Чья-то сансара

– Но ты же переходила в неположенном месте?

– Ну и что! Пешеход всегда прав!

– Об этом стоит особенно помнить, когда под колесами умираешь, – без особой жалости к ней покачала головой Оля. – Ты ничего до крови не разбила? Перекись, пластыри, что-нибудь нужно?

– Нет, вроде. Сейчас пойду в туалет, отмываться. Блин! А Эмма где?

– Она мне не докладывается, – вздохнула Оля, возвращаясь к текстам Ру. Конечно, всякое бывало, но и начальница, в самом деле, никому из них не должна была сообщать, если задерживается и насколько, но обычно она черкала хотя бы пару слов кому-то из них, чтобы знали, что врать окружающим, а сейчас в эфире царила благословенная тишина.

“Мы создали мир линейным”, подсказала личинка где-то между ушами, и Оле показалось, что она хихикает. Это была такая невыносимо мерзкая мысль, что надо было срочно перестать ее думать.

Эмма так и не появилась до обеда, а после обеда Лада вернулась от Ру немного бледная и растерянно сказала:

– Оля, знаешь, Эмма попала в аварию.

– В смысле, в аварию? – дурковато уточнила Оля, с трудом удерживаясь от присвистывания о том, что “кучно пошло”.

– В коромысле, блин, – расстроенно ответила Лада и тяжело села на ближайший стул. – В больнице она, в реанимации. Не понятно, жива будет, или нет. А если и жива, то вряд ли на ноги встанет в ближайшее время. Там, ну, почти что мозги по стенке. Господи! – она выдохнула и вдохнула, пытаясь успокоиться, а Оля смотрела на нее, как примерзшая, и в голове только крутилось “мир без щучек и стервей”. – Ру сказал мне пока брать ответственность, и все такое. Типа, потом видно будет. Не знаю просто. Он говорит, а я вот, блин, – она неопределенно встряхнула руками, показывая на свои недоотмытые мятые брюки, на кофту с пятнами. – Спрашивает, мол, а с Вами что. Говорю – машина сбила. И у него лицо такое стало, – она поискала слово, но не нашла, и конец фразы утонул в молчании. – И что мы делать будем, Оля?

– Работать, как работали, – заставила себя сказать Оля. “Мы мир сотворим линейным”, – подтвердила личинка, и Оля почти физически ощутила ее шевеление. – Может, Эмма еще выкарабкается.

– Надо будет собрать денег для нее. И сходить в больницу, да? – немного деланно оживилась Лада. – Но сначала надо понять, что там по задачам у нее на сегодня. А я даже пароле не знаю.

Оля тоже не знала – Эмма всегда держала все в своих руках, на своих глазах и никого не допускала на внутреннюю кухню своих дел. Она всегда была занята, и с заданной периодичностью выдавала нужный результат – и этого было довольно для всех, начиная с Ру.

– Для начала – давай сделаем рассылку и попросим, чтобы айтишники поменяли пароли на ее учетке и ее почте, – рассудительно сказала Оля. – А дальше видно будет.

Неужели, в самом деле, мир без стервей?..

Это выглядело неправдоподобно, но, например, Ладе, зависимой подпевале, похоже, хватило просто пинка под зад от машины, душа из грязи и известий про Эмму и ответственность, чтобы начать проявлять нормальные человеческие качества, а сама Эмма, наверное, была орешком покрупнее и покрепче – и щучковость из нее можно было вывести только радикальными способами.

Но вот… почему? И как.

Мысли Оли крутились вокруг этого еще некоторое время, пока другие заботы не раздергали внимание – но вечером она зачем-то пошла к другому метро, только бы не ходить мимо говорящего метромоста.

Хотя, конечно, не в нем было дело.

Наверное.

Скорее всего, дело было просто в том, что у нее наступила полоса удач – хоть и стремновато было думать о том, что ее удачей было чужое несчастье таких эпических пропорций. Но если и так, то светлая полоса не собиралась, кажется, длиться долго.

– Нет, определенно, что-то не так. Вы следуете формульности, это никуда не годится, мы же не пытаемся написать с Вами проходную вещь, которую забудут в тот же момент, как перевернут страницу. Мы пытается сделать что-то, что будет вгрызаться в уши, просверливать мозг смыслом и ритмом. А у Вас снова вышел просто гладенький и спокойный текст, без вызова. Он не цепляет. Мы не можем позволить себе, чтобы Ваш текст не цеплял, – отповедь была … неожиданной, мягко говоря. Неделю назад она была автором будущего шедевра, а сейчас – кажется, этот титул более ей не принадлежал. – Нужно что-то другое, Ольга. Что-то неожиданное, хлесткое. Противоречивое. Что-то, что одновременно вызывает вопрос и дает ответ.

И он едва слышно вздохнул, разочарованно и глухо, и от этого тихого звука Олю буквально замутило, словно он переворачивал что-то внутри нее и тянул личинку за хвост из головы.

И что же это такое должно быть, вопрос-ответ? Оля отчаянно силилась придумать, но выходило только что-то все более беспомощное.

Возможно, она в самом деле была хуже всех, несмотря на первоначальные слова Главного, и прав был тот недоброжелатель, на самом деле.

“Мы создали мир линейным”, – не согласилась личинка у нее между ушами, но что это значило понять было невозможно.

Ру явился в их кабинет внезапно, как смерть, такой же стремительный, необратимый и пахнущий зимней хвоей. Оля еле-еле успела бахнуть поверх распечаток какой-то договор и подпрыгнуть на месте одновременно с Ладой, как пловчихи-синхронистки.

– Добрый день, дамы, – поздоровался директор с легкой небрежностью. – Как вам тут работается?

– Нормально, Рудольф Юрьевич, – отрапортовала Лада. – То есть, конечно, нам очень не хватает Эммы, но мы стараемся.

– Что ж, вижу, вижу, – он сделал круг по кабинету, разглядывая стены и шторы, потом более мелкие круг, обходя столы. Он выглядел таким нормальным, что Оле было странно себе представлять, что у него в голове такое, как ей приходилось разбирать. – Примите, пожалуйста, еще одно задание, – он обогнул Олин стол и потом снова – в другую сторону, от чего она сразу почувствовала себя жертвой в загонной охоте, а в голове что-то задвигалось, но молча. – Ольга, верно? Ольга. Пожалуйста, поищите, кто из наших конкурентов сейчас в хорошей форме. Меня интересуют компании с высокой капитализацией, но не расширявшие бизнес недавно.

…И как это сделать?

– Вы сейчас думаете либо “как это сделать”, либо “зачем это ему”, – точно угадал он, нависая над Олей и явно пытаясь разглядеть, что там у нее в бумагах. – Как это сделать – уж постарайтесь придумать. Эмма такие вещи могла решить, значит, и вы вдвоем сможете. Что касается того, зачем … дело в том, что в последние пару недель мне стало казаться, что мне неминуемо придется продать этот бизнес. Все очень …. линейно. Дамы, дамы. Не делайте такие глаза. Переживаете, почему я вам это говорю вот так открыто? Потому что я всегда считал и продолжаю считать, что бессмысленные задания убивают мозг и убивают будущее. Жду результата к концу недели. Справитесь? Вот и ладно.

“Мы создали мир линейным”, – подсказала личинка, как только он вышел, но это прозвучало как-то почти жалко, словно она … боялась? Уважала?.. Скучала? Понять эмоцию было практически невозможно, если она и была. Если эта личинка вообще была, тоже.

– Это все ерунда какая-то, – растерянно сказала Лада.

И то же самое, с очередным тихим вздохом, сказал Оле Главный, и выносить эти звуки разочарования было невозможно.

– Слушайте, – внезапно вскинулась Оля, озаренная внезапной идеей. – Погодите. Слушайте. Мы создали мир линейным, Вселенная дарит нам, кто мы без неё? Мужчины и женщины. Хочешь быть волком или пчелой?

Она почти чувствовала, как личинка извивается внутри, сопротивляясь, полная животного страха, и как она начинает вылезать наружу, словно ее тянули крючком.

Была тишина. А потом …

– Гениально! – выдохнул Главный. – Это гениально. Это шедевр. Это то, что нужно, Ольга! Я же говорил, вы справитесь, Ольга, Олечка! Умница. Нам нужно больше такого, именно такого!

– Я не уверена, что понимаю, – перевела дух Оля, придавливаемая к полу каждым словом. Воровство. Вот как это называется – воровство. Этот текст принадлежал Ру, а не ей, и, оказывается, Главному с самого начала нужен был текст Ру, это его он расслышал за Олиной переделанной версией?

И что ей теперь делать? Конечно, у нее есть еще “такой, именно такой” материал, целая книга этого материала, только он ей не принадлежит. И как правильно поступить? Признаться Главному? Признаться Ру? Не делать вообще ничего?..

Но один вариант отвалился сам собой: когда Оля пришла на работу, почти решившись поговорить с директором, особенно, учитывая то, что она ПОЧТИ сделала то задание, которое он дал. И она ПОЧТИ набралась духу, чтобы пойти к нему, взяла распечатки, поднялась со своего места, пошла к ни в кое веки закрытой двери – но тут та самая дверь с грохотом распахнусь и в комнату ворвалось чужое присутствие на конце автомата.

– На пол, руки за головы! Быстро!

Оля хлопнулась на ковер быстрее, чем успела подумать, и прикрылась бумажками – впрочем, их у нее тут же грубовато отобрали – краем глаза она увидела, как мужчина в камуфляже небрежно кидает их в груду других на ее столе.

– Все чисто, заходите.

– Погодите, вы что делаете?

– Проверочка, девочки, проверочка. Так, компьютеры под опись, бумаги в коробки. Вперед. Дамочек к остальным, в зал.

– Боже, что происходит? – пискнула Лада.

Но Оля тоже была не в курсе. И другие, согнанные в столовую, тоже ничего особо не понимали – и выглядели все как крысы, застигнутые за неприличным, хотя точно ничего эдакого они не делали. Или не знали, что делали.

Но, в любом случае, момент оказался потерян – потому что Ру куда-то забрали и увезли после нескольких допросов, а всех их, младших и не очень ценных, отпустили с условным миром на все четыре стороны.

– Значит, что-то все-таки было? То есть, Ру не просто так дал нам это задание? Он хотел замести следы, – трагическим шепотом сказала Лада, почти повисая на плече Оли. Кто бы мог подумать еще месяц назад, что они могут вот так, вцепившись друг в друга, идти куда-то? Они обе тряслись, как парочка осиновых листьев, и даже толком не могли сообразить, куда конкретно бредут. Просто – куда-то.

А оказалось, что мимо моста, и Оля суеверно ему кивнула, и шепотом сказала “Привет”, стесняясь и стараясь, чтобы Лада не заметила.

“Не бойся, если делаешь то, что считаешь правильным”, – практически сразу написал ей мост.

– О, привет! – помахала мосту рукой Лада, совершенно сбивая Олю с толка. – Да ладно! Неужели ты с ним не разговариваешь? Я всегда разговариваю. Мне вообще кажется, что он – как принцесса-лягушка, только принц-мост. То есть, я все понимаю, это там сидит какой-то человек и придумывает все эти фразы, и их запускают в зависимости от дня, но, знаешь, просто хочется думать, что на самом деле, это кто-то особенный.

– Да, мне тоже так кажется, – согласилась Оля.

– Мостик! – позвала его Лада, становясь на цыпочки. – Мостик, скажи, у нас наладится с работой?

“Я знаю, что тебе повезет”, – тут же пришел ответ.

– Вот! Видишь? Все равно, что к гадалке сходить, или гороскоп прочитать.

– Точно, – согласилась Оля, провожая мост задумчивым взглядом. А что она считает правильным? Это было очень ситуативно.

Вечером, когда она разговаривала с Главным, ей было правильно выдать ему еще одно четверостишие из книги Ру, но буквально через пару минут она испугалась того, что сделала, потому что Главный был не просто в восторге – он был просто в эйфории.

– Я знал, что не ошибаюсь! Я видел эту искру в Вас, Ольга, и я рад, очень рад, что Вы – в самом деле то, что мне нужно. Я считаю, Вы готовы. Да-да. Готовы.

– К чему?

– Приезжайте в наш офис завтра. Можете? Отлично. Мы поговорим, наконец, лично, и подпишем все бумаги, сделаем все как должно. Вы получите свой приз.

Подпишет договор. Она подпишет договор. На книгу, которой у нее нет, и которую она сама не может написать так, как того хочет Главный. На книгу, которую мог написать – и написал – Ру, Рудольф Юрьевич, который теперь, может, и вообще всего лишиться, потому что не совсем понятно, что именно приключилось в фирме, и можно ли это разрулить.

Но… может быть, она сможет имитировать? Повторить примерно то же, переставив местами слова и заменив?

Но разве это то, чего она хотела? Говорить чужими словами, или почти чужими словами?

Но она будет не просто девочкой, а девочкой с книжкой.

Разве что, не совсем со своей книжкой, так?

Дилемма мучала ее настолько, что она даже попыталась достать Ру: позвонила Ладе, выпросила у нее номер одного из замов, написала ему, обмирая от страха, попросила номер директора, потому что мол, он ей задание дал, важное, которое, может, сейчас как раз сильно актуально.

И номер ей даже дали – честно предупредив, что это “рабочий”, а не личный. Только он был выключен, конечно. Конечно. Скорее всего, его этот телефон просто конфисковали в ходе дознаний.

Все это было глупо.

Проходную в офисе она миновала без проблем, получила временную карточку-проходку и медленно, нога за ногу, пошла по коридору мимо местных богачеств в виде едва ли не сотни кофеен, столовок и магазинчиков, теснящихся на первом этаже, зашла в лифт, поднялась на нужный, вроде бы, этаж, вышла и застыла в недоумении. На стрелках право и влево были совсем не те числа, даже разрядностью отличались. Как будто это был последний шанс повернуть назад.

В коридорах было пусто – Оля беспомощно сунулась туда и сюда, но никого не было. Оля подергала несколько дверей по очереди, но было закрыто, а потом из-за угла кто-то вышел, и Оля рванула к нему.

– Здравствуйте, извините, не подскажете, куда мне идти? Мне нужен офис 5048.

– 5048 тебе? – мужчина сощурился на ее сверху вниз и сложил руки на груди. – Да?

Он выглядел немного знакомым – словно Оля когда-то мельком видела его, или кого-то на него похожего.

– Подумай еще раз, овца, – сказал он, смачно выплевывая последнее слово. – И вали домой по хорошему.

В голове щелкнуло, и Оля на шаг отступила. И еще раз.

– Простите?

– И не подумаю. Ты сама во всем виновата, – он опустил руки, шагнул к ней, огромный, лысый, колыхающийся на ходу под рубашкой жировыми слоями.

Оля задушенно ойкнула и бросилась прочь, а он, словно в кошмаре, побежал за ней.

Где-то между кабинетом 305 и 310 до нее дошло, где именно она видела этого человека – на сайте, том самом сайте, где проходил конкурс, и именно этот человек писал ей гадости. И что делал тут? И как он вообще узнал, что она придет, и когда, и … Слишком много вопросов, и ни одного ответа.

Оля бежала, и сзади были слышны тяжелые бухающие шаги, словно сама судьба за ней неслась, топоча, как долбанутый слон. Поворот. Еще один поворот – господи боже, она не проходила столько поворотов, когда шла от лифта! Однотипные, совершенно одинаковые коридоры один за другим, поворот за поворотом, только цифры мелькали, и сзади слышалось тяжелое дыхание. Толстяк, впрочем, не отставал – Оля не рисковала обернуться, чтобы не рухнуть в обморок, но она слышала его топот и его тяжелое булькающее сопение.

Она словно попала в головоломку, в какой-то бесконечно крутящийся кубик рубика, который подставлял ей новые и новые грани без выхода и решения.

“Мы создали мир линейным”, – ожила личинка в голове.

– Мы .. создали… мир.. линейным, – прошептала Оля, словно загипнотизированная ей. – Вселенная дарит нам … пути мимо дыр и бездны. Пути мимо круч и скал.

Толстяк сзади чертыхнулся, и следующий поворот внезапно открыл дорогу к лифтовой площадке. Оля рванула туда, и вломилась в закрывающиеся двери лифта, огромными выпученными глазами встречая изумленный взгляд некого подтянутого джентльмена в лифте. От него немного пахло елкой, и это сразу дернуло чувство вины напоминанием о Ру.

Двери закрылись.

– Вам на какой этаж? – вежливо спросил дяденька, опомнившись.

– Не знаю. Комната 5058, вы не знаете, какой это этаж? Я, кажется, промахнулась с первого раза.

Зачем она соврала? Она и сама бы не смогла объяснить. На всякий случай, наверное, пережив такой кошмар с толстяком.

– О. Да. У нас тут небольшая путаница с этажами.

Да уж, небольшая. Оля чуть ежика пулеметом не родила, какая небольшая.

– Тот этаж, на котором вы вошли, на самом деле не первый, а третий, считая подземные. А в лифте на кнопках нумерация этажей от настоящего первого. Поэтому когда вы нажимаете на пятый этаж в лифте, вы попадаете всего на два этажа выше. На тот этаж, где нумерация тройками, но на самом деле он пятый. А чтобы попасть на тот, где нумерация с пятерки, надо нажать на седьмой.

– Просто голова кругом, – пробормотала Оля. – Слишком все сложно.

– Что вы, просто привыкнуть надо. Вот, наш пятый, он же седьмой.

Оля разом насторожилась – ему ТОЖЕ на пятый?.. не перебор ли совпадений? Но зато, может, безумного толстяка джентльмен отпугнет, если он сюда доберется?

– Мне сюда, – он остановился возле офиса с цифрами 5048. – Ваш 5058 чуть дальше.

Оля, как зачарованная, шагнула мимо, гадая, что же ей делать, слыша за спиной, как джентльмен звонит в интерком, и через некоторое время ему отвечает женский голос.

Оля завернула за угол, проходя мимо 5058, и услышала, как джентльмен сказал в ответ что-то вконец непонятное:

– Слова замолкают в каплях! Ты зришь или ты мышь?.. Облака теряют вкус, деревья взлетают вниз!

Оля замерла за углом, прижимая руки к груди и прислушиваясь. Какое-то время в коридоре была тишина, потом интерком затрещал, и прозвучал голос Главного, и его особенный разочарованный маленький вздох.

– Крайне советую вам удалиться, пока не произошло нечто непоправимое. Знаете ли, тут стены плохо отмываются, не хотелось бы снова платить за ремонт.

– Это что-то вроде угрозы, что моя кровь будет тут размазана?

– Нет, друг мой, не кровь, – спокойно ответил Главный. – Удалитесь же. Я жду кое-кого, кто не вы.

“Меня”, – подумала Оля после паузы и ее обдало чем-то теплым и пахучим, кислый запах пота вперемешку с … сосной?

– Ах, вот ты где, овца, – прозвучал прямо над ухом голос, и Оля, заорав, дернулась, наверное, одновременно во всех направлениях. Неопределенность движения ее и спасла – толстяк впустую схватил воздух, и Оля зайцем метнулась за угол.

– Это я, я, – заорала она, подныривая под руку джентльмена. – Это я!

– Ольга, – удовлетворенно ответил Главный из интеркома и дверь щелкнула, открываясь. Оля дернула за ручку, проскочила внутрь и защелкнула замок за собой прежде, чем кто-то либо успел и мяу сказать.

В кабинете было светло. В коридоре тоже было светло, но тут свет был возведен в абсолют. Он был повсюду – настолько яркий, что в нем терялись все очертания и цвета.

– Простите? – Оля моргнула и помедлила, колебаясь. На дверь сзади нее обрушился удар, потом еще один, такой силы, что хлипкая офисная дверь содрогнулась.

– Ольга, проходите, пожалуйста, мы вас ждем, – раздался приятный женский голос, и Оля, моргнув, внезапно увидела совсем другое – свет рассеялся, уступая место самой обычной картине самого обычного, хоть и роскошного офисного пространства. Перед ней, улыбаясь, стояла высокая девушка, идеальная, как Эмма в лучшие времена, и даже еще более. Оля рядом с ней тут же показалась себе нелепой, неуклюжей растрепой.

Она сделала шаг, и сзади, словно сквозь слои ткани или далекое пространство, донеслись удары по двери, словно кто-то молотил по ней руками и ногами.

Оля торопливо шагнула снова.

– Я подготовила для вас договор. Вам осталось только подписать.

– А смогу я … поговорить с главным?

– Конечно, – блеснула улыбкой красавица. – Конечно же. После того, как подпишите договор.

– Мне надо с ним поговорить, обязательно.

– Конечно-конечно, только подпишите вот тут, – она протянула Оле договор на жесткой папке, и та, убегая впереди своих сомнений, подгоняемая страхом и ударами в дверь, которые продолжала слышать словно с обратной стороны воздуха, поставила свою подпись. – Проходите, – улыбнулась ей красавица, прижимая к себе папку, и Оле показалось, что идеальное тело и наряд ее собеседницы начинают втягивать в себя документы, словно в болото. Она даже глянула еще раз, чтобы убедиться, что она ошибается, и ей чудится неизвестно что, но нет, она не ошибалась. Папка с документами в самом деле растворялась в красавице, ассимилировалась на глазах, оставляя только пятна другого цвета.

Девушка радостно и немного хищно улыбнулась, и Оля поспешно отвернулась, чувствуя себя немного оболваненной и оглушенной. Взялась за ручку кабинета и вошла в темноту, совершенно убийственную после яркой приемной.

– Ольга, – радостный, потом почему-то немного грустный голос. – Наконец-то мы встретились. Идите ближе. Пожалуйста. Ближе.

Оля шагнула в темноту, где-то на краю сознания слыша резкий треск где-то сзади, приглушенный расстоянием и препятствиями. Что, вообще, происходит?

Темнота обрисовывала его изгибами, словно буквами. Очертания колыхались, словно листы бумаги, сложенные вместе, и лицо было скрыто тенью, словно его не было вовсе. Он протянул ей руку – как будто ненастоящую, нарисованную. Ольга коснулась ее, и сразу же почувствовала себя так, словно это была не рука, а труба пылесоса, потому что она высасывала что-то из нее, словно вакуумом вытягивая гной из прыща.

Личинку.

Та цеплялась и извивалась, и не желала двигаться, но Главный был сильнее – почти неуловимое присутствие скользнуло между ними и пропало, а потом темнота потеряла тональность, стала грустной, и внезапно раздался тот самый, короткий, тихий звук. Отрицание. Разочарование.

– Но как же так, Ольга? Ты – не то? Как это вышло?

Потому что она украла текст Ру, вот почему.

Потому что она – воровка.

– Я сожалею, – он сжал руку, и давление было такое, словно Оле перемалывали кости в ладони. Она закричала, без звука, и упала на колени, и потом еще ниже, словно под ней разверзлась приоткрытые страницы. Она провались в них, частично или полностью, как будто теряя телесность, и только и могла, что слышать.

Треск, грохот, резкий звук удара. Возмущенный женский голос, недовольный мужской. Снова треск, снова грохот. Мужской голос, скандирующий слова, которые поглощали друг друга и реальность вместе с собой.

Грохот.

– Мы пришли за тобой.

– Оба? Неразумно. Как же вы будете делить,то, что не делится? Кто из вас получит все, а кто останется в дураках?

– Мы потом разберемся. Иди сюда и покончим с этим.

– Боюсь, я вынужден отказаться. К сожалению, я снова не нашел того самого. Я надеялся, это была она. У нее была фабула, такая прекрасная фабула! “Мы создали мир линейным”! … Говорящая, рабочая фабула. Своевольная. Я узнал ее, я хотел ее. Она должна была быть моей, и остальные фабулы, которые девочка создала бы. Но девочка оказалась пустой.

– Кто, овца эта? Да сперла она фабулу. Просто сперла у кого-то, вот и все.

Снова разочарованный вздох.

– Вы ничем не лучше. И вам ничего не причитается. Прощайте.

– Останови его!

– Как?!

– Черт… черт!… Куда?!…

– Все из-за тебя.

– Ну, да, конечно. Щас.

– Не стоило тебе верить. А с той девушкой что?

– С овцой? Да пожевал он ее и выплюнул. Книга такое не ест, только настоящих творцов, а эта – пустышка.

А дальше была только тишина.

Другие вероятности

Кандидат три

Бессмертия можно достичь разными способами.

Вакансия была просто огонь. Зарплата выше рынка, требования вполне адекватные, сведения о рабочем месте и коллективе достаточно оптимистичные. Набор обязанностей посильный – любой человек, проработавший хоть сколько-нибудь в контакт-центрах, в целом, должен был все это уметь.

Я и умела, со своими десятью ценными годами опыта. Умела и спокойно выслушивать потоки оскорблений, и вычленять из них крупицы реальных проблем, и снижать уровень агрессии, и незаметно брать управление разговором на себя, и еще многое, многое другое.

Я справлюсь, я знала это. Но я понимала, что точно так же справятся и тысячи моих коллег, закаленных в тяжелых информационных баталиях. Поэтому ответ из компании с вежливым и безличным предложением заполнить подробную анкету уже был серьезным успехом. Значит, как минимум, первый отбор я прошла, и это было хорошо. Сфера клиентского сервиса уже давно перестала быть нормальным местом для работы. Хорошо настроенный ИИ когда-то уничтожил здесь все стартовые вакансии, научившись ловко перенаправлять вызовы нужным адресатам, принимать заказы, делать обратные звонки с подтверждениями и обрабатывать большую часть информационных запросов. Для людей осталось место только на второй линии обороны. Когда человек на другой стороне связи уже убился о чат-бота и разозлился вконец, нужен был кто-то живой, чтобы разобраться в сложной ситуации, нивелировать негатив и иначе умиротворить разозленного клиента. Так что, живой оператор контакт-центра должен знать сотни трюков, как решить проблему, а чат-бот – только один, но самый важный: вовремя перевести диалог на человека. Но и за места на второй линии шла иногда настоящая бойня, потому что количество соискателей обычно было намного больше, чем число вакансий.