Такая разная любовь

Наталья Роташнюк

Такая разная любовь

Глава 1

Татьяне на днях исполнилось 37 лет, но выглядела она моложе. В её движениях и взгляде иногда проявлялась какая-то детскость, особенно, когда она смеялась – заливисто, широко открывая рот, при этом взмахивая руками. Её карие большие глаза в такие моменты напоминали цвет горького шоколада, и, глядя в них, появлялось чувство наслаждения. Её носик казался маленьким, так же, как и ушки, но это не портило общей привлекательности лица. Каштановые волосы с милыми кудряшками касались плеч, и Татьяна часто заправляла их за свои прелестные ушки, всегда украшенные крупными сережками с разными полудрагоценными камнями. Благодаря стройной фигуре и росту ниже среднего со спины она казалась подростком. Может быть, в противовес этой кажущейся детскости она любила большие дамские сумки, в которых помещалось всё, необходимое замужней женщине. Даже рабочие документы, которых всегда было много, дружно соседствовали в сумке с косметичкой, расческой, салфетками и прочими, необходимыми женщине вещами. Дружно жили не только её вещи, но и она сама поддерживала со всеми доброжелательные отношения. Когда на работе происходили разные конфликты, Татьяна могла выстроить разговор так, что в её правоте никто даже не сомневался. И эта способность особенно ценилась в юридической фирме, где она работала юристом. Коллеги про неё говорили: «Мал золотник, да дорог».

В семье у Татьяны тоже был порядок. С мужем Семеном они были счастливы и воспитывали пятнадцатилетнюю дочь Полину.

Но то, что произошло сегодня утром, взорвало весь её спокойный внутренний мир, оставив только осколки сердца и лохмотья души. Благо, что была пятница и впереди выходные. У неё будет время всё осмыслить и восстановить душевное равновесие. На это она очень рассчитывала. Едва дождавшись окончания рабочего дня, она отправилась к маме, которая всегда могла успокоить её. Мама в трудные минуты ласково прижимала дочь к себе и говорила, что все пройдет, и они вместе найдут решение. Вот и сейчас Татьяна спешила за этой поддержкой, в которой так нуждалась. Но она не получила то, на что так надеялась.

Мама после общения, провожая дочь в прихожей, тихо сказала, опустив при этом глаза:

– Терпи, это же твой муж. Семью надо сохранить, – затем посмотрела на дочь жестким, каким-то чужим взглядом и добавила: – Я тоже страдала, тем не менее…

Она не закончила фразу. В её глазах появились льдинки, которые, казалось, никогда не растают, даже если она будет смотреть на горящий огонь. От этих слов Татьяну сковал внутренний холод. Она еще никогда не видела маму такой бессердечной, отрешенной и опустошенной.

Дочь быстро вышла из квартиры, хлопнув дверью. Глаза наполнились слезами. К горлу подступил ком. Она не могла поверить в то, что мама ее не поддержала, не поняла, да и еще вдобавок посоветовала терпеть.

Не дожидаясь лифта, она быстро спустилась по лестнице вниз с пятого этажа и выскочила из подъезда. Только на улице, глотнув свежего октябрьского прохладного воздуха, она резко остановилась и почувствовала, как обида жестоко расправлялась с её телом: сердце заныло, в висках стучало, руки похолодели, ноги стали ватными. Постояв немного, Татьяна медленно пошла домой. Внутренний холод продолжал держать её в тисках. Распахнутое пальто, предательски подчиняясь ветру, пыталось соскользнуть с плеч, прихватив с собой шарф, и только сумка, висевшая на плече, удерживала их. Татьяна шла никого не замечая, слезы текли по щекам, в голове непрерывно звучали фразы: «Мне больно. Я не хочу страдать».

Звонок телефона вернул её в реальность. Она быстро застегнулась, достала из кармана свой айфон и ответила:

– Да, доченька, я уже иду домой… Хорошо, в магазин зайду и куплю.

Татьяна отключила телефон и автоматически положила обратно в карман пальто. В голове не переставая, с надрывом и возмущением продолжали звучать слова «Я не хочу страдать». Они с агрессивным напором заполняли всё внутреннее пространство, проникали в каждую клеточку, перекрывали дыхание, и даже слезы с каким-то рвением вытекали из глаз, словно и им тоже хотелось выплеснуть всю боль и обиду.

В памяти стали всплывать все фразы, которые ей говорила мама. Татьяна попыталась припомнить их в точности, чтобы понять их скрытый смысл и осознать её безучастие, но мысленный взор хотел видеть её такой же, как и прежде – ласковой и родной. Это противоречие еще больше угнетало её. Она не понимала, что изменилось. Даже голос мамы, прежде звонкий и высокий, сегодня внезапно ослабел и постепенно снижался до шепота, а временами мама просто смотрела в окно каким-то отрешенным взглядом. Что могло произойти? Этого она знать не могла.

У Татьяны до сегодняшнего дня в семье был покой и порядок. С родителями они встречались по праздникам и знаменательным датам. Они любили её, и она принимала это, как должное, ни о чем не беспокоясь. Она редко заходила к ним просто так, а только с какой-нибудь просьбой. Тем не менее Татьяна знала, что родители мало общались между собой и перенесли все свои интересы в виртуальное пространство, восполняя общение в социальных сетях. У каждого из них теперь была своя комната. Они никуда не выходили вместе и только хозяйственные дела ещё объединяли их. Татьяна замечала это, переживала за них и считала, что всё дело в пенсионном возрасте, когда наваливаются недомогания, чаще появляется обида друг на друга и запас жизненных сил снижается. Она была уверена, что все так живут, и оправдывала себя тем, что часто звонила им и интересовалась их здоровьем. С папой они разговаривали на разные отвлеченные темы, а с мамой – только о женском. Именно сейчас Татьяна осознала свои отношения с родителями, именно сейчас она поняла, что отстранилась от них. Она не знала, а может не хотела знать, как и чем они живут, что их радует, а что расстраивает.

От этих мыслей сумка вдруг оказалась непомерно тяжелой и давила на плечо. Татьяна, ничего не видя перед глазами, тащилась домой.

– Куда ты прешь? – мужской крик ворвался в её поток забвения, а звук тормозов помог телу инстинктивно отскочить с дороги на тротуар.

– Господи, – в страхе прошептала она и увидела, как водитель автомобиля, под колеса которого она чуть не попала, выскочил из машины и направился к ней. За ним выскочил водитель другого автомобиля, который следовал за ним и, конечно же, от резкого торможения въехал в задний бампер передней машины.

–Ты что, дура? – грубо высказался первый.

Подойдя ближе, он догадался, что женщина очень сильно расстроена и не контролирует свои действия. Она смотрела на него, но, казалось, что его не видела. Настолько сильным было её потрясение. Его пыл немного стих, но подошедший второй пострадавший в полной ярости сразу набросился на нее.

– Курица ты безмозглая, куда смотрела?

Он был высокого роста, довольно-таки упитанный и в черной одежде: черная кожаная куртка, черные джинсы и черные кроссовки. Татьяне показалось, что на нее движется огромная туча. Ноги у нее подкосились, она опустилась на асфальт, закрыла лицо руками и громко заревела, а её крупные цветные сережки выполняли колебательные движения при каждом всхлипывании. Когда она успокоилась, то увидела только одного – первого водителя. Он сидел рядом с ней на корточках. Её заплаканные глаза виновато посмотрели на него.

– Извините меня. Я оплачу все расходы, – тихо прошептала она.

– Что у тебя случилось? – с сочувствием спросил он.

– Да ничего особенного по сравнению с тем, что могло бы сейчас произойти, – так же тихо ответила она.

Ей казалось, что силы у неё исчезли, и она даже встать не сможет.

– Верно замечено. Давайте я вас домой отвезу, а то я вижу, сами вы не в состоянии даже подняться.

Татьяна еще раз посмотрела в его глаза цвета осенней опавшей листвы и непроизвольно высказалась:

– В глазах осень, но солнце греет. Один к земле пригибает, другой – помогает выпрямиться.

Незаметная улыбка проскользнула на губах мужчины. Он помог ей подняться и, посадив в машину, спросил:

– Куда едем?

Она сказала адрес и, поежившись от холода, скрестила на груди руки, пытаясь согреться.

Поднявшись домой, Татьяна не вспомнила ни его имени, ни о чем они договорились. Она, не раздеваясь, зашла в спальню и легла. Её взгляд был направлен в одну точку на стене. В голове не было никаких мыслей. Она даже не чувствовала своего тела. Через несколько минут она заснула, точнее сказать – провалилась в свое безысходное мрачное состояние.

Проснувшись утром и открыв глаза, она встретилась взглядом с Полиной, которая лежала рядом с ней лицом к лицу.

– Ты нас напугала, – медленно проговорила дочь, улыбаясь и поглаживая маму по плечу.

– Кого вас? – голос Татьяны был глухим, тихим и осипшим.

– Меня с бабушкой. Она всю ночь с тобой просидела. Сейчас спит в моей комнате. Я вечером пришла домой, а ты лежишь без чувств в пальто и туфлях. Я тебе: «Мам, мам», – а ты не реагируешь. Я бабушке позвонила. Она быстро приехала. Ты без изменений. Вызвали скорую, пока её ждали, позвонил какой-то Петр и поинтересовался твоим самочувствием. Он нам и рассказал о происшествии. Врачи сделали тебе успокоительный укол и сказали, что у тебя сильный стресс.

– Да, милая, стрессище, – пытаясь улыбнуться, проговорила Татьяна.

– Мам, ты как сейчас себя чувствуешь?

– Лучше, намного лучше. Только сил нет.

– Да, врач так и сказала, что тебе надо отлежаться, и прописала положительные эмоции. Потом посоветовала сходить к врачу-психотерапевту. А я с утра сбегала в пекарню и купила тебе твои любимые булочки с джемом. Хочешь принесу их и кофе сварю?

Татьяна кивнула. Дочь убежала на кухню. «И в кого она такая высокая, – подумала она, – наверно, точно в деда, а вот телом в отца».

Полина была, как говорила бабушка, «кровь с молоком» и от этого очень страдала. Все её подруги были худыми, и, чтобы быть как они, она постоянно мучила себя диетами, хотя была довольно-таки привлекательной и с такой фигурой. Её светлые, длинные, густые, чуть волнистые волосы свободно меняли положение: то ниспадали вперед на грудь, то величаво опускались на плечи или были закреплены резинкой, которая обязательно сползала и освобождала их из плена. Зеленые глаза казались большими и выразительными. В них всегда можно было увидеть настроение Полины, а настроение у нее менялось постоянно, поэтому ее глаза выражали то бушующий ветер в темно-зеленой листве, то солнечную лужайку. Носик и ушки были точно мамины, такие же маленькие и точеные. Вкус тоже от нее. Выглядела девочка модно и современно.

Через несколько минут дочь торжественно внесла поднос с завтраком и поставила на кровать.

– Давай, мамочка, поешь.

– Спасибо, моя хорошая, – она с нежностью посмотрела на дочь, с удовольствием вдохнула аромат кофе и ванили от сдобы, пристроилась повыше на подушке и, глотнув любимый напиток, произнесла с блаженством: – Кайф.

Мать и дочь улыбались, глядя друг на друга.

«Даже в таких стрессовых ситуациях можно получать удовольствие от общения с близким человеком, с человеком, который тебя любит», – подумала Татьяна и подмигнула дочери.

– Ну, вот и замечательно. Теперь ты мне расскажешь, что произошло? И почему папа не приехал сегодня из командировки, и почему он трубку не берет? И тетя Вика не ответила на звонок. И почему ты вчера ушла расстроенной от бабушки? Давай рассказывай, я уже взрослая.

– Похоже, что так, – Татьяна произнесла это с иронией, откусывая булочку, – ладно, расскажу, только когда бабушка уйдет. Может, хоть ты меня поддержишь, а сейчас я бы еще немного поспала. Можно?

– Конечно. Договорились.

Полина забрала остатки еды и вышла из комнаты, а Татьяна, расслабившись, уснула.

Проспала она до обеда. Не открывая глаз, Татьяна с удовольствием потянулась и тут же почувствовала, как к ней под одеяло залезла дочь. Они обнялись и несколько минут лежали молча.

– И давно ты тут?

– Да, около часа. Я следила за тобой, сидя на кровати.

– Скорее всего, «висела» в телефоне.

– Не без этого, – дочь улыбнулась.

– Как дела?

– Бабушка ушла. Папы еще не было. Ты как себя чувствуешь?

– Чувство голода говорит о том, что у меня все нормально. Сейчас встану и что-нибудь приготовлю.

– Бабушка суп сварила.

– Отлично. Пойдем поедим?

– Может, сначала ты мне расскажешь, что случилось? – повелительно произнесла дочь и села по-турецки рядом с мамой. Часть одеяла она натянула себе на ноги.

В квартире было прохладно. Отопление обещали подключить со дня на день. Татьяна продолжала лежать в объятьях второй половины одеяла, заправленного в красивый пододеяльник белого цвета с выбитыми нежно-розовыми цветами. Весь интерьер спальни был оформлен в этих оттенках. Мебель под цвет слоновой кости, шторы и покрывало, которое небрежно лежало на полу, были на тон светлее. Белоснежный тюль и белая напольная ваза добавляли какой-то чистоты и нежности, а большие розовые искусственные пионы в вазе настраивали на любовь. Над кроватью висела красивая картина с абстракцией. На прикроватных тумбочках стояли красные лампы, которые сочетались с красными прикроватными ковриками. У окна находился большой горшок с высоким гибискусом. Вся эта обстановка кристальной непорочности брачного ложа превратилась вдруг в холодное, обесцвеченное пространство с небольшими розовыми пятнами. У Татьяны на лице появилась гримаса отвращения. События прошлого дня сразу всплыли в памяти. Тело интуитивно сжалось, аппетит пропал, и глаза стали наполняться слезами. Она присела, опираясь на спинку кровати, и, глядя куда-то вдаль, грустно произнесла:

– Как-то не хочется об этом вспоминать.

– Ты ещё, кроме меня, можешь кому-нибудь всё рассказать? – понимающе спросила дочь.

Мама с удивлением посмотрела на нее, задумалась и молча покачала головой в разные стороны. Её поразили слова Полины, а еще больше удивил сочувствующий взгляд молодой девушки.

Татьяна посмотрела в окно. По небу медленно ползли серые, тяжелые облака, создавая мрачное настроение. У солнца не было никакой возможности пробиться сквозь них и продлить уходящее тепло или хотя бы порадовать своими солнечными бликами холодную осень. Она сравнила свое состояние с этими мрачными облаками, глубоко вздохнула и сказала:

– Хорошо, я расскажу. Помнишь, две недели назад мы с Викой выбирали в интернет-магазине ей подарок на день рождения?

– Конечно, помню. Вы тогда сидели у нас на кухне, ели пирожные и хохотали, визуально примеряя на себя обновки. А ещё ты тогда отказалась мне что-нибудь купить. Потом тетя Вика случайно разбила чашку от сервиза, и ты ей ничего не сказала, хотя за день до этого меня отругала за разбитую простую кружку.

Татьяна подтвердила ситуацию, кивнув головой. Её взгляд был по-прежнему прикован к облакам. Она почувствовала озноб и натянула одеяло до плеч.

– Так вот, Вика выбрала себе яркую кофту и сказала, что хотела бы в ней пойти на работу в свой день рождения. Она была уверена, что я получу заказ накануне её праздника и утром преподнесу ей в качестве подарка. Так и было. С утра я заскочила в цветочный салон, купила миниатюрную композицию и направилась к подруге.

Она замолчала. Слезы потекли по щекам. Татьяна смахнула их тыльной стороной ладони и продолжала молчать.

– И что? Что дальше? – попыталась надавить на нее дочь. – Не молчи, начала, так продолжай. Занозу надо удалять полностью, а не плакать над ней и по кусочку вытаскивать.

Татьяна улыбнулась сквозь слезы:

– Ты как будто больше меня в жизни опыта приобрела и знаешь, как решаются разные проблемы.

– Да, это так. Мы – другое поколение, мы опыта набираемся еще в чреве матери, плюс в огромном информационном потоке, который льется на нас со всех сторон. Так что продолжай!

Татьяна смотрела на дочь, и ей казалось, что они поменялись местами. Это она маленькая обиженная девочка, а дочь – та, которая сможет её защитить. Её удивляли напористость дочери, её решимость и желание помочь, а главное, она чувствовала искреннее сочувствие этой молодой девчонки, которую она до сих пор считает маленькой дочкой.

– Ну, что дальше? – опять спросила Полина.

Татьяна посмотрела в глаза дочери и сказала:

– Дверь мне открыл твой папа в трусах.

У Полины от неожиданности расширились глаза и приоткрылся рот. Её рука, которая пыталась смахнуть волосы с лица назад, замерла на уровне уха. Дыхание приостановилось. Татьяна даже испугалась такой реакции дочери и хотела уже успокаивать её, жалея о своем глупом решении, как в этот момент, как по команде «отомри», Полина хлопнула ладонью по своему колену и громко произнесла:

– Так вот почему они не отвечали на мои звонки. Вот паразиты. Давай дальше рассказывай.

Татьяна не знала, как ей дальше себя вести. Она даже не могла дать оценку реакции дочери.

– Становится всё интереснее, – уже воинственным голосом произнесла дочь.

Она как-то быстро мобилизовалась, как в тех фильмах про звездных героев, которые при падении сразу взлетают. В её глазах сверкнули искры, с ног слетело одеяло, спина выпрямилась, шея вытянулась, а голова, казалось, смотрит вдаль, выискивая врага. Как в кино: воин готов к сражению. Татьяна, как говорят, «зависла» от неожиданной реакции дочери. Она не успевала осмысливать меняющуюся ситуацию, а дочь настаивала на продолжении рассказа.

– Линка (так иногда она любила называть свою дочь), ты меня пугаешь своей реакцией.

– Мама, не переживай. Все нормально. Мы в интернете такого насмотрелись, что вам и не снилось. У нас на всё другие реакции. Продолжай.

– А что еще продолжать?

– Как вела себя тетя Вика?

– А ты знаешь… – задумалась Татьяна, – тогда у меня был шок, и я мало что соображала, а сейчас припоминаю. Она вышла в коротком халатике, застегнутом на одну или две пуговицы. Смотрела на меня с улыбкой и была совершенно спокойна. Папа сразу скрылся в комнате. Он, видимо, тоже не ожидал такой встречи, а Вика, буквально вырвав из моих рук цветы и пакет с кофтой, лукаво сказала: «Спасибо за подарки. Приходи вечером, отметим мой праздник». Дальше я не помню, как пришла на работу. Вечером бабушка мне посоветовала не разрушать семью. По дороге домой я чуть не попала под машину.

– Ясно. Ну про машину я знаю.

– Откуда?

– Я же тебе говорила. Вчера вечером, когда ты спала, позвонил мужчина и представился Петром. Он все рассказал. Сегодня обещал перезвонить.

– Да? Хорошо. А я даже не помню его имени. Наверно, придется заплатить за ремонт машин.

– Наверно. Спасибо, что хоть домой тебя привез.

– Согласна. Сегодня суббота?

– Да.

– В понедельник мне на карту зарплата поступит, тогда и рассчитаюсь.

– Мам, получается, что тетя Вика нарочно подстроила эту встречу?

Татьяна опешила от такого предположения. Она открывала и закрывала рот, пытаясь что-то сказать, но не находила слов.

– Ну, подумай сама, – продолжила дочь, – тетя Вика вас специально столкнула с папой в дверях, чтобы сразу разрушить нашу семью – «двоих одним выстрелом». Понимаешь?

– Понимаю, – медленно, протяжно и задумчиво произнесла Татьяна. – А ты права. Когда мы выбирали кофту, она мне сообщила о своей беременности. Я порадовалась за нее, ведь ей это до сих пор не удавалось. Зашел разговор про отца ребенка, и знаешь, что она мне ответила?

– Что?

– Она ведь заранее мне всё сказала, чтобы потом не выяснять отношения. «Мой любимый мужчина пока женат, но эту проблему мы быстро решим. Я не позволю, чтобы мой ребенок рос без отца. Мне известно – каково это, и поэтому не советовала бы стоять на моем пути». Я тогда засмеялась и сказала, что она опасная женщина, а Вика только улыбнулась в ответ.

– Мам, а разве так бывает? – растерянно спросила дочь. – Неужели близкие подруги могут так поступить?

– Видимо, могут, они же ближе других, значит, и присвоить им чужое легче. Иди ко мне, моя хорошая.

Полина прижалась к маме, и, обнявшись, они молчали. Татьяна гладила по спине свою дочку, превратившуюся в маленькую и беззащитную девочку, которую ещё пугает предательство.

– Зря я тебе рассказала, ты всё-таки еще совсем у меня маленькая.

– Не зря. Я бы всё равно узнала, только, может быть, с другими комментариями, и выводы были бы у меня другие, а так я знаю правду от тебя.

– Тоже верно, – ответила Татьяна и опять удивилась мудрым словам дочери. – Пойдем поедим?

– Угу. Мам, а что ты теперь будешь делать? Я имею в виду папу и тетю Вику.

– Не знаю, дочь. Пока не знаю. Надо бы сначала успокоиться, а потом подумать.

– Ты пустишь папу домой?

– Ну, пока он еще не приходил и не сказал своего решения.

– А если он захочет вернуться, ты простишь его? – Полина спросила тихо, с какой-то надеждой, при этом опустив взгляд на одеяло, которое сжимала в своих руках.

– Не знаю. Это сложный вопрос, – так же тихо прозвучал ответ.

После обеда позвонил Петр и сказал, что ремонт двух машин обойдется в сто тысяч рублей. Желательно, чтобы Татьяна перечислила ему деньги на карточку, как можно быстрее. Она посчитала эту сумму завышенной и ответила, что оплатит работы только после предоставления документов. Петр недовольно хмыкнул и отключил телефон.

Глава 2

Вика – близкая подруга Татьяны. Они подружились в 7-м классе, когда она перешла к ним из другой школы. Жила она с мамой. Их материальное положение было нестабильным, и обновками девочку не баловали. Вика всегда была задиристой и временами очень грубой. Даже мальчишки её побаивались, а девчонки старались с ней не связываться. Татьяна тоже пыталась сторониться её, но та почему-то навязалась именно к ней в подруги. Их дружеские отношения были сложными. У них практически не было точек соприкосновения: ни по условиям воспитания, ни по полноте семьи, ни по степени обеспеченности, ни по открытости, честности и искренности. Татьяна чувствовала неловкость в этих отношениях и жалела подругу. Именно жалость и являлась связывающим звеном их дружбы, по крайней мере, для неё.

У Вики были другие аргументы. Зависть к беззаботной, более обеспеченной жизни вызывала у нее агрессию. Ей не нравилась эта школа и учителя. Она многое не понимала в школьной программе. Ей сложно было запоминать учебный материал и приходилось многое зубрить, чтобы выглядеть не хуже других. Просить помощи она не хотела, а на репетиторов не было средств.

А её мама была спокойной и нетребовательной к жизни женщиной. Она на своем примере пыталась прививать дочери нравственные принципы, но Вика выработала свои правила. Девочка очень хотела быть любимой, обеспеченной и привлекательной, хотя сама никого и никогда не любила. Любовь мамы её не устраивала. Глубоко в душе она злилась на нее за неустроенность своей жизни. Это выражалось в её грубости и безразличии к ней.

Зато Вика любила животных. С детства у них в доме жили уличные коты и дворняжки. Она тщательно заботилась о них и играла с ними. Их ответная любовь согревала её душу и делала немного добрее. И сейчас у неё в квартире жил большой пёс, похожий на волкодава. Вика любила ухаживать за своим питомцем: бережно вычесывала шерсть, мыла его, хорошо кормила, разговаривала с ним и доверяла свои тайны. Лорд, так звали собаку, был очень преданным и выполнял все команды хозяйки. Когда она его выгуливала, тот послушно шел рядом, пугая своим видом прохожих, а Вика гордо шла с высоко поднятой головой под защитой верного пса.

Про отца она узнала случайно в 13 лет. В очередной раз к ним из деревни приехала бабушка с огромными сумками деревенской еды, и, разбирая на кухне продукты, мама с бабушкой вдруг заговорили об отце. Вика, незаметно вернувшись из школы, подслушала их разговор. Информации было мало, и она только узнала, что у него есть другая семья. Со временем она вынудила маму сказать намного больше, но это не успокоило Вику, а, наоборот, ещё больше разозлило.

Татьяне она завидовала особенно. Вике очень хотелось быть такой же веселой, беззаботной, самоуверенной и привлекательной, иметь таких же заботливых и обеспеченных родителей, так же хорошо учиться и участвовать в жизни класса, но она не находила контакта с одноклассниками и только со стороны наблюдала за ними. Зависть к Татьяне буквально привязала её к ней. Вика во всем пыталась быть на нее похожей, но, когда у нее это не получалось, то унижала и обижала подругу, чтобы как-то «опустить» её до своего уровня страданий. Татьяна каждый раз оправдывала поступки Вики и прощала её, а та ненавидела её за это и готова была сделать ей еще больнее, только чтоб не чувствовать собственного ничтожества.

За двадцать с лишним лет их дружбы Вика часто ставила её в неловкое положение и даже предавала, но потом мастерски умела выкрутиться и возобновить дружеские отношения. Мало того, она всегда старалась подражать подруге во всем, даже внешне. У Вики, правда, оттенок волос был светлее, ближе к русому, но зато такие же завлекательные кудряшки. К тому же она была выше ростом и чуть полнее, а временами жесткий и жестокий взгляд карих глаз подчеркивал грубоватые черты её лица. Тем не менее они действительно были чем-то похожи друг на друга.