Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

– Не совсем, но похоже. Вот представь, включаешь ты компьютер, а там…

О шутерах Крысуля могла трепаться часами. Она успела обсказать идею штук пяти своих любимых игр, но вдруг увидела, что слушатели смотрят на нее как-то нехорошо, вприщур.

– Вы чего, ребята? – удивилась Крысуля

– Значит, ты попала в Зону совсем-совсем случайно? Так, говоришь, получилось, – медленно заговорил «Шерлок Холмс». – Но ты к этому неожиданному событию почему-то тщательно готовилась по сложнейшей системе симуляторов… помолчи, Рыжий, она тебе явно голову замутила… Крутая система, аж завидно. Не иначе – американцы придумали. Моделирует разнообразнейшие ситуации от реальных боевых до совершенно фантастических. И правильно. После такой подготовки человек будет готов ко всему и никакое, даже самое невероятное событие не поставит его в тупик. В самый раз для того, чтобы забрасывать шпиона в такое место, как Зона. Ты шпионка! Чего ржешь, дура?!

А как ей, Крысуле, не ржать? Парни сделали вполне логичные выводы из предоставленных им данных. А получился, как всегда, анекдот. Права подруга Стрекоза – против Свойства не попрешь.

– Что здесь происходит?! – как чертик из коробки вывернулся из-за угла давешний лейтенант со своим верным Зигфридом. Его громогласный начальственный рык перекрыл даже Крысулин фирменный хохот. Никуда лейтенант, стало быть, не улетел, ни в какой Шишкин Дол, а крался следом и бдел. Явно рассчитывал Крысулю подловить на чем-то шпионском и предосудительном. И то сказать, они уже давно никуда не шли, а стояли в коридоре у стеночки за задушевной беседой. Это неправильно, не так ли? Тут Крысуля вспомнила, что ее, оказывается, поймали и окончательно развеселилась. Так что нервно-вредному лейтенанту пришлось по техническим причинам обождать несколько минут со своими претензиями, что не улучшило его настроения.

– Бардак! – взревел побагровевший мордой лейтенант, когда шум стих и стало возможным разговаривать. – Общаемся с подозреваемой? Информацию сливаем?

– Да это они с меня информацию скачивают, – возмутилась Крысуля. – Ты же видишь, что истории им рассказываю я.

– Разрешите доложить, товарищ лейтенант, – бодро пролаял начальник караула. – Она, похоже, шпионка. Предположительно американская.

– Открытие сделал, – процедил сквозь зубы неприятный лейтенант. – Умники вокруг…

Он некоторое время сверлил неведомо в чем повинившегося солдата взглядом, а потом сказал с непонятной досадой в голосе:

– Куда ни плюнь, в умника попадешь. Всё знают, не воинская часть, а университет учительских наук. Каждый солдат офицера учит, кто тут есть шпион, а кто есть кто. Посадить бы вас всех под замок, да только не с ней же вместе – жирно будет. Ничего, посидите еще, я позабочусь. Живо отвести арестованную, полудурки, йети недоношенные! – рявкнул он напоследок и исчез.

Милая беседа развалилась. До места заключения они дошли молча и как-то очень быстро.

* * *

Карцер, или как его там… в общем, он оказался довольно просторным помещением, разделенным железной решеткой на две неравные части. Большая предназначалась для арестантов. И наличествовала там только длинная деревянная лавка, покрытая драной клеёнкой. Кажется, это называется нары? И еще там неожиданно оказалось относительно чисто. Во всяком случае, кучи мусора не валялись, и крысы не бегали. В общем, карцер этот выглядел не столько страшно, сколько скучно. А по внешнюю сторону решетки, в длинном узком коридорчике находились стол, табурет и телефон на стене. И длинный сутулый парень на табурете. Видимо, дежурный. Ну, и хрен ли тут дежурить, если в карцере все равно никого нет?.. Дежурный поднял на Крысулю прозрачные глаза, полные то ли сна, то ли вселенской скорби.

– А крысы где? – спросила его Крысуля с оттенком претензии. Видимо, она перепутала карцер с казематом или как его там.

– Где ж я их тебе возьму? – виновато сказал парень. Кажется, он был искренне огорчен, что симпатичная арестантка недовольна обслуживанием.

– Так неинтересно, – вздохнула девчонка. Она побродила из угла в угол, присела на лавку и окончательно соскучилась.

– Эй, мальчики, вы куда намылились? – возопила она, увидев, что конвой постоял-постоял и, не найдя предлога для дальнейшего торчания в коридоре, двинулся к выходу. – Давайте анекдоты травить. По очереди… Что глазами хлопаешь? – повернулась она к дежурному. – Анекдоты, говорю, знаешь какие-нибудь?

– Знаю. Про блондинку.

– Вот и чудненько! Рассказывай.

* * *

– Гад Колесов, – сказал майор Давиденко и отхлебнул водки. Он вызвал двоих самых верных и преданных помощников – капитанов Мигулина и Евдокимова – на предмет мозгового штурма. Быстро постановив, что тут без пол-литра не разберешься, майор послал адъютанта Кирюшу за бутылкой.

– Гад Колесов. Шпионку он поймал, понимаете. Сдал мне. И морда у него счастливая, что больше ни за что он не отвечает. Видели б вы, ребята, эту морду… так бы кулаком и вмазал.

Майор вздохнул и опять приложился к стакану.

– Шпионка! Такие шпионки бывают только в романах. Разведчик должен быть незаметным, не бросаться в глаза. А на это чудо в перьях даже фонарные столбы оборачиваются.

– А может быть это… как его… двойной блеф, – высказался Мигулин. – Если она похожа на шпионку, то все решат, что шпионкой она быть никак не может. Вот и ты говоришь, что таких шпионов не бывает. На нее ни за что не подумаешь, что она шпионка, верно? А это значит, что она – шпионка идеальная.

– Но ведь Колесов-то подумал, – резонно возразил Евдокимов.

– Да, это ты, Серега, что-то слишком мудреное заферлупонил, – неодобрительно покрутил головой майор и разлил остаток водки по стаканам. – Если человек похож на шпиона, то все дураки вроде Колесова решат, что он шпион и есть. А дураков знаешь как много?

– И легенда у нее идиотская, потому что любую разумную легенду можно разоблачить, найти в ней нестыковки, нелепицы, – не сдавался упорный Мигулин. – А если вся легенда с самого начала сплошная нестыковка и нелепица? Как тогда ее разоблачать? Как определить, что она не гемир, если никаких гемиров вообще не бывает? Миф, легенда и монстрячьи страшилки.

– Да что б тебя, стервеца! – рассердился майор. – Сам ведь знаешь, что порешь ерунду, но остановится не можешь. Да будь она действительно шпионкой, наплела бы нам про потерянную локацию, нафантазировала бы карту. Ткнула бы пальцем в первое попавшееся место и сказала, что здесь этот самый мерцающий проход. И скушали бы мы все это как миленькие. А она чего нарассказала?

– Но раз так, надо ее отпустить, – пожал плечами Евдокимов. – Куда ей надо, в Институт? Так пусть катится, можем даже подбросить.

– Дурак ты, – вздохнул майор. – А вдруг этот гад…

Он сердито ткнул в Мигулина пальцем.

– Вдруг этот гад прав. Мы ее в институт, а она шпионка. И украдет у наших научников какие-нибудь заумные секреты. А потом приедет начальство и с меня спросит.

– Приедет начальство… Гы! – фыркнул Мигулин. – А в деда Мороза ты, случайно, не веришь?

И тогда майор озверел.

– Разговорчики! – рявкнул он. – Распустил я тебя, стервеца. Смирно! И вы оба…

Майор свирепо глянул на Евдокимова и вообще ни в чем неповинного адъютанта.

– Все у меня распоясались. Разговорились мне тут. Смирно!

Майор перевел дух и оглядел плоды своих воспитательных мер. Подчиненные исправно стояли навытяжку. М-да… Он, майор, всех построил. И чё?

– Вольно, – сказал он ворчливо. – Кирюша, дружок, сбегай за бутылкой.

– Начальство обязательно придет, – излагал майор, разливая водку. – Нас найдут. Не всю же жизнь тут робинзонить. Я ехал сюда на пять лет, а торчу сколько?

– Так что с девчонкой-то будем делать? – опять встрял Мигулин. – Пусть сидит, или как?

– Ага, как же! А если она не врет и на самом деле попала сюда с Большой Земли?

– Как попала? – удивился Евдокимов.

– Непонятно как! А что у нас тут вообще понятно? Аж ничего. Ну так вот, приедет начальство, и скажет: «К тебе, стервец, попал каким-то неведомым новым путем человек с Большой Земли. У тебя была ниточка. Возможность разобраться и наладить связь. А ты что сделал, гад?» – спросит начальство, – «Ты саботажник, а то и вообще диверсант»

– Ну, я тогда не знаю, – сказал Евдокимов и почесал затылок.

– Если не знаешь, что делать… – начал Мигулин. Собутыльники смотрели вопросительно – такой универсальный метод, как пол-литра был уже испробован и результата, к сожалению, не дал.

– Если не знаешь, что делать, надо звонить Замятину.

– Замятину?! – взвыл майор

– А что? Если уж нам приходится маяться с этим раздолбаем, пусть хоть польза от него будет какая-никакая. Непонятки не по нашей части. Это дело научников. Сдашь Замятину объект под расписку, и пусть он колупается. Он профессор или хрен собачий? Потом… г-хм… когда придет начальство, расписку ему и покажешь. Хотя по мне это начальство еще более мифическое, чем гемиры.

– А если этот стервец не захочет? Что ж, просить его, что ли? – проворчал майор, проигнорировав на этот раз неверие помощника в грядущее пришествие начальства.

– Да ты чё! Только скажи ему, что твои ребята поймали гемира, которого не бывает, так он сам прибежит. А если попытаешься не пустить, он нашу военную часть в одиночку возьмет штурмом.

– Да. Ты, прав. Ты, Серега – голова. – постановил майор и потянулся к телефонной трубке.

– Замятина мне! Что значит, нету?! Опять он куда-то в поле в аномалии полез? У всех вас нет никакого понятия о дисциплине, а уж этот ваш вообще, без мата не скажешь… Да не об том я, не об том, не суетись. Нужен он мне, вот и все… Живо найдите и пусть перезвонит… Нет, с постели поднимать не надо, тогда уж утром. Но чтобы как штык!

– Посидит стервочка до утра, – ворчливо сказал он помощникам. – Ей полезно.

* * *

– Девочку в узилище? На съедение насекомым? Клопам?! И Вы ее там продержали чуть ли не всю ночь?

Человек с длинными седыми волосами, одетый в вытертые джинсы и вытянутый во все стороны свитер, посмотрел на майора настолько выразительно, что тот невольно поежился.

– Каких клопов, Вы что, рехнулись? Ну и посадил, – сердито сказал он. – А почему нет? У нас там порядок, даже крыс почти всех повывели.

– Крыс?! – взревел собеседник. – Вы понимаете, что травмировали ребенка? Дмитрий Петрович! Вы полагаете, что я весь такой интеллигентный и порядочный? Что я, когда наконец придут с Большой Земли, не накатаю на Вас телегу?

– Когда к нам придут, это я на тебя, стервеца, накатаю телегу! Та-акую телегу, что в пусковую ракетную шахту не пролезет, – заорал майор, краснея мордой.

– Тыкать мне не надо! – возмутился гость. – Впрочем, что с Вас взять. Я, разумеется, принимаю этот … г-хм… объект под свою ответственность. Немедленно принимаю, ясно? Где тут ваши чертовы казематы, сатрап?

* * *

Майор лично пошел освобождать задержанную. Вместе с Замятиным, которого было проще убить, чем от него отвязаться. Он действительно чувствовал себя несколько неуютно. Ну посадил девку под замок, – уговаривал он себя по дороге. – Не каземат же, в самом деле. И не подземелье какое-нибудь… то же мне, замок Иф… Истерит Замятин, ботаник прекраснодушный, только и всего. Хотя, конечно, кто их, девчонок, знает. Такой контингент он, майор, еще никогда и никуда не сажал. Вдруг у нее действительно это… травма…

А уж когда на подходе к злосчастной гауптвахте майор услышал многоголосое солдатское ржанье… Если эти сволочи что-нибудь сделали с девочкой, расстреляю на месте! И не посмотрю на последствия!

Майор ворвался на гауптвахту, чуть не прибив металлической дверью бежавшего следом Замятина. И остолбенел.

Зрелище действительно впечатляло. Решетка, призванная отделять арестантов от охраны, благопристойно пребывала закрытой. С одной стороны обреталась шпионка. Без ботинок, в одном носке и с игральными картами в руках. А с другой… с другой … Трое основательно раздетых солдат азартно резались в карты с арестанткой. Еще двое парней, бывшие, по всей видимости, зрителями в этом безобразии, сидели на столе охранника и ржали во все горло.

З-заразы!

Полуголые солдаты при виде майора бросили на пол карты. Один – с голой грудью и в одном носке, второй – в гимнастерке, из-под которой торчали трусы, и вообще босиком. А третий… о нем вообще цензурно и не выразишься. И вот в таком в непотребном виде картежники дружно вытянулись по стойке смирно. Зрители при виде майора тоже вскочили и изобразили служебное рвенье. Видимо по контрасту, это сделало зрелище еще более возмутительным и похабным. За спиной нервно хихикнул адъютант, что тоже подлило масла в огонь.

– Что здесь происходит? – взревел майор.

– Мы играем в покер на раздеванье, – вежливо сообщила арестантка. – Что с Вами, товарищ майор? Вам нехорошо?

Что случилось далее майор, честно говоря, не очень запомнил. При виде такого вопиющего нарушения армейского миропорядка он озверел до полной невменяемости. В общем, по окончании приступа его праведного гнева диспозиция оказалась следующей. Арестантка, вышвырнутая наружу его начальственной дланью, сидела на полу и ошалело хлопала глазами. Солдаты, которых он самолично всем скопом затолкал в камеру, вжались в дальнюю стену. Причем полуголые пытались вытолкать вперед одетых по всей форме товарищей к отчетливому неудовольствию последних. Профессор Замятин тоже сидел на полу, хотя его майор вроде бы никуда не швырял. Сидел, прислонившись спиной к стенке, и взахлеб ржал, скотина такая.

* * *

Майор проявил себя человеком излишне темпераментным и довольно-таки непоследовательным. То ее в карцер, то конвойных… Он сам-то знает, чего хочет? И вообще, что за манера людьми швыряться?

– Кажется, наша партия преждевременно закончилась, – констатировала Крысуля, поднимаясь с пола. И скомандовала: – Мальчики, меняемся трофеями. Отдайте мне ботинки.

И сунула через решетку солдатские шмотки. Рыжий Леха кинул ей ботинки и, воровато оглянувшись на майора, азартно шепнул:

– Ну, погоди, я тебя до гола раздену.

Крысуля демонстративно оглядела парня с головы до ног.

– Не исключено, – сообщила она. – Но только не в покер. Не знаю, как что другое, но в покер ты не волокешь.

Эх, надо было ей говорить потише. Майор и неведомый веселый дядька Лехиного шепота, ясное дело, не расслышали. Но по ее ответу восстановили текст с вполне удовлетворительной точностью.

Дядька взвыл.

– Ох, не могу, – стонал он сквозь смех. – Гляньте-ка на травмированную деточку! Ох, я кретин старомодный… Дмитрий, с меня это, как его… пузырь, вот!

Майор же осатанел окончательно

– А ты что здесь делаешь? – зарычал он, размахивая кулаками над головой бедного съежившегося рыжика. – Почему с Колесовым не улетел? А ну, вон отсюда! И скажешь Колесову, что я велел тебя наказать. Жаль, что я приказ о твоем переводе к картографам уже оформил, а то бы нипочем! Куда тебе, р-раздолбаю. Картограф, прости господи! Тебе бы не карты составлять, а играть в картишки. И еще скажешь, что за наказанием я сам прослежу, не поленюсь.

Майор, отдуваясь, вытер лоб платком и сухо спросил у веселого дядьки:

– Объект принимаешь? Под расписку.

– Ага, принимаю. Пошли к тебе в кабинет, оформим.

И они двинулись по коридору. Крысуля – объект, который надлежало передавать под расписку– благонравно потопала следом.

* * *

А потом, в кабинете майора, затеялся новый допрос. Вел его этот самый весельчак, оказавшийся ни много ни мало председателем Научного совета Института, тем самым Доком, о котором говорили парни из вертолета. Допрос проходил под острым, прямо-таки кинжальным взглядом майора. Майор сидел с блокнотом и ручкой, причем ручку эту держал так, словно хотел из нее выстрелить. И время от времени что-то чирикал ею в своем блокнотике. Что чирикал? Рисовал чертиков? А что же еще, если допрос быстро преобразовался в умиленные расспросы. Дядька не был в Москве уже лет двадцать, не меньше. И его интересовало все. Как изменилась Москва за это время? Что снесли, что построили? А когда он узнал, из какого она университета, да с какого факультета, то вообще расцвел. Оказывается, преподавал он там в допотопные времена. И после этого беседа прочно залипла на университете.

– Так кто же, говорите, Ваш научный руководитель?.. Ах, Сережа… – ностальгически улыбался собеседник. М-да… Кому-то профессор Северцев, наверное, может быть и Сережей.

– Сережа… Так что, он все такой же лысый?

Значит, все-таки допрос.

– Нет, – хихикнула Крысуля. – Видимо, эффективное средство для ращения волос все-таки изготовили.

Собеседник удовлетворенно хмыкнул. А майор что-то черкнул в блокноте вроде даже на полном серьезе.

– Ты видишь, Дмитрий, – постановил мужик из вожделенного института, – ребенок прекрасно знает не только Москву, но даже вполне конкретное учебное заведение с его преподавательским составом.

– Может быть, им известно, что у нас работаешь ты. А уж где ты преподавал на Большой Земле они точно знают. Вот и натаскали шпионку, – проворчал майор.

– Если они так хорошо осведомлены, то я не понимаю, зачем им вообще нужны шпионы.

– Хватит болтовни. Объект принимаешь?

– Да.

– Под расписку. В двух экземплярах. Оба завизируешь в первом отделе у Воропаева, пусть наблюдает. Один экземпляр привезешь мне. Все понял?

* * *

– И что же мне с Вами делать, объект наблюдения? – задумчиво сказал представитель вожделенного Института, когда они вышли из кабинета майора.

– Я бы хотела к вам в Институт, если можно. Я закончила обучение… практически. Остались только никому не нужные формальности типа дипломной работы, которая, кстати сказать, мною уже написана… практически. Я уже могу самостоятельно работать.

– Практически? – улыбнулся профессор.

– Да, конечно, – не моргнув глазом подтвердила она. – Я немного работала с профессором Северцевым и, уверяю Вас, это была не лаборантская работа.

– А скажите, милочка, как отзывался о Вас мой старый друг профессор Северцев?

– Он говорил, что я дура, – честно сообщила Крысуля.

– Вот как?

– А еще он говорил, что я одаренная и хотел взять в аспирантуру.

– Одаренная дура? – собеседник был явно озадачен.

И почему, спрашивается, это так всех удивляет? Полковник, помнится, глазами хлопал… и этот туда же. Ну да, одаренная дура, а что такого?

– Профессор Северцев говорил, что так бывает, – терпеливо объяснила Крысуля.

Собеседник смотрел на нее по-прежнему с некоторой ошалелостью. Думал.

– Хорошо, – решительно сказал он наконец. – Я возьму Вас в аспирантуру. Раз Сережа хотел это сделать… будем считать, что он мне это посоветовал. Чует мое сердце, что я еще не раз пожалею, ну да ладно.

– А здесь есть аспирантура? – восхитилась Крысуля. Его сомнительные прогнозы она проигнорировала. Ей приходилось слышать очень много подобных прогнозов. И они, кстати, довольно часто сбывались.

– Будет, – легкомысленно ответил новый научный руководитель. – Действительно, почему это у нас нет официальной аспирантуры? Непорядок. Кстати, давайте, наконец, познакомимся, моя будущая аспирантка. Я – профессор Замятин, Аркадий Георгиевич. А как зовут Вас?

– Крысуля.

– М-да… А мирское, так сказать, имя у Вас есть?

– Валерия Воронцова, – спохватилась она. И, подумав, добавила: – Викторовна.

Некоторое время они молча шли по коридору.

– А как получилось, что в процессе этой неприличной карточной игры солдаты оказались почти раздеты, а Вы потеряли только ботинки? – поинтересовался вдруг новоиспеченный руководитель.

– Я геймер, профессор, – ответила ему Крысуля. – Я умею играть. Во все. То есть, если бы они настояли на подкидном дураке, было бы сложнее. Но они наивно согласились на покер.

– Вы геймер? – удивился профессор. – Ох… геймер? Не гемир, а геймер?

– Да. Это монстры так переврали наше самоназвание. Мне надоело им объяснять, и я согласилась. Гемир так гемир, не все ли мне равно.

– Гемир… – задумчиво покачал головой профессор, – монстрячий кошмар… жуткое и безжалостное существо, имеющее множество жизней. Да, именно так должен воспринимать геймера монстр из компьютерной игры, окажись у него разум. Значит, Вы геймер, который умудрился настолько уиграться, что угодил в компьютерную игру собственной персоной? Увлекательно. Знаете, деточка, с Вами не соскучишься.

– Знаю. – кивнула Крысуля. Она действительно была в курсе этого обстоятельства.

Профессор опять заржал. Веселый дядька – одобрительно подумала Крысуля.

– И что же, милочка, Вы сейчас находитесь в компьютерной игре, а мы все – ее персонажи? – спросил профессор отсмеявшись.

– Не могу Вам ответить с более или менее приличной достоверностью. Если рассматривать ситуацию с моей позиции, то возможны три версии: первая – я в компьютерной игре; вторая – я в реальности, один к одному похожей на мою любимую компьютерную игру; и, наконец, третья – я сошла с ума и мне все это мерещится. Последняя версия недоказуема и неопровержима в принципе, а для выбора между первыми двумя у меня не хватает данных.

Крысуля взглянула на собеседника. Любила она потрепаться на отвлеченные темы, но эта ее склонность обычно не находила понимания у окружающих. Но этот классный дядька слушал ее со всей внимательностью. Да, Крысуле определенно повезло с научным руководителем.

– Третья версия… ну, которая о сумасшествии… она непродуктивна в принципе, поскольку не может дать руководства к действию, – вдохновенно излагала Крысуля. – Что же касается первых двух, то различие между ними скорее кажущееся. Оно представляет несомненный, но исключительно академический интерес. В любом из этих двух случаев мне целесообразно относиться к окружающему меня миру как к реальности, данной мне в ощущении, и …

– Хватит, деточка. Я понял. – сказал профессор вроде бы даже с некоторой поспешностью.

– Но я же только начала! Я еще не рассмотрела ситуацию применительно к Вашему ее восприятию, – возмутилась Крысуля. – Вопрос о том, являетесь ли Вы персонажем некой игры также является второстепенным, поскольку реальность мира недоказуема в принципе, на эту тему написано немало философских работ. И это в равной мере касается как Зоны, так и Большой Земли. С другой стороны, в художественной литературе очень обстоятельно рассмотрены различные аспекты версии, что наш мир – аналог шахматной доски, на которой боги разыгрывают свою партию. С этой точки зрения все мы даже в реале являемся игровыми персонажами. Отсюда следует…

– Лерочка, будьте добры, уймитесь, – сказал научный руководитель очень-очень вежливо, но непреклонно. Абсолютно непреклонно.

Вот. Так оно всегда.

Впрочем, это все неважно. В аспирантуру-то берут, а это главное.

* * *

Дальнейшие события спутались в яркий и веселый клубок. Они опять летели на вертолете, теперь уже до вожделенного института. Потом шли по центральной аллее, по бокам которой торчали агромадные конические ели. Да, дедушка рассказывал, что в стародавние времена именно так и оформляли серьезные научные заведения.

Стиль ретро, как это мило! И институтские корпуса соответствовали – массивные, с высоченными этажами. А вот окошки были узенькими. Может быть, это и нарушало архитектурный стиль, но было по зоновским меркам грамотным. И территория меж корпусами, зеленая и с деревьями, тем не менее была ровной, открытой и хорошо просматриваемой. Все это понравилось Крысуле. Она огляделась одобрительно и объявила, что здесь очень удобно держать оборону. Это заявление почему-то вызвало у окружающей публики некоторую оторопелость.

У публики? Ну да, как-то незаметно оказалось, что они уже далеко не одни. Здесь, по всей видимости, нечасто появлялись новые лица. Многим было интересно взглянуть на профессорское новоприобретение, по слухам свалившееся неисповедимыми путями Зоны прямиком с Большой Земли. А разглядев это самое лицо, любопытствующие закономерно тут залипали и начинали вдохновенно рассказывать о своей работе.

Ой, как интересно! Убиться веником, люди здесь изучают Зону. Все ее непонятки и завлекательности. И аномалии изучают. Не просто по ним тупо «лазают по артефакты», а именно ИЗУЧАЮТ. Это же так круто.

– Вон тот корпус на отшибе, видишь? – говорил один из ее новых знакомых, длинный тощий очкарик. – Это наш корпус, корпус «Икс» Ну, не только наш, но мы занимаем большую часть. Этот корпус предназначен для Опасных Исследований.

Он так и произнес оба эти слова – каждое с большой буквы.

– В Зоне безопасных исследований вообще нет! – с негодованием возражал плотный коренастый дядя.

– Это верно. Но есть просто опасные исследования, а есть – особо опасные. Ну так вот, он на самом деле не такой маленький, как кажется. Там цокольных этажей аж четыре штуки.

– А зачем? – удивилась Крысуля. – Для убежища многовато. Разве не проще строить этажи сверху?

– Когда создавался институт, о Зоне еще ничего толком не знали. Сделали на тот случай, если проживание людей на поверхности окажется невозможным. Там полная система жизнеобеспечения и все такое. Но, поскольку такой необходимости еще ни разу не возникло, постепенно приспосабливаем эти цоколи под лабораторные нужды.