Шарада

–Долгое время Айдын не появлялся. И Макс тоже перестал нас навещать. Вместо него ходил какой-то молчаливый паренек. Пока Дина билась в истерике, он, почти как невидимка, передвигался по квартире и убирал микрофоны и камеры. Перед уходом неожиданно подошел ко мне, и сказал, что в скором времени заменит зеркало над кроватью, которая вдребезги разбила Дина, желая узнать, спрятана ли за ним камера. И пусть глаза у нее все равно были на мокром месте, через пару часов она все-таки взяла себя в руки и успокоилась.

«Он угрожал убить мою маму», – сказала она тогда…

Случилось резкое похолодание, поэтому мы грелись теплым чаем. Младший чем-то перекусил, но остался не доволен едой.

За открытым окном, на улице, поднимался ветер. Вечернее небо затягивали грозовые тучи. Стремительно темнело.

Кто-то из посетителей высказал мнение, что начинается Конец Света.

–Он угрожал убийством, – говорил я. – Он убил. Он хотел убить меня… Как так вышло, что он оказался в наших жизнях? Существует ли справедливость в отношении моего покойного брата? И всех остальных когда-либо невинно убитых людей?

Убийца поплатится за то, что он совершил?..

Резкий порыв ветра распахнул настежь все полуоткрытые окна. В комнату залетал песок и засохшая трава.

На крыше зашумел застарелый настил.

Брезент, которым была накрыта летняя терраса, сорвало, и он поднимался, и вновь опускался, как будто молил небеса о пощаде, но потом сникал, отчаявшись.

Грузная женщина, работница заведения, кинулась закрывать окна.

Половина посетителей высыпала на улицу, не в силах устоять перед трепетом, который внушала стихия.

Мой брат умер незаконно Он должен был жить В его смерти нет никакой логики

–Невозможность логически объяснить трагедию лишь подтверждает неполное видение, – сказал Старший. – Позднее разум сам находит объяснение и обоснования. Это неизбежно.

Ветер снес рекламную стойку с перечислением блюд и напитков, и та с грохотом врезалась в чью-то фуру.

Послышались первые дождевые капли. Поблизости молния рассекла тучное небо. Затем пророкотал гром такой силы, что затряслись стены.

На секунду погас свет.

Младший медленно поднялся из-за стола. У него был встревоженный вид.

–Разрушительные силы природы, – сказал Старший. – Одна из главных несправедливостей, на руинах которой выжившие и свидетели учатся жить заново.

В округе окончательно стемнело. Ветер поднялся еще сильнее. Он был холодным, и разносил ливень по разным сторонам. Улица перед забегаловкой уже успела утонуть в глубоких лужах.

Фуры и автомобили на стоянке выглядели брошенными детьми, принимавшими наказание за грехи своих родителей.

Черное небо разверзлось над миром, и, казалось, оно сейчас упадет, настолько близким к земле оно выглядело.

Упадет, и разобьет все в дребезги, поставив жирную точку моему великому непониманию…

В разгар лета я проводил время в одиночестве. Дина предпочитала находиться дома, на пару со своим стремительно растущим животом. Она была нервной, угрюмой и неудовлетворенной.

–Ты уж прости меня, – говорила она. – Я живу не своей жизнью. Точнее, живу так, как я того не планировала. Представления и реальностью разошлись в разные стороны, и это донельзя раздражает. Никак не могу совладать с этим…

Так она передо мной извинялась, и тем самым оправдывала свою непобедимую апатию.

Тем временем, Илья уже месяц числился без вести пропавшим. Вся моя семья скорбела. Мои родители были безутешны, и, не трудно было догадаться, что они будут гораздо дольше проводить свое время со спиртным, нежели чем с живыми людьми. Поэтому домой я не ездил. Не мог выносить их пустые взгляды. Они хотели бы ценить меня, как еще одного сына, который жив, здоров и вполне самостоятелен; но им этого не позволяло горечь утраты. Они были преданы идее страдания. Иных вариантов для них пока не существовало.

Изредка я захаживал в пивной паб. Познакомился с барменом, а потом и с парочкой постоянных посетителей. Незаметно у меня появились собеседники из разряда «незнакомцев-с-которыми-я-пью-по-субботам». Рассказать им о себе всё я, конечно, не мог. Но диалоги у нас складывались отменные.

Так я на время сбегал из реальности. Самый простой способ, который могла придумать моя голова с высшим образованием.

Бывало, что я засиживался один, и ко мне подходили знакомиться дамы… Кроме диалога, в котором я оказывался обломщиком, ничего больше не происходило.

Помимо дам ко мне также подсаживались двое. Оба в разные дни. Сначала Макс. И, спустя неделю, Айдын.

С Максом наш диалог был краток. С «убийцей-моего-брата» он вышел еще короче.

–Никогда раньше не встречал убийц, – говорил я Максу. – Они для меня существовали только в кино или книгах… Ты тоже убиваешь людей?

Ответа можно было не ждать.

–Теперь я тоже начинаю задумываться над тем, чтобы встать на эту же тропу. Чтобы выбить клин клином, так сказать. На самом деле, что именно мне мешает убить его? По сути, ничего. Я могу убить его, и все измениться. Он больше не будет стоять на нашем пути, внушать нам то, о чем даже думать не хочется! В конце концов, так бы я отомстил за смерть Ильи…

Вот чего мне не хватает больше всего. Мести. Чужой крови… Его крови…

–Думаешь о том, как убить меня? – спросил он, оказавшись рядом со мной, на том же самом месте, где неделю назад был Макс.

Стоило мне услышать его голос, как я понял, что моя подавленная ненависть обнаружила выход. Она готова была вырваться на волю в любую секунду. Дайте только шанс.

–Где ты пропадал все это время? – спросил я. – Устроил себе отпуск?

Почему-то, он ответил не сразу. Возможно, его сбило с толку мое чувство юмора, которое в наших обстоятельствах могло выглядеть мало уместным.

–У меня не бывает отпусков.

–Ты никогда не умел отдыхать, – брезгливо констатировал я. – Меня это всегда бесило в тебе.

–Правда? От чего же не говорил?

–Уважение.

У

В

А

Ж

Е

Н

И

Е

Уважение.

Тебе известно такое слово?

Хотя, думаю, нет. Оно прошло мимо тебя. Тебе с уважением не повезло.

Я поднял бокал с пивом, как будто произнес хороший тост, и с удовольствием сделал несколько внушительных глотков.

–Ты всегда был и остаешься одним из тех немногих людей, которых я уважаю, – сказал он. – И ты знаешь об этом.

Я выпустил звучную отрыжку.

–Ты убил моего брата. Наверное, именно это ты считаешь высшей степенью проявления уважения, не так ли?

–Это был вынужденный шаг. Форма наказания.

–Неужели? Тогда вуайеризм – это, видимо, форма любви.

На это он не решился что-либо ответить.

–Да… – сказал я. – Дина долго добиралась до правды. Как вы, ребята, узнали заранее о нашем плане? Этот вопрос мучил ее постоянно. И потом она догадалась. Чистая случайность. Сняла зеркало в ванне, чтобы протереть его, и не обнаружила позади него амальгамы. Вместо нее там было затемненное стекло… И небольшое отверстие в стене, для камеры… Она вдребезги разбила зеркало на потолке в спальне… Наверняка, ты видел, что с ней было после того, как она все поняла. Ты ведь наблюдал за этим, верно? Как она билась в истерике. Конечно, ты наблюдал. Все вы, психопаты, любите смотреть на страдания других людей…

Я замолчал, допивая свой напиток.

По телевизору транслировался футбольный матч. Официантка подошла к бару и оставила заказ.

Все столики в полутемном зале были заняты. Посетители блаженно придавалась ни к чему не обязывающей атмосфере.

Было заметно, что ему трудно было говорить что-либо. Да вот только мне было на это абсолютно наплевать.

–Ни разу я не испытывал удовольствия от того, что происходило с вами… – начал было он.

Но я не дал ему договорить, – схватил покрепче пустой бокал, и, не размахиваясь, хотел разбить им его голову. Он успел прикрыться, и я съездил ему по руке. Он отпрянул, отклоняясь в стороны от моих кулаков. Я промахнулся дважды, но в третий раз я задел его подбородок и рассек губу.

Бокал, который за ненадобностью полетел на пол (сначала ударившись о деревянный стул), разбился вдребезги. Этот звук донесся, словно из другого мира.

В ответ он тоже ударил меня, но не так сильно, как умел. Я разозлился еще больше прежнего; навалился на него всем телом, и мы оба полетели на столики, снося их к чертям. Посетители разбежались в стороны.

На полу у нас завязалась борьба. Мы были мокрые от пива.

Я чувствовал его бессилие. Он не хотел со мной драться. Он мне открыто поддавался.

«Ну что ж, – подумал я, – раз уж ты таким образом решил устроить мне терапию, сделав из себя куклу для битья, тогда получай по полной!»

Я нанес несколько ударов по его лицу, и, вспомнив школьные годы, уже хотел совершить «болевой», и услышать, как он будет хрипеть, моля о пощаде. Но меня успела оттащить охрана. Вырываться я не стал.

Стоило отдать ему должное: его прием сработал. Каким-то образом мне полегчало. По моему телу разлилось приятное тепло.

–Он все оплатит, – сказал я.

Айдын поднял вверх ладонь и добавил:

–Счет, пожалуйста!..

Борясь со сбившимся дыханием, мокрый с головы до ног, я пошел в сторону выхода, лелея мысль о том, что когда-нибудь мне хватит смелости прикончить его…

Дина родила раньше положенного срока.

В тот день надвигалась гроза, и под вечер в воздухе плавал запах дождя, который в последующем, с перерывами, должен был лить почти три дня. Вечерняя прохлада заставила нас выйти из дома и прогуляться в сквере, который был совсем рядом.

Мы прогуливались по тропке между деревьями, о чем-то переговариваясь; и вдруг она остановилась на одном месте, словно вспомнила что-то важное. Положила ладонь на свой круглый живот, и стояла так, пока я не спросил у нее, в чем дело.

–Не знаю, – ответила она не совсем уверенно. – Что-то не так.

Я немного взволновался. За все время беременности Дина вообще ни на что не жаловалась. Все незнакомые процессы, что происходили с ней, она переживала по-своему, ни на что не сетуя.

–Сходим завтра к врачу? – предложил я.

–Да, – прислушиваясь к самой себе, сказала она. – Согласна. Надо бы сходить…

Мы сделали еще один небольшой кружок, и, незаметно растеряв легкое настроение, с которым пришли, отправились домой. В подъезд Дина вдруг схватилась одной рукой за меня, а другой – за перилла, и сделала такой вздох, словно с ней произошло что-то, чего она никак не ожидала. Собственно, так оно и было.

–Кирилл, – сказала она, – кажется, началось.

Она замерла, и не шевелилась. Стала глубоко дышать, сдерживая панику.

–Уже? – спросил я. – Ты уверена?

–Давай зайдем домой

Мы коротко обсудили ее ощущения, и в следующий момент она уже звонила своему персональному гинекологу. Их разговор мало что прояснил, и это огорчало больше всего. Врач обещала заехать в ближайшее время.

Я начинал нервничать.

Она вздыхала, охала и ахала интервалами, всегда неожиданно. То, что ей казалось схватками, не прекращалось.

Собираясь ехать в роддом своим ходом, она складывала необходимые вещи и жаловалась:

–Ну, где же она? Уже должна была приехать! Где же она?..

Потом она оставила свое занятие, памятуя о договоренности не принимать самостоятельно никаких решений; но все равно не могла сидеть без дела и просто ждать. Поэтому чем-то занималась на кухне, разговаривая сама с собой, и лишь иногда подбрасывая мне какие-то фразы или вопросы.

«Схватки» не прекращались, а, напротив, только усиливались.

Перед тем, как раздался дверной замок, Дина схватилась за стол руками, задышав так, как ее учили, и сказала:

–Вот сейчас было очень больно!

Определенно точно, началось! Только почему так рано?

Я пошел – нет, побежал – открывать дверь; за которой не оказалось никакого врача.

Передо мной стоял Айдын.

Он промок под дождем, который уже вовсю поливал улицу, и поэтому весь блестел от белого света ламп, что были на лестничной площадке. Мы молча посмотрели друг на друга, и он прошел мимо меня, направляясь в сторону кухни. Я остановил его, схватив за руку, и спросил, что происходит.

–Ребенок торопиться на свет, вот что происходит, – ответил он.

Как только он это произнес, Дина взвыла в соседней комнате.

Мы бросились к ней. Она была уже в коридоре, и, держась за стену, передвигалась в какой-то комичной позе, в которой ее ноги были несколько расставлены в стороны, и она выпячивала вперед свой живот (который теперь казался мне просто огромным; как это на ней держалось, ни моему, ни ее уму всегда было непостижимо). Ее лицо выражало панику, а кожа блестела от пота. И она взывала к высшим силам, повторяя: «О, боже! О, боже мой!..».

Мы стали помогать ей. Так, где-то прибавляя в движениях, где-то делая передышки, мы покинули квартиру, спустились по лестнице и уже готовы были покинуть подъезд.

В этот момент я оставил их, и вернулся обратно, чтобы забрать вещи, которые Дина успела для себя приготовить. Схватив сумку, я вернулся на улицу, осознавая по ходу, что забыл одеть куртку, и поэтому был только в одной футболке и джинсах.

Ливень ложился на землю теплой водой.

Айдын как раз помогал Дине усесться в машину.

–Давай, – сказал он мне, и взял у меня сумку.

Я уже собрался сесть на переднее сиденье, но обнаружил там Макса, который вышел из машины, встав передо мной столбом.

–Извини, Кирилл, но ты должен остаться, – сказал он мне.

–Что?.. – Я повернулся к Айдыну. – Эй! Что происходит?

–Только не паникуй! – сказал он мне.

–Что значит, не паникуй? – я повысил голос.

Мы заговорили одновременно.

–У меня жена рожает, а ты хочешь, чтобы я дома остался?..

–Не кричи, мы все нервничаем!..

–Я сажусь в твою долбанную тачку, и еду с вами!..

–Ты остаешься дома!..

–Что это значит? Куда вы собрались ее везти? Дина!..

–Кирилл! – Она была напугана не меньше моего.

Я увидел ее взгляд, и понял, что она была готова расплакаться. Потом захлопнулась дверца, и я уже не видел ее за тонированными стеклами.

–Дина!

Айдын оттолкнул меня от машины.

–Что ты делаешь? – спросил я у него. – Ты, чертов придурок!

–Возьми себя в руки!

–Да пошел ты!

Мне пришлось завязать драку, но он быстро меня вырубил. Один правильный удар, и я уже лежал на мокром асфальте.

Я услышал, как где-то грохотал гром, и провалился во тьму…

«Потопом, которого раньше не было» – так называли ту разрушительную стихию, начало которой мы застали в придорожной забегаловке.

Дождь и ветер погубили частную и городскую собственность. За то время жертвами стали многие, – от бедняка до богача. Верующие заговорили о грехопадении и наказании. Иные обращали внимание на скудную защищенность человека перед ликом природы.

Каким-то образом Старший предвидел нескорое завершение стихии, и, под непонимающие взгляды всех, кто был в закусочной, собрались идти к своему автомобилю.

–Куда вы? – спрашивали у нас. – Переждите непогоду под крышей над головой!

–Непогода закончится еще не скоро! – отвечал им Старший. – Ждать не имеет никакого смысла!

–Да и крыша не самая лучшая, – добавил Младший, но намного тише, так, что его услышал только я.

До ближайшего города путь был не короткий.

Мы ехали в темноте. Ливень заливал нас со всех сторон. Ветер оглушительно врезался в закрытые окна. Мы были словно заблудшими путниками, жаждущими выбраться к людям, как утопающий стремиться подняться над водной гладью.

Всю дорогу мне казалось, что мы не доберемся, что буря нас одолеет. Когда я оказался в номере гостиницы, и почувствовал себя в безопасности, я упал в удобную кровать и проспал почти десять часов.

Сон пошел мне на пользу. Впервые за долгое время мне ничего не снилось, и я проснулся пусть и до сих пор унылым, но отдохнувшим.

Старший и Младший стояли возле широкого окна и почему-то смотрели на небо. Я подошел к ним, чтобы узнать, что смогло так привлечь их внимание, и тут же обомлел.

Ясное утреннее небо заполонили облака странных шарообразных форм. Они медленно плыли по воздуху, шокируя своим видом всех в округе, – люди обратили свои взгляды и смартфоны с видеокамерами вверх; вся улица полнилась разговорами и легким беспокойством.

–Вот оно, – сказал Старший. – То, чего быть не должно.

–Нам надо поскорее ехать дальше. – Младший надел рубашку и застегивал на ней пуговицы. – Кирилл, поторопись.

Это была весть. Новейшее знамение.

Многие хотели верить в природную аномалию. Но это было предупреждение. Прелюдия к ужасу, который ждал всех.

К обеду шарообразные облака стали рассеиваться. Последний из них был замечен нами, когда мы преодолели уже несколько часов пути.

В дороге мы встречали разрушенные бурей домишки и затопленные деревушки…

Я очнулся на диване, грязный и с разбитым лицом. Макс сидел рядом, в кресле. Мы пересеклись взглядами, и на его лица заиграла непривычная улыбка.

–Думаю, теперь ты можешь быть спокоен, – сказал он.

Мне сразу не было ясно, на что он намекает. Но когда он протянул мне планшет, и я увидел на его экране Айдына, до меня начинало доходить.

–Как ты? – спросил он. – Ты был буйный. Пришлось уложить тебя. Извини, по-другому просто было никак.

–Что с Диной? – Я был прямолинеен.

–С ней все в порядке. Все было непросто, но сейчас все в порядке. Обещаю, что так дальше и будет. Теперь я хочу поздравить тебя, друг мой! Ты стал папашей красивого и абсолютно здорового ребенка! У тебя сын, Кирилл!

Он показал мне его, – маленького ребеночка, который спал в руках у своей вымученной мамочки. Такой фиолетовый, и такой красивый. Я моментально влюбился в него.

–Дина, ты в порядке? – спросил я.

–Все хорошо, – ответила она, и улыбнулась так, как может улыбнуться женщина после своих первых родов, – улыбка на границе сна и бодрствования, безумия и привычного течения секунд, минут и часов.

–Мы сделали это! – сказала она. – Мы появились на свет! Посмотри… Посмотри, папочка!..

И я смотрел. Смотрел, и не мог налюбоваться.

Меня наполняла безразмерная любовь. Разбитые губы растянулись в счастливой улыбке. Ощущения доброты, света и тепла становились огромной частью меня. Мне было радостно, и я наслаждался своим новым умиротворением.

–Когда?.. – начал я, но осекся; я больше не мог быть серьезным; мне хотелось прыгать от счастья. – Когда я смогу увидеть вас?

–Скоро, друг мой! – ответил Айдын. – Скоро! Я заеду за тобой. Приведи себя пока в порядок…

Счастье всегда имеет короткий срок. Ему не суждено продлиться вечно…

Эпизод 13

Отчаяние

Мы поднялись на крышу.

Дина прошла первой, я – за ней, закрывая дверь на замок.

Стояла теплая весенняя погода. Солнце играло бликами, дул легкий ветерок.

–Чудесный денек! – сказал я. – Ты не согласна?

Дина была бледной, и весь ее вид говорил о глубоком недовольстве. Она готова была блевануть в любой момент, настолько ей было все отвратно.

–Что мы здесь делаем? – спросила она.

Она устала входить со мной в конфронтацию; и именно поэтому это был подходящий момент, чтобы оказать на нее внушительное давление.

Мы находились на крыше одного из бизнес-центров, – вполне высокого здания, с которого открывался дивный вид. При этом нас не было заметно. Это место стало для меня открытием; до этого я здесь никогда не был.

С другой стороны от входа на крышу вышел Макс. Он кивнул мне головой: «Все готово». Я кивнул в ответ. Он отошел в сторону, оставаясь поблизости.

–Иди за мной, – сказал я Дине.

Мы обошли вход.

С этой стороны возле парапета была установлена снайперская винтовка.

–Большая штуковина, правда? – сказал я. – Выглядит, как какой-то зверь, или чудовище… Смертоносное оружие. Можно положить много людей, если правильно им пользоваться. Но сейчас нас интересует всего лишь один человек. Попробуй найти его, пока я буду настраивать прицел.

На самом деле Макс все настроил заранее, нужно было только прицелиться. Женщина, на которую я намекал, и которая, сама того не ведая, была легкой мишенью, каждый раз сидела в это время на том же самом месте, в компании своих привычных подруг. Это было неизменно уже на протяжении долгого времени. Видимо, сила привычки и боязнь нарушить ее играли свою роль.

Ее можно было легко разглядеть и без снайперского прицела в окне фитнесс клуба, в той его части, где был расположен кафетерий, где можно было заказать свежевыжатый сок, и попивать его после тренировки. Чем моя цель и занималась каждый раз в своей неизменной женской компании. Они сидели за аккуратным беленьким столиком, весело смеялись и оживленно беседовали. Почти что светские дамы. Особенно она. Чудесная женщина. В такую можно легко влюбиться…

–Так что? – спросил я. – Ты ее нашла?

Я подождал какое-то время, но ответа так и не получил.

Снизу доносился городской шум. Здесь, на крыше, было так удивительно спокойно, что мне захотелось тут остаться на какое-то время, и совсем в другой обстановке.

Я обернулся.

Она стояла позади меня, с каменным выражением лица, с мокрыми от слез глазами, не в силах вымолвить ни слова.

Я уже давно заметил, что она по выработанной привычке накрывает ладонью свой беременный живот в любых обстоятельствах, даже если просто вела с кем-то диалог. То же самое она сделала и сейчас, – словно успокаивала и себя, и свое будущее дитя. «Все хорошо, мой малыш. Мы справимся! Мы сильные!..»

Она давно уже поняла, о ком я ей говорил. И нашла нужную мне цель. Потому что она была связана со своей матерью точно так же, как и со своим будущим ребенком.

Да, мишенью на этот раз я выбрал ее мать.

–Ты не можешь так поступить, – вдруг сказала она.

–Да неужели?

Я повысил градус сарказма, чтобы он был явно заметен.

–Ты не можешь просто взять и застрелить мою мать, как какой-то хладнокровный убийца. Еще и на глазах ее беременной дочери. Это огромная психологическая травма, которая повредит мне и ребенку. Мы можем потерять его в итоге. Ты понимаешь это?

Она была на пределе, но говорила сдержанно. Настоящая мать-воительница!

–Ты сильная! – сказал я. – Ты сможешь все пережить! Посмотри на себя: другие на твоем месте уже бросились бы в истерику, стали бы умолять о пощаде, или просто шлепнулись в обморок. Чисто женский стиль, знаешь ли. У тебя даже поджилки не трясутся! Так, только глаза заблестели от слезинок! Ничего больше!

Я снова вернулся к мишени.

–Стрелять нужно между ударами сердца, – сказал я ей. – Если ты еще не знала об этом, то, наверняка, догадывалась…

–Айдын, если это какая-то воспитательная операция, то ты блестяще ее провел! Я прошу тебя прекратить это! Потому что никакая я не сильная! Как видишь, от меня уже пошли просьбы. Скоро я брошусь на колени, и начну умолять тебя! А потом и вовсе потеряю сознание, а там и до выкидыша недалеко!

Я буквально слышал, как у нее по щекам бегут тонкие соленые линии. Она постоянно всхлипывала.

Я снова повернулся к ней. Она безудержно рыдала. Почти как домохозяйка над серьезным романом, который случайно попал ей в руки.

–Думаешь, можно манипулировать мной? – спросил я. – Можно пытаться обвести меня вокруг пальца? И тебе просто так сойдет это с рук? Похоже, что именно так ты думаешь!

–Похоже, я ошибалась!

–А! – Я оставил винтовку и подошел к ней. – Сколько еще раз мне нужно подтвердить серьезность своих намерений и убеждений! Кого мне нужно убить, чтобы, наконец, вы стали реагировать на лишние мысли о побеге, как лабораторные животные? Мысль, и удар током за ней! Мысль – удар током!

Она проговорила почти скороговоркой: «Теперь я все поняла и полностью убедилась в твоих намерениях прости меня!», – и закрыла рот ладонью, чтобы не разрыдаться в голос.

–В следующий раз я не буду устраивать весь этот показательный спектакль. Я поднимусь на крышу, соберу винтовку и выстрелю. Печальную новость тебе придется узнать от своего отца. Или из дурацких газет, если вдруг тебе в голову все равно взбредет оказаться где-то далеко-далеко, за горизонтом! Я говорю понятно?

–Да, я все поняла, – послушно сказала она, все еще закрываясь от меня рукой. – Я поняла! Поняла…

Закивала головой.

У нее началась истерика. Это уже было серьезно. Пора было прекращать экзекуцию.

Я сказал Максу:

–Собираемся и уходим.

Потом ей:

–Как успокоишься, спускайся вместе с Максом. Приложи усилия, чтобы выглядеть нормально. Надень солнечные очки, ради бога!

Я протянул ей свои.

Она схватила их и сказала:

–Хорошо Хорошо Я поняла

Мне было неприятно это видеть, и еще больше мне не нравилось то, что приходилось так вести себя с ней. Я повернулся, и пошел прочь.

Перед тем, как выйти на лестницу, я увидел еще одного человека на крыше. Точнее, это был не совсем человек; хотя выглядел он вполне, как живой. Он стоял поодаль и смотрел на нас.