Такая разная любовь

Татьяна считала её близкой подругой. Они вместе окончили один институт. По специальности Вика работать не захотела и пошла исполнительным директором в салон красоты. Она быстро взяла всё под свой контроль к радости хозяйки салона, та была ею очень довольна, но коллектив Вику недолюбливал за надменное отношение к сотрудникам.

Замуж подруги вышли тоже почти одновременно. Мужья их сильно отличались по внешнему виду. У Вики муж был выше среднего роста и атлетического сложения. Он постоянно занимался в спортзале, поддерживая форму. Его голубые глаза казались выразительными на фоне черной щетины и темных волос с короткой стрижкой.

У Татьяны муж был среднего роста и с чуть лишним весом. Спортом он не занимался, ссылаясь на загруженность работой. Зеленые глаза, русые пышные волосы, правильные черты лица и очаровательная улыбка делали его очень привлекательным.

Две семьи вместе отмечали праздники и семейные даты. Первый год их знакомства муж Вики всегда был веселым и заводным, но постепенно его настроение изменилось. Он стал хмурым и раздражительным. Татьяна стала замечать, что с женой он ещё более несдержанный в общении. Она пыталась сделать ему замечание, но он дал понять, что это не её дело. Семейные встречи стали реже, а потом и совсем прекратились. Вика прожила с мужем три года и разошлась. Она не имела хорошего опыта общения с мужчинами и просто использовала их в своих интересах. С тех пор замуж она не выходила, наслаждаясь жизнью без брака и без детей.

Но её наслаждение жизнью было внешней ширмой, а на самом деле она страдала от неустроенности и одиночества. Годы стремительно неслись вперед.

Вика раньше не задумывалась о детях, но в нынешний год это желание стало навязчивым. Инстинкт материнства буквально будоражил её. Она каждой клеточкой стала чувствовать желание взаимодействия с ребенком, ей хотелось заботиться о нем, видеть, как он растет, улыбается и обнимает её. Даже сны были об этом.

Она очень хотела стать мамой, но для этой цели ей надо было подобрать стоящего мужчину. И Вика остановила свой выбор на муже Татьяны, считая, что, во-первых, их дочь уже взрослая, во-вторых, Семен имеет свой бизнес, и, в-третьих, она посчитала, что у Татьяны и так всё есть. Ей даже в голову не пришло, что она может разрушить дружную семью. Свое благополучие Вика всегда ставила выше моральных ценностей, тем более если это касалось подруги, которой она завидовала во всем. «Слишком много имеет, – со злостью думала она, – пора делиться».

Определив объект своего соблазнения, она разработала план и легко осуществила его, сделав ставку на доверчивость Семена. Она предложила ему тайно подготовить сюрприз на годовщину их с Татьяной свадьбы и назначила встречу у себя дома. Он легко согласился и даже обрадовался, ведь ему не придется самому ломать голову над сюрпризами. Сначала они попили чай, потом случайно погас свет, который отключил сосед в определенное время. Затем Вика в темноте как будто подвернула ногу. Остальные отработанные приемы она провела блестяще. Через неделю, шантажируя признанием подруге, она снова завлекла Семена к себе и с тех пор завладела им полностью.

Через полтора месяца она забеременела. Её счастью не было предела. Ей осталось только отстранить подругу от выяснения отношений и развести с мужем. Для этого было достаточно раскрыть тайну их связи. В том, что они не будут защищаться, Вика была уверена. Татьяна гордая, а Семен слабый. Следуя своему плану, Вика выбрала себе подарок на день рождения, который должна была подарить Татьяна.

С утра Вика ждала подругу с подарком. Вставать с постели она не торопилась и удерживала Семена. Когда они услышали звонок в дверь, то она засмеялась и сказала:

– Сёмочка, иди открой, а я пока халат найду, – она нежно погладила его по щеке и прислонилась губами к его шее, затем стала оглядывать комнату. – Куда я его вчера бросила? Ты не видел?

– А где мои штаны? – Семен расслабился от её ласк, и ему не хотелось вставать.

– Да иди так, это сосед. Он обещал мне с утра долг вернуть. Что ты мешкаешь? Он сейчас уйдет, подумает, что меня дома нет, и опять я буду ждать этот долг ещё месяц. А так он тебя увидит и не будет больше просить.

Семен пошел открывать дверь, а Вика, набросив на себя халат, медленно пошла следом.

Её план сработал, и она была собой довольна. «Теперь можно планировать будущее», – подумала она, закрывая за подругой дверь.

Неохотно спрятав улыбку, Вика направилась в комнату успокаивать Семена.

Глава 3

Когда Вика зашла в комнату, Семен стоял у окна и смотрел вслед уходящей жене. Осенний ветер подгонял её со спины, заставляя ускорить шаг от этого неприятного для неё места, и засыпал следы опавшей листвой. Семен понял, что Вика специально подстроила эту встречу, чтобы окончательно разлучить их. А ведь он планировал еще вчера расстаться с этой женщиной. Он мысленно ругал себя за слабоволие и в то же время оправдывался тем, что перед ней невозможно устоять. Она, как демоническая сирена, лишала рассудка того, кто ей приглянулся. Семен почувствовал себя в ловушке. Его паршивое настроение напомнило ему и сегодняшний сон: ночь, зима, метёт так, что не видно ничего вокруг. Он продрог и ходит вокруг бревенчатого, крепкого, большого дома, пытаясь найти вход, но дверей нигде нет, а только одно небольшое окошко. Он заглянул в него, а там сидят возле камина жена и дочь. У них тепло и уютно. Они смеются и перебирают елочные игрушки. В углу стоит красивая елка, которую они собираются наряжать, на столе лежат коробки и оберточная праздничная бумага. Он пытается постучать в окно, но сильные порывы ветра отбрасывают его назад. Он падает в сугроб и замерзает.

Семен глубоко вздохнул. В тот злополучный вечер, когда по наивности своей пришел готовить совместный подарок для жены, он и подумать не мог, что между ними может быть какая-то связь. Он знал Вику давно. Они с женой были подругами, и он не ожидал никаких подвохов с её стороны. Всё произошло спонтанно. Когда он нес её на руках с подвернутой ногой в спальню, она крепко прижалась к нему, нежно прикоснувшись губами к шее, и, чтобы он не отстранился, быстро завела разговор про его парфюм. Затем умело и методично соблазнила его, а он не смог противостоять. Что подтолкнуло его к этому? Может быть, то, что дома уже не было такого сексуального напора и манящей страсти. Давно он не испытывал такой всплеск адреналина. Его чувства и ощущения в тот момент обострились и вызвали эмоциональное возбуждение.

Возвращаясь домой, он презирал себя, не зная, как будет смотреть Татьяне в глаза. Появилось послевкусие из чувства вины и стыда, которые заслонили то небольшое удовольствие от близости с Викой. Он сожалел о содеянном, и всё же его тянуло к ней, как магнитом. Через пару месяцев вместо эмоционального возбуждения у него появилось чувство опустошения, упадок сил и депрессивные мысли, но его продолжало тянуть к этой женщине. Семен не понимал, что с ним происходит. Он не собирался оставлять свою жену. Семен любил ее и, чтобы заглушить хоть как-то свою вину, стал проявлять к ней повышенное внимание. Он водил её в рестораны, покупал цветы, дарил подарки. Татьяна ничего не подозревала и принимала это с ответной любовью. Она стала, как прежде, веселой, внимательной и заботливой, но если ей станет известно о его предательстве, то дышать этим счастьем ему больше не придется. Появилась ностальгия по комфортным, совместно прожитым годам и о незаметно повзрослевшей дочери. И пускай по прошествии лет ощущения были уже не такие яркие, пускай не было эмоциональных перепадов настроения и неконтролируемой страсти, зато была гармония в отношениях, доверие и свобода действий. По-видимому, это и было семейное благополучие, которое закончилось. К чувству вины добавилось сожаление о разрушенном счастье. Семен очень хотел расстаться с Викой, но, когда узнал, что она ждет ребенка, почувствовал себя предателем и по отношению к дочери. Жизнь перевернулась вверх дном, и это темное, как болото, дно стало его солнцем, которое никогда не согреет. Он осознал, что потерял. И теперь, когда Татьяна всё узнала, он понял, что былых отношений и доверия к нему уже не будет.

Вика, направляясь в комнату, предполагала, что Семен будет сильно раздражен, и если она сейчас предстанет перед ним в том же соблазнительном виде, то может спровоцировать агрессию именно на их сексуальные отношения, на которых она его и удерживала. Она быстро и умело облагородила свой облик: застегнула халат на все пуговицы, набросила шаль на плечи, прихватила волосы заколкой, подошла к нему со спины и обняла его. Он вздрогнул и отпрянул от неё.

– Не грусти, Семен, – ласково, нараспев произнесла она, – тебе со мной будет хорошо, и у нас будет малыш.

Она демонстративно погладила свой живот, потом завернулась потуже шалью, пытаясь показать, что ей прохладно без его тепла, и преданно смотрела на него.

Лорд везде следовал за своей хозяйкой и теперь лежал у её ног. Семен не очень любил этого здорового монстра, как он его называл. Он посмотрел на пса с презрением и, поморщившись от слов Вики, спросил с надрывом в голосе:

– Зачем ты это сделала? Ты ведь сознательно разрушила нашу семью.

– Ну, во-первых, разрушил ты всё сам, – её голос прозвучал с ледяными нотками. Вику разозлило, что он отводит свой взгляд в сторону и не смотрит на нее. – А во-вторых, ребенок не должен расти без отца. Маленький ребенок – сделаю акцент. Твоя дочь уже взрослая и может обходиться без тебя.

Семен ничего не ответил и стал одеваться. Он сознательно на нее не смотрел, чтобы не сорваться на крик, который стоял в горле комом, и этот крик, как у раненого зверя, был бы от отчаяния, что его семейная жизнь разрушена.

– Не торопись. Сейчас позавтракаем, а потом ты отвезешь меня на работу, – она говорила спокойным голосом, как будто ничего не произошло. – Не забывай, у меня сегодня день рождения. Мне бы хотелось, чтобы ты с цветами пришел сегодня к обеденному праздничному столу, который готовят у нас в салоне, а потом поедем домой. Ты пригласил на ужин своего друга-партнера с женой? Они мне нравятся. Жизнерадостная пара. Мы будем замечательно проводить все праздники, тем более они ко мне тоже хорошо относятся.

Услышав эти слова, он медленно перевел на нее свой взгляд, который бы испепелил любую преграду, и сквозь зубы процедил:

– А теперь послушай меня. Да, я сам виноват. Я сам испортил себе жизнь, но тебя больше в ней не будет.

Пес почувствовал опасность и оскалился. Вика потрепала его по холке, давая себе время обдумать ситуацию. Она поняла, что «перегнула палку», но, не показывая своего замешательства, ласково улыбнулась и ответила Семену:

– Не принимай поспешных решений. Я понимаю. Ты сейчас зол, но всё наладится. И не забывай, мне нельзя волноваться. Внутри меня развивается часть тебя.

Семен, сдерживая свои эмоции, быстро вышел из квартиры.

– Чёрт, чёрт, чёрт, – прошипела Вика, топнув ногой и сбросив с себя шаль.

Её мысли заработали с большой скоростью. «Да, я опять допустила ошибку, – думала она. – Надо было заплакать после его последних слов, изобразить страдание любящей женщины, которая носит его ребенка. Надо было ойкнуть и приложить в испуге руку к животу. Надо было не сводить с него своих глаз, чтобы он смотрел, как по моему лицу текут слезы. Он бы стал меня успокаивать. Я же знаю, какой он. Его родители, особенно мама, постарались, чтобы он был тактичным, вежливым, заботливым и никогда не обижал женщин. Он всегда был послушным ребенком, никогда не хулиганил и всегда советовался с мамой, которая даже принимала участие в выборе жены. Как я могла забыть об этом? Что я ещё не учла? Что теперь делать?»

Семен решил не идти в гараж за машиной, а вызвал такси и поехал на работу. Рабочие дела отвлекли его от проблемы, но ближе к вечеру ему пришлось к ней вернуться, когда Андрей спросил:

– Ты что-то, друг, сегодня не в духе. Давай выкладывай.

Семен выложил всё как есть. Обилие его эмоций проявлялось во всем. Он постоянно менял положение тела в кресле, его руки тоже не могли найти спокойного положения. Они то хватались за бумаги на столе, то прятались под столом на коленях, растирая их до боли. Его взгляд блуждал по всей комнате, иногда останавливаясь на друге, выискивая сочувствия, а иногда наблюдал за движениями своих рук, не осознавая этих действий. Выплеснув эмоции, он просто обмяк, растратив весь запас своих сил.

– Сочувствую! – сказал Андрей, выслушав его.

– Мне не нужно твоего сочувствия, лучше подскажи, что делать. У тебя же большой опыт, – тихо и с надеждой в голосе спросил он.

– Да, я имею связи на стороне, но, чтобы так, как ты, «в омут с головой» не бросаюсь. И жена моя даже не догадывается о моих похождениях. Для меня семья – табу, но иногда бывает эмоциональный перегруз, и я хожу «налево». Это как тоник выпить, чтобы расслабиться и подзарядиться. Все по-разному восстанавливаются: кто на рыбалку ездит, кто напивается, а кто-то… Впрочем, не важно. Ты же меня удивил. Как можно так просчитаться с твоей-то способностью? Ты же всегда наперед знаешь результат. Даже я с этой Викой не стал связываться, зная, что потом она не отстанет. Я же тебе рассказывал. Помнишь?

– Помню, – Семен облокотился на стол и держал голову между ладоней, при этом глубоко вздыхая.

– Тогда что?

– Наверно, тоже устал, и мне был нужен тоник.

– Соглашусь, что тебе тоже нужен тоник, но это не твой вариант. Для тебя же Танька всегда была на первом месте. Вы же жили душа в душу. Мне Ленка всегда вас ставила в пример. Лучше бы ты в спортзал пошел и штангу потягал, хотя это тоже не твоё.

Друг ходил по кабинету взад и вперед. Он непрерывно проводил рукой по темным, коротко остриженным волосам. Когда он волновался, то всегда так делал, и все знали эту привычку. Особенно она помогала его жене выстраивать разговор на нужную ей тему. Если муж начинал волноваться, то потом начнет злиться, и она быстро прекращала настаивать на своем.

Андрей был худощавым и высоким, и его длинные ноги преодолевали расстояние кабинета от одного угла к другому за восемь шагов. Семен не поднимал головы, чтобы не видеть мелькание друга перед собой.

– Как же тебя угораздило? – начинал злиться Андрей.

– Я не знаю, – с раздражением ответил Семен.

– Что будешь делать?

– Пойду домой каяться.

– А если не примет?

– Пойду в гостиницу.

– Приходи к нам.

– Нет, Андрей, спасибо. Еще от Ленки атаку я не выдержу.

– Соглашусь. Ладно, пошли, уже поздно. Если что, звони. Тебя подвезти?

Семен кивнул.

Возле дома он просидел на лавочке около получаса, не ощущая даже сильного холодного ветра, который трепал его волосы и пытался остудить горячую от мыслей голову. Мимо него проходили две девушки и, мило улыбнувшись, спросили:

– Может, с нами пойдешь? Скучно не будет.

Видимо, в его взгляде они прочитали ответ и, смеясь, пошли дальше, а Семен озлобленно пробубнил:

– У меня что, на лбу написано, что я изменил жене?

Он опять углубился в свои мысли. Его отвлекла подъехавшая к подъезду машина скорой помощи. Он машинально встал и направился в гостиницу, решив, что не готов к разговору с женой.

Следующий день он провел в раздумьях и только к вечеру решился идти домой. «Даже если жена меня не примет, то мне надо будет забрать свои вещи», – подумал он. Жить он намеревался пока в гостинице, а потом снимет квартиру. О Вике он не вспоминал, а скорее, не хотел даже и думать, и на ее звонки не отвечал.

Своим ключом он не решился открыть дверь квартиры, а нажал на звонок, который оповестил хозяев дома птичьими трелями. Татьяне нравились эти звуки, и она всегда подражала им, проговаривая вслух «тилим-тилим, иду-иду».

Семен, прислонившись к двери, прислушался, но ничего не услышал. Дверь резко открылась. Татьяна смотрела на него жестким взглядом и молчала, видимо ожидая его слов.

– Поговорим? – не отводя взгляда от жены, спросил Семен.

Она отступила в сторону, давая понять, что ему можно войти, и ушла в комнату. Присев в кресло, Татьяна наблюдала за мужем, который последовал за ней и расположился напротив неё.

Жена была в домашнем флисовом костюме кофейного цвета в светлый горошек, а на ногах тапочки с пушком. Она была так хороша в этой уютной обстановке, что у Семена защемило сердце.

– Где Полина? – спросил он, опуская голову.

– Скоро придет, пошла в пекарню за булочками. Будем праздновать нашу свободу.

Татьяна пыталась говорить спокойно, но чувствовала, что вот-вот сорвется на более резкий тон. Она заметила, что муж не брит, помят и подавлен, а значит, ночевал, наверно, в гостинице.

– Она в курсе? – опять спросил он, украдкой поглядывая на неё.

– Конечно. Наша дочь уже взрослая,

– Не совсем! Но раз ты так решила, так тому и быть.

– А что решил ты?

– Я сожалею.

Татьяна еле сдерживала себя от обиды и унижения, ей хотелось сделать ему так же больно, как он сделал ей. Её взгляд стал холодным, а ладони сжались в кулачки.

– Когда человек теряет часть своего тела или какой-нибудь орган, он никогда не сможет вернуть его обратно, как бы ни сожалел и ни желал этого. Ты вонзил нож в мою душу, а это ещё больнее. Неужели ты думаешь, что я всё тебе прощу и приму тебя обратно?

– Я сам себя простить не могу.

– Свои причитания оставь при себе. У тебя теперь новая жена, которая ждет от тебя ребенка. Забирай вещи и уходи.

– Но я не хочу идти к ней и тем более жить с ней.

– Это твои проблемы. Уволь меня от этих подробностей.

Полина вернулась с покупками и с порога крикнула:

– Мам, я всё купила.

Обратив внимание на обувь отца, она заглянула в комнату и с сарказмом произнесла: – О, возвращение блудного сына, то есть отца. Привет, папа. Что так долго не решался прийти? Или у тебя теперь есть запасной комплект одежды в новом доме?

– Полина, перестань, – строго сказала Татьяна, – он твой отец, и тебе непозволительно так с ним разговаривать.

– Отчего же, – так же с сарказмом стал отвечать Семен, – если отец оступился, то можно теперь в него плюнуть и перечеркнуть всё то время, которое он провел с дочерью, пока она росла.

– Я же девочка, – не замедлила с ответом Полина, – поэтому мне ближе позиция мамы, но ты прав, плевать в тебя больше не буду, но и общаться, как раньше, тоже.

– Прекратите оба, – разозлилась Татьяна.

Наступило молчание. Полина ушла на кухню. Супруги сидели с поникшими головами. Нужно было принимать окончательное решение, которое давалось им очень тяжело. Семен надеялся хоть на какое-нибудь снисхождение и смягчение «приговора», а Татьяна боялась перечеркнуть и разорвать одним словом все прожитые с мужем годы, хотя понимала, что не сможет его простить.

Полина незаметно появилась в дверях и наблюдала за родителями, ей тоже было очень жаль лишиться дружной семьи. Она одинаково любила их, и ей будет не хватать общего семейного тепла, тыла и поддержки, которые были гарантом её благополучия в этом мире.

– А моё мнение в принятии решения учитывается? – спросила она.

Они удивленно посмотрели на нее и мысленно согласились с тем, что она тоже имеет право решать судьбу семьи. Каждый из родителей сейчас страдал по-своему, демонстрируя свои обиды и переживания, и никто из них не подумал о страданиях дочери. Никто из них не подумал, а что теряет она при их разводе и как она будет с этим жить. Они будут по отдельности заглаживать перед ней свою вину, соревнуясь в участии, но это будет уже не фундамент семьи, а почва с сорняками, которые могут придавить выросший неокрепший росток. И вырастет этот росток слабым, сгибающимся от ветров и дождей, без доверия к этому миру, но мечтающий о любви и преданности.

– Конечно, доченька, – ответила мама и посмотрела на Семена.

– Да, ты вправе принимать с нами решение. Слушаем тебя.

– Вы знаете мою подружку Ленку. У неё в прошлом году разошлись родители, и я спросила у нее, как теперь ей живется. Так вот она сказала, что очень плохо. Мама стала раздражительной и безучастной. Занята только поиском новой партии, а папа создал уже новую семью и мало уделяет ей внимания. Она им теперь не нужна. Я так не хочу! Папа, ты что решил? Уходишь к тете Вике?

– Жить с Викой я не собираюсь. Это было ошибкой. Я не хочу вас терять. Простите меня.

У Семена в глазах действительно проявилось раскаяние, он попеременно смотрел то на дочь, то на жену, но всё же не собирался унижаться перед ними. Что сделано, то сделано. Он сам себя унизил своим предательством. Если они смогут его простить или хотя бы попытаются, то он уже никогда не предаст их, если же – нет, тогда он уйдет. Его слова были искренними, и Татьяна понимала это, но постоянно мелькающий перед глазами образ подруги в объятиях мужа и его оправдательные речи вызывали у нее отвращение к ним обоим. Она старалась не смотреть на Семена, но внимательно следила за Полиной. Её малозаметная дрожь в голосе, постоянно меняющие положение руки говорили о волнении дочери. Она понимала её переживания и сочувствовала ей, но не могла с ней согласиться. Татьяна решила, как можно мягче объяснить ей свою точку зрения:

– Ты предлагаешь мне простить его предательство? Почему я должна смириться с таким унижением. Ты прекрасно знаешь, что наше к тебе отношение не изменится, даже если мы будем жить раздельно. Прости, но я не в силах его даже видеть, а ты предлагаешь продолжать жить как ни в чем не бывало. К чему это притворство? Тебе от этого станет легче? Мы все взрослые люди и понимаем, что так, как было раньше, уже не будет. Мы будет пытаться изображать хорошие отношения, но это будет ложь, а я хочу быть любимой и желанной, – она с усилием проговаривала каждое слово, временами замолкала, сглатывая комок накопившихся обид. Она посмотрела в глаза мужу: – Ты помнишь свои слова на регистрации нашего брака? Я вчера пересмотрела эти видео. Как красиво ты там говорил: «Я обещаю быть твоим верным спутником в жизни. Я обещаю любить тебя и заботиться о тебе каждый день нашей совместной жизни. С тобой я готов провести всю жизнь». И что в итоге? – она опять сделала паузу и уже более уверенно продолжила: – Я вчера прочитала гениальные слова Л. Н. Толстого: «Когда тебя предали – это все равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается». Так что моё решение – расстаться!

Семен не выдержал взгляда жены и опустил голову, а Полина от слов мамы на миг опешила и как бы замерла, но потом оживилась и быстро проговорила:

– Мам, ладно, с папой всё понятно, но неужели ты так просто отдашь его тете Вике. Вот кого бы я точно не простила и не пощадила.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Татьяна и опять посмотрела на мужа, тот продолжал сидеть без движения, опустив взгляд в пол.

– Давай ей отомстим. Она точно будет рада тому, что ты не приняла папу домой, и тут же его подберет.

– Я что, вещь, чтобы меня выбрасывать и подбирать? – возмущенно и обиженно проговорил Семен. – Думай, что говоришь.

Он посчитал вопрос решенным и собирался встать и уйти.

– Помолчи, – почти одновременно сказали дочь и жена. Он послушно затих.

– Так вот, тетя Вика только этого и ждет. Не выгоняй пока его, пусть поживет дома, ну хотя бы месяц. А там, если будет невмоготу, то он уйдет. За это время поищет себе квартиру. Мам, ну, правда, не делай такой подарок своей подруге. Если она так с тобой поступила, то и ты можешь сделать ей больно. Пусть она тоже останется одна.

Татьяна пристально смотрела на дочь, затем перевела взгляд на Семена, который был не менее озадачен предложением дочери и смотрел на нее с удивлением. Татьяна встала и ушла в спальню. Через пару минут вернулась с комплектом постельного белья и чистым бельем для мужа.

– Спать будешь в зале. Сейчас иди в ванную и приведи себя в порядок. Потом будем ужинать, – немного помолчав, она добавила: – Мы вместе пережили много хорошего, и это нельзя просто взять и вычеркнуть. Мы родные люди. С этим не поспоришь, но впредь мы будем общаться как брат и сестра. Брату можно простить всё. Пока так. Дальше будет видно. Согласны?

Полина заулыбалась, а Семен взял белье и быстро пошел в ванную, спросив на ходу:

– А что у нас на ужин?

– Пюре, овощи, рыба, – уже спокойно ответила Татьяна.

– И булочки, – добавила Полина.

– Отлично, – прокричал из ванны Семен, – я голодный, как волк.

Татьяна обняла дочь и погладила её по голове:

– Вроде ещё ребенок, а временами рассуждаешь как взрослая.

– Мам, я уже взрослая. Люблю тебя. Спасибо.

– Пошли на стол накрывать, – улыбнулась Татьяна и поцеловала дочь в щечку.

Глава 4

Понедельник – день тяжелый, и это выражение соответствовало состоянию всех участников классического треугольника. Ничего хорошего они не ждали от этого дня.

Семен был раздражен. Он злился и на себя, и на близких, но больше на них. Склонный к самокритике, он мог себя унижать, обзывать и даже придумывать себе наказание, но со временем он все равно находил себе оправдание и переключался на что-то менее травмирующее. Но когда его унижали и вынуждали подчиняться другие люди, то у него всегда возникало сопротивление, и свои ошибки ему уже казались не такими глобальными. Его самозащита включала все рычаги отпора. Семен уже не ругал себя за измену. Он даже стал искать её причину в семейных отношениях. «Если разобраться, – рассуждал он, – то была ли у нас вообще страсть с Татьяной?» Этот вопрос способствовал анализу их совместной жизни с начала их знакомства.