Чугунные облака

– Ты уникален – голос всхлипнул – Наделён невероятным даром, который можно потерять как пульт от телевизора. Развивай его. Прошу тебя, не затеряй.

На секунду женщина умолкла. Никита продолжал оглядываться по сторонам, всматриваясь в деревья, рассчитывая увидеть там знакомое лицо.

– Сын, я вернусь за тобой и разыщу тебя. Где бы ты ни был – мы будем вместе.

– Эй! – Никита вскрикнул, резко прервав голос. Его выкрик эхом пронёсся по озеру, отбиваясь от массивных стен леса. Никого. Казалось, голос доносился с небес. Мама сидит на круглой луне, всматриваясь в его каждое движение.

Он поднял глаза, рассматривая крошечные огоньки звёзд и щурясь от яркого лунного света. Одна блестящая точка, переливающаяся холодно-серебряным, слетела с ночного мрака безудержно полетев вниз. Она оставляла за собой молочный след, тянущийся за ней как хвост.

Было лишь одно желание, которое хотелось загадать при виде падающей звезды.

«Мама, найди меня. Прошу, найди скорее»

– Я люблю тебя, Никита. Люблю, как никого никогда не любила и больше не полюблю.

Голос затих. Тишина холодного лесного озера вновь застыла в воздухе.

Звёздное небо полностью овладело вниманием Никиты. Он всматривался в звёзды, переводя взгляд на луну и обратно. Хотелось, чтоб голос зазвучал вновь. Хотелось, чтобы очередная мутная картинка из памяти дала о себе знать.

Ничего. Тишина вокруг, тишина в голове.

Босые ступни поднимались выше и выше. Сейчас тощее тело летело над водой как голубиное перо. В начальных классах Алина дала ему прозвище «Скелетон» за торчащие костлявые рёбра. Спасибо обтягивающей белой футболке, которую доводилось одевать на физкультуру. Но на данный момент и правда казалось что его тело не весит ни грамма. Оно взлетало всё выше, потягиваясь к падающим звёздам. Стремясь к круглой луне, в свете которой листья на тополе, затесавшимся среди сосен, переливались как гирлянда, которую забыли снять после Рождества. Он и сам переливался как та гирлянда. Его бледная кожа мерцала десятком тусклых блёсток, искрясь в лунном луче.

Может быть, сейчас он и вовсе растворится в этом свете.

Для него это было так легко– для незаметной и тихой жупы. Для человека, вечно ходящего сквозь как фантом. Раствориться в отблесках полного месяца – так просто.

Шорох листьев. Тихие шаги. Тот самый звонкий смех. Кустарники, скрывающие озеро от посторонних глаз гуляющих по ночному лесу, зашевелись. Смуглая рука раздвинула ветви, с интересом заглядывая внутрь. Показались длинные каштановые волосы. Умные карие глаза, ходящие из стороны в сторону.

Она вернулась.

Она тут.

Она рядом.

Адриана.

Быстрый взгляд выхватывал мелкие детали пейзажа, складывая полную картинку невероятной красоты. Сначала её лицо расплылось в искренней восторженной улыбке – такой знакомой и такой понятой. Она любила дарить её людям, зная цену своему подарку. И возможно, именно этот презент тянул к Адриане всех жителей.

Но спустя секунды улыбка сошла. Пухлые губы разомкнулись. Глаза забегали. Девушка была потрясена.

С самого детства она была крайне впечатлительной личностью. Её можно было испугать всем – незатейливым «бу!», выпрыгивая из-за угла, можно было удивить красотой соседнего ставка, пахнувшего прорванным трубами, можно было расторгать до слёз концовкой четвёртого «Шрека».

Но сейчас особенный случай. Она обомлела, устремив взгляд в небо. Он неторопливо, как медлительный лифт в старой многоэтажке, вздымался ввысь. Секунды, и он бы оказался на нависшем над водой Никите.

Глаза девушки блеснули.

«Может быть, она увидела меня?»

Рот открылся шире. Зрачки расширились. Глаза остановились на тёмной парящей тени.

С глаз Никиты покатились слёзы.

– Адриана – крикнул он, взмахнув рукой – Привет! Я спущусь к тебе, секунду.

Он попытался шевельнуться – безрезультатно. Холодный сырой воздух сковал всё тело. Он оцепенел в неловкой позе. Слёзы скатывались с щёк, обрываясь вниз. Мелкие капельки торопливо улетали вниз, разбиваясь об плоскую поверхность.

Взгляд девушки взлетал дальше – он отразил в себе яркий свет круглой луны, размерянное мерцание звёзд.

И вновь, лицо украсила лучшая улыбка из всех существующих. Искренняя, восторженная. Казалось, звёзды и луна – самое нереальное зрелище из увиденных Адрианой за всю жизнь.

Её губы зашевелились. Она хотела сказать что-то. Начала произносить слово, первый звук которого раздался эхом.

«Э-Э-э-э…»

Она не успела договорить. Её остановили. Улыбка сошла, брови сдвинулись, стараясь прижаться друг к другу – на лице появилась гримаса боли. Девушка поднесла руки к лицу, в ужасе рассматривая кисти. С ногтей начала сочиться кровь, ручьём стекая по пальцам.

Каждый пальчик, один за другим, окрасился в алый цвет. Девчонка вскрикнула.

– Адриана!– она не слышала Никиту. Сжав губы, она выдернула окровавленный ноготь с указательного пальца. Вырвался ещё один крик боли – АДРИАНА!

Никита шевелил всеми частями тела, пытался разрывать плотные воздушные массы руками, качался из стороны в сторону – тщетно. Он никак не мог помочь девушке.

«От неё одной зависит моя жизнь, мама, как ты не понимаешь. Она задавала мне темп. С ней я становился таким… таким… таким живым! Но она ушла, и теперь остался лишь я настоящий» – этим он отбивался от всех попыток матери вытянуть его наружу.

Она была его жизнью, в один момент просто уйдя. Сейчас же, она была так близко – мучалась, страдала – но он не мог ничего сделать.

Сквозь выстиранную белую футболку, надетую на Адриану, показалась кровь. Пятно становилось больше и больше, охватывая всё тело. Жидкость потекла по смуглым рукам, по стройным ногам, капая на сырую землю.

Девушка оторвала взгляд от окровавленного тела. Гримаса боли сошла в то мгновение, в которое глаза вновь поднялись на ночное небо. С напуганных влажных глаз вниз спускались слёзы.

– Хочу побыть тут ещё – прошептала она, прежде чем плотный воздух вокруг тела Никиты развеялся.

Тощее тело безудержно полетело вниз, прямо в глубь тёмного озера. Парень зажмурился, готовясь погрузится в холодную воду с головой. Костлявые твёрдые локти разбили водный простор. В один момент. Совершенно безумно– озеро разлетелось на миллионы осколков. Ели, сосны, одинокий тополь – все они оказались стеклом, незамедлительно трескавшимся и бившемся как сервиз, падающий на пол.

Вода и величественный лес открывали под собой знакомую Никите тесную темноту. Осколки царапали кожу, падая по ней прочь и оставляя его наедине с ней.

И вот, он снова тут. Вокруг безвоздушное пространство, и где-то над головой маячит блеклый огонек комнатной настольной лампы.

Никита громко вздохнул, спиной упав на мягкую кровать. Головная боль отступила. Звон стих.

Сердце бешено колотилось.

Неужели его сознание способно на столь реалистичные видения?

Глава 13 #королевакрика

– ХАЙ ВСЕМ! Наверное это было слишком громко, правда? – миловидная девчонка с круглым лицом и каштановыми волосами с интересом заглядывала на подругу, стоящую за камерой.

– Будто тебя кипятком ошпарили, перед началом съемки. Давай новый дубль.

Девушка откинула свисающую на лоб прядь. Глаза забегали в разные стороны, изучая обстановку в столовой.

– Всем привет! С вами Алиска Си, и вы смотрите долгожданный ВЛОГ из моей школы – Алиса расплылась в улыбке, увидев одобряющий кивок Евы.

Голос на удивление звучал уверенно, будто она вовсе не начинающий блогер, а ведущая позднего шоу, уютно сидящая в мягком кресле и расспрашивающая Ким Кардашьян о последних родах. А почему он должен звучать по другому? Вчера был знаменательный день – количество подписчиков перевалило за пять тысяч. Всё из-за последнего видео о книжных полках.

И кто знал, что в Ютубе стольким людям интересно наблюдать за чужими заваленными книгами полками?

Сейчас число равнялось ровно 5 тысячам и одному человеку. Хэштэг #путькмечте #яблизкокславе.

– Сегодня я вам расскажу про свои школьные лайфхаки, и первым моим уроком для вас, мои дорогие подписчики, будет секрет, как списать историю при помощи обычной бутылки от воды. Для этого нам понадобится… Ева прекрати трясти камеру!

Девушка за новенькой камерой «Никон», подаренной Алисе на шестнадцатилетие, раздраженно фыркнула. От своего операторского амплуа она была совсем не в восторге: у неё часто тряслись и затекали руки, чёртов «Никон» весил как кусок чистого железа. Но любовь к лучшей подруге перевешивала. Приходилось держать камеру, переодически фыркая от летящих замечаний.

Алиса была неотъемлемой её частью с трёх лет. А как отказать своей половинке?

Порой казалось что у пары подружек одинаковые мысли, чувства и интересы. Но это лишь на поверхностный взгляд. Каждая из них – неповторимый уникум, яркая индивидуальность со своими уникальными чертами характера.

Они как-бы были одним целым, но и разделялись без слёз.

Одна – любительница читать без остановок и обменивать сон на культовые фильмы Хичкока. Другая – могла бы не жалея пальцев, отказавшись от еды и воды, монтировать короткие безобидные видео.

Одна – может наизусть процитировать начало любого фильма Кубрика. Другая – начало любого вайна Lelepons. И при этом они были вместе. И казалось, будут навсегда.

Совсем недавно одна частичка стабильно живущего полноценной жизнью организма отвалилась, заставив организм привыкать к жизни инвалида. Смуглая черноволосая девчонка Лилит – привлекательная армянка, чьё настроение и взгляды на жизнь напоминали виражи военного истребителя: взлёт – и она миловидная любительница лошадей, умеющая назвать 38 пород за минуту. Падение – и она может растереть любого в порошок, узнав самую ядовитую сплетню.

Лилит все знали как местного правдоруба-сплетника, узнающего свежие новости в первые три секунды.

Раз… Два… Три…

И она знает что этой ночью ты занималась сексом с баскетболистом из одиннадцатого!

Раз… Два… Три…

И она пишет пост про твой скандал с мамой!

Раз… Два… Три…

И она фотографирует, как ты пишешь маркёром гадости на туалетном бачке про свою лучшую подругу!

Она умела быть везде – растворяться с воздухом и глазеть из каждой щели. Бытовало мнение, что компромат на своих одноклассников ей высылали сами ученики, любящие включать камеру телефона в самый подходящий момент. Правда это или нет – уже никто не узнает.

Это лето изменило многое в их жизнях.

– Нам понадобится бутылка и… Да нет же, Ева, у тебя как-будто судорогу на руке сводит.

– Да не могу я сделать так чтобы мои руки не тряслись как от пляски святого Вита, они всегда трясутся, и ещё ужасно потеют, и ещё на них какая-то ужасная сыпь… Фу, чёрт, мне это напоминает кожу зомби из «Обитель зла».

– Фильм полный отстой.

– А я люблю Милу Йовович – Ева откашлялась – Вообщем, меня это всё пугает… Вдруг это, ну не знаю аллергия на воду, и я вообще ужасно больна…

– Ева!

– Хочу налить в рот антисептик…

– Ева!

– Вылить себе его на руки…

– Ева!

– Укрыть им лицо…

– ЕВА! – девушка наконец замолчала – Ты переживаешь. Последние дни, знаешь ли, выбили из себя многих. Долбанный убийца, долбанные убийства… Как в ужастике, только от которого у тебя на ладонях появляется сыпь, а перед сном тебя трясёт, будто матрас вибрирует. Это ужасно, но каждый из нас справляется как может.

– Я просто… Я… – Ева подняла глаза на Алису. Девушка заглянула за её спину, быстро переведя взгляд на соседний столик. Центральный круглый стол. Место заседаний высшей касты. Алиса медленно кивнула, дав подруге команду продолжать – Я не могу с этим справиться. Мне кажется весь этот ужас подошёл как никогда близко. Мне – голос сошёл на шёпот – Мне реально страшно…

Тёплая ладонь Алисы ласково накрыла сжатый кулак Евы.

– Расслабься. Мы вместе – и нам ничего не будет страшно. Ты поняла?

Девушка кивнула.

– Сейчас, делая уроки я слушаю аудиокнигу. Даже не взглянула на название, но суть вот в чём – какой-то мужлан с прокуренным голосом учит наплевать на всё. Схоже с Дейлом Карнеги, только если бы его романы писал мудак. И вот, в первой главе основная мысль такова – «Посри на всё. Тот кто срёт – тот счастлив по жизни. Тот кто парится – остаётся лохом до смерти».

– Леди так не говорят, Алиса – Ева хихикнула – Помнишь наш устав про женственное общение?

– Да клала я на женственное общение, когда вокруг происходит такой треш – девушка выдержала паузу – И когда ладони моей подруги потеют будто мы заперты в финской сауне.

Ева рассмеялась, привлекая на себя внимание стола инстаграмщиц.

– Подруги навеки? – Алиса потянулась руками к шее своей подруги, напрашиваясь на объятия. Столик между ними словно исчез. Они заключили друг друга в крепкие объятия. Инстарграмщицы продолжали с интересом глазеть. Одна из них хитро ухмыльнулась, склонившись над ухом соседки. «Родила очередную сплетню» – подумала Ева, принюхиваясь к запаху шампуня подруги. Клубничный йогурт из «Lush”– она подарила его ей на первое сентября.

– Подруги навеки – прошептала она, расплываясь в широкой улыбке.

Как бы описать то чувство, с которым я сегодня проснулся и пошёл в школу?

Будто я половая тряпка, которой недавно промыли пол в туалете приюта для бездомных, после чего запихнули в стиральную машинку и поставили барабан вертеться на сутки.

Будто все мои кости превратились в жидкое желе из театрального буфета. Будто каждый сустав это ниточка, а все вены – тягучий мармелад со вкусом черники.

Будто каждый сосуд под кожей лопнул, отозвавшись резкой болью. Будто все внутренности переваренная овсянка, которую небрежно выгрузили в керамическую тарелку, подав младенцу на завтрак.

Будто вчерашний день – лист текста, запятнанный тёмными каплями от кофе. Будто все события происходившие вчера – происходили с каким-то парнем из ночного сериала-криминальной хроники. Будто на сутки солнце прикрыла луна, держав город в мистическом затмении.

Будто я это не я. В этом городе я перестаю быть собой, превращаясь в вечно дрожащее напуганное существо.

Напуганное существо ссутулившись входит в коридор через прозрачные двери. Напуганное существо неторопливо ползёт, окидывая взглядом толпу. Напуганное существо находит фонтанчик с питьевой водой, наклонившись пытаясь освежить ростовую полость. Напуганное существо, попивая воду, видит выплывающую из-за стены шкафчиков Еву. Напуганное существо хочет сделать вид что вовсе её не заметило. Ева подходит к напуганному существу, улыбаясь спрашивая как ему «возлюбленная».

Завязывается разговор.

Болтовня, которая превращает мрачное поникшее создание в улыбчивого парня. И всё на своих местах.

Я протягиваю Еве книжку, благодарю её, и в голове начинает вертеться интересующий вопрос, как слова заедающего хита.

«Что с нами? То есть: кем мы приходимся друг другу? Ты тоже испытываешь что-то большее, чем симпатию? Или я один такой безумец?»

Но я помалкиваю, улыбаясь слушая про Евыно воскресенье.

Её общение отличается от общения многих других девчонок – некоторые считают, что тебе просто жизненно необходимо знать про запоры их собак, про обострившуюся ангину их бабушек, про похороны их дедушек, и обязательно, про их субъективное мнение о новой серии «Ривердейла». Но её общение затягивало. Хотелось слушать простецкий «разговор-не-о-чём» как лекцию самого именитого профессора Оксфорда.

Переодически, я ловил себя на чересчур навязчивом взгляде. Я изучал каждый миллиметр её лица, следил за быстрым движением губ и яркими эмоциями взглядов. Она лишь хихикала. Будто навязчивые изучающие взгляды были смешной нелепой особенностью.

Иногда я хотел брутально опереться об дверь железного шкафчика, как делал Ченнинг Татум в одном из своих фильмов. Вряд ли «Шаг вперёд», и уж точно не «Супер Майк». Но каждый раз моя рука соскальзывала и я неловко пошатывался, оказываясь всё ближе и ближе к ней.

Попрощавшись, Ева подмигнула и тем самым ответила на заедающие вопросы.

«Кто мы?»

*Подмигивает*

«О, парень, явно больше чем просто друзья»

Хотелось обхватить её талию и подтолкнуть к себе, уткнувшись носом в мягкую щеку. Бесстыдно продолжительно поцеловать прямо на глазах у всей школы. Повторить ощущения прошедшей субботы. Но я лишь помахал рукой её отдаляющемуся силуэту.

Макс прижал меня к стенке прямо перед входом в кабинет химии. Были неожиданно. Выглядит он взволнованным, видимо ощущая те чувства, что я ощущал сразу после сна.

Он был разрушен, как и Андрей, как и Каролина, Алина… Все, пережившие вчерашние события. На его лбу блестел холодный пот.

– Слушай, я больше не могу откладывать

– Ты о чём? – удивлённо переспросил я, нахмурив брови.

– Эта грёбанная МаМа. Она стала приходить ко мне в сны после того вечера. С началом этого года столько всего навалилось на наши головы – и эту кучу давно пора разгребать.

Он не замечал пытающуюся проскользнуть мимо группу «свитеров», прижимая меня к стенной газете.

– Ты понимаешь, о чём я. Наш план, по внедрению в дом старухи, пора приводить в действие.

– Сегодня же?

– Нет, разве ты не слышал?

– Что? – переспросил я, не уловив предложения из-за стоящего в коридоре шума.

– Сегодня городское собрание. Нужно приходить обязательно, если не желаешь нарваться на неприятности.

Макс наконец отошёл. Я отклонился от стенной газеты. С неё на пол рухнуло два объявления, плавно славировав мне под кроссы.

– Заеду за тобой завтра– расталкивая широкими плечами «свитеров» он зашёл в кабинет. Двери захлопнулись, скрыв за собой яркую висевшую на стене таблицу Менделеева.

Наклонившись, я подобрал две упавшие листовки.

«Вечерняя йога. Релакс после уроков для всех желающих»

«Набор в баскетбольную команду. Не упусти свой шанс!»

Светло-синее объявление с йогой я сразу же повесил обратно, а оранжевое про баскетбол заставило задуматься.

Может быть я хочу попробовать себя в спорте? Кем же я буду, если хотя бы не схожу на отбор?

Фиктование – не моё. Шахматы – нудно. Гольф – вполне возможно, но поле для него не сыщешь в радиусе ближайших ста километров.

А вот баскетбол– то что нужно.

Когда-то давно я ходил с отцом на игру Чикаго-Буллс. Даже и не припоминаю где это было (мне тогда было лет шесть). Помню лишь его лучшего друга, который замотался в красный шарф, всю игру пожирал луковые кольца и не затыкаясь болел:

«ВПЕРЕД ЧИКАГО БУЛЛС! ВПЕРЕД!!!»

Сзади меня сидели два мальчишки, старше меня года на три. Весь первый тайм они умышленно стучали по моему сиденью, довольно хихикая. «О да, это же так весело причинять кому-то дискомфорт! Давай будем бить по его сидению весь второй тайм!»

Так оно и случилось. Перед третим таймом язык наконец повернулся сделать замечание. Вышел тихий и совсем не грозный хрип. Из шестилетнего меня выходил фиговый задира.

Ещё, всё детство я провёл с комедийными сериалами канала «Дисней». Там круглые сутки шла «Ханна Монтана» с Сайрус и «Волшебники из Вейверли» с Селеной Гомес. Мне не понадобилось много времени, чтоб незамедлительно в них влюбиться. Потом был «Shake it up” с Беллой Торн и Зендаей, но это уже другая история…

Короче, именно на «Дисней» я увидел первую часть «Классного мюзикла». Мюзикл нашего времени, который должен стать классическим (и да, я говорю это серьезно – именно классическим, ведь как может быть по-другому когда в главной роли Зак Эфрон, поющий и одновременно играющий в баскетбол?) Именно этот фильм привил ко мне скрытую любовь к этому спорту.

Сейчас она вышла наружу.

Я сунул листовку в карман, оглянувшись по сторонам и зайдя в кабинет химии. На первой парте вальяжно расселся Андрей, одну ногу закинув на стул.

Сегодня на нём была одета серо-белая американка с красной вельветовой буквой «A” на спине. Всегда видел на подобных куртках букву «A” и никогда не знал что это значит.

Кстати говоря, мой брат и его свита тоже состоят в команде с начала девятого класса. Престижные места горели золотым цветом для них ещё с первого класса. И да, девятый класс, возможно, чересчур ранний период для вступления в команду – но попробуйте объяснить это их отцам.

– Мне так жаль.

– Влад, то что ты пережил за эти выходные воистину чудовищно – «воистину»?! Из какой молитвы ты взяла это слово?

– Это ужасно! – ДА ЛАДНО, МАТЬ ТВОЮ! Никогда бы не пришёл к этому выводу!

– Я смотрела твою трансляцию и моё сердце разрывалось.

– Произошедшее с вами вчера вечером – кошмар наяву.

– Тебе нужна помощь?

– Я могу испечь печенье для тебя!

– Садись со мной на алгебре! После такого шока можешь списывать мою домашку!

– Ты такой отважный! Не хочешь заглянуть ко мне после занятий?

– В детстве я смотрел один фильм, или сериал, не помню как называется – может быть «красивые грешницы», «прекрасные дурочки» – не суть, происходящее в нём так напомнило происходящее с тобой.

Туча людей заслоняла вид кабинета передо мной. Все они желали высказать и не соболезнования, а просто высказаться. Неважно как. Говорили любую фразу, первую пришедшую на ум.

Создавалось впечатление что они насильно тянут из себя слова. Что их заставляло подходить ко мне со своими дебильными соболезнованиями?

Ну а я сидел и отстранённо кивал. «Мне жаль» – «ага, да»; «Ты в порядке?» – «ага, да»; «Мне кажется ты бледный?» – «ага, да».

Пухлая гора заслонила мне обзор на доску. Жирноватого телосложения парень, которого все в школе прозвали педиком. Может быть за его неестественное заламывание рук и протягивания слога «а» в каждом слове:

– Ну ты зна-а-а-аешь, я неда-авно та-а-а-акой сериал глянул и просто в в-а-а-астороге – между его бровей кожа шелушилась как на старой сумке офисного клерка, пытающегося выскрести из своей захудалой конторы, сэкономив на всём. У сползающей кожи виднелись коричневые пятна, будто кто-то разбрызгал гуашь телесного цвета на лицо парня.

Он мне рассказывал про сериал об убийце. Мне было не то чтобы не интересно, мне было просто до безумия наплевать.

– Это тональный крем? – перебил я его, всматриваясь в промежуток между выгоревших бровей.

Парень провёл указательным пальцем по лбу:

– Ой, мне на-а-адо бежа-а-а-ать! – он скрылся из виду. Андрей сказал, что видел «педика» разглядывающего своё отражение в зеркале.

В столовой я не отводя взгляда наблюдал за тем, как отчаянно пытаются снять удачный дубль две подружки: Алиса и Ева. Алиса в руках держала пластиковую бутылку с минералкой, улыбаясь в камеру во весь рот.

Ева трясущимися руками сжимала камеру, наводя фокус на лицо подруги.

Тонкая ладонь проскользнула по бутылке, аккуратно стянув этикетку и – о чудо! – на её обратной стороне показалась шпаргалка к геометрии. Десятки кругов и параллелограммов нарисованных ужасно мелким почерком синей гелиевой ручкой выстроились в ряд.

Взгляд скользил дальше по просторному залу столовой. Буфет, у которого в длинную очередь выстроились желающие поесть: они толкались, пытались заглянуть за прозрачное стекло и с облегчением в сердце убедиться, что картошка фри лежит на месте. Очередь поглощала все стоящие рядом столики. Толпу освещал яркий солнечный свет, проникавший сквозь высокие окна.

За этими окнами, в самой тени, в углу комнаты, где ходит меньше всего людей и сидят самые далёкие аутсайдеры, где заканчивается азиатская диаспора, где пахнет сыростью и по легендам бегают крысы в человеческий рост сидел Никита. Бледный, поникший, сутулый – как всегда. Но на этот раз он был один. Уже не ЖУПа, а независимая личность. Сам себе компания. Теперь, возможно, ближе к своему выпускному он избавится от статуса «бледного фантома». Теперь, возможно, все его узнают как «Никиту – самодостаточного парня».

Андрей с Максом смеялись над проплывшей сквозь мою голову шуткой. Я мечтательно засмотрелся в мрачный угол, упуская тему разговора. В кулаке я сжал холодную металлическую вилку, и казалось, с каждой секундой она проникает глубже и глубже в мою ладонь. Острые концы оставляют следы в коже, но я не чувствую боль. Перед глазами белая улыбающаяся маска, перед глазами вид окровавленного тела, перед глазами каждая секунда самых страшных выходных моей жизни.

И острия проникают всё глубже и глубже.

– Эй! – я всматриваюсь в бледное лицо Никиты – бездушное и лишенное всяких эмоций. Он поднимает томные глаза в мою сторону, сталкиваясь взглядом со мной. Возможно, в нём скользит зарождающаяся ненависть – на стадии зародыша, не созревшего эмбриона. Он уже, при возможности, порвал бы меня на части. Возможно его взгляд такой всегда – он ненавидит всех окружающих – Эй! – Андрей хватает меня за кулак, вытаскивая вилку из рук – Ты сумасшедший или да?

– Хочешь себя убить? Тогда вот тебе совет: начни с вен, а не с ладони – Макс вновь рассмеялся. Андрею же шутка совсем не показалась смешной.

Он отобрал вилку и положил её подальше от себя, возобновив разговор с другом. Я разомкнул кулак, всматриваясь в тёмные точки, оставшиеся следами на коже. Глубокие, идущие в ряд, идеально симметричные.