонки добрались до Аттики.
В то время в Афинах большой известностью пользовался Мильтиад, сын Кипсела. Он происходил из знатной семьи: по отцу приходился потомком мифическому Эаку, а по матери – коринфскому тирану Кипселу. Этот-то Мильтиад сидел перед дверью своего дома и вдруг увидел людей в странных одеяниях с копьями в руках. «Сдается мне, – заметил он, – вы держите путь издалека! Уж больно у вас усталый вид!» Послы ответили, что так оно и есть на самом деле. Тогда Мильтиад пригласил фракийцев в свое дом и угостил их обедом. Он стал расспрашивать гостей об их путешествии. Те без утайки поведали ему о своих невзгодах, о полученном ими оракуле, а потом сказали: «Видишь теперь сам, что ты должен стать нашим правителем!»
Мильтиаду пришлось по сердцу их предложение. Прибыв на Херсонс, он встал во главе долонков (это случилось около 560 г. до Р.Х.). Чтобы защититься от апсинтиев он велел строить стену, которая протянулась через весь полуостров от города Кардии на западе до Пактии на востоке. Потом Мильтиад стал один за другим покорять греческие города и вскоре сделался тираном всего Херсонеса. Умер он вскоре после 524 г. до Р.Х. Детей у Мильтиада не было, и потому власть наследовали племянники – сыновья его брата Кимона. (Этот Кимон жил в Афинах и прославился своими замечательными конями, которые трижды подряд одерживали победу на ристалищах в Олимпии; в 524 г. он пал от рук наемных убийц, подосланных, как считали, сыновьями Писистрата). Сначала правителем долонков стал Стесагор, а когда он погиб, в 516 г. до Р.Х. в Херсонес прибыл его младший брат Мильтиад. Он был человек доблестный, отважный и сумел вскоре широко прославить свое имя.
2) Ионийские тираны
Мильтиад в то время был далеко не единственным тираном на фракийском и азиатском побережье. Ведь когда персы завладели ионийскими городами, они повсюду поставили у руководства тиранов. Царь считал, что легче всего удержит в своей власти греческое население Азии, если вверит надзор над городами его друзьям, всецело обязанным ему своим благополучием. Так в Кизике правил Аристагор, в Лампсаке – Гиппокл, на Самосе – Эак, сын Силосонта, в Митилене – Кой, в Фокее – Лаодам. Были и другие тираны, но более всех пользовался влиянием Гистией, тиран Милета.
Когда в 512 г. до Р.Х. персидский царь Дарий решил начать войну против скифов, всем ионийским и фракийским грекам поневоле пришлось участвовать в этом походе. Переправившись по наведенному через Боспор мосту, персы вступили во Фракию, откуда быстрым маршем добрались до берегов Дуная. За ним начиналась бескрайняя Скифия. По приказу царя греческие мастера навели через реку мост. Когда вся персидская армия перешла по нему на другой берег, Дарий призвал к себе ионийских тиранов и вручил им длинный кожаный ремень, на котором были завязаны шестьдесят узлов. «Ионяне! – велел он. – Возьмите этот ремень и каждый день после моего выступления развязывайте по одному узлу. Когда все узлы кончатся, оставьте мост и расходитесь по домам: это значит, что я уже разбил скифов. Но до тех пор тщательно оберегайте мост от любых нападений!»
Говоря так, Дарий рассчитывал, что сумеет легко и быстро покорить Скифию. Но на деле все вышло иначе. Не принимая сражения, скифы стали отступать в глубь своих степей, сжигая за собой траву, засыпая колодцы и источники. Персидское войско шло за ними по выжженному следу. Скифы держались на один день пути впереди, но настичь их было никакой возможности. Так прошли два войска друг за другом всю Скифию с запада на восток, а потом с востока на запад. Персы вконец измучились и изголодались. Дарий осознал бессмысленность начатой им войны и решил повернуть назад. Но скифы не собирались так просто отпускать врага. Их конница обогнала персов и стремительно помчалась к Дунаю. Кочевники задумали уничтожить мост и поймать обессиливших персов в ловушку.
Когда гонцы один за другим стали приносить вести о поражении Дария и о преследовании его скифами, тиран Херсонеса Мильтиад принялся убеждать хранителей моста, что нельзя упускать предоставленный судьбой случай освободить Грецию. Ведь если Дарий со всеми переправившимися с ним войсками погибнет, то не только Европа избавится от опасности, но и греческое племя, населяющее Азию, освободится от господства персов и от страха перед ними. Причем сделать это легко. Если они разрушат мост, то царь в скором времени погибнет или от вражеского меча, или от голода. Некоторые согласились с этим советом, но Гистией из Милета воспротивился задуманному делу. Он говорил, что разный интерес у толпы народной и у них, обладающих верховной властью, поскольку господство их зиждется на мощи Дария. Если она рухнет, то и они потеряют власть и понесут наказание от сограждан. Большинство присоединилось к нему. Посовещавшись, греки решили сделать вот что: часть моста со стороны скифов они разрушили, а остальную оставили. Скифы решили, что ионяне изменили царю и спокойно ускакали обратно в степь. Они собирались напасть на Дария, но разминулись с ним в пути.
Ночью персы вышли к Дунаю и обнаружили, что мост разрушен. Тут их обуял великий страх. Они ведь решили, что преданы ионянами! Впрочем, все опасения вскоре рассеялись. В свите царя был один египтянин с зычным голосом. Дарий приказал ему стать на берегу реки и кликнуть милетянина Гистиея. Египтянин так и сделал. А Гистией по первому его зову доставил все корабли для переправы войска и снова навел мост.
Так ионяне спасли персов. Кочевники были сильно раздосадованы их успешным отступлением, но не могли ему помешать. Им оставалось только злословить над греками. «Если ионяне свободные люди, – заявили скифы, – то нет людей их трусливее; если же ионяне рабы, то нет людей более преданных своему господину и более достойных рабской доли, чем они!»
3) Дарий и Гистией
