скачать книгу бесплатно
У кого-то радостно, а у кого-то острием молотка по нервам… У кого-то надеждой забыться от кошмара, хотя бы на неделю.
Который заставил взять билет на двое суток другого кошмара, марева в вонючих вагонах…
А потом – будет море… солнце. …ласковые волны и такие же девочки!
А потом- будь, что будет. Если повезет.
Кто-то ехал в разных вагонах -для конспирации, удирая от жены или …мужа. Не подозревая, что он или она едет третьим лишним тем же поездом…
И это то, ради чего гибли наши святые воины!? Та- та-таххх! – все тише стучало в висках Гули.
По вагонам, убаюкивающим скоростью хода и покачиванием, временно закинувшим пассажиров в будущее или прошедшее- кто куда попал, разнесся храп.
Вот, товарищ наполовину сидит-стоит, опираясь на столик свисшей с полки ногой и вяло пробует оседлать матрац, выпавший из- под него. А вон, товарищ ловит прохожих руками, хватая за что попало, думаешь, ему подадут?…На врят -ли. Скорее- поддадут.
Вобщем, этакий час- сон во взрослом детсаде.
Кислороду поубавилось. Расслабленные во сне дружно храпели, приглушая порчу воздуха.
И самое интересное; идущие мимо из других вагонов с таким видом воротили рыло: «Ну и вонища, хоть бы проветрили!», как будь – то сами на крыше, между труб ехали!
Гуля Советских не была исключением, и храпела за весь офицерский состав Красной армии.
Одной рукой она обнимала фарфоровых хохлов, а другой- дирижировала. Надо думать- командовала.
…Девушку кто-то тронул за плече. Она повернула голову. Мужские плечи, фуражка, девушка потянулась к нему.
Ладонью ощутила шершавую ткань -шинель.
В сумраке -то ли вечернем, то ли ночном стояла дымка. Гуля спросила: "– Кто ты?»
Он молча повернулся спиной.
Поднял руку в перчатке, приглашая за собой. Они шли по вагону, мимо пустых купе.
Девушке стало жутко, она схватилась за колючий рукав идущего впереди и прижалась к его спине. Повеяло порохом.
Туман стал рассеиваться, рисуя силуэты спящих пассажиров.
– Они что, все спят? -прошептала Гуля. Нет, не все: вон, сидит, в военной форме.
Гуля пригляделась и охнула: – Да то ж – фашист!
А вон -ещё, с мордой здоровенной, знакомый такой… Мать честная! Да это ж…
А наро-о-од – … В лежку! Спит!
– Ах ты, ж гадина фашистская, ещё и пасешь, сидишь, чтобы народ не проснулся! – кошкой зашипела Гуля, – Солдат! Куда смотришь!?
Раздался удар грома.
В кратковременной вспышке встала стеной спина военного. Он повернулся.
Вместо глаз – рана через всё лицо, а вместо груди- кровавое месиво… Боец погрузил руку туда где должно биться сердце, и вынул что -то из себя.
Горячая волна накрыла Гулю с головы до ног. Опять – вспышка и раскат грома.
У неё на плечах искрился алый кумач.
Искрился, но не горел, а второй кожей покрыл тело.
А рядом – бледный старик, Ветеран. Он с трудом отбивается от фашиста, который тянется к его груди, силится сорвать ордена и медали.
Гуля задыхается – так жжет алая накидка, до самого нутра пробирает…
– А! Сволочь фашистская! Мало тебя били и гнали!
Она разъяренной тигрицей накидывается на врага, скидывает фуражку с проклятым нацистским орлом…
И узнает очередного чиновника.
С кошачьей ненавистью вцепляется ему в глаза, волосы. Летят клочья. Фашист истошно визжит, и как-то по бабьи. Сквозь вопли Гуля слышит голос Ветерана:
– Сестричка! Поднимай наших! Мигает молния.
Девушка оглядывает себя и видит на рукаве повязку с красным крестом.
Вспышка.
Женский противный визг :
– Да пусти же!
ПРИКАЗ РОДИНЫ НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ!
Блондинка резко поднимает голову со сна, и бьёт лбом третью полку.
В руке- клок черных волос.
Пересчитав звездочки, смотрит в низ. Там – толстуха брюнетка, с выпученными глазами что- то доказывает.
– Что это?
Спрашивает Крымчанка, кидая на стол клок черных волос.
– Вы слышали? Она ещё спрашивает! Возмущалась брюнетка, крутя телефон в руках.
По-видимому, она так и не дозвонилась до мужа. Искала, где бы злость выплеснуть. Очевидно- неудачно.
– А нечего у меня под руками шариться!
Отрезала Крымчанка, вспомнив несчастный вид толстухи от разлуки с любимым. Который, наверно от радости расставания с ней кувыркался на третьей полке. Гуля так резко повернулась, что фарфор жалобно забрякал.
Покосившись на неудовлетворенную неудавшимся скандалом женщину, блондинка добавила:
– Не сиделось тебе с мужем, так сиди теперь, смотри как другие спят!
Гуля прищурилась, не брюнетка ли в фашистской форме снилась? Потом по – кошачьи фыркнула и зевнула. Внезапно вагон качнуло от встречного состава. В минутном грохоте мелькающие окна вагона напротив напомнили вспышку молнии из сна.
Крик Ветерана: – Поднимай наших, сестричка! -отозвался болью в сердце.
Она вздохнула: – Знать бы наших!
Услышав шаги, приоткрыла глаза. Прошел проводник. На голове у него блеснул нацистский орел.
– Начинается! – она закрыла глаза, проваливаясь в темноту…
Тумана уже нет. Состав несется на бешеной скорости, отчего не разобрать, что за окнами. Похоже, что это вагон, в котором едет Гуля. Она медленно движется через спёртое пространство.
Нет воздуха. Слышен то ли храп, то ли хрип спящих.
Вот один, в форме нациста, как удав пялится на спящего пассажира. Едва тот начинает подниматься, отрывать голову от подушки, враг подливает в стакан какое-то пойло и дает выпить жертве. Спящий хрипит, изо рта пузырится кровавая пена.
Фашист потирает руки, хлопает себя по карману. У Гули темнеет в глазах от закипающей ярости.
Плечи нестерпимо жжет красный крест.
Сзади она слышит голос ветерана:
– Наших поднимай, сестричка!
Гуля оборачивается. В проходе вагона – Ветеран.
За ним – старушка, подарившая фарфоровый набор. Гуля кричит :
– Так где – наши!?
Ветеран поднимает клюку, показывает на спящих.
У девушки немой вопрос в глазах: – Как их поднять?!
На что Ветеран стукает клюкой: -Приказ родины не обсуждается! А старушка из -за его спины улыбается: – Не журись, дитка!!!
ГОЛОС СОВЕСТИ
Раздалось бряцанье металла.
Гуля открыла глаза. В сумеречном свете она разглядела, как проводник наводит порядок. Веник, который в пору назвать драным, макался в ржавое ведро с темной пенящейся жидкостью. Это разбрызгивалось на пол купе. И конечно, на пассажиров нижних полок. Вытерев испарину со лба, проводник со страдальческим лицом начинал размахивать веником.
Крымчанка хотела спросить :
– А что, швабру не взять?
Но наблюдая за отбывающим свою очередь, захотела задать другой вопрос:
– Нарочно что-ли издеваешься над народом?
А потом усмехнулась: -Да с тобой все ясно- ты ж фашистскую шкуру одел!
Вагон качнуло. Встречный состав с воем проносился мимо. Блондинка наклонилась над головой проводника и рявкнула, чтоб услышал:
– Что, грязи мало?
Тот услышал. Он уставился на неё с такой ненавистью, что девушке опять показалось, что проводник-фашист, а веник в застывшей руке – автомат.
После грохота прошедшего товарняка наступила тишина.
Перестал храпеть лысый с нижней полки, щедро окропленный со ржавого ведра. Он даже повернул голову.
Проводник сузил глазки:
– Что, жаловаться будешь? А Крымчанка в ответ :
– А что, и книжка есть?
Проводник понял, что эта – напишет. Непременно. Он, брякая ведром, перешел в другое купе.
А блондинка сложила губы в трубочку и присвистом проводила его.
Потерла ладошки:
– Даже не надейся, что ты – главный!
Потом заметила, как дядя с нижней полки по черепашьи прячет лысину под простыней:
– А высовывался, чего?…
За стеной купе бубнил мужской бас. Она уже привыкла к нему, как к жужжанию шмеля. Неожиданно он замолчал. Потом довольно громко произнес:
– А что сделали мы для того, чтобы не растащили СССР? Блондинку словно в бок толкнули. Она переместила голову туда,
где лежали ноги. Выглянула и увидела своего соседа – «бубуна».
Пузатый мужчина лоснился от жары. Он вытирал лоб, потом грудь, тяжело дыша. Ему поддакнула женщина с усталым лицом, наверно, собеседник тот ещё… А он басом продолжил монолог, пошевеливая в такт пятками. Но блондинку это уже не раздражало, напротив, подтолкнуло к мысли, что пузатый- не совсем господин. И не от жира лоснится. И пот вытирает от голоса ещё теплившейся совести, пробившей с опозданием, но всё- же…
И та самая нотка отозвалась тонко, да звонко у Гули с начала тонко и остро кольнув в сердце:
– А ты, ты – чем лучше этого жирдякина -?А потом эхом отдала в нутро: – Чем? …Чем? … Да ни- чем!…
