скачать книгу бесплатно
– А чего обижаешь?
– Так надо, брат. Примета такая. Он достал визитку и протянул:
– Звони, по любому вопросу!
Блондинка кивнула и помахала ладошкой.
Оглядев площадь, она вздохнула. Пожалуй, Малахов курган – то, что осталось с прежнего советского Севастополя… А вокруг налепили ларьки-курятники, да банкиры, нечистые на руку, расставили ловушки для дураков банки – однодневки…
На одном из них часы высвечивали 2013.22.22.
Шел одиннадцатый час.
– Сейчас бы чаю, да согреться!
Гуля потерла голые плечи, и поправила маечку – матросочку.
Перебежала на знакомую асфальтовую дорожку.
Ах!… Мои розы!.. Они по-прежнему тянут свои бутоны и соцветия к верху, не смотря ни на что!
Девушка подошла к благоухающим кустам и жадно вдохнула волшебный аромат. Её почудилось, что рядом стоит мама – большая и добрая, и ждет её, чтобы обнять…
– Ах, мама – мама…
.Если б тебя могли спасти мои розы!… Гуля смахнула слезинку. Растерев лепестки об нос, чтобы острее чувствовать аромат, девушка медленно пошла по дорожке, по которой столько раз проходили с мамой вместе.
А вот и переулок бабушки, и снова – подъём. М – да …не секрет, что лучшие спортсмены – из Крыма. Что ни улица, – то каменная лестница; что ни двор – то ступеньки, да такие крутые, что тренажеры – пустышка, по сравнению с ними.
Те же булыжники. Та же яма…
За двадцать лет -не могли засыпать! Все некогда – делёжкой обременены… А вот турника нет. И общаги – тоже. На её месте- новое здание. А яму засыпать – песка не нашли!
Девушка затаила дыхание и потерла грудину, – сердце почти выскакивало.
Приблизилась к двери, из которой столько раз выходила милая бабуля, сухонькая, в платочке. Молча прижималась к её матери.
А та начинала голосить. И так – каждую встречу.
Пухленькая северяночка не знала, что ей надобно делать – то же голосить? Так она же рада бабушку видеть…
Лишь потом она поняла как дочь, что такое- видеть старую мать один раз в год…
Все дочери и сыновья были под боком у бабушки. А самая старшая, её главная опора в тяжелые военные годы, забралась на далекий север. У бабушки нечем было плакать. Слезы кончились ещё в войну, от увиденного каждодневного ужаса фашистских извергов.
Старшая дочь для неё стала и быком – мужиком, и плечом —
опорой при десяти голодных ртах… По этому она прижималась
к дочери, как к матери. Что им пришлось пережить – знал лишь Бог, и послевоенное поколение.
– Бабушкина дверь… в окнах- темнота —
Заговорила стихами блондинка. Какое-то смутное чувство теснило грудь.
Подошла к другим воротам, где светились окна. Ставни приоткрыты. Гуля постучала по стеклу.
Выглянула женщина лет пятидесяти. Мелькнувшая тревога в глазах исчезла, когда она увидела миловидную блондинку.
Окно распахнулось. Гуля спросила про бабушкин дом- что там, творится? На что женщина сразу опустила глаза, видимо подыскивая слова. А пока она думала, девушка задала новый вопрос:
– Есть ли кто там живой?
Дама неопределенно мотнула головой. Девушка отошла, поблагодарив.
Она приблизилась снова к родным воротам и прислушалась.
Ти-ши-на… где могла быть тетка? Ведь у неё козы, хотя -не слышно. Глаза привыкли к темноте. Лампочка, что болталась на столбе, вместо фонаря, хватало на двор.
Слева от бабушкиного дома девушка заметила легковушку.
Напротив – двери. Она дернула ручку. Открыла.
Вспомнила: тут дед жил, свиней держал. Бабушке все сало носил. Хороший был дед. Поэтому и нет его уже…
Видны постройки. Девушка постучала. Откликнулась собака, и – ти -ши-на.
Света нет. Но, чу – что-то заскрипело.
Блондинка громче постучала. Собака – надрывается, аж с цепи срывается. Гуля рявкнула :
– Так шо, все уснули?
Собака, заскулив, замолчала. Скрипнула дверь. Кто-то высунулся.
Блондинка уточнила:
– Мне бы спросить.
Хряснула дверь, показался худощавый мужик. Чапая шлепанцами, он приблизился. Гуля спросила про тётку. Мужик смерил девушку взглядом, типа, а ты чего тут? Но вежливо спросил :
– А вы ей кто?
Ну, Гуля, чисто по -крымски вопросом на вопрос :
– А шо?
Мужик пошаркал шлепанцем по гравию, выбирая выражение;
– Ну -у…
Гуля кивнула – давай, рожай уже… Тогда он поднес к виску палец и присвистнул. Девушка не поверила :
– И че, серьёзно?
Мужик кивнул. Блондинка медленно развернулась, и вышла из ворот. Она побрела к тому месту, где когда-то росла алыча.
Теперь – остался бугорок с соломой. Присела на него, и повесив голову вздохнула:
– Здравствуй, родной дворик!
КЛОУНАДА
Стрелка часов перевалила за половину двенадцатого. Мотыльки мелькали у лампочки, всё прибывая.
Приятно стрекотали сверчки, унося в детство.
Блондинка перевела взгляд в иссиня – черный бархат неба.
Шепот и запах моря напомнили о близости родного края, притупляя сердечную боль. Звёзды тихо звенели.
Постепенно звон усилился, нарушая тишину.
Что это? Блондинка похлопала ладошкой по уху. Нет, звон не прекратился. Напротив, к нему прибавился звук то ли бубенцов, то ли колокольчиков…
Гуля прислушалась.
Да, это перезвон. Он приближался. Теперь перезвон заглушился топотом, или стуком копыт…
Что же это? Чудеса начинаются?
Блондинка повернула голову на доносящиеся с дороги звуки и …обмерла. Снизу, из-за поворота, в свете фонарей показались одна за другой… Рогатые головы!
Гуля сплюнула и встала – шло стадо коз. Но что за клоунада!? В двенадцать ночи!
Козы, мерно цокая, приближались. Их, опираясь на палку, кто-то подгонял. Стадо прошествовало ко двору бабушки, и встало там. Наконец, до блондинки дошел ужас происходящего: согнутая старуха с седыми космами, похожая на ведюху, бредущая за вонючим стадом
– никто иной, как тетка… Она оглядываясь, словно ожидая чего-то, медленно подошла к воротам. Свет лампы выдал все прелести старости и беспощадность болезни. Гуля ужаснулась: в бывшей начальнице продмага она с трудом узнавала крестную…
Вот ведь жизнь. У крестной было всё – из горла лезло.
Профессия денежной жилой оказалась. Было всё, кроме детей.
Но вот она. Где её миллионы? Разве, что -козы в золоте… И всё Гуля подошла к ней.
Она окликнула тётку. Клоунада продолжалась; уж слишком долго тетка копалась, делая вид, что не может открыть замок.
– Почто – мимо прошла, а крестная? Крикнула блондинка.
Тетка как-то виновато бросила взгляд, типа- не узнала.
Ну-ну. Зато блондинка знала, как работает радио родственничков- не кашляй! Соврала тётка уж второй раз, не-хо-ро-шо…
Гуля развернулась:
– Ну шо ж! Побачились – а теперича, до побачиння! Здоровеньки булы!
Вдруг тётка спросила:
– Так, може – зайдешь? Молочка -парного испьешь. Гуля молча проследовала в бабушкин двор.
Лучше бы она не заходила! Предупреждали…
В нос вдарила такая вонь, что вагонная из «Воркуты-
Симферополя» не шла в сравнение.
А когда лампочка Ильича зажглась – как она со сраму не сгорела… Бабушка наверно бы пристрелила, конечно, если умела того, кто
из её дворика сделал …нет, не скотный двор! Это – не сравнение.
Северянка поняла, что по-хорошему уже не выйдет, и включила блондинку. Скрепя сердце и нос, она, перешагивая кучи хлама, пробралась туда, где был дом. Всюду стояли крынки с перебродившим молоком, с палитрой от зеленого до коричневого цвета. Пена, лезшая из банок, добавляла ноту неповторимому теткиному «парному молочку».
Хорошо, что девушка ничего в поезде не ела, если чем было, точно бы стошнило. Она нашла силы спросить:
– А что случилось!?
– Да вот, я никому не нужна … -заныла тетка, – всем помогала, а теперь…
Ну, за всех -то я не знаю…
А мне, лично, крестнице твоей, не кому-нибудь, лишь раз выпало счастье из всех твоих миллионов принять серьгу.
Золотую, причем – одну. А то ж, если б две-то зачем дарить??
А так, – на. Одна потерялась, а вторая – вроде откупа для северяночки-крестницы; на, носи на здоровье! А хочешь- дывысь!…
Гуля вздохнула. Вот, наверно из-за таких щедрых подарков, от всей души и помощь та же!
– Ну, я пойду – сказала она.
– Куда? – вскинулась тётка, -вон, ночь на дворе.
– Ишь ты, и про то, что ночь на дворе вспомнила!
Отметила блондинка. Тетка не унималась:
– Не хочешь спать там, – она кивнула на то что осталось от бабушкиного дома, -на, возьми лестницу, лезь на чердак!
– Ага! Сразу и дурочку выключила, и ловушку предложила…
Ай, спасибо, тетка, даром что крестная! А я как залезу на чердак, ты лесенку -то и скинешь. Да на пару с тобой шизовать? Не-е!
– Не! Спасибо! – догадалась о добром намерении блондинка.
Она встала, сделала попытку выбраться к выходу, пока окончательно не сдурела от вони.
