Такая разная любовь

Началось всё в первых числах календарной весны. Днем немного пригревало солнце и постепенно уничтожало снежный покров, а ночью отрицательная температура превращала эти проталины в ледовые дорожки.

Утром Семен торопился в университет. Ему нравилось скользить с разбега по этим дорожкам. Но в тот день он поскользнулся и чуть не сбил впереди идущую девушку, налетев на нее сзади. Она очень испугалась и отругала его. Семен долго извинялся, пока они шли в одном направлении. Оказалось, что попутчики учатся в одном заведении. Впоследствии молодые случайно встречались в пространстве университета, но более близкие отношения между ними начались после новогодней вечеринки у общих друзей. Она и при первой встрече вызвала у него симпатию, ведь ему нравились женщины стройные, миниатюрные, ухоженные, серьезные во взглядах на жизнь, практичные, хозяйственные. Именно такой и была Татьяна, и как выразилась с одобрением его мама, – настоящая жена. Через полгода они поженились. Через год родилась дочь. Всё шло своим чередом. Настоящая благополучная семья. Но, как и у всех супругов, в зависимости от нереализованных потребностей, со временем появилось чувство, что чего-то не хватает для полного счастья.

Семену не хватало страсти, но он не мог себе в этом признаться. Его воспитание предполагало уравновешенность, порядочность и честность. Семен всегда следовал морали и осуждал случайные связи. Он подчеркивал при всякой возможности качества хорошего и преданного семьянина, словно доказывая наличие этих качеств в себе. Ещё он не умел ценить то, что имел. А если человека удерживает от случайных связей только мораль, то рано или поздно он её нарушит. Сначала это произойдет в мыслях, потом в шутках на эту тему, а потом обязательно представится такая возможность, и он не сможет устоять. И Семен не устоял. Он был несвободен в своем выборе. Им овладела страсть. Он даже не заметил, как увлекся этой Викой. Ему даже сейчас хотелось к ней, но разводиться с женой он не собирался, и тем более иметь на стороне ребенка. Если бы Вика не предъявила на него свои права, то эта связь могла бы продолжаться.

– Сёмыч…

Семен от неожиданности вздрогнул. Андрей рассмеялся.

– Ты что такой зашуганный? Проблемы накрыли с головой? С утра такая запарка, даже поговорить было некогда. Ну, давай, рассказывай. Что, выгнали?

– Да нет, просто перевели в другой статус, – озабоченно ответил друг, пытаясь прекратить мысленный поток своих мыслей.

– В какой статус? Ты о чём?

– Я теперь не муж, а брат.

– Это как?

– А вот так. Жить теперь будем как брат и сестра.

– Такого ещё не слыхивал, – Андрей опять засмеялся и похлопал друга по плечу. – Крепись. И как новая роль?

– Пока ещё не понял, но чувствую, что родственником быть тоже несладко.

– Да, друг, тебе точно надо отвлечься. Мы на следующей неделе приглашены к Ленкиной родственнице на юбилей. Может, с нами махнешь?

– Так у нее все родственники в другом городе.

– Да. А разве это проблема? Три часа на машине – и там. Дня два-три погуляем, напьемся с тобой. Может, и полегчает. Глядишь, и идеи какие-нибудь появятся.

Семен поднял на друга взгляд и задумался.

– А я, наверно, соглашусь. Мне действительно нужно отвлечься.

– Отлично, договорились. Может, выпьем по маленькой?

– Нет, извини. Я на карантине, сам понимаешь. Сейчас шаг влево, шаг вправо – расстрел.

– Ну, друг, ты и влип.

– Это точно. Ладно, пора и работе время уделить.

Татьяна тоже была в подавленном состоянии. Она пыталась переключаться на работу, но эти повторяющиеся мысли о предательстве мужа отзывались болью. Казалось, что болело всё: и душа, и тело. Она понимала, что волшебных таблеток от этого нет, и ей необходимо найти способ, который ей поможет. Но как его найти, когда в голове крутились вопросы: «почему он так поступил?», «а если он опять мне изменит?» и самый главный: «а любит ли он меня на самом деле?».

Позвонила Ленка, жена Андрея, и пригласила Татьяну вместе пообедать. Она согласилась. Ей необходимо было с кем-то поговорить.

Они присели у окна в уютном кафе и сделали заказ. Пока обедали, Лена рассказывала о своих проблемах на работе и о загруженности. Она не отличалась ни красотой, ни идеальной фигурой, но было в ней что-то притягательное. С ней хотелось общаться. В ней не чувствовалось фальши. Если ей было весело, она искренне смеялась, а если грустно, то она отстранялась от всех и позволяла себе погрустить. Она любила себя баловать обновками, встречаться с друзьями и посещать культурные мероприятия. Когда она начинала говорить, то ее живая мимика расслабляла собеседника и вызывала к ней доверие. Она всегда коротко подстригала волосы и окрашивала их в цвет платины. Светлая кожа, голубые глаза, высокая шея и милая улыбка подчеркивали её внутреннее достоинство. Закончив говорить о работе, Лена аккуратно перешла к проблеме подруги:

– Мне Андрей рассказал. Признаюсь, неприятно. Не ожидала от Семена.

– Я тоже не ожидала, – напряглась Татьяна.

– Я тебя понимаю и скажу почему. Андрей мой ещё тот гуляка, – она улыбнулась к удивлению подруги. – Да, да. Он думает, что я не знаю, но мне известно о его похождениях.

– И ты просто так об этом говоришь?

– Сейчас да. Когда я узнала в первый раз, то думала – всё, развод, а потом решила поговорить с Лариской – коллегой по работе, которая уже несколько лет в разводе. Она мне сказала так: «Не торопись, подумай хорошо. Я первые полгода после нашего расставания с мужем жила в эйфории. Свобода, наслаждение, никаких обязательств и претензий, а потом стала обращать внимание на гуляющие пары. Затем невзлюбила выходные и праздники. А потом включился инстинкт самки: выбери самца, который будет охранять и кормить тебя и детей! Ведь когда женщина не получает подтверждения своей ценности, она начинает нервничать и быть всё время в напряжении. Это заложено в генах, древний страх – одной не выжить. Вот и получается, что сначала развод, а потом сильное желание найти самца, пусть он даже и женат». Меня поразили тогда её слова, и я задумалась, а потом сделала для себя вывод, что мужчины все такие. Только есть мужчины, которые бабники по своей природе, а есть те, кому измена помогает почувствовать свою значимость и ценность. У нас с тобой два представителя. У меня первый вариант, а у тебя, по-видимому, – второй. И какой смысл менять одно шило на другое. Они же возвращаются домой, – значит, ценят свою семью.

– А третьего не дано? Есть же мужчины, которые преданы своим женам и любят их.

Татьяна сказала это даже не подруге, а как бы обратилась в пространство. Она даже смотрела куда-то вдаль. В ее взгляде одновременно были и боль, и мольба, и просьба о помощи. Лена заметила это и, склонив голову, тщательно размешивала сахар в чашке с кофе.

– Наверно, есть. Мне такие не попадались. Понимаешь, женщины все разные, и каждая по-своему смотрит на своё счастье. Общих рецептов нет. Я свой выбрала и успокоилась. Всё зависит от нашего воспитания. Мой отец тоже гулял, а мама мне всегда говорила: «Кошка да баба завсегда в избе, а мужик да собака завсегда на дворе».

– А моя мне сказала: «Терпи. Семью надо сохранить». А что сохранять, когда доверия больше нет? Даже если мы и останемся вместе, то, когда он будет задерживаться на работе, я буду себе накручивать, что он с другой. А о близости и говорить нечего. Меня эти мысли уже замучили.

Лена посмотрела на подругу, и в глазах у неё были слезы. Татьяна опешила. Она считала, что подруга сильная, уверенная в себе женщина, которая легко смотрит на супружеские неприятности, а сейчас перед ней сидит женщина, у которой в глазах тоже боль, страдание и безысходность.

– Прости, Танечка. Не слушай меня. Это всё бравада. Я считала, что спрятала в себе те же переживания, но разговор с тобой поднял со дна моей души все мои придавленные эмоции. Конечно же, я тоже страдаю от предательства Андрея, но убеждаю себя в том, что нашему десятилетнему сыну нужен отец. И чем мне больнее, тем более сильной я стараюсь казаться. Прикрываю свои страдания красивой модной одеждой, отвлекаю себя от тревожных мыслей посещением театров, концертов. Часто посещаю салоны красоты, чтобы научиться себя любить красивую, но это не помогает. Поверь мне. Внутри накопилось уже столько боли, что мне кажется, она вот-вот накроет меня с головой. Может, тоже нужно изменить им? Может, тогда прекратятся наши страдания, и мы сможем восстановить свою ценность?

Татьяна оказалась на одной волне с Ленкой, и по её щекам тоже потекли слезы, она приложила салфетку к глазам и тихо спросила:

– А ты сможешь?

– Нет, конечно. Мне кажется, что предам не мужа, а сына.

– Они почему-то об этом даже не задумываются. Я тоже не смогу и не знаю, что делать. Вчера я не выгнала его из-за Полинки, просто хотела оттянуть время, чтобы дочь привыкла к мысли о нашем расставании.

– Поэтому ты нарекла его братом? – улыбнулась сквозь еще влажные глаза Ленка.

– Согласна, переборщила, но есть ещё одна причина. Мне, конечно, стыдно, но – это месть. Не хочу, чтобы он к Вике ушел.

После этих слов Татьяна взяла чашку, чтобы сделать глоток кофе, но руки задрожали, и кофе пролился на стол. Она стала промокать его салфетками, а в глазах опять появились слезы. Лена тоже стала промокать жидкость салфетками. С сочувствием поглядывая на подругу, решила поддержать её.

– Стыдиться нечему. Она подло с тобой поступила. Здесь я с тобой соглашусь. Тогда переключись на эти мысли, и боль потихоньку стихнет. Со временем поймешь, хочешь дальше с ним жить или нет.

– А ты что-то будешь менять в ваших отношениях? – осторожно спросила Татьяна.

Она заметила, как Ленка преображается и входит в свой придуманный образ. Её осанка выпрямилась. Она подкрасила губы, лукаво подмигнула подруге и сказала:

– Спасибо тебе. Я сегодня поняла всю глубину своих страданий и то, что прятать их внутри себя – не выход. Для начала я сделаю ему предупреждение, если не внемлет, то разведусь. Теперь решение будет за ним. Мужчинам пора брать ответственность за свои поступки. Если бы это случилось один раз по дурости, то можно было бы еще подумать и простить, а они уже прочно вошли во вкус своих страстей и желаний. Есть много женщин, которые не разводятся ради детей, а остается ли счастье в семье и настоящее ли оно? Вот именно это я сегодня поняла. Я думаю, что с инстинктом самки справлюсь. Сейчас время другое. Женщины стали более самостоятельными. Да и у меня растет прекрасный мужчина – мой сын. Ладно, Танюша, нам пора на работу. Звони.

– Да, пора. Спасибо тебе за встречу. Я обязательно позвоню.

После обеда у Татьяны поменялось отношение к ситуации. Всю силу своей боли и обиды она смело отдала в руки ненависти к Вике и теперь желала ей самого худшего. Полностью погрузившись в работу, она принимала одного клиента за другим.

– Устала сегодня, – повернувшись к коллеге, сказала она, – сейчас последний – и домой.

Когда в кабинет зашел последний, то Татьяна интуитивно вжалась в свое рабочее кресло и побледнела. На неё надвигалась черная туча – высокий, упитанный мужчина в черной кожаной куртке, черных джинсах и черных кроссовках. Она сразу его узнала, этого второго водителя с места аварии.

Он зашел с улыбкой, громко поздоровался и присел к ней, раскладывая на столе свои бумаги. Потом внимательно на неё посмотрел и спросил:

– Это случайно не вы виновница разбитого бампера моей машины? Вот так встреча.

Татьяна кивнула и уже хотела оправдаться, но он опередил её:

– Не переживайте. Все уладилось. И простите меня, был тогда в плохом настроении и накричал на вас.

– Это вы меня простите. Я должна заплатить за ремонт вашей машины. Мне Петр звонил и назвал сумму. Он перешлет мне чеки, а я переведу ему деньги.

– Да? Как интересно. И сколько он запросил?

– Сто тысяч.

– Круто. Вы пока не торопитесь перечислять. Это мы решим позже, а сейчас помогите мне разобраться в моем вопросе. Меня, кстати, Александром зовут.

Они просидели около часа и, когда разобрались со всеми нюансами, он спросил:

– Ваш рабочий день закончился?

– Да, – ответила Татьяна и робко на него посмотрела, хотя минуту назад была еще уверенным, деловым и грамотным юристом.

– Тогда поехали.

– Куда?

– К Петру.

– Зачем?

– Чтобы взять у него все обещанные вам чеки.

– Он сам обещал их прислать, – неуверенно ответила она.

– Поехали, поехали. Не бойтесь. Я, на самом деле, добрый и покладистый. Хочу вам это доказать.

– Ну хорошо, поехали.

В машине он рассказал ей о последствиях той аварии.

– Когда вы плакали, я сказал Петру, что мне некогда ждать гаишников. Я дал ему свою визитку и пригласил на завтра к себе на работу. У меня своя автомастерская. Небольшой, но доходный бизнес. Он приехал, как и договорились. Повреждения были небольшие, и мои ребята справились с проблемой быстро. Я взял с него десять тысяч и пожелал удачи.

Татьяна посмотрела на него с таким выражением лица, что он не смог сдержать смеха. В её мимике читалось одновременно и удивление, и недоумение, и злость, и даже обида. Она выглядела, как ребенок в песочнице, у которого разрушили поделку из песка.

– Да, бывает и такое, – продолжил он.

– А сейчас куда мы едем?

– К нему на работу. Он участковый врач в поликлинике. Жаловался мне, что получает мало, платит ипотеку, жена постоянно пилит его, чтобы нашел более доходное место, вот он и решил, наверно, на вас заработать.

Александр посмотрел на Татьяну и опять рассмеялся от её растерянности.

– Наверно, я не повезу вас к нему. Я смотрю, у вас и так достаточно стрессов. Я сам с ним переговорю, и он вам перезвонит.

– Так будет лучше, – быстро согласилась Татьяна, а сама подумала: «Вот тебе и глаза цвета опавшей листвы».

– Куда вас отвезти?

– Я к маме собиралась, – ответила она и назвала адрес.

Остальной маршрут прошел в молчании. Она вышла из машины и поблагодарила его.

– Можно я к вам еще заеду?

– Да, пожалуйста, пять дней в неделю с 9 до 18 часов.

Он улыбнулся, сказал, что принял к сведению и уехал, а Татьяна, немного постояв на улице, чтобы настроиться на разговор с мамой, зашла в подъезд.

– Доченька, – Софья Дмитриевна обняла дочь, – проходи, проходи. Я рада, что ты пришла. Как твое самочувствие?

– Да, всё нормально, – расслабившись, ответила Татьяна. – Как ты?

– Тоже слава Богу.

Они прошли на кухню, и дочь поставила на стол пакет с продуктами, которые заранее купила, возвращаясь с обеда.

– Здесь то, что вы любите.

– Спасибо.

Мама стала разбирать продукты из пакета и доставать из холодильника еду для дочери.

Софья Дмитриевна всегда выглядела моложаво, даже сейчас, в 63 года, её кожа на лице была практически без морщин. Несмотря на лишний вес и небольшой рост, она всегда могла подобрать себе одежду, которая подчеркивала её женственность и элегантность. Седину она закрашивала в каштановый цвет и делала модную стрижку. Маникюром занималась сама, как умела. С возрастом Софья Дмитриевна стала более медлительной, часто надевала теплые шерстяные носки, жалуясь на боли в ногах, и обязательно заостряла внимание на своем сердечке, которое, как она говорила, у нее пошаливало. Дочь она встретила в теплом халате персикового цвета с кружевной отделкой по воротнику и рукавам.

Татьяна обратила внимание, что мама была рада ей и улыбалась, а глаза оставались грустными. «От чего же ты страдаешь?» – подумала она, вспоминая её слова.

– Покушаешь?

– Да. А где папа?

– Ушел в свой шахматный клуб.

– Ты бы тоже чем-нибудь увлеклась.

– Мне хватает общения в социальных сетях. Там у меня много интересов. Расскажи, как у тебя дела? Ты прости меня, дорогая, что в прошлый раз наговорила тебе невесть что. Ты сама должна решить, как поступить. Я поддержу тебя в любом случае. Меня тогда очень разозлил поступок твоей подруги. Ты же знаешь, я её никогда не любила. Она всегда мне казалась наглой и хитрой. Но хочу, чтобы ты запомнила, «если мужчина ступил на путь измены, то он с него уже не сойдет».

– Хорошо мама, я это учту, когда буду принимать решение.

Они ещё немного пообщались на разные темы, и дочь ушла домой, так и не дождавшись отца.

Приготовив ужин, Татьяна зашла в комнату Полины. Дочь сидела в кресле с телефоном в руках. На письменном столе светился экран монитора и хаотично лежали открытые учебники и тетради. Комната дочери была в приглушенных оранжево-зеленых тонах, вся мебель песочного цвета, а на кровати лежал большой плюшевый синий дельфин, который даже ночью не покидал своего места. Когда у дочери было плохое настроение, она не выпускала его из рук. Он мог лежать на коленях, чтобы пальцы рук могли тискать мягкую и приятную игрушку; мог лежать на столе, чтобы облокачиваться, и даже на плечах, когда она закидывала руки за голову и потягивалась.

– Уроки делаешь?

– Почти закончила, – ответила дочь, продолжая смотреть что-то в телефоне.

– Ты случайно не знаешь, в каких сетях общается бабушка?

– Знаю, в ВК. Я же её регистрировала.

– А мне можешь страничку открыть?

Полина повернулась к маме и с удивлением спросила:

– Наконец-то и ты решилась? Правильно, сейчас виртуальный мир стал реальностью. Давай откроем. На моем компе или на твоем ноутбуке?

– На моем, сейчас принесу.

Татьяна присела рядом с дочерью, вручив ей свой ноут, и отвечала на вопросы Полины.

– Нет, нет. Мою фотографию не вставляй и имя поменяй. Давай придумаем другие данные, и поставь другой город.

– Зачем? Как же тебя будут находить твои друзья?

– Мне заниматься этим некогда, тем более вести страницу. Я хочу посмотреть интересы бабушки.

– Зачем?

– Ну, чтобы по интересам бабушки подбирать ей подарки, – на ходу придумала Татьяна.

– Логично, – ответила Полина

В этот же вечер Татьяна написала маме в личку в ВК и представилась, как Тамара, 60 лет. Она предложила маме общаться и поведала о своей (Тамары) выдуманной грустной истории жизни.

Глава 5

Вика лежала на кровати в больничной палате. Она вспоминала прошедший день своего рождения и анализировала свои ошибки, убеждаясь в том, что поторопилась разлучить Семена и Татьяну. Если бы она ещё хотя бы пару месяцев окружала Семена повышенным вниманием и лаской, то тогда бы он сам решился на перемены в своей жизни, а так она категорично поставила его перед фактом и не учла привязанности супругов друг к другу, ведь их семейный стаж был слишком большим, чтобы так просто всё перечеркнуть. Все свои ошибки Вика списывала на повышенные эмоции по поводу своей беременности. Ей так хотелось всё и сразу.

Она раз за разом прокручивала в голове события прошедших дней. После работы она вернулась домой и занялась ужином, надеясь, что Семен все-таки придет. Настроение у нее было испорчено ещё на работе, когда коллеги проигнорировали её с поздравлением и молча поприсутствовали на церемонии вручения ей подарка от руководителя. На этом всё и закончилось. Вика успокоила себя тем, что «ей с коллегами детей не крестить», поэтому не стоит расстраиваться, но за ними она усилит свой контроль.

Около девяти часов вечера, сидя за накрытым столом в новой блузке, которую подарила ей Татьяна, она поняла, что ждать ей больше некого.

– Опять одна, – вслух проговорила она с внутренним надрывом в голосе и, поглаживая по холке пса, который положил ей морду на колени, добавила: – Только ты меня любишь.

Слезы брызнули из её глаз, и она позволила себе порыдать, что было для нее большой редкостью. Последний раз она так плакала на похоронах бабушки, но это было несколько лет назад. Выпустив через слезы напряжение, она протерла салфеткой испорченный макияж, стукнула кулаком по столу и почти крикнула:

– Хватит ныть. Они так просто от меня не избавятся.

В этот момент кто-то позвонил в дверь, Лорд громко залаял, а Вика побежала к двери. Открывая её, она надеялась увидеть Семена, но на пороге стояла мама с двумя большими сумками.

– Доченька, здравствуй, милая, прости, что так поздно. Рейсовый автобус сломался, и мы три часа простояли на трассе. Я тебе гостинцы привезла.

Мама стояла перед дочерью и любящим взглядом обнимала её. Она готова была даже сердце свое ей отдать, поэтому не замечала, как менялось выражение лица её девочки. Оно из милого и привлекательного постепенно превращалось в злое и жестокое. А мама, Елизавета Сергеевна, продолжала смотреть на свою дочь с любовью. Эта простая женщина, которая уехала из этой квартиры в деревню к своей матери, чтобы не мешать Вике устраивать свою личную жизнь, стояла сейчас перед ней вся такая маленькая, сухонькая, в простом сером пальтишке, в коричневых ботиночках и платке на голове, из-под которого выглядывали пряди рано поседевших волос.

– Ты зачем приехала, кто тебя звал? – сорвалась на крик Вика.

– Извини, если не вовремя. У тебя гости, наверно? Я не буду мешать. – Мамины светлые глаза, тоже, наверно, поседевшие со временем, заслезились.

– Нет у меня никого. Проходи, – смягчилась дочь. – Сумки поднимать не буду. Я беременна.

– Доченька, доченька, конечно, конечно, я сама, – улыбаясь, засуетилась Елизавета Сергеевна.

Она затащила сумки в квартиру и присела на пуфик отдышаться. Лорд стал обнюхивать поклажу, и Вика отогнала его. Она любила маму, только никогда ей об этом не говорила. Ей хотелось быть такой же доброй и ласковой, как мама, но она не могла согласиться с её бесцветной и простой жизнью. В дочери всегда пробуждался протест против мамы, когда она общалась с ней. И сейчас она боролась с собой. Ей хотелось прижаться к родному человеку и поплакать. Рассказать о своей душевной боли, но она останавливала свои порывы и ворчала на нее, выискивая, к чему придраться.

– Ну и куда ты столько притащила? Кто это всё будет есть? Я что, не могу себе соленые огурцы купить?

Рассматривая продукты на столе и открыв банку с огурцами, дочь вытащила маленький пупырчатый огурчик, который незаметно оказался во рту.

– Поешь, доченька, поешь. Тебе, наверно, солененького хочется?

– Тьфу ты, – разозлилась Вика и выбросила остатки огурца в раковину.

На маму она старалась не смотреть, боясь не совладать с собой и расплакаться. Вика контролировала себя мыслями: «Я не могу себе этого позволить. Я ведь не такая простушка, как мама». Она относила себя к современным женщинам, считающим себя сильными, но истинное осознание всегда приходит к ним позже, когда проблемы наваливаются «как снежный ком», а силы уже исчерпаны. Вот тогда у них появляется потребность стать слабыми, но именно в такие моменты никто на помощь не приходит, а как иначе, ведь те, кто пытался раньше подставить плечо, были отвергнуты и унижены.

Они поужинали и перебрались на диван. Елизавета Сергеевна рассказывала о последних новостях в деревне и ласково поглаживала дочь по спинке и по плечам, прижимаясь к ней. Вика ощущала мамино тепло и улыбалась. Она часто вспоминала то время, когда они жили вместе. Мама заботилась о ней, и Вика чувствовала себя любимой доченькой. Когда мама уехала, то дочь не стала даже ничего менять в квартире, чтобы не исчезло мамино тепло. На стенах были те же самые обои, где в цветочек, где в полоску. Та же мебель и ковровые дорожки, те же тарелки и кружки, правда, тюль и шторы пришлось поменять, но дочь подобрала почти такие же по цвету и фактуре. В квартире всегда было чисто, как при маме, и даже собака не нарушала чистоты.

Время шло к полуночи. Они вернулись на кухню и убирали еду со стола. Вика почувствовала, что устала:

– Мам, пойдем отдыхать. Ты с дороги, да и у меня что-то низ живота тянет. Впереди выходные, выспимся.

– Хорошо, доченька. Ты иди ложись. Я посуду помою и тоже пойду лягу. Вика, а кто отец ребенка?

Наступила продолжительная пауза. Елизавета Сергеевна повернулась к дочери и хотела уже сказать: «ну не хочешь – не говори», и тут дочь ответила:

– Семен. Муж Таньки.

Мама ахнула и прикрыла ладонью рот. Она изменилась в лице. Побледнела. Её глаза стали стального цвета, в них мелькнула молния, и сама она стала как стальной стержень: выпрямилась, напряглась и пристально смотрела на дочь.

– Что же ты натворила? – вдруг взорвалась мама. – Как же ты могла увести мужа у своей сестры? Господи! Прости душу грешную моей глупой дочери!

– Только не причитай, – огрызнулась Вика. – Захотела и смогла.

– Я тебе покажу «захотела», – мама схватила кухонное полотенце и стала хлестать им дочь, – я тебе покажу «смогла».

Вике было не больно, и она даже не пыталась увернуться. Она знала, что лучше сейчас промолчать и дать маме выпустить пар, а потом она быстро успокоится. Так всегда было, когда Вика проказничала в школе, да и в институте она тоже доставляла маме немало хлопот.

У Елизаветы Сергеевны силы закончились быстро, она присела на стул, склонила голову и опустила руки с полотенцем между коленей.