Когда нам будет 40 лет

– Почему? – Сора удивленно обернулась, она-то думала, что он мертв.

– Кажется, он не выплачивал специальные выплаты после развода с княгиней Марией. Правда потом разом заплатил крупную сумму, и они поехали во Францию, где Мария и встретилась с Альбертом.

– Как все удачно получилось, – без дурной мысли произнесла Сора. И ей на секунду стало интересно, как бы изменилась ее жизнь, если бы Мария не встретила Альберта. А Анна Куроки. Что было бы сейчас? Где была бы она?

Женщина тряхнула головой, словно выкидывая ненужную мысль: она в отличие от своего мужа не страдает от этого любопытства.

– Не все так ярко в Датском Королевстве, – заметила Сора, улыбнувшись собеседнице.

– Ну, мы же все люди. Просто люди, – Сакура изобразила счастливую улыбку и направилась к детям. Она никогда не сумеет по – настоящему понять и принять старушку Сору.

18.07.2019

Подумать только чуть больше чем через год у нас особый юбилей. Поверить не могу. А может быть просто не чувствую прошедших десятилетий, лишь посмотрев на Киарда и подрастающую Грейс, я вижу, что жизнь не стояла на месте.

Киард до сих пор бредит Упонией! Что вы с ним сделали? И у Виктора стойкое ощущение, что он сдружился с Хикари против Такэо. Это конечно с одной стороны довольно неплохо, но с другой… Бедный Такэо…

Лучше не буду об этом. Всего хорошего!

Твоя A.P.

– Тебе не кажется, что наша жизнь стала уж слишком пресной? – спросила Мария, отложив утреннюю газету, с очередными сплетнями и новостями.

– Причем исключительно для самих себя, – пробормотала Анна, черкавшая что-то в своем ежедневнике. – Что прости?

Ее мать покачала головой, хоть и радовалась тому, что ее дочь снова пишет, давая своей фантазии свободу.

– Я у тебя спросила… Тебе не кажется, что наша жизнь стала какой-то скучной? – повторила вопрос вдовствующая княгиня. Ее дочь посмотрела на нее и пожала плечами.

– Не сказала бы что наша жизнь скучна, скорее размеренная. Но если ты хочешь острых ощущений, то я могу начать войну с Францией. Правда Виктор этого не одобрит.

– Ты, правда, единолично можешь развязать войну?

– А еще приговорить человека к смертной казни, – улыбнулась Анна. – Вижу твои глазки как-то подозрительно заблестели. Но берегись, мой муж против насилия.

– Но в нашей стране все еще существуют два вида казни, – напомнила Мария. Но что-то кольнуло в ее сердце. Да… Альберт был против всех этих нововведений, он хотел мира и благополучия. Но… Но Анна этими мерами оберегала людей. Все свои семь миллионов.

– Один из них мне предстоит убрать. Наше милое внешнее сообщество так и думает, как выставить меня тираном. Это при том, что при последнем опросе населения 86 процентов поддерживают меня.

– А в остальные входят Виктор и Анри?

– Анри согласен, даже церковь «за». Но я все же… Что оставить? Расстрел или яд? От чего умирать больнее?

Мария без всякого удивления посмотрела на нее: ее маленькая девочка всего хотела мстить. А еще она не забыла одиннадцатое сентября. И Виктор не забыл. Он однажды рассказал Марии, что это был самый страшный день в его жизни. Ему до сих пор в кошмарах снился этот серый пепел, покрывший все вокруг и Анна, не заметив, что прикусила губу до крови и капельки одна за другой падающие на покрытый пеплом асфальт. И в первую ночь он рыдал всю ночь, не слыша, как то же самое за стеной делает его будущая жена. Страх – это чувство одиноких.

– Может обсудишь это с министрами? – предложила Мария, заправив прядь своих седых волос за ухо.

– А я хотела обсудить это со своей мамой, – возразила княгиня. – Мы в последнее время почти не разговариваем. У меня чувство будто я со всеми, но притом совсем одна.

В ней заговорил далекий голос двадцатилетней девчонки, которая все еще верила в чудеса и осторожно делала каждый шаг. Сейчас в их семье в волшебство верили только Киард и Грейс.

Как бы человеку не хотелось просто взять, щелкнуть пальцами и забыть, ничего не получится. Это разум, суть: без эмоций, которыми наделены воспоминания, мы просто не сможем жить. Не различим где друг, где враг.

– Не думаешь, что нас стоит… – ее голос нес тепло, даже спустя столько лет. – Хотя забудь. Ты явно не поедешь в Южную Корею.

– Не думаю, что это хорошая идея, но мне нравится. Безрассудно.

Всполохи, вспышки, озарения. Он не знал правильно названия этим секундным воспоминаниям.

А еще был день о котором не хотелось вспоминать… День, когда она спрашивала его, а он просто уходил от ответа. Маленький конец света. Второе января двух тысячи первого. Они выбрали Америку, просто ткнув на карту и решив, что именно туда им обоим будет удобно добраться первого января.

Все было как обычно: два соседних номера, минимум разговора о семьях. Лишь их общие интересы и какие-то пустые милые разговоры.

– Ты весь день какой-то далекий, – она дернула ручку, чтобы войти в свой номер и привести себя в порядок перед ужином. – Что-то случилось?

Куроки улыбнулся и легко щелкнул по раскрасневшемуся от холода носы. Не стоило им так долго гулять по центральному парку. Он чуть не сказал ей правду и так же не знал, что именно его остановило. Наверное, страх перед будущим. Был один день. И пусть он будет волшебным.

Куроки наклонился и поцеловал Анну. Она чуть подалась назад, увлекая его за собой в комнату, подальше от глаз и камер.

– Это был не ответ, – девушка положила ему руки на плечи и улыбнулась. – Но знаешь, мне почему-то сейчас все равно.

– Как жаль, – сказала она по – роскрански и улеглась рядом. – У нормальных людей все иначе.

– У всех все иначе, – вздохнул Куроки, даже не обращая внимания на первую фразу, сказанную на непонятном языке. Он все еще ощущал странное давление на грудь. Камень. Лежавший весь этот день на его сердце.

И этот камень снова его настиг – вот поэтому Куроки не любил вспоминать тот день. Мужчина почти бессмысленно посмотрел на свое обручальное кольцо.

– Я так и знал, что вы здесь. – Такэо, словно призрак из прошлого появился перед его глазами. Его маленький принц Упонии, чувствующий страну куда чутче, нежели он. Словно насмешка судьбы. Нет, будто сын впитал от Соры большую часть идеальности. От него же был лишь шарм. Быть может и стремление жить с распахнутыми крыльями. Любить? Может быть…

Куроки улыбнулся юноше и подойдя одобряюще сжал его плечо.

– Что-то случилось? – временами он идеальный отец. А может быть и муж.

– Не совсем, – поджал губы Такэо, это было привычным жестом, позаимствованным у отца, когда тот сомневался.

– Так что где?

– Учитель хочет обсудить кое – что с тобой, – нехотя ответил тот. – И если что, это не я виноват в своем плохом английском.

Куроки усмехнулся.

– Тебе повезло, что твоя мать не бьет тебя по пальцам.

– Она просто сурово смотрит на меня. И из – за этого я чувствую себя виноватым. Почему Хикари все можно?

– Потому что она не наследница целой страны? – сдержано, ответил отец сыну. – Но кто знает, что твоя милая мама приготовила для нее.

– Меня хоть не мучают роскранским, как Киарда, – словно пытаясь ободрить себя, произнес Такэо. – Но зато он не изучает политику как я.

– Может быть, потому что он немного младше, чем ты? – ему, признаться, было немного приятно услышать из уст собственного сына нечто конкретное о доме Анны. Еще одна маленькая тоненькая ниточка, связывающая их.

31.10.19

С Днем Рождения!

Твоя A.P.

06.11.2019

Вот теперь нам сорок!

Что чувствуешь. Старушка?

Куроки

25.12.219

С Новым годом и Рождеством!

Императорский дом.

31.12.2019

С Новым годом!

Полиньяк.

Глава 23

Он не часто заезжал к сестре в парламент, ибо это огромные каменные холодные стены душили его, хотя в университете они были точно такие же, но в последних находиться хотелось как можно дольше. А тут… Тут словно кто-то высасывал из тебя душу. Еще бы сообразить где в этом году находиться ее кабинет. Гениальная и в тоже время идиотская идея.

Но впрочем, сестру он обнаружил довольно быстро: сидя в своем кресле, она смотрела новости соседней страны, у которой они так много переняли. Новости о ночных погромах и поджогах тревожили их, ведь достаточно и одной искры, чтобы пламя перекинулось на них. А революция в ближайшие сто лет никак не входила в планы его озабоченной сестры. Когда же они наконец-то начнут жить в облачном мире, где нет тревог и забот?

– Мы договаривались пообедать? – чуть нахмурив брови, спросила княгиня. В последнюю неделю она слишком погрязла во всех этих государственных делах: тут тебе и местные выборы, перерасчет бюджета, инфляция, волнения у соседей и на сладенькое авария двух миллиардеров в зоне казино.

– Вообще-то да, – вздохнул Саша и уселся в кресло напротив стола. Ему жаль было сестру, и он определенно до сих пор, кто бы, что не говорил, не завидовал ей и не желал отобрать трон. Может потому что эти злые языки, в отличие от него, не слышали как будущая княгиня по ночам плачет в соседней комнате.

– Прости, прости, господи, – Анна резко начала перелистывать ежедневник в поиске еще каких-нибудь отклонений от графика. Ей немедленно нужно завести нового секретаря, жаль, что Хезер нельзя клонировать.

– Ничего, я додумался принести все с собой, – Саша аккуратно поставил на письменный стол сестры пакет с едой. – Мы давно не ели роллов.

– Да. В последний раз ими отравилась Жанна, – попыталась припомнить его сестра.

– А оказалось, что она просто беременна, – усмехнулся Саша, раскладывая еду. Они и в детстве мало проводили мало времени, поэтому став старше старались хотя бы немного сократить эту пропасть.

– Как у тебя дела на работе? – княгиня почерпнула васаби и с наслаждением ощутила его невероятную способность жечь все во рту. У ее мужа на васаби была аллергия, так что и его порция уходила к любительнице острого.

– Все мирно и спокойно, не то что у тебя, – мужчина кивнул на экраны, на котором в беззвучном режиме прокручивались новости. – Думаешь, могут перебежать к нам?

– Нет, – пожала плечами Анна. – Беспорядки происходят в столице, а мы слава богу, граничим с окраинами. Да и в наших новостях постоянно говорят об убытках из – за этих беспорядков, а ты знаешь, как жители Грепиль дорожат своими деньгами. Евреи и те ощущают конкуренцию.

– И все же? – он решил докопаться до правды, зная о маниакальной идеи сестры, что ее якобы хотят свергнуть. Как она еще не загремела в психушку?

– И все же мы немного усилили патрули в ночное время, – хитро ответила княгиня. – Совсем незаметно. Мелочь.

Саша не знал как бы он поступил в этой ситуации, и впрочем в других тоже. Хватило бы ему духа железной рукой управлять семью миллионами, если им сами руководит собственная жена?

Она никогда не умела флиртовать. И навряд ли этому научится. Это просто не ее, но что-то внутри требовало улыбнуться. Легко. С одобрением. Кивнуть. Просто сказать доброе слово. Акире Хаттори было и этого достаточно, так же как и ей.

Люди одного круга, с одними и теми же принципами. И оба несчастны. Они познакомились зимой двух тысячи шестнадцатого года, когда Акира перешел работать в охрану Императорского дома, точнее он следил за СМИ и их публикациями. Тощий, осунувшийся, словно брошенный щенок, после развода с женой – певицей, он настолько поник, что первые месяцы тайком ночевал в кабинете, лишь бы не возвращаться в холодную пустую квартиру. Может быть благодаря этому они и познакомились – Сора привыкла знать своих людей «в лицо».

Вопрос. Ответ. Вопрос. Вопрос. Усмешка. Улыбка. День за днем – вот так и входит в твою жизнь новый человек. Но ничего сверх не происходит и Соре не стоит волноваться. Она снова начинает рисовать, интересоваться окружающими. На ее душе было так спокойно, что этим хотелось делиться со всеми. И Акира Хаттори поддавался ее теплу, просто и как-то нелепо. Он точно смог бы стать ей настоящим другом, способным поддержать и уберечь. Но она, подталкиваемая своими внутренними сомнениями, постоянно металась. Он был для нее «недороманом». Возможно, в будущем именно его кинематографисты или писатели сделают «спасителем» бедной и несчастной императрицы Соры. И эти несвойственные ей размышления о другом мужчине ее веселили: она не впадала в уныние оттого, что сын повзрослел, ее дочь стала больше походить на Сакуру. Может последнее и к лучшему: тетка девчонки сумела взять от жизни все. Правда от внимательной и скорее подозрительной Соры не укрылась эта страшная меланхолия жизни матери близнецов.

Все были слишком далеки друг от друга и потеряны, впрочем, как всегда.

– Что читаешь? – ее сын, так же как и его отец, не был приучен стучаться в дверь и входил в комнату прямо задавая вопрос.

– Новую книгу княгини, – даже не дернулась уже привыкшая Сора. Такэо подошел к ней и уселся на пол у ее ног.

– И о чем же она? – принц ни разу не брал в руки книги Анны, впрочем как и Киард, что кажется даже не догадывается.

– О том как девушка вышла замуж за американского актера, – улыбнулась женщина, погладив сына по голове. – Прожила с ним несколько лет, а он оказался серийным убийцей.

– Как мило, – закатил глаза юноша. – Книга тоже с автографом?

– Конечно, – Сора погладила его по лбу. – У нас с автором что-то похожее на соглашение.

– И специально для тебя делают перевод с английского?

– С роскранского, – поправила его мать, что получала свои книги самой первой, странная маленькая игра, что идет годами и никак не надоест. – Она как-то сказала, что на роскранском они выходят интереснее и объемнее.

– О! – усмехнулся Такэо. – Я словно слышу в твоих словах зависть, мама. А это глупо: вы у меня самая красивая, стройная леди с превосходным вкусом и манерами.

– И кто же это тебя научил льстить? – ей, конечно же, было приятно это слышать, хоть ее сын, любимец, всегда умел найти ключик к человеческому сердцу. Она вдруг вспомнила комментарий в своем блоге: «Наш принц слишком идеальный. Что же скрывается за этой маской?» Тогда она, поборов навязчивую идею рассказать о вспышках гнева своего сына (от кого он только это унаследовал?), ответила кратко и лаконично: «А может быть он просто хорошо воспитан?» Да, точно. Статья была о воспитании. А еще были о вере, любви и доверии в семье. О доверии. Она с легким ужасом, что холодком сковывало сердце, думала о предстоящем октябре. «Они» снова уедут в какую-нибудь богом забытую Варшаву и будут гулять по улицам и … смотреть кино. Именно это говорил ей Куроки, и почему-то она не могла усомниться в его словах. Фотографии, чуть размытые и далекие (чтобы их не заметили), преподнесенные ей службой безопасности, дышали платонической любовью. Даже Сакура, внезапно нагрянувшая к ней, поджав губы, ожидала страсти. Но те двое лишь держались за руки. Смеялись. А это еще острее и беспощаднее полосовало и без того измученное сердце Соры.

Сакуре же казалось, что с ее братом и Анной банально что-то не так. Вот они с Сашей… Они с Сашей были вулканами, взрывались и боролись… Она скучала, с каждым новым днем накапливая в себе глупую ненависть к собственному мужу и обиду на неповинных детей, словно все вокруг были виноваты. Но точно не она.

Рока. Ее муж, был замечательным и потрясающе любящим, но чертовы воспоминания о прикосновениях Саши не давали ей покоя. Они спокойно, двумя семьями, встречались, проводили время и вот именно тогда Сакура завидовала счастью Жанны, что иногда даже на людях откровенно посмеивалась над мужем, хоть тот ей и отвечал. В них была жизнь, борьба. То, по чему Сакура невероятно соскучилась. Страсть. Именно она движет миром.

16.09.2020

У меня просто мурашки по телу от предвкушения будущей нашей встречи. Двадцать лет… В двадцать четыре я и подумать не мог, что доживу до этого знаменательного события. Братислава… Чую в следующий раз мы уедем куда-то в Преторию, а я туда не особо хочу, после того как Сора сократила наши дипломатические и волонтерские корпуса на том континенте.

Что насчет Австралии?

К слову, сейчас я пишу эту записку при свете свечей, потому что у нас снова нет света. Сора грешит на старую проводку Дворца, а я на Такэо, что недавно увлекся физикой.

Моему сыну шестнадцать… Кто бы мог подумать…

С любовью, К.

А ее сыну будет тринадцать. Совсем большой. Теперь он немного стесняется ее объятий и поцелуев в щеку. Чуть протяжно ноет «Мам, я уже взрослый!» Легко вырывается, вызывая лишь улыбку родителей. Ее маленький добрый мирок, которой она, как ей казалось, вполне заслужила. Лишь ее отношения с Куроки, словно холодная безмолвная тень, иногда появлялась у окна и тревожила Виктора.

Еще ее мужа удивляло то, с каким спокойствием она читала статьи бульварной прессы о его любовном прошлом. Она знала правдивую сторону, усмехалась при прочтении и даже в тихую связывалась с его бывшими, дабы приструнить их иногда лживый язык. И единственное что он слышал от жены были шутки и подколы. Она свято была уверена в своей власти над ним. Лишь однажды, кажется спустя неделю после празднования нового года, она стоя на кухне в одной ночнушке в тихую отрезала себе торт. И именно в тот момент она будет застукана своим женихом и заведет откровенный разговор, из которого как всегда выйдет с высокоподнятой головой.

– Мне все равно что там было у тебя в прошлом. Меня будут волновать лишь твои романы после свадьбы, – нож в ее руке звонко соприкоснулся со столешницей, отрезав новый кусок. И он верил. Верил, что она не спала с Куроки, с того дня как объявила его своим избранником; лишь он, старше ее на десять лет, стал единственным и неповторимым «принцем на белом коне».

Но ведь всегда есть эмоциональная сторона, не поддающаяся жесткому контролю. Виктор со своими пассиями расставался всегда друзьями. А после того как он стал князем – консортом все стало намного хуже: он был впечатлен пронырливостью некоторых журналистов и продажностью его бывших любовниц. Но Анна была словно кремень: ее собственный отчет начался с апреля двухтысячи четвертого, а прошлое… Все свои, да и его, прошлые похождения она запирала в своих дневниках и никому не раскрывала. Иногда ей казалось, что чем меньше мы распространяемся о своей любви, тем дольше она длится. Хотя, когда ей исполнилось двадцать четыре, она будто околдованная стала замечать Виктора. Глупо и по – детски, как казалось ей, она могла минутами рассматривать его, пока он того не замечал, быть ближе. Сейчас, спустя годы, она смогла осознать, что в какой-то миг она поняла, что просто влюбилась в этого человека. И ей стало страшно. Виктор не был таким далеким, как Куроки, он мог заметить все ее ошибки, и тут она начала его немного стесняться. Пару раз покраснела… Может быть, именно в ту минуту она поняла, что у них с Куроки такого не было. Словно птицы в небе. Тут же все было по – другому. Ново, неизведанно и так близко. Со временем все изменяет смысл и восприятие.

Помнится она с матерью перемеряла кучу платьев, дабы выглядеть потрясающей. Натянула на себя утягивающее белье, под хмурым взглядом Хезер, в то время отвечавшей только за нее. И усмиряла сердце, когда увидела в толпе Виктора. Раньше-то все было по – другому: она не планировала их встреч, не думала что одеть, что сказать, как не опростоволосится. А тут… Чуть ли не грандиозный план, который подарил ей столько последующих минут счастья. Сделав первый шаг, она не корила себя за это, как в прошлом, наоборот – благодарила судьбу и тот выпитый залпом бокал шампанского.

В глубине души она не была уверена, что они с Куроки смогли бы вынести, все то, что вынесли они с Виктором. Ее потрясающим, умным мужем, что страдал из – за своей неразумной жены, не дающей ни себе, ни ему покоя.

Уже минут пятнадцать они сидели друг напротив друга. То и дело открывая и захлопывая рты.

– Черт, – тряхнув головой Куроки, протянул руку к чашке кофе. Они сидели в миленьком уютном кафе, расположенном на первом этаже их отеля.

– Мда, – Анна немного криво улыбнулась. – В прошлый раз мы хотя бы подкалывали друг друга насчет звонков…

– Я могу подколоть тебя начет того телохранителя, что провожал тебя до стойки регистрации.

– Ты очень мил, – фыркнула княгиня. – У нас снова религиозные войны, да и здоровье мое в последнее время желает лучшего.

– Почему ты не говорила? – ну, вот вместо того, чтобы как и девятнадцать лет назад задирать ее, он возмущался и был немного испуган. – Можно было просто позвонить.

– Ничего страшного, – сердито отмахнулась Анна. – У меня в семье два неугомонных ребенка, таскающих заразу, а еще и Виктор со своей бесконечной волонтерской программой, мама, почти живущая в приютах, Саша, что преподает. Не говоря уж о прислуге и парламенте. Одна Жанна занимается исключительно бумагами…

Куроки улыбнулся. Ему нравилось, что она наконец-то ожила, хотя бы на секунду отбросив свои тревоги. Это их маленький заслуженный отпуск. Он его заслужил.

– И как поездки Виктора? – искренне поинтересовался мужчина, инстинктивно вспоминая последнее газетное фото князя – консорта. Признаться, для своих пятидесяти он выглядел словно бог. Знал бы он, что Анна посмеивалась над собственным мужем, ласково именуя его «Чудом Голливуда». Вот только Виктор, в отличие от жены, не убирал свои морщины косметическим и пластическим путем.

– В этот раз он умудрился подхватить дизентерию в Малайзии, но ЮНИСЕФ от него в полном восторге, – усмехнулась женщина, отпив свой свежевыжатый вишневый сок. – Он хотел, чтобы я с ним поехала, но тут так удачно подвернулся день рождения Киарда и наш с тобой юбилей, что он просто не мог сопротивляться.

– Тебе повезло с ним, – в его голосе все же прозвучала нотка грусти, что он не смог сдержать. Он с Сорой очень редко подшучивали друг над другом, теперь казались ему чопорными.

Они еще долго разговаривали, сидя в этом кафе – ресторанчике, а после милого ужина при свечах, привычно и чинно, отправились в свой двухместный раздельный номер.

– И тогда я передал бумаги Сакуре, – смеясь, закончил историю Куроки. Он стоял с бокалом шампанского в руке и изображал свою яркую сестрицу. Анна, у которой болели щеки от смеха, сидела перед ним на диванчике и старалась аплодировать.

– Ты жесток, – без доли упрека произнесла она, встав и подойдя к нему. Женщина положила свои руки ему на плечи и едва качнулась в сторону, намекнув на танец. Куроки поставив бокал на столик, приобнял ее за талию. И чуть прижал к себе. Тихо мурлыкав медленную мелодию Анна прижалась к его щеке и поцеловала. Дольше чем обычно и так искушенно. Куроки же улыбнулся уголком губ и приподнял ее над полом, так чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Мы будем спать в разных спальнях.

– Понятно, – одобряюще произнесла Анна и вновь поцеловала его в щеку, но уже более кротко. – Это и не обсуждается.

– Теперь моя очередь, – он начал напевать одну из своих любимых песен Стинга, за которого его так ругала мать. И за полночь они решили разойтись: на следующий день у них была долгая и длинная экскурсия, а еще позвонил обиженный Киард, которого снова обделили печеньем.

– Он невероятно похож на отца, – улыбнулся Куроки, расстегивая манжеты на рубашке и направляясь в свою спальню.

– Да. Знаешь, – окликнула его Анна, словно собравшись с духом. – Когда «нам» будет сорок лет, я напишу книгу и опубликую ее. О нас.

Эта мысль давно ее не покидала, постоянно вертелась на языке и просилась на свободу.

– Зачем? – устало спросил мужчина, облокотившись о дверной косяк и наконец посмотрев на нее.

– Я не знаю, – неуверенно пожала плечами княгиня. – Чтобы дать «нам» шанс? Не знаю… Там… Не бойся там все будет происходить в придуманном мире, никто не сможет провести параллель. Просто… Кэмерон говорит, что я стараюсь уйти от реальности…

– Все хорошо, – заметив, что она начала еще сильнее волноваться он подошел к ней и обнял. – Если ты так хочешь – пиши. Но за двадцать лет много может измениться. Мы можем снова поругаться, а ты уж извини, но я не хочу, чтобы моего персонажа сбила машина.

– Поверь, его насмерть загрызут хомяки, – засмеялась она, уткнувшись ему в плечо.

– Терпеть их не могу, – Куроки отстранился и посмотрел на ее лицо. – А Хикари просто умоляет купить ей это чудовище. Кошмар.

Он легко поцеловал ее в лоб и убрал выбившуюся прядь обратно в прическу.

– Странные мы люди, – прошептала княгиня.

– Иными быть скучно, – он щелкнул ее по носу и что-то насвистывая, оставил свою «половинку» один на один с размышлениями.

Даже она не думала, что их встреча будет проходить так. Они напоминали ей людей, что на грани развода, осторожно пытаются по осколкам собрать разбитый брак. Она хотела… Да не известно. Но важно, что она напоминала себе собаку на сене. Ни себе, ни ему, ни людям.