Линия жизни

– Знает тебя?! – громко, ничуть не скрывая удивления, вопросил Зига.

– Конечно. Ведь я дочь князя Гита.

7. Каелан

Место для встречи с Гуартом было в двадцати минутах езды от лагеря марийцев. В центре поля развели высокий костер, а рядом с ним поставили чурки для переговорщиков: две напротив друг друга для предводителей и еще по пять в шагах в четырех-пяти за ними – для советников.

Князь Гуарт и его свита прибыли позже марийцев, уже успевших занять свои места. Зига, медленно кивая и не вставая с места, наблюдал, как те привязывают своих коней, как топчутся на месте, не смея двинуться к костру прежде князя.

Сам князь был худ телом, сед и имел за спиной без малого шесть десятков лет. Его борода, свисая почти до груди, была тщательно вычищена и аккуратно пострижена, что сильно контрастировало с его простой, почти крестьянской одеждой.

Дни перед этой встречей сильно истощили князя. Сложно придумать что-то более тягостное, чем неизвестность относительно того, насколько плохо все кончится. Лицо Гуарта исхудало, глаза ввалились, щеки приобрели мертвенно-серый оттенок.

Сев на предназначенное ему место, князь тяжело вздохнул.

– Как звать тебя, гаири?

Гаири не были знатного происхождения, не были правителями Марии, а назначались перед военным походом, исходя из их опыта и талантов. Зигу впервые назначили гаири два года назад, а потому Гуарт не мог о нем что-либо знать.

– Зига, – исподлобья глядя на князя, ответил он.

– Что ж, Зига, – еще раз тяжело вздохнул князь, – неправ я был, прямо скажу… Было у меня с Марией соглашение, и тридцать пять лет я прилежно его выполнял… Да что там, ты ж знаешь… И вот, попутал меня Рога супротив вас… Да не вышло.

– Да, не вышло, – хитро сощурившись, широко улыбнулся гаири.

– Как думаешь, Зига, – виновато, словно просьбу, произнес князь, – может ли у нас быть новое соглашение? Само собой, более выгодное для Марии, чем то, что было у нас прежде.

Чуть приоткрыв рот, будто собираясь что-то сказать, Зига потер свой подбородок, но вместо ответа выдержал долгую паузу.

– Полагаешь, – медленно начал гаири, – полагаешь, Марии можно воткнуть в спину нож, а потом вот так запросто договариваться?

Он снова улыбнулся и сощурил глаза.

– Я бы не сказал, что это «запросто», Зига, – мягко возразил князь. – Я потерял своих воинов, сотни хороших воинов, и ты собрал с них трофеи; мои южные земли разорены… твоим войском, между прочим. И, как я уже сказал, Западный Корс готов платить больше. Итого… мы уже понесли наказание и готовы претерпеть еще.

Ничего не ответив на это, Зига продолжал улыбаться и сверлить своего визави взглядом.

– Хорошо, назови тогда требования Марии, – решил попробовать по-другому князь. – Если скажешь, чего нашептали тебе старцы, мы сможем найти наилучший для всех сторон выход.

Гуарт хорошо знал, что гаири – всего лишь полководец; он вправе заключать соглашения от имени Марии лишь в тех рамках, которые ему заранее обозначит Совет марийских старейшин.

Сложив руки на широкой груди, Зига испытующе молчал. В этот раз князь не стал ничего добавлять, направив обреченный взгляд на гаири.

– Я тебе вот что скажу, корсанец, – наклонившись к Гуарту, Зига перестал улыбаться и заговорил серьезно, – ты умрешь в любом случае.

Ответ ничуть не смутил Гуарта.

– Вот как? Хочешь сказать, нам не о чем толковать?

– Как я уже сказал, ты умрешь, а Западный Корс будет платить обычную раку13. Вопрос лишь в том, Гуарт, оставим ли мы твоего сына в живых, дадим ли ему править этими землями, и… – Зига опять сделал паузу, – и будет ли разрушен твой горячо любимый Каелан. Вот об этом, князь, мы с тобой потолковать можем.

Сказав это, Зига уперся руками в колени и чуть наклонился вперед, словно нависая над старым князем.

Хоть Гуарт и готовил себя к худшему, неизбежность близкой смерти вдруг испугала его. Строго говоря, он, конечно, мог избежать ее: мог забрать казну, забрать сына, жен и махнуть подальше, где мстительные марийцы его не достанут. Однако такое решение имело другие следствия: семья его теряла власть, положение, а Каелан пришлось бы оставить на произвол судьбы.

Гуарт же чувствовал, что он устал. То ли действительно утомила старость, то ли последние дни терзаний слишком вымотали его, но это чувство усталости переполняло его. В связи с этим смерть не так уж сильно страшила князя. По крайней мере, не так сильно, как судьба его княжества и его сына.

Пережив мимолетное потрясение, князь даже испытал облегчение. В отношении него самого все стало ясно, оставалось лишь выторговать лучшую долю для Мития – его сына – и жителей Каелана.

Яна без интереса слушала их диалог, с трудом сосредотачиваясь на разговоре. Соглашения, рака, обмены, предательства – все это нисколько не волновало девушку. Даже вид обреченного на смерть правителя не тронул ее сердце. На тот день другие люди, за исключением отца, Минга и Виры, вообще не были ей симпатичны. А где нет симпатии, там мало места и для сопереживания.

Внимание же ее привлек ранее упомянутый Митий. Он занимал крайнее правое место, сильно нервничал, ерзал и пялил глаза на свою старую знакомую. Юноша не мог понять причины ее нахождения здесь, и это лишь усиливало его беспокойство. Мысленно он молил богов, чтобы отец повернулся и он мог указать ему на девушку. Услышав же о неминуемой смерти князя, Митий в кровь укусил свой палец.

– Чего ты хочешь взамен? – деловито, уже совсем успокоившись, спросил Гуарт.

– Смотря за что, – улыбнулся глазами Зига.

– За все, что ты сказал.

– Если за все, то это будет десять тысяч золотом, две сотни лошадей, сорок фургонов зерна, три сотни мечей и десять мешков соли.

Князь усмехнулся. Требования Зиги были слишком высокими, что, впрочем, для начала торга было объяснимо.

– Сбавь, Зига, – холодно ответил князь, – цена непомерно высока.

– Полагаешь, если мы войдем в Каелан, то возьмем меньше? – нарочито высоко поднял черные брови гаири.

– Не буду утверждать, Зига, но, скорее всего, да.

– Вот как?! – усмехнулся мариец. – И это самый богатый город Корса?!

– Посуди сам, Зига, если я вывезу казну, а люди разбегутся, что вам останется? Всякий хлам и упрямое дурачье, которое поленится покинуть годами насиженное место, – развел руками князь. – Ты, конечно же, будешь нас преследовать и кое-что сможешь отнять, но сколько это будет в итоге – никто не знает.

– Тогда мы сожжем Каелан, а всех пойманных мужчин перебьем, – возразил гаири. – Твое княжество пострадает настолько, что моя цена покажется тебе пустяком!

– А разве выиграет от этого Мария?! – не согласился князь и немного повысил голос. – Ну сожжешь, ну разоришь! Кто тогда заплатит вам через год? А через два? И сколько?

– Так и ты должен понимать, – тихо, почти ласково продолжал Зига, – если вы станете слишком сильными, то вскоре вовсе платить перестанете.

– Да, да, паршивая марийская логика, – отмахнулся Гуарт, – вместо того, чтобы становиться сильней самому, делай слабее других! И даже в этой поганой логике, согласись же, Зига, нужна середина, мера нужна. Если мы станем слишком сильными или слишком слабыми, толку от нас не будет, верно? Потому надо попасть где-то между. Вот это для Марии выгодно! Согласен?

Казалось, князь увлекся и совсем забыл об уготованной ему участи.

– Возможно, – не стал возражать Зига.

– А знаешь, гаири, что для Марии еще более выгодно?

– Скажи мне что?

– Позволить нам стать сильнее в торговле и ремесле, даже помочь с этим, а в части войск, обороны оставить нас совершенно слабыми! Ограничить, не давать создавать дружину, армию. Разве что самую малость, чтобы разбойников гонять… Вот тогда бы Мария с каждым годом получала все больше и больше, не боясь, что вас предадут! И мы бы росли, и вы бы тоже становились сильнее! А для этого…

– И что же для этого?

– А для этого вы должны быть заинтересованы в новом соглашении не меньше моего. Вот что я хотел сказать тебе, Зига. – Завершив свою мысль, князь успокоился, предоставив слово своему противнику.

Гаири задумался. На первый взгляд слова Гуарта звучали логично и разумно, но в логике этой, по разумению Зиги, должны были быть упущения.

– Вот ты говоришь, ограничить с дружиной, – начал он с первого пришедшего на ум, – да вот как? У тебя огромные земли, как уследить, где ты ее будешь прятать?

– Прятать дружину? Она ж не колечко, монетка или девушка! Оставь здесь своего наблюдателя, засылай разведчиков – вот тебе и контроль!

– При желании армию можно купить, – все еще не желал соглашаться гаири.

Князь поморщился:

– В этом нет смысла: это как лису в курятник пустить! Сначала они прогонят вас, волков, а затем сожрут и нас, куриц. Понимаешь? Да и толку с них!

В битве под Хартом на стороне корсанских князей участвовало более трех тысяч наемников. Они были первыми, кто дрогнул, пустился спасать свои жизни и тем посеял среди корсанцев панику.

– Красиво ты излагаешь, Гуарт, – ухмыльнулся Зига. – Слишком красиво, чтобы быть правдой. Ты лучше назови свою цену, и я подумаю, есть ли у нас шансы договориться.

Умудренный опытом жизни князь не особо рассчитывал, что простой полководец сможет понять и осознать всю разумность сего предложения, однако он не мог не сказать об этом. Слишком очевидным, слишком выгодным для обеих сторон представлялось ему дело.

– Буду честен с тобой, Зига. У меня сейчас чуть более четырех тысяч в золоте. Полагаю, три мы можем отдать спокойно… С конями тоже туго: много под Хартом слегло. Семь-восемь десятков – да. Зерно и соль, думаю, соберем. С клинками плохо… тоже под Хартом. Сотню-другую… Остальное могу заменить темной сталью14, в двойном весе. Примерно так.

Князь посмотрел гаири в глаза, дабы тому было легче понять, правду он говорит или нет.

Зига молчал, не имея четкого ответа на встречное предложение, которое оказалось заметно скромнее его ожиданий. Гаири хорошо знал, что здесь можно сразу назвать новую, серединную цену, а можно чуть погодя, что даже лучше. Однако больше его беспокоили слова Гуарта о выгоде для Марии: к его собственному удивлению, доводы старого князя почему-то возымели на него действие.

«Зачем морить голодом корову, которая дает тебе молоко?» – спрашивал себя гаири.

– Так что мы решим, Зига? – пришел ему на помощь Гуарт. – Может, сделаем паузу? Подумаем еще, с людьми своими посоветуемся? – Он оглянулся. – Вдруг у них есть идеи получше наших?

– Верно говоришь, – согласился мариец, – прервемся.

Старый князь чувствовал, что первый раунд остался за ним. Так или иначе, ему удалось донести до гаири здравый смысл, удалось навязать торг по откупу – об этом красноречиво говорил тот факт, что Зига с ходу не высмеял и не отверг его встречное предложение.

С облегчением Гуарт встал, чтобы отойти к своим спутникам. Стоило ему подняться, как Митий, пренебрегая благородными манерами, немедля подскочил к нему.

– Отец, отец, – задыхаясь от волнения, быстро шептал Митий, – посмотри! Посмотри! – не находя нужных слов, он тыкал пальцем в сторону Яны.

Благодушное настроение князя вмиг сменилось беспокойством.

«Дочь Гита среди доверенных лиц марийцев? – начал размышлять князь. – Значит ли это, что Мария заключила союз с южанами? Союз… Тогда понятно, почему им не нужно соглашение со мной… Нет-нет, не стоит спешить с выводами… И все же, для чего она здесь?! Проклятый Рога, ты снова меня путаешь!»

Решив, что наблюдение за совещанием марийцев позволит ему понять роль девушки в этой истории, князь отмахнулся от своих советников и стал вглядываться в происходящее на противоположной стороне.

И первое, что сделал Зига, – отозвал девушку в сторону. Сердце князя сжалось.

– Ну, что ты о нем думаешь? – тихо спросил гаири.

– Он изменился.

– Неплохо! А теперь подробнее. – Аккуратно взяв Яну под локоть, он отвел ее еще дальше, в темноту ночного поля. – Что в нем изменилось?

– Похудел сильно.

– Еще?

– Да. Раньше он много смеялся.

– Все?

– Рядом с ним справа. Его сын.

«О Дурга!15 – в тревоге, мысленно воскликнул Гуарт. – Да у них точно есть договор! И возможно… – князь начал воображать худшее, – и возможно, их цель – разорить Каелан, чтобы Син-Ти мог взрасти за наш счет…»

При их предпоследней встрече с Гитом тот восхищался торговой мощью Каелана, желая видеть таким же Син-Ти – город большой, но все же не сравнимый по размеру и живости с Каеланом.

«Если Гит отдал свою любимую дочь, значит, марийцы потребовали гарантий, а значит, дали что-то очень ценное взамен, – продолжал терзать себя догадками князь. – Не иначе! Хотя…»

Гуарт был не из тех людей, что принимают решения быстро. Как правило, ему надо было все хорошенько обдумать, со всех сторон посмотреть, как он любил говорить, «разложить по коробочкам».

В этот раз времени на «коробочки» не было, и он обратился к своим советникам – сыну, зятю и трем главам крупнейших гильдий Каелана. Учитывая тяжелый выбор, уготованный их правителю, те сидели склонив головы, не смея молвить и слова.

– Эй, бездельники! Как считаете? – Он кивнул в сторону Зиги и Яны, возвращающихся к костру. – Это значит союз Гита с марийцами или… Или что это вообще значит?

Сын безвольно согласился с ним, а зять, не желая казаться глупым, также высказался в пользу изложенной Гуартом версии. В итоге бездумные согласия недалеких людей склонили мудрого князя в сторону ложной догадки.

Зига же, получив от Яны сведения, ни с кем более говорить не стал – ни с Кирой, ни с Кунши – командиром первого гая, коих он считал, причем небезосновательно, намного хуже себя в переговорах.

Как и Гуарт, гаири тоже чувствовал, что переговоры эти складываются в пользу князя. Корсанский князь говорил верно, но его голос разума звучал слишком громко, выставляя всех остальных дурачьем.

Это чувство, чувство неудовлетворенности, довлело над Зигой, вынуждая его жаждать реванша. Хоть небольшого, но реванша. На помощь подоспела и логика: как виделось марийцу, сын Гуарта был еще совсем юным и очень слабым.

«В руках такого князя Каелан потеряет силу сам собой. Раз так, то никакого смысла в союзе для Марии нет!» – заключил он и, полный решимости, вернулся на свое место.

Гуарт последовал его примеру.

– Так что ты думаешь, Зига? – осторожно начал он.

– Решение мое следующее, князь: у тебя три дня, чтобы собрать все мною сказанное. Либо так, либо мы выжжем твои земли… Теперь решай ты.

– Судя по всему, – печально вздохнул князь, – Южному Корсу повезло больше.

– Вероятно, так, – согласился Зига, имея в виду рединок у Син-Ти.

– Будь по-твоему, Зига. Мы постараемся сделать это и собрать все к сроку… Но у меня будет условие: мы скрепим наш уговор бумагой, а пока она будет готовиться – клятвой свидетеля.

– Клятва свидетеля? – поморщился Зига. – Слова гаири уже недостаточно?

– Не желаю тебе зла, Зига, но ты воин, и только боги знают, что с тобой будет через три дня. Мне же нужны твердые гарантии.

– Да как хочешь. – После того, как князь совершенно уступил в торговле, гаири готов был пойти в такой мелочи навстречу. – Вот только чья клятва тебя устроит?

Зига усмехнулся, намекая на то, что в культуре марийцев не было принято давать и во что бы то ни стало соблюдать клятвы.

– Княжечки16, – с улыбкой ответил Гуарт. – Уверен, наследница Гита не нарушит своей клятвы.

– Так и порешим.

Зига, хоть и не подал виду, был весьма удивлен тому, как просто старый князь сдался. Не стал возражать, прибедняться, не стал усреднять, а просто взял и сдался, словно тот небольшой перерыв сломил его волю. Тем не менее успех есть успех, и причины, по которым он был достигнут, людям не так уж важны.

– «Княжечка»! – несколько раз по пути до лагеря передразнивал он Гуарта.

Зига был доволен, что взял девушку с собой, хотя и не осознавал реальной ценности ее появления на этих переговорах.

Когда немногим ранее Яна сообщила о своем происхождении, в шатре гаири повисло молчание. Командиры не знали, как на это реагировать, а стоящий рядом с ней Зига долго вглядывался в ее лицо. Чуть после он расплылся в широкой улыбке, а еще секундами позже громко расхохотался.

Ему льстило, что наследница, которая после рединка вполне могла встать у руля княжества, отказалась от власти в пользу похода с ним, Зигой; с ними, марийцами.

– Послушай, но ты же вылитая марийка! – Он посмотрел в ее карие глаза, глянул сбоку на профиль лица и даже внимательно обследовал ее макушку, чтобы убедиться в истинном цвете волос.

– Моя мать была марийкой.

– А! Неудивительно, что марийская кровь оказалась сильнее корсанской!

Кира, а вместе с ним еще несколько бывалых командиров, совсем не разделял радости своего гаири.

Ее отца убили, убили марийцы – у девушки были все основания для мести. Она наследница Южного Корса, все еще богатого и сильного княжества, а значит, награды, трофеи и почести не будут ее целью. Вдобавок к этому, она ученица Виры Отступника, покинувшего Марию при весьма неоднозначных обстоятельствах.

Кира не мог отрицать, что признание Яны говорило против наличия у нее дурных намерений. И все же в глазах матерого командира она стала куда менее надежным воином, чем была минутой ранее.

– Гаири, может, нам стоит опасаться этого? – спросил верный Кира сразу после того, как Яна покинула шатер.

– Опасаться?! – не разделял его страхов Зига. – С чего бы?

– Тогда ответь, для чего она с нами? Ведь у нее есть земли, есть подданные…

– Мой друг, ты меня расстраиваешь! – улыбаясь отвечал гаири. – Разве сражение для марийца – не наивысшая радость жизни? И чем сильнее враг, тем приятней победа. Разве не так, Кира?! С каких пор не так?!

– Ты правда считаешь ее марийкой?

– Кира, у меня нет в этом ни капли сомнения!

В ответ командир скривился, намекая на необъективность гаири.

– Скоро ты сам во всем убедишься, Кира!

***

Ровно через три дня состоялась оговоренная капитуляция Западного Корса. Оставив основную часть войска в стороне, малыми силами марийцы подошли к Каелану.

Их взору предстало огромное поселение, которое не мог объять взгляд. В его центре, на холме, возвышался старый белый замок, а вокруг него, словно кольца свернувшейся в клубок змеи, вились ленты деревянных, изредка каменных новостроек – торговые и ремесленные ряды, кабаки, конюшни и дома каеланцев, отошедших от ведения сельского хозяйства.

Жители Каелана, относящие себя к смельчакам или просто не ведающие страха, вышли навстречу вражескому войску в надежде увидеть грозных марийцев и лицезреть казнь их старого князя, из-за недальновидности которого все они стали много беднее. Длинные ряды повозок – с зерном, сталью и солью – ожидали своих новых хозяев. Фургоны сопровождала группа доверенных лиц, отвечавших за пересчет передаваемых ценностей.

Сам князь, представляя, как много времени может занять проверка, не спешил на встречу со смертью. Гуарт скупо простился с женами, долго наставлял сына, а оставшееся время молча глазел из своей башни на горизонт, стараясь вспомнить все лучшее, что было в его долгой жизни. Правда, ничего особенно яркого ему не вспомнилось, потому как жизнь его была размеренной, без резких падений и взлетов. Даже Каелан, который князь любил больше жизни, разрастался и богател постепенно.

Князь появился, когда пересчет уже был окончен: в парадном одеянии, с гордо поднятой головой. Хотя всего три дня назад он встретил известие о смерти как облегчение, сегодня Гуарту было страшно, немного страшно. Примут ли его боги? Или он отправится на потеху демонам? Или вообще ничего не будет, как в крепком пьяном сне?

– Все как договаривались? – чуть дрожащим голосом спросил он гаири.

– Да, – невозмутимо подтвердил Зига. – Не считая твоей смерти.

– Бумага! – Гуарт протянул Зиге обещанное, уже подписанное им соглашение. – И сургуч.

Яна как принесший клятву свидетель стояла немного поодаль. Ей передали бумагу, чтобы она могла подтвердить идентичность условий сделки. Девушка, за всю жизнь прочитавшая не более двух десятков свитков, долго всматривалась в упрямые буквы. Наконец одолев их, она кивнула и передала соглашение Зиге.

Тот достал свой ярлык, залил предварительно разогретый сургуч, поставил печать и передал его Гуарту:

– Держи свою бумажку!

Князь аккуратно взял у него соглашение, осмотрел свежий узорный оттиск с изображением меча и богини и передал новому князю западных земель Корса.

– Знаешь, Зига, – задумчиво обратился к нему старый князь, – жизнь – какая-то никчемная штука…

Не поняв его, гаири повел бровью.

– Если бы Анижа17 предложила сейчас новую, я б отказался.

Мариец внимательно посмотрел на него.

– Ты просто стар, князь… И телом, и духом.

– Верно.

Князь медленно снял свой красный камзол, расстегнул ворот белоснежной рубахи, и, разведя руки в стороны, подошел к Зиге.

– С сыном прощаться не будешь? – зайдя Гуарту за спину, с ноткой сочувствия спросил мариец.

– Уже.

– Тогда прощай…

Без всякой помпы и церемонии, кои приличествуют процессу публичного наказания, Зига достал свой кинжал и перерезал князю горло.

8. Разведка

Весь Корс склонился перед марийцами без малейших сражений. Пока Зига вел свое войско к Солнечному (географически – северо-западному) Корсу, восточные и северные князья, спешно выслали к гаири своих поверенных. Все они хлопотали о том, чтоб марийцы получили свой откуп, не ступая на их земли, иными словами, не разоряя их крестьян и торговцев.

Длительные переговоры и получение откупа сильно замедлили марийское войско. Тем не менее все хорошо знали, куда направятся после. Ванд – обширное королевство, на севере граничащее с Корсом, а на востоке – с Курией, – не участвовало в сражении на стороне корсанских князей, но вот уже два года кряду не платило марийцам раку. Все посланные к ним из Марии гонцы не вернулись.

О том, что на самом деле происходит у северян, Зиге было известно мало. От торговцев и союзных корсанцев ему удалось узнать лишь то, что несколько лет назад княжества Ванда объединились под властью короля, что народ их многочисленный, но в массе своей бедный, и что единственное, за чем стоит ехать на север, так это за высочайшего качества сталью.

Преимущество марийцев в сражениях основывалось на их навыках, боевом опыте, жажде битвы и железной дисциплине. Однако все это не означало, что можно было побеждать где угодно, кого угодно и при каких угодно условиях. Зига повидал на своем веку не только победы, но и горькие поражения, а потому с пиететом относился к тактике, полевым укреплениям и, конечно же, разведке.

– Не беспокойся, гаири, все узнаем! – отвечал Сумиля, получив от Зиги задание, а заодно и комплименты о том, что равных ему в этом ремесле нет.

И это вряд ли было преувеличением. Целеустремленный, хитрый, хорошо знающий привычки и обычаи разных народов, словно птица ориентирующийся на местности – все эти качества делали Сумилю незаменимым разведчиком.

На этот раз о противнике было известно мало, почти ничего, что предвещало Сумиле очень опасную и вместе с тем интересную вылазку. Глаза его уже блестели от возбуждения, в приятном волнении билось сердце.

– Княжечку нашу с собой возьми.

– Зига, к чему она мне? Корсанка эта. – Улыбка с лица разведчика вмиг исчезла; он по-прежнему всем сердцем ненавидел свою обидчицу.

Присутствовавший при разговоре Кира одобрительно кивнул.

– Я вот что вам скажу, пройдохи, – Зига использовал это обращение, только когда к нему приходил Сумиля, – если вы не доверяете ей, то вы оба болваны, не понимающие в людях!

– Зига! Да разве дело в доверии? – морщась, пытался отбрехаться Сумиля. – Ну какой мне с нее толк?!

– Девушка, похожая на корсанку… – медленно расхаживая по шатру, излагал свою мысль гаири, – с их говором и знанием их обычаев… которая в бою любого из нас троих сдует. Точно не нужна?

Хитро улыбаясь, он ласково посмотрел на давнего боевого товарища.

Сумиля снова поморщился, потер нос, скривил губы:

– Да, ты, как всегда, прав, Зига! Но поверь, мне нестерпимо противно рядом с ней находиться! Прямо воротит!

Поглаживая пуще нужного отросшую на голове гриву, Зига добродушно рассмеялся:

– Сходишь, и я сниму с вас кровные узы. Так лучше?

– Эх, приятель, знаешь ты, чем купить мое злобное сердце! – Сумиля рассмеялся вслед за ним.

– Вот и славно! Еще нужен кто?

Сумиля задумался. Не считая личной неприязни и отсутствия опыта, Мумуня, как он называл иногда Яну, подходила для разведки превосходно. И все же нужен был третий – тот, кто сможет без видимого остальным отвращения играть роль ее мужа или брата.

– Нужен, конечно, – задумчиво прохрипел Сумиля. – Вот только кто?