Древние Боги

Вождь сообразил, что весь долгий разговор только для этой новости и затевался. Он уже был готов услышать что угодно, лишь бы гонец скорее продолжал. Неужели случилось чудо, и Древние Боги поднялись из своего убежища, чтобы помочь людям? Или вернулся из Сармейских Степей Стальной Барс, где нашёл неожиданного союзника? Что? Что ещё может быть удивительного, и необычайного? Или наместник Иштер наплевал на боярскую думу, и решил сам повести «Железнобоких» на выручку братского народа?

– Клянусь, если ты сейчас же не начнёшь говорить, я сам перережу тебе горло! – Воскликнул Вальхар, вставая, и теряя всякое терпение. Он гневно посмотрел на гонца, и наконец, тот сказал:

– Боярин Гердай их союзник, и вместе с ним двести россов, оставшихся верных царю Аласейа.

– Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь! – Он не верил в слухи о том, что двоюродный брат Иштер, сам водрузил себе на голову корону Россы, и объявил себя законным царём. Как могли бояре допустить такое? Или они сами и посадили его на трон? Или там всё гораздо сложнее и чужому человеку совсем не понять того, что творится в соседнем государстве?

– В любом слухе есть доля правды. – Ларброд усмехнулся: – Как только царь Аласейа отправился в степи со Стальным Барсом, наместник при помощи бояр захватил власть в Россе, а тех, кто остался верен царю, предал опале.

Ошеломлённый вождь клана молча сидел на бревне, и смотрел в огонь. Он никак не мог этого осознать. Весь мир сошёл с ума? Почему в благополучной Россе могло случиться такое? Ему всегда казалось, что власть Аласейа крепка, и своенравные бояре никогда не посмеют пойти против него. Оказалось, что это всего лишь видимость! Как же так? Неужели его брат, пусть двоюродный, решился пойти на такое? Как же «Железнобокие»? Ведь они все давали клятву на верность царю! Может, вождь чего-то не знает? Может, случилось нечто такое, что можно презреть все данные ранее клятвы, и следовать за самозванцем?

Справившись со своими бешено скачущими мыслями, Вальхар посмотрел в глаза гонцу, и спросил, будто тот мог знать все подробности:

– Все всадники Россы остались верны царю?

– Этого я не знаю, вождь. Мне известно только то, о чём поведали лесовики. С боярином Гердаем в Лазоревые Горы пришло всего две сотни «Железнобоких». Что с остальными я не знаю, как не знают этого и лесовики.

– Сколько же по численности этих самых лесовиков? – Спросил вождь, уже раздумывая, кого послать гонцом в замок Корте, и что написать в послании.

– Они сказали, что их около трёх сотен, и поставлен над ними лорд Парфтек. – Ларброд с интересом смотрел на Вальхара, и видимо, до безумия остался доволен произведённым впечатлением, потому что засмеялся, и еле смог вымолвить: – Я тоже так же смотрел на них после такой новости!

Вождю показалось, что он ослышался, и ему понадобилось ка-кое-то время, чтобы осознать услышанное от гонца. Эта новость бы-ла ещё более удивительной, чем предыдущие. Он ещё не забыл толстяка с проницательным взглядом, всегда прячущего глаза, когда тот читал свой собственный, только что составленный приговор. Помнил его толстые, дрожащие пальцы, унизанные золотыми перстнями с безумно дорогими самоцветами, пухлые щёки, и нос, похожий на сливу. Как могло так случиться, что теперь под его началом три сотни отменных стрелков? Кто его назначил на это? Где тот отшельник из дальнего скита? Всё, что заслуживает лорд, это топор палача! Сколь-ко из-за него было пролито слёз, сколько вигов, харвеллов и заулов было сослано на каторгу, на золотые рудники и масляные озёра Кирфера? Сколько семей осталось без кормильцев, и были обречены на смерть? Неужели люди ослепли, и потеряли память? Нет, не того человека Гердай поставил командовать лесовиками.

– Как же такое могло произойти? – Наконец выдавил из себя Вальхар. Ему было необходимо выпить, чтобы привести свои мысли в порядок.

– Это ты можешь спросить у него сам. Лорд Парфтек, и боярин Гердай вместе с войском через два дня будут здесь.

– Нас становится больше. – Заставил себя улыбнуться вождь клана Снежных Барсов. Он в уме пытался подсчитать, сколько воинов встало под его знамя, но ничего не получалось. Голова была занята совсем другим, и, кажется, он почувствовал, что нащупал нить какого-то заговора, в каком лорды Парфтек и Фельмор были ключевыми фигурами.

* * *

Глава 32.

Михаил заметно волновался. Рутгер первый раз в жизни видел, чтобы человек мог так еле сдерживать себя, чтобы не упасть в обморок. Так потерять себя можно только перед великой, кровавой битвой, когда уверен, что цепь жизни вот-вот порвётся, и Бессмертный Тэнгри призовёт к Очагу. Он то приглаживал торчащие на лысеющей голове пучки волос, то пытался оглядеть себя с ног до головы, отряхивая с синего комбинезона невидимые пылинки.

Северяне стояли перед большой стальной дверью с двумя створками, окружённые несколькими рядами солдат. Настороженные взгляды, бледные лица. Не вызывало сомнения то, что им дан приказ стрелять на поражение, если виги хотя бы попытаются сделать какое-то резкое движение.

Они всё ещё находились в тоннеле, и, судя по цифре на стене, это был седьмой уровень. Всё так же поблёскивали рельсы железной дороги, всё так же матово светили фонари под сводчатым потолком, но здесь всё было так чисто, тщательно ухожено, что становилось ясно – это особое место, и чего-то случайного, ненужного, здесь просто не может быть.

– Долго ещё нам так стоять? – Недовольно, нетерпеливо спросил Сардейл, и тут же к нему повернулись несколько солдат, положив руки на короткие автоматы.

– Администрация президента решило не разоружать, и взглянуть на вас, как говорится, в полной красе. Возможно, вас даже попросят показать, как вы владеете мечами, и, прошу вас, умоляю, не делайте никаких лишних движений! – Немного запинаясь, и не зная куда девать руки, говорил Древний. – Как только охрана почувствует малейшую опасность от вас, то тут же расстреляет!

– Кажется, мы уже доказали, что не желаем вам зла. – Покачал головой Рутгер. Это ему начинало надоедать. На каждом уровне учёный предупреждал, чтобы они вели себя сдержанней, и говорил это так часто, что начинало раздражать.

– Как вы не понимаете! Это же президент! Его охраняют как зеницу ока, и при малейшей угрозе солдаты стреляют без предупреждения!

Барс хотел сказать, что это странная забота о человеке, кому совсем недавно желал смерти, но промолчал. В конце концов, Михаил думал только о северянах, и хотел их предостеречь от опрометчивого шага. Но, зачем столько предупреждений? Зачем говорить об этом такое количество раз? Хочет показать, что их жизни ничего не стоят, и в любое мгновение Древние могут расторгнуть их договор так как он так и не был скреплён кровью? Или это не в их обычаях?

Над стальной дверью загорелась зелёная лампочка, и створки с тихим шелестом разъехались в разные стороны. С дрогнувшим сердцем, собираясь с духом, оглянувшись на друзей и Эррилайю, Рутгер глубоко вздохнул и первым шагнул туда, где, как он думал, находятся палаты президента. Он сделал несколько тихих шагов, смотря во все стороны, прежде чем в разочаровании, остановился.

Он ожидал увидеть нечто подобное, что видел в тронном зале Владыки, но здесь всё было по-другому. Не было тихо потрескивающих золотых светильников на треногах, не было видно массивных, в несколько человеческих обхватов колонн, подпирающих свод потолка, стены зала не украшали доспехи предков, и шкуры убитых невиданных животных. Сюда не проникал свет из длинных, заострённых к верху окон, через какие было видно небо, и заснеженные вершины гор. Ничего подобного! Всё те же круглые фонари под потолком, излучающие резкий свет, серые, унылые стены, и как всегда, большое количество металлических дверей с рычагами запоров.

– Где мы? – Спросил Барс, заметив в конце полукруглого зала такие же двери, через какие вошли сюда северяне, а возле них пару десятков солдат в пятнистой форме, вооружённых такими же короткими автоматами.

– Мы пройдём несколько постов безопасности, пока попадём в апартаменты президента. – Со слабой, извиняющейся улыбкой ответил Михаил.

Теперь Рутгер понимал, что имел в виду Древний, когда говорил про то, что перемены в Улье возможны только при законных выборах. Даже если люди взбунтуются, и будут прорываться сюда, чтобы поставить своего президента, что они встретят? Запертые двери, что невозможно взломать, и несколько сотен солдат, вооружённых автоматами? Что им тогда останется? Только погибнуть. Да и не приведёт ли это к гибели всего убежища Древних Богов? Нет. Война здесь, в подземельях, конечно же, не выход.

Встретившись взглядом с учёным, воевода покачал головой, давая понять, что помнит его слова, произнесённые в их углу, на обломках мебели, и тот, опять грустно улыбнувшись, показав рукой направление, заторопился:

– Нам туда. Президент не любит ждать.

– Прогулка на дрезине мне понравилась больше. – Пробурчал Сардейл, и за спиной воеводы раздались тихие, приглушённые смешки воинов. И сам с трудом сдерживая смех, Рутгер оглянулся, собираясь приструнить ветерана, увидел озорные огоньки в карих глазах Эрли, и промолчал, радуясь её игривому настроению. Значит, всё в порядке! Она не чувствует близкую опасность! Может, напрасно Михаил так нервничает, и все его тревоги не стоят и гроша?

Створки дверей так же тихо разъехались в стороны, и северяне попали в другую комнату. На этот раз стоптанные сапоги ступали не по серому бетону, а утопали в ворсе широкой красной дорожки, ведущей к следующей двери. Вигов встретили не малорослые солдаты в пятнистой форме, а дюжие молодцы в чёрных костюмах, и если бы не бледные лица, то их можно было принять за воинов кого-то из народов Обитаемого Мира. Здесь на стенах висели картины с изображением каких-то людей, городов, и просто лесов, гор. Хотелось остановиться, не торопясь разглядеть их, и понять, каким был мир до Апокалипсиса, но вигам не давали остановиться, и настойчиво, умело оттесняли к следующим дверям.

Скоро Рутгер сбился со счёта, и уже не мог с уверенностью ответить, сколько комнат они прошли, а представить, сколько ещё осталось впереди, было совершенно невозможно. По всему выходило, что они ушли далеко в сторону от основного тоннеля, и это удивляло, поражало воображение, насколько велик Улей.

Они попали в следующую комнату, но не смогли пройти и нескольких шагов, уткнувшись в толстую, стеклянную стену до самого потолка. Здесь было всего несколько охранников, но воевода был уверен, что за ними уже внимательно следят, и если кто-то из воинов сделает что-то недозволенное, то их тут же перебьют из автоматов. Он не увидел каких-либо окон или щелей в безупречно оштукатуренных стенах и всё же явственно почувствовал на себе десятки изучающих, тяжёлых взглядов.

– Будь я проклят! – Воскликнул Сардейл, хмуро оглядывая охранников в костюмах. – Да они здесь все одинаковые! Даже галстуки те же, красного цвета! Боюсь, что я смогу запомнить только их гнусные ухмылки!

Не успел кто-либо сказать и слова, как двери в стенах, окрашенных в мягкий, голубой цвет отворились, и в комнату стали входить люди. Нет, это не были солдаты, или охранники, по тому, как они вольготно себя держали, можно было понять, что это те, кто держит власть в Улье в своих руках. Тёмные, строгие костюмы мужчин, и яркие, украшенные блёстками, платья женщин. Холёные, ухоженные лица, их можно было бы принять за обычных людей, если бы не ставшая уже привычной, бледность. Было в этом что-то ненастоящее, вызывающее, кричащее о своей убогости, не смотря на то, что на первый взгляд всё смотрелось вполне благопристойно. От разнообразия вдруг увиденных красок зарябило в глазах, и невозможно было на чём-то одном сосредоточить свой взгляд.

На северян смотрели так, будто видели каких-то диковинных животных, готовых броситься на них. Тихо шептались, склоняя головы, друг к другу, и робко, осторожно кривили губы, тут же пряча натянутые улыбки. Наверное, так рассматривают люди пойманного хищника, боясь его, зная, что если бы не надёжная преграда, то пролилось бы немало крови.

Рутгер сделал шаг вперёд, протянул руку. Нет, не показалось. Путь действительно преграждала стеклянная стена, такой удивительной чистоты, что было невозможно увидеть, какой она толщины. Он был уверен, что невидимую стенку невозможно разбить, и преодолеть. Да и зачем ему это? Единственное, чего он сейчас жаждал всем сердцем, это, наконец, вырваться из подземелий Древних Богов, и снова вздохнув холодного, свежего воздуха, прищурив глаза, посмотреть на солнце.

– Дамы и господа! – Вдруг раздался громкий голос, и все присутствующие в зале повернулись на него. Возле открытой, широкой центральной двери появился ещё один человек, в сером костюме, и с широкой улыбкой, оглядев людей, не менее торжественно, продолжил: – Президент Российской Федерации, Пётр Васильевич Терешков!

Стальной Барс, как и все виги, с любопытством смотрел на дверь, откуда должен был показаться тот, кто держал в руках всю власть в Улье. Воображение рисовало ему высокого, сильного человека, совсем не такого, кого он видел до сих пор, и почему-то он представлялся ему обязательно в большой золотой короне, украшенной драгоценными камнями и бриллиантами.

Древние вдруг оглушительно захлопали в ладоши, и Рутгер вздрогнул от неожиданности. В дверях показался человек в таком же чёрном костюме, ничем не отличающийся и от других мужчин, присутствующих в зале. Большие залысины, крупный подбородок, глубоко посаженные, внимательные глаза, невысокий рост. Воевода разочарованно вздохнул, посмотрел на Михаила, и с удивлением заметил, что бледное лицо учёного просто светится от восторга. Он так же, как и присутствующие в зале, не жалея рук, хлопал в ладоши, и, кажется, смотрел на него, как на какое-то божество, спустившееся с небес. Барс в растерянности оглянулся на вигов, и понял, что все так же ничего не понимают. Это совсем не тот, кого они хотели увидеть! Где-то глубоко в душе ещё теплилась надежда, что северяне действительно увидят Бога, но это был обычный человек!

Президент стоял на возвышении, с лёгкой улыбкой кивал собравшимся, и когда аплодисменты стали, наконец, стихать, прошёл к стеклянной стене по образовавшему между людьми, коридору. Их разделяло всего два шага, и в то же время это была пропасть протяжённостью в тысячу лет развития. Потомки далёких предков, отличающиеся тем, что одни жили в убежищах под землёй, пользуясь всем тем, что осталось со времён Апокалипсиса, и люди, жившие на поверхности истерзанной земли, привыкшие бороться за свою жизнь день за днём, имея в руках примитивное оружие.

Какое-то время они в полной тишине изучающе смотрели друг на друга, и президент, вдруг широко улыбнувшись, проговорил:

– Так значит, это вы прибыли к нам из далёкой страны Лазоревых Гор? Рад приветствовать вас в Улье, и сразу же хочу поблагодарить за неоценимую помощь нашим учёным, рискующим жизнью при выходе на поверхность.

Воевода кивнул головой:

– Для нас это ничего не стоило. Нам привычны битвы, и искусству владения мечом мы обучаемся с самого детства.

– Полагаю, что там, откуда вы прибыли, жизнь полна опасностей? Мутирующая вследствие радиации флора и фауна постоянно напоминает о себе?

Он выговаривал слова быстро, тихим, немного уставшим голосом, с таким же ужасным акцентом, как и Михаил, но Стальной Барс понимал его без труда, догадываясь, что тот имеет в виду.

– У нас на севере всё гораздо спокойнее, и адские твари, жаждущие людской крови там не водятся.

Президент слегка вскинул брови, что должно быть означало удивление:

– Разве на севере радиационный фон ниже, чем у нас?

– Для этого нужно всего лишь провести замеры. – Тут же ответил Рутгер, сразу же вспомнив нужное слово.

– Даже и не скажешь, что в своём развитии вы застряли на уровне средних веков. – Задумчиво проговорил Древний. – Вы быстро учитесь!

– Да. У нас хорошие учителя, ведь знания, это единственное, зачем мы пришли. – Эти слова Барс выделил особо, считая нужным сразу дать понять, что они уже получили всё, что хотели. Он чувствовал, понимал, что нужно о чём-то говорить, чтобы они поняли, что северяне совсем не варвары, как может быть, они думают, а такие же люди со своими слабостями и сильными сторонами, и не знал, что нужно сказать. Оставалось надеяться на то, что президент сам даст ему какую-то тему для разговора, а ему останется только поддержать её.

– В своих отчётах Михаил писал, что по вашим рассказам, в стране Лазоревых Гор идёт война?

Да, Древний предупреждал, что каждый день должен писать какие-то отчёты после каждого разговора с вигами, и в них описывать тему разговора и всё, что удалось узнать. Конечно, он писал далеко не про всё. Михаил и Рутгер часто говорили о вещах, о каких лучше вообще никому не знать.

– Так и есть… – Виг замялся, не зная, как обращаться к президенту, и тот сразу пришёл ему на помощь:

– Пётр Васильевич. У нас здесь всё просто. Нет ни царей, ни королей. У нас демократия. Так кто же пришёл на вашу землю с войной?

Рутгер не знал, стоит ли рассказывать всё с самого начала, и какие последствия может вызвать его история. Сейчас посоветоваться с друзьями он не мог, и чувствовал, что попал в тупик. Он не хотел говорить чего-то лишнего, и боялся своими недомолвками испортить только завязывающиеся отношения.

– Сначала на нашу страну напали челманы, потом перманы и ярвиры. Племена врага многочисленны, и нам потребуется много усилий, чтобы прогнать их из Лазоревых Гор.

– Красивое название. – Петра Васильевича, похоже, совсем не интересовало, что за война идёт на родине вигов, и он сменил тему: – Откуда оно?

– Так назвали нашу страну предки ещё многие века назад, и стоит посмотреть на вершины гор в лучах заката, то сразу становится ясно, почему. – Облегчённо вздохнул Стальной Барс. Похоже, что нежелательных вопросов не будет. Он опасался, что президент спросит, откуда же воевода знает, что на их землях идёт война, и новые враги вторглись в их пределы, ведь они ушли оттуда больше двух месяцев назад, и он не сможет ответить на этот вопрос. Говорить, что Эррилайя ведьма, может видеть будущее, и настоящее, совсем не хотелось. Михаил не раз предупреждал его об этом. Учёные, узнай они такое, безусловно, заинтересуются, и уже никто не сможет взяться предсказать последствия. Ещё бы! Заполучить живого экстрасенса для опытов и изучения!

– Почему же на ваши земли нападают? Откуда так много врагов? Чем вы это можете объяснить? – Пётр Васильевич внимательно посмотрел в глаза Рутгера, словно хотел предостеречь от неверного ответа.

– Наши горы богаты золотом, и драгоценными камнями. – Твёрдо произнёс Барс, не отводя взгляда. – Как и до Апокалипсиса, золото всё так же имеет большую цену и в нашем Обитаемом Мире.

– Полагаю, в ваших горах было стратегическое убежище, где хранился золотой запас России.

Президент беззастенчиво рассматривал воинов, и от этого становилось немного не по себе. Если бы всё это происходило при других обстоятельствах! Если бы виги сейчас не находились в Улье, и не были во власти Древних! Они были готовы на всё, лишь бы вырваться отсюда. Пусть их ждут на поверхности орды мутантов, пусть их ждёт неминуемая смерть, лишь бы и дня больше не оставаться здесь. Сколько их ещё продержат здесь, ведя этот, совершенно ненужный разговор? Сколько ещё их будут рассматривать как диковинных, ископаемых животных? Нет, для Древних это, конечно, событие, о каком они будут вспоминать и годы спустя, но как им дать понять, что виги уже не могут больше находиться в их убежище, и жаждут увидеть солнечный свет?

– Там должно быть, десятки тонн, если не сотни, драгоценного металла. – Пётр Васильевич усмехнулся так, что можно было подумать, что это всего лишь попытка скрыть свои настоящие мысли: – Но здесь оно нам не нужно. У нас уже давно существует система взаимовыгодного обмена. Надеюсь, это не последнее ваше посещение нашего Улья?

– Конечно. – Согласно кивнул головой воевода. – Мы договорились с Михаилом и о дальнейшей оказании помощи друг другу.

– Интересно, и в чём же она будет заключаться? – Президент окинул быстрым взглядом учёного, и тот, сжавшись, еле смог выдавить из себя:

– Я передавал администрации докладную записку, где указал все пункты нашего будущего сотрудничества. Я полагал, что вы с ней уже ознакомились…

– Я обязательно её просмотрю. – Заверил Пётр Васильевич, и снисходительно улыбнулся: – Вы же знаете наших бюрократов. Итак, на чём же мы остановились? Полагаю, вы узнали достаточно об устройстве нашего мира, и теперь нам хотелось бы услышать что-нибудь о мире вашем.

Рутгер понял о чём хочет знать президент, и уже во многий раз облегчённо вздохнул. Здесь он не видел ничего опасного, того, что могло быть навредить ему самому и его друзьям. Он помнил, что всё уже рассказывал Михаилу, и наверняка Древние знали это, но раз они хотят услышать из первых уст, то почему бы и нет? Он видел, как загорелись глаза Петра Васильевича при упоминании золотого запаса России, и теперь его заботило только то, чтобы президент не решился послать свою армию в страну Лазоревых Гор, чтобы захватить её богатства. Конечно, они не могут долго находиться на поверхности земли, но ведь учёный говорил, что они постоянно работают над этим, и кто знает, вполне может быть, что через какой-то срок, они смогут решить эту проблему. Для армии в несколько сотен человек, вооружённых огнестрельным оружием, не составит труда пройти через земли, населённые мутантами, и враждебными племенами. Они их просто уничтожат! Значит, надо повести свой рассказ так, чтобы у Древних и мысли не возникло о таком походе. Чтобы они были уверены, что без сильной защиты им там просто нечего делать!

Собираясь с мыслями, Стальной Барс вздохнул, оглянулся на друзей, и, заметив их настороженные, предостерегающие взгляды, снова повернулся к президенту, стоящему по другую сторону стеклянной стены. Они всё поняли! Хотели упредить и его, но не имели такой возможности.

* * *

Глава 33.

– Будь я проклят! – Воскликнул Сардейл, облегчённо вздыхая, и в сердцах сплёвывая себе под ноги: – Всё боялся, что они выстрелят нам в спину!

Рутгер оглянулся назад, где за плавным поворотом тоннеля, где-то в темноте терялись Михаил, и провожающие солдаты. Было немного грустно, и в то же время радостно. Грустно от расставания с учёным, и радостно от того, что они наконец-то могут покинуть мрачные своды подземелий, неживой, холодный свет, льющийся с потолка, и постоянное ожидание того, что можно из-за каких-то неосторожных слов, кажущихся пустяком для самого, оказаться в ловушке, из какой не так-то просто выбраться.

В заплечных мешках тихо побрякивали консервы, свет фонарей выхватывал из тьмы обвалившиеся своды тоннеля, кучи камней, на когда-то, может быть столетия назад, чистом полу, и сорванные с петель металлические двери. Как и предупреждал Михаил, здесь не было ни души. Что здесь произошло, никто не знал. Древние об этом умалчивали, не желали об этом говорить, и, казалось, что никакими способами из них невозможно вытянуть и слова. Только перед тем, как закрылись последние гермоворота, выпускающие северян в тоннель, Михаил успел шепнуть, что здесь пять веков назад были похоронены несколько сотен Древних. Что это могло значить, никто не знал, и не мог догадаться. Барс запомнил бледное лицо учёного, отразившуюся на нём муку, и то, как зло на него прикрикнул один из солдат.

– Никак не могу привыкнуть к этому. – Смущённо улыбнулся Аласейа, и фонарик в его руке дрогнул, мазнув пятном света по куче камней, наваленных на дороге.