Падая со дна

Изумительные ноги, чёрное одеяние до середины бедра, тонкая талия. Остальная, верхняя часть туловища желанной, скрылась в пышной копне непослушных, волнистых волос. Завис, так и смотрел ей спину, пока Саша жадно пила воду, стоя у раковины на кухне.

Это была их вторая ночь в этом доме. Первую девушка почти не спала. А вчера, весь день потратив на то, чтобы обустроиться, моментально отключилась.

Не замечая тихого наблюдателя позади, открыла холодильник и достала плитку шоколада.

– Ночью… Блин, почти 600 килокалорий! Хоть бы в грудь ушло… —шепнула, как молитву и вздрогнула от хрипловатого смеха, которым залился Дима.

– Бля… «Хоть бы в грудь!» и работает же заклинание! – ржал мажор, садясь за стол.

– Иди ты… Спать! —стервозничала Саша, разворачивая фольгу и откусывая щедрый кусок.

Прекрасная. В этой простоте и резкости. В своей зависимости к сладкому и тому, как укуталась в собственные волосы, скрывая сейчас под ними ложбинки ключиц.

– Алёнка мне всё рассказала… О том, как ты деньги отдала за неё и как переживала… – блефовал Дима и наивная моментально повелась.

– Находка для шпиона! – села за стол Саша, и поставив локти перед собой, разворачивала шоколад глубже.

– Сколько отдала?

– 500. – не раздумывая выложила девушка, и складывалось впечатление, что готова на всё, пока её держит эйфория от любимого молочного с орешками.

– Как?

– Сказали деньги принести. Кредит не дали на большую сумму, работаю по ГПХ, взяла микрозайм и вспомнила про Симина. Он не отказал.

– 423 000 не хватило. Вот почему сумма такая стремная. Куда отнесла?

– Никуда. Домой пришли и забрали.

– Органы опеки? Ты у них выкупила ребёнка?

Девушка широко распахнула глаза, спохватившись, что сейчас слишком много наговорила…

– Саш, я помогу тебе. У отца есть связи, если надо решить какой-то вопрос – то решим.

Закончился. Фольга скатывалась в небольшой шарик в руках, пока во рту ещё таял последний кусочек.

– Саша… Мне нужны ответы! Я здесь, с тобой! И тоже рискую!

– Пф-ф… У отца я её выкупила, ясно?! Кто я ей? Сестра! А этот из тюрьмы вышел. Нашёл мать, та ему всё и выложила. Пришёл к мебельному, подкараулил Алёнку, и локон целый отрезал! Варвар! Там и волоса достаточно было… Урод! Я не знала ничего. Думала, она сама себя постригла, ребёнок же… Постоянно то врёт, то шкодит!

– И чё этот?

– Что-что… С готовым тестом приехал ко мне на работу. Я сначала думала один из водил новых, а он мне документы в лицо сунул! Сказал, что подаёт на установление отцовства и забирает. Что мне было делать?

– И?

– Договорились на 500 тысяч. Я ему деньги, он мне документы.

– Ты ИХ из комода забирала, да?

– Да.

– А тебя не смущает, что тест можно повторно сделать? Или просто новую распечатку взять…

– А тебя не смущает, что у меня сначала отец умер, а потом отъебали четверо? Нет?!

– Ну башня-то должна работать? Он деньги взял, а гарантии какие?

– Никаких!

– Вот именно, что никаких! Сначала пол-лимона, потом «дай трахну тебя, детка». А соснуть достанет, в рот возьмёшь?

Артюжев слышал себя и понимал, что тысячу раз не прав. Чувствовал, как воздух между ними стал тяжёлым и отрицательно заряженным. Смотрела с ненавистью, не моргая, пока зрачки становились все шире, а глаза темнее.

– Возьму! – шепнула она, чуть наклонившись вперёд – Глубоко возьму, если надо будет! Более того, сделаю вид, что мне нравится, то, как вонючий, поганый член этого мерзкого зэка упирается в горло.

– Ты ебанутая?! Нет?! —ударил Дима по столу, заставив крышку маленькой фарфоровой сахарницы звонко отозваться.

– Это вопрос?! Мне и на это ответить?!

– Как овца на бойню…

Молчание, глаза в глаза. Он был готов к тому, что Саша вцепится в лицо ногтями, но ненависть и злобу сменила холодная маска равнодушия.

Она поднялась из-за стола и забрала из холодильника последнюю шоколадку, а затем направилась к входной двери.

Свежий воздух. Легкий ветерок остужал кожу, но не эмоции. Девушка не надела свои кроссовки полноценно, смяв пятку.

– Прости Сань… Я погорячился. – Накинул ей на плечи свою куртку, пока та шуршала фольгой.

– Ты спросил, я ответила! Да сделаю. Всё, что будет зависеть от меня. А если и ЭТО не поможет, то украду её.

– Я… – пытался подобрать слова, но буквы плохо складывались в осмысленное – Я хотел сказать, что ты не одна. Ты можешь рассчитывать на меня…

– Да? Правда?! – улыбнулась Саша наигранно мило, а затем подошла и вывернула всё, что было у него внутри – А где ты был раньше, Дим? Где… Когда проснулась без трусов в квартире с пьяными ублюдками… Ах, ну да… Наслаждался фотоотчётом! Понравилось? – обожгла девушка своим дыханием.

Два миллиметра до поцелуя. Аромат шоколада. Глаза, те самые, за которые можно сжечь весь мир… Ненавидящие и его тоже.

– Я люблю тебя… – вырвалось из груди на выдохе.

– Я тебя тоже нет. – пропела она в ответ, словами из старой песни и зашла в дом.

***

Утро. Звонок в домофон, повторный… Дима стоял у подъезда, когда в мессенджер пришло сообщение:

«Привет. Что хотел? Я не дома»

Артюжев тут же перезвонил Роме, но вызов был сброшен.

«На встрече. Перезвоню».

Вчерашние слова Саши не давали ему покоя. Не только Симин…

– Привет! Через 10 минут буду у дома, подождёшь? – перезвонил Симин, и пропустив такую мелочь как приветствие, Артюжев сухо ответил:Держался, понимая, что агрессивное поведение не поможет ему вытянуть необходимую информацию. За те несколько дней, что они не встречались Ромыч и люди его отца могли уже что-то накопать. Вопрос – что?!

– Окей.

Элитный жилой комплекс, многоэтажки, детская площадка с кучей разноцветных лазилок и качелей. Почему-то сейчас Дима подумал о счастливой Алёнке, что смеясь катиться со спиральной горки… Но вместо этого ребёнок сидит взаперти, в посёлке городского типа, где может только выйти во двор и то, для того, чтобы помесить грязь.

Менее десяти минут ушло на то, чтобы добраться до дома, и припарковав машину, Рома направился к подъезду, у которого уже стоял его и не друг, и не враг… Но, как надеялся, союзник.

– Здорова! —пожал он руку Димы и оба зашли внутрь.

Кухня, орущая благим матом кофемашина, что молотила зёрна. Дима наблюдал за Симиным и не узнавал этого весёлого балбеса:

– Ты как сам?

– Хуёво, как… – выдал он спокойно, и поставив бокал с кофе перед Димой, сел за стол. – Я долбаёб.

– Самокритично! Я поэтому приехал. Можем перетереть?

– Чё? Я набрал инфу, но не много! – покручивал он свой бокал вокруг – И к делу, по большей части она не относится.

– Я тоже кое-что узнал. – уткнулся Дима в кружку, выглядывая исподлобья – Тогда, здесь, у тебя в гостях ещё пацанчики были…

И не вопрос, и не утверждение… Дима грыз губу внутри и во рту ощущался мерзкий металлический вкус крови.

– Были.

– Че скажешь?

– Я тебе уже сказал всё! -прорычал Рома сквозь зубы.

– По ебалу хочешь?!

– Опять? Может делом…

– Ебали? —резко перебил тот, чья кровь растекалась по венам раскалённым свинцом.

– Нет.

– Они нет или ты нет?

– Никто. Проехали уже!

– Я всё понять пытаюсь…

– Бля, это было уже хуй пойми когда, ты всё что-то понять пытаешься! Не поймёшь!

– Объясни так, чтобы понял. – сверлил своим карим взглядом Дима и Рома встал, подойдя к окну.

– Ты помнишь, Павлик на втором курсе дурь притащил? Накурились, облевались, пиздов огребли от предков. Поклялись на утро, что больше никогда с наркотой…

– Ну.

– Это хуже наркоты. Непроходящая ломка. Я спать ложусь с одной мыслью – хоть бы и сегодня приснилась.

– Угрызения совести?

– Нет. Я виноват только в том, что притащил, это да. И то…

– И что?!

– Я сделал это только потому, что увидел, как ты на неё посмотрел! Быстро надо было сделать всё, пока ты до кафе не добрался.

– Так… Я виноват, да?

– Нет. Её надо найти Димас… Решить всё. Забрать…

– Откуда забрать? Ты знаешь где она?

– Узнаю. И исправлю свою ошибку.

– Как?

– А как отец сделаю. Красиво…

– Головой думай, красиво он сделает!

– Думаю. Теперь думаю! Идиотом был! Пацанам набрал, чтобы не сорваться…

– Хуйню придумал.

– Я бухой был. А потом проклинал себя за то, что таким за руль сел… Если бы с ней что-то случилось…

– Ромео… Тебя что-то в сопли уносит!

– Я найду её Димас. Найду и закрою к чёртовой матери! Пока сама не поймёт. Мамка рассказала, они с отцом знаешь как замутили? Она мороженое в парке продавала, он втюрился. Потом через несколько дней украл её. Проснулась на острове, вокруг Волга, катера ходят и всё мимо!

– Это про принуждение. Также хочешь?

– Я в принципе хочу. Не трахаться, не развлекаться, с ней быть хочу. В груди под рёбрами зудит до невозможности… На первом курсе, помню, случайно задел в рекреации, у неё тетрадка упала. Бля, наступил, прикинь? Специально! Вот зачем?

– Урод, чё…

– А сейчас кто бы меня вернул туда… Я приезжал к ней, после той истории в борделе.

– Так, что-то новое. Тогда о сумме договорились?

– Нет, тогда просто зажал её… Бля… Я потом даже уехать не смог!

– Между вами что-то было?

– Я тебе в ебало суну сейчас! Если ты ещё хоть раз…

– Нормально вопрос тебе задал. – снова уткнулся в бокал с кофе Артюжев, подавляя желание зарыть под плинтус этого сумасшедшего – Было или нет?

– Не было. И я очень жалею об этом! Взял бы лаской как отец, привязалась бы.

– К тебе? Вряд ли. Она мента любит, того, рыжего.

– А полюбит меня.

– Ты зациклился. – говорил Артюжев, прекрасно понимая одержимость Симина. – Выпусти пар и упокойся.

– Пробовал. После третьей, понял что…

– Что?

– Я взрослеть хочу. Именно хочу. Не по шлюхам, не по барам. Домой. Где она, в постели моей сопит сладко. Я всё отдам за её покой.

– Что-то ты, дружище, разошёлся. Давай к делу. Что накопал?

– Ты первый! Хер я что дам просто так. Думаешь тупой, и не знаю, что ты с рыжей за спиной шепчешься!

– Ладно, первый так первый. Она сестру выкупила, какой-то левый типок шантажировал.

– Вот он-то и покойник.

– Че? Откуда ты знаешь? – наблюдал Дима за тем, как парень снял свою толстовку и бросив на стул, стал мерить площадь кухни шагами.

– Мой отец с твоим встречался. Второй труп – Родион Хижевский. Они созванивались с Сашей.

– Ты короче, больше меня знаешь…

– Так я третий день рылом землю рою!

– Что-то слишком чистое рыло. С кем встречался утром?

– С левыми. Батя своими больше не рискует, после твоего, этого, Надеждина.

– Он не мой! -передернуло Артюжева, как только коснулись папиного любимчика.

"Дима, тебе бы поучиться!", "Дмитрий, а вот Илюха в армии был и смотри…", "А у меня Надеждин сегодня…" – при каждом удобном случае тыкал носом отец в этот пример для подражания .

– Ненавижу его!

– Общались?

– Было дело. Больше не хочу. И въебать нельзя, и терпеть невозможно. -махнул Артюжев рукой – И, че дальше, договаривай!

– Батя подключил братков с области, чтобы помогли.

– Слушай, из-за четырех сотен так взъелся?

– Похуй на деньги. Мы поговорили… С мамой, с ним…

– Давай! Ещё брякни, что женишься в 22 года! – рассмеялся Артюжев, но звучал нервно и неестественно.

– Да иди ты! Жди бля, открытку с ленточкой! Ручкой своей няшной подпишет тебе приглос…

***

Яркое, но не обжигающее солнце заливало двор временного убежища. Большой двухэтажный дом с надстроенным чердаком в виде жилой мансарды не был новым. Атмосфера тайны и тишина нравились Саше, однако, чужие стены – есть чужие, а она здесь гостья. Хоть и нахозяйничалась в последние несколько дней досыта. Много странностей и несостыковок. Артюжевы говорили о семье… Но в доме, как ей показалось, жил один мужчина. Скорее всего, у него были дети и внуки…

Одна из спален на первом этаже принадлежала маленькой девочке, это было понятно с первого взгляда: старенькие обои с милыми зайчиками, розовые шторки, плюшевое покрывало. Эту комнату Алёнка облюбовала сразу же, при заселении, не спрашивая ту, что была невменяема из-за скосившей её температуры.

Дима предложил поселиться на втором этаже, но эту идею Саша отклонила моментально, вспомнив то, каким образом они бежали из своего дома.

Гнев. Здравствуй, вторая стадия принятия изменений. Девушка пыталась справиться с эмоциями, опасаясь, что снова может сорваться на Алёнку. Негатив накапливался как снежный ком. Отдельным пунктом её повседневной дестабилизации были ограничения. Бесило всё! От невозможности вернуться к своей спокойной, мирной жизни, до потребности в элементарной, нормальной одежде. Света помогла… О да! Почему не хочется говорить спасибо?! Экстравагантная дама подготовила две большие сумки, что Дима по приезду достал из багажника. Одна для Алёнки, где всё было идеально – милые платья, красивые пижамки, кофточки, футболки, легинсы и джинсы. Вторая сумка предназначалась для старшей сестры, и содержимое заставило Сашу негодовать. Ничего! Ничего из того, что можно было бы назвать приличным. Какие-то платья, чуть прикрывающие ягодицы, чулки, бельё, которое подходит исключительно для свиданий, ведь трусы в виде треугольника с бусинками и трёх ниток вряд ли удобно носить в течение дня. Последней каплей были яркие туфли на нереально высоком каблуке. Такие, в каких стриптизерши танцуют у шеста. Из того, чем могла поживиться девушка, была только косметика и средства для ухода. Светлана точно дала понять, что думает о ней и где её место, но рассказывать об этом Диме Саша не стала. Зачем ещё больше триггерить и питать его бурную озабоченную фантазию?

Алёнка смотрела любимый мультик про трёх богатырей и категорически отказалась последовать за сестрой во двор, на прогулку. Саша же, искала, куда бы снова приложить руки, чтобы успокоить нервы.

За сухим треском дерева не был замечен тот, кто уже вернулся и держал в руках упаковку из двенадцати плиток шоколада.

Странная картина. Легинсы, топ, собранные на карандаш волосы… И топор в руках. Девушка вынесла из сарая чурки среднего размера и ловко справлялась с поленцами, разбивая на четыре или шесть частей.

– Ты вообще не сидишь на месте, да? – подходил ближе Артюжев, и глаза Саши загорелись радостью. Это было приятно, но парень знал, причина её улыбки не он, а то, что у него в руках и сразу же передал шоколад.

Ярче солнца, такой Ярочкину можно было уловить лишь на короткое время, когда забывалась. Ямочки на щеках, чуть сморщенный носик, глаза, что смотрят внутрь, куда-то глубоко в душу, где живёт надежда.

– Дима… Блин, ты супер! – забрала она картонную коробку, и сняв рабочие перчатки, принялась открывать, пытаясь подцепить ногтем прозрачный кружочек, что фасовщики приклеили на крышку.

– Да, обычно я это слышу… Не суть! – засмущался парень и присел рядом с Сашей на лавочку, нагло закинув руку за её спину.

Протеста не увидел, пока занята фольгой, и тем, как тает любимая сладость во рту.

– У меня две новости, хорошая и плохая. А чего ты опять в легинсах и кофте? Там же целая сумка шмотья?

– Удобно! -отмахнулась прекрасная – Говори уже! Что там?

– С какой новости начать? Хорошей или плохой?

– Дим!

– Начну с плохой!

– Нет! Давай с хорошей, дай прожую! – рассмеялась она, похрустывая орешками, что были внутри плитки.

– Родион Хижевский – мёртв. Он и был вторым убитым в твоём доме.

– Так… – заметалась глазами Саша, лицо которой моментально стало мрачным и испуганным.

– Больше бояться за то, что он будет иметь виды на Алёнку, тебе не придётся.

– Кто это сделал? Симин?

– Почему сразу Симин? Что же тебя так клинит на нём?

– Клинит? Этот придурок ночевал под забором, я даже на работу не могла выйти, звонила Куликову!

– Кто убил— неизвестно. В любом случае его в твой дом не приглашали. Значит, сам виноват! Можешь радоваться!

– Как-то… Как радоваться-то? Человека же… Ну…

– Я моральный урод, при мне можно открыто порадоваться и такому!

– Так… Минус одна проблема… А плохая новость?

– Симин совсем помешался. Они с папашей наняли братву…

– Я отдам им всё! У меня есть деньги! Просто чуть позже. Отдам больше!

– Откуда?

– Папа открыл для нас с Алёнкой два счета. На том, что для меня уже почти миллион. Он копил на учёбу, а я на бюджет поступила. Потом вкидывал ещё, говорил на свадьбу пусть лежат… Есть деньги! Просто надо в наследство вступить! Можно как-то передать?

– Сань, а им не деньги нужны…

Частое прерывистое дыхание, щеки, что пылали алым, и локон, который выбился от ветра и упал на плечо.

– Что он хочет?! – поставила Саша коробку между ними, на лавочку и сунула в неё, недоеденную плитку.

– Догадаешься?

– Я напишу на него заявление! Он псих! Это преследование… Сталкинг…

– Прикольно придумала! Тебя подозревают в совершении двойного убийства, а ты придёшь заявление писать на влюблённого дуралея?

– Женька же знает… И Анна Петровна! Они подскажут как правильно!

– Ты сядешь раньше, чем они подскажут. Дело у областников, на особом контроле. Не помогут твои районные мыши! Тебя в камеру, Лёльку в детский дом.

– Дим… А что делать?

– Думать надо. И ждать.

– Чего ждать-то?! Как я…

– Пока так! – кивнул Артюжев в сторону этого большого, местами требующего ремонта дома.

– А диплом? Отчёт по практике?

– Сань, ты больше зимой не ходи без шапки… Отморозила себе вон ту часть полушария. Тебе в женской колонии ближайшие пятнадцать лет не нужен будет диплом. Ты шить умеешь?

– Ну так, чуть-чуть… А почему пятнадцать? Там от восьми до двадцати же…

– Прости, я прогулял эту лекцию. И защиту диплома, видимо, тоже с тобой прогуляю…

Глава 7

День, потраченный впустую. Дима навязался к рыжей подружке, что не успокаивалась и проводила собственное, частное расследование. Его друг, буквально хвостом таскался за своей девушкой и во всём подчинялся её приказам.

Как за столь короткий срок она умудрилась сделать из мужика, подкаблучника? Как телёнок, Сеня кивал и со всем соглашался, что очень возмущало Артюжева.

– Так, наверное, на сегодня всё! – села на переднее сиденье авто Вика, держа в руках какие-то бумажки, и сунула их в сумку.

– И? Что мы имеем? – разворачивал бургер, голодный Дима позади.

Уже несколько раз они приезжали сюда, на рыбный комбинат, и каждый раз – безрезультатно.

– Пока ничего! Надо подумать! – отрезала хитрая лиса.

– Может, поедем к Сене? Сядем, подумаем вместе… – предложил парень, но сразу же получил отказ друга:

– Дим, ты здесь третий лишний. Нам бы отвлечься немного, от всякого рода негатива.

– Круть! То есть Санька хер знает где, возможно, вообще мёртвая! А вы "шпилиться" поедите, так?

– Именно! – сохраняла серьёзное лицо Серова.

Проехав две остановки, Арсений остановился у парковки, на которой Дима бросил авто. На часах 17:12, рассчитывать на то, что озвученный властной девицей план будет воплощён сейчас – было бы очень наивно.

Вчера они колесили практически до часа ночи. Накопали больше, чем делилась Вика с братом или Артюжевым, но Сеню, человека которого в принципе заставили молчать, это не интересовало.

Артюжев холодно попрощался, перепрыгнул в серый внедорожник и ещё несколько минут сидел в раздумьях. Как поступить? Времени мало. Ездить каждый день за город, хоть и на машине мамы – было палевно. Нужно чаще ночевать дома, чтобы не привлекать внимания…

Внезапно пришедшая идея вызвала лёгкую улыбку. Он обещал родителям и себе, что «НИКОГДА!», но, наверное, в этой ситуации, нарушить обещание – не самое страшное.

***

Платье мечты. Именно о таком грезила Саша: васильковое, лёгкое, расшитое по корсету мелким бисером в тон ткани.

– Дорогое, но ради выпускного можно потратиться! – говорил папа в далёком и спокойном сентябре.

Купил. Отдал бо́льшую часть своей зарплаты. Зачем она решила примерить его сейчас?

Стоя перед зеркалом, девушка провела рукой по вышивке и расправила длинный подол струящейся ткани. Обернулась и не узнавала то место, в котором находится. Просторное помещение, с золотыми колоннами и многочисленными столами, накрытыми белыми скатертями. На каждом горели свечи, отчего воздух был очень тяжёлым. Огромные хрустальные люстры блестели, но совсем не давали света. Что она здесь делает?

Быстрым шагом Саша направилась к белоснежной, украшенной золотой патиной двери, но та оказалась закрыта. Дёрнула за ручку соседней и снова заперто! Свечи гасли, одна за другой, оставляя лёгкий серый дымок.

– Есть здесь кто-нибудь? —разносилось встревоженное эхо.

Мужской грубый смех. Тот самый, что можно узнать из миллиона голосов. Внезапно, в другом конце зала, раздался щелчок и одна из дверей приоткрылась. Загоняют в ловушку! Нет, она не пойдёт. Сделав несколько шагов назад, Саша прижалась к холодной колонне обнажённой спиной.

– Я не пойду! Не пойду туда! – крикнула испуганная, и её голос погасил остатки свечей, оставляя в темноте.

– Боишься меня? – звучал голос, но Саша не видела самого Симина.

– Пошёл ты к чёрту! Не подходи ко мне! Только попробуй…

– Почему? Я ничего не делал… – появился он в темноте и приближался. Чёрный смокинг, бабочка, чуть выглядывающий из нагрудного кармана белый паше.

– Придурок! – решила обойти негодяя мимо столов, но быстро это сделать не удалось. Она петляла, обходя препятствия, и с каждым шагом было всё сложнее продвинуться вперёд. Ноги путались в слоях длинного платья, и скованная в движениях видела, как дорогие, отполированные до блеска мужские туфли, подходя всё ближе, периодически наступают на край её платья.

– Отойди от меня! – прокричала преследуемая, когда подол с треском оторвался, обнажая от талии и ниже. Замерла, совершенно обездвижена, в корсете платья и трусах, тех самых, пошлых, что положила в сумку Света.

– Скажешь это не для меня?! – усмехнулся Роман.

– Ты – сон! Я бы такое не надела никогда!

– Тогда зачем ты бежишь? – захватил он в плен своих объятий и моментально всё вокруг изменилось. Она дома, в одном белье, как тогда, в руках того, кого ненавидит.

– Уходи! Это мой дом! —выкрикнула Саша прямо в лицо парню, глаза которого горели желанием.

– Не твой Саша, их… —возмутился Рома и аккуратно повернул её голову, заставив посмотреть в направлении кухни.

Лужа тёмной, почти чёрной крови, в которой лежал дядя, становилась всё больше. Он тянулся рукой к ноге племянницы, и глядя умоляющими глазами, издавал жуткий, предсмертный хрип:

– Прости… Прости меня…

– Уходите! Это сон! Мой сон! —вырвалась из рук Романа Саша и побежала босиком в сторону своей комнаты, но удушье настигло.

Боль, сдавленность и обречённость.

– Согласна? – шепнул ласково на ухо мучитель за спиной.

– Отпусти!

– Ты согласна?

Не ответила. Яркий свет ослепил.

Повсюду звон бокалов шампанского и какие-то люди, с которыми девушка не была знакома. Снова тот праздничный зал!

– Согласна? – протянул Симин ладонь. Посмотрев на неё, Саша увидела пышный подол белоснежного подвенечного платья и свой сильно округлившийся живот.

– Нет! —отступила она назад и громко завизжала – Папа!

Тишина. Чердак её временного дома. Тёмный и пыльный. Фортепиано, на котором почему-то просыпана мука.

– Я здесь. – строго сказал до боли родной голос, и обернувшись, Саша увидела отца. Сильный, ещё не вымученный болезнью, гладковыбритый…

Слёзы потекли, и снова стало нечем дышать.

– Папа…

– Ты огорчаешь меня, Александра.

– Мне так страшно! Он здесь? Внизу…

– Здесь только тот, кто обнимет тебя моими руками, но не вздумай уступать этому наглецу. Я не кухаркой тебя растил!

– Дима? Он сказал, что не сможет приехать сегодня…

– Какая ты у меня ещё глупая! – прижал отец к груди. – Вспомни, крест на синем. Три двойки… Три лебедя… А третий будет лишним.

– О чём ты?

– Вспоминай. Не плачь. Проснись…

– Не хочу. Останься! —тонула в собственных слезах Саша и боролась с непослушными волосами, что прилипали к щекам и губам.

– Александра, открой глаза, упадёшь! – крикнул отец, и посмотрев через плечо, девушка увидела, что находится уже на самой высокой ступеньке лестницы, ведущей на чердак.

Летела… И вновь упала в папины руки.

– Проснись, ты меня пугаешь! – ворвался в сон писклявый вопль Алёнки, а затем, тихим шёпотом где-то надо ухом, прошёлся спокойствием и безопасностью голос того, кто обнимал с отцовской любовью:

– Тише Алёнушка, нельзя так будить. Всё хорошо…

Полёт, мягкое приземление на кровать. Темнота.

Здесь было так уютно, безопасно и приятно, что лёгкая улыбка тронула губы, пока лицо ещё оставалось влажным от слёз.