скачать книгу бесплатно
– Слушай, а почему на пляже нет патруля? -спросила Гуля.
– Так его давно уже нет, с развала СССР. – ответил он.
– Постой… как же, нет? Я сегодня собственными глазами … -она осеклась, вспомнив про патруль из семи офицеров, что отдали её честь в семь утра.
– Хм … -Седой приостановился, -так это призраки. Что, не знала, что Севастополь-город призраков? Тут же войны не кончались с образования острова.
Он перестал жевать и глянул Гуле в глаза:
– Так ты, выходит, наша?
– А ты откуда знаешь? -растерялась блондинка.
– Да призраки только своим показываются. И то – не всем! Серьёзно заявил Седой.
Блондиночка озадачилась, ибо она знала ещё одну особенность Севастопольцев: умение шутить так, чтобы непонятно было, в правду или…
Седой хлопнул её по плечу:
– Ты хотела искупаться?
Заметив что блондинка совсем побелела, до корней волос- от большого ума, поправил ситуацию, – Ну, раз на пляж пришла…
Гуля кивнула. Двадцать лет, проведенные на далеком севере, кроме железной дисциплины, которую мы уже наблюдали у молодой семьи, что обедала помидорами, преобрелась привычка железно думать. Иногда – долго. Но вот проскочила родная искра: думать- хватит.
– Тогда- за мной! – взял её за руку Седой, чтобы не потеряться в толпе, на выходе из пляжа «Омега».
Когда они вышли на площадь Победы, он взял её за обе ладошки:
– Ты же любишь кошек.
Да, Гуля действительно обожает семейство кошачьих. Она уже побаивалась Седого с его странным взглядом.
– Ну та не баись! – Он улыбнулся, – значит, тебе надо на Тигриный мыс, Фиолент… Понимаешь?
Гуля пожала плечами. Солнышко, похоже ещё не окончательно разморозило её голову, не смотря, на то, что она -непокрыта…
Гуля смутно помнила, как на Фиоленте красиво: скалы, бирюзово- прозрачная вода и почти нет людей. А дело в том, что прежде, чем пошлепать ногами по бирюзовой волне, надо сперва спуститься по почти крутому спуску скал. А чтобы свернуть себе шею, охотников было мало.
Седой кивнул на дорогую машину, стоящую недалеко. Блондинка замахала руками:
– Не-е!…Я на автобусе.
– Подожди, я -сейчас! -он включил охрану, и догнал Гулю.
ОПАСНАЯ БЛИЗОСТЬ
На остановке была очередь, многие здоровались с Седым.
Троллейбус, что подошёл, был уже полон пассажиров.
Наша парочка кое-как уместилась в проходе, между сидениями. Пассажиры лежали друг на друге. Не исключением стала Гуля и Седой. Гуле не за что было хвататься. Да и не к чему, -людская давка слепила их спереди, и сзади так, что Гуля висела на голубоглазом. Находясь с ним почти лицом к лицу, блондинка беспомощно хлопала ресницами. А он посмотрел на Гулю и выдал как-то по свойски:
– Что ты суетишься? Что, никогда давки в очереди не видела?
Гуля, прожив в рабочем поселке на севере, действительно не знала очередей: их не было. Зажав сумочку между ними, чем вызвала ослепительную улыбку Седого, она положила руки к нему на плечи, чтоб не болтались. Она ожидала прилива смущения …но… отметила, что вместо жара ниже пупа, от опасной близости с красивым мужчиной, появилось ощущение тепла, такого
спокойного, ровного, как в детстве; равного уверенности, что ты – не одна. Рядом – родное плечо.
У вымотанной усталостью и голодовкой девушки поплыло перед глазами; она просто-напросто уснула на груди седого парня. Надо сказать, что до Фиолента добираться – около часа, если автобусом. Во сне Гуля увидела опять ласточек, там, у балкона. И патруль, идущий с низу. Только теперь – впереди офицеров шел Седой, он поднял руку, то ли приветствуя, то ли прощаясь. Гуля махнула ему, вернее, по лицу того, на ком висела… и проснулась.
– Да ты боевая, во сне – дерешься!
Улыбнулся Седой. Он обнимал Гулю за плечи, под спиной.
– Чего не разбудил?
– А зачем?
Гуля раскраснелась, тихонько отстраняясь от широкой мужской груди, где так уютно прикорнула.
Остановка. Народ выходил из автобуса – очередь таяла. Седой вышел первый и подал руку Гуле.
– Балуешь? Потом ни на одного парня не взгляну! – шутила она.
Седой как-то кратко вздохнул, и тихо произнёс:
– Где ж ты раньше была, родная…
– Раньше? …Почему – раньше? …А теперь-то что?
По северному, скороговоркой пролепетала она, чувствуя прилив крови к лицу.
– Сейчас узнаешь. Глухо произнес Седой.
А она, заглянув ему в глаза, заметила промелькнувшую тихую грусть. Вдруг раздался звон колокола, и парень поднял голову.
Он улыбнулся так, что Гуле стало жутко; она видела его таким там, во сне.
– А где это колокола звучат, мне не кажется? Спросила она.
Седой протянул руку:
– Пойдем, покажу.
И он повел её в верх по дороге.
У ВОРОТ МОНАХА
По каменистой дороге, которые почти по всему Крыму, местами с ухабами и выщербинами, шло много народу. Кто-то, как Гуля и Седой пробирались в верх, кто-то с разморенными, краснеющими лицами, что- то шумно обсуждая, спускался в низ, на остановку. Идти было нелегко, но Седой не разжимал руки, не давая отставать Гуле.
Он молча шел, а за ним, уже с трудом, еле передвигая ноги – она. Странно, но сердце не выскакивало из груди, как это частенько бывало с Гулей, при тяжелых нагрузках; было ощущение преодоления, как во сне в вагоне – спертого пространства.
Наконец, Седой обернулся, ни сколько не запыхавшись.
Гуля увидела врата. Седой впился в неё небесными глазами, и ослабив руку, сказал:
– Заходи. Вот мой дом.
Острая на язычок блондинка, видимо, на время проглотила его: ей нечего было сказать. Только сейчас она заметила на шее у Седого крестик на нитке. И когда он поклонился перед входом во врата, у блондинки шевельнулась догадка о тихой грусти в его глазах, мелькнувшей там, в низу…
Монах, стоявший у ворот, перекрестил их, и пропустил.
Он что-то быстро сказал Седому, на что тот согласно кивнул, и оглянувшись на Гулю, вздохнул и спросил :
– Не передумала?
На что блондинка протянула ладошку, и промурчала свою песенку: -Веди ж, веди ж меня Буденный в бой! И вся – то наша жизнь- есть борьба!
Она пела её в затруднительных ситуациях, когда сердце говорило одно, а душа вылетала из него, требуя своё.
Взору Гули открылся простор, море и – небо.
У девушки захватило дух.
В глазах ожила ещё одна картинка из детства; крёстный держал её на плечах, а перед девочкой, вдоль до самого горизонта, волновалась синь моря, а с права и с лева -изумительной красоты утесы скал, образованные пластами разных пород, и от этого со стороны моря кажущиеся полосатыми.
– Видишь, полосатые хребты, как у тигров? -спросил тогда дядя Петя, – этот мыс – Тигриный.
Но тогда не было звона колоколов. Не было и слёз, которых ожидала и так боялась она…
Самый обрыв мыса…
Рядом стоял человек, руки которого Гуля не хотела отпускать. Хлопнул парус за спиной. Это была её счастливая примета, когда встречный ветер резко бил в лицо, приглашая лететь с ним.
Гуля Советских подняла подбородок на встречу ветру перемен. Он говорил, открывая её парус, -ты идёшь верным путём!
Звон колоколов пролился над морем.
Гуля обернулась и увидела золоченые маковки церкви. Волна восторга захлестнула душу.
Хлопок паруса повторился.
– Это твой дом? – прерывающимся голосом спросила она, и повторила, – твой дом…
Седой крепче сжал ладошку.
Вот теперь, по -предательски, слеза за слезой поползли по щекам
…А что делать!?
Гуля подняла лицо к небу, и его глазам. Его взгляд был по-отечески добрым.
Седой взял вторую ладошку и прижал к своей груди:
– Ты чего? Я же – с тобой! -прошептал он, – я всегда буду с тобой!
– И я, тоже? -сквозь слёзы спросила она.
– Мы теперь не-раз-луч-ны!, -его голос обжег самое нутро, выворачивая и душу, и сердце Гули, нашедшей свою кровь и тут же отдалившуюся… как она думала.
Он говорил в самое ухо живота, отдавая током по всему телу:
– Ты же любишь небо …море …чистой и верной любовью! Знай – это любовь. Это – любовь, а не то, что принято у смертных называть любовью-показухой… Ты всё поймешь. Скоро ты всё поймешь, Гуля.
У девушки подкосились ноги; имя -то откуда узнал!? Руки намертво пристали к горячей мужской груди.
Под ладонью бешено колотилось сердце так желанного парня. Его взгляд останавливался на её губах всё чаще…
Но в небесно —голубых глазах блеснули слёзы неподдельной муки, и стало ясно, каких сил ему стоит удержаться…
Гуля закусила губу, со стоном скользя ладонями по торсу.
Седой на какой – то миг задержался в её глазах, словно навсегда запоминая. Его губы вытянулись в бесцветную полоску.
До неё донеслось:
– Я буду всегда с тобой!
Гуля прикрыла глаза, чтобы не броситься в след.
По тропинке, ведущей к золоченым маковкам церкви шел верный, не предавший обета, данного Богу.
Чего это стоило, знала теперь и девушка Гуля…
У КРАЯ ПРОПАСТИ
Что-то щекотало подбородок.
Блондинка потерла зудящее место, и ойкнула. Прокушенная губа кровоточила.
– Поцелуй на прощание. -горько пошутила она.
– Шш-слы ш-ш-ишь-..?… Спрашивало море.
Гуля сорвала лист подорожника и приложила к ранке.
– Шлышу – шлышу -передразнила шепот моря она, шепелявя опухшей губой.
Родное море раскинуло объятия. Гуля смотрела с большой высоты обрыва, упиваясь свободным ветром, что трепал нетерпеливо парус:
– Ты со мной, Гуля?
