Падая со дна

Нецензурная речь бурным потоком пролилась по двору, обнажая глубокие переживания, за которыми Симин наблюдал абсолютно спокойно, хотя немного завидовал Артюжеву. Тому, очевидно, разрешат пообщаться с Ярочкиной. А возможно и вообще вручат как подарок.

– Что ты там про мать говорил? – возвращался к исходному разговору Рома.

– У Сашки мать какая-то алкашка конченая. Живёт в бомжатнике, нигде не работает, ну там… Плохо всё! Асоциальная личность. Хижевский как из тюрьмы вышел, припёрся в это пристанище, а та его новостью оглушила: «Дочь у нас! Но вот отобрали!»

– Отобрали?

– Да, отец Сашки выгнал жену из дома и через суд лишил родительских прав. Мать не имела права общаться с девчонками. А тут Родион… Короче, я не знаю точно, что там было до, но ты когда деньги Ярочкиной привёз, она свои доложила и отдала Хижевскому за то, чтобы Алёнка с ней осталась.

– Это ты говорил, и?

– Они разошлись, мирно разошлись! Только Родион не собирался оставлять Алёнку. Вернулся ночью с этой мадам, чтобы выкрасть спящую дочку. Пока эти пьяные гаврики сидели ждали в кустах, что Санька уснёт, увидели, как в дом мужик лезет. Мать-то на улице осталась, а Родион, естественно пошёл! Там же дочка его шестилетка.

– Я уже выпить хочу…

– И у меня были такие мысли… Вьебал наш Родя того, кто Сашку решил задушить. Вот и представь, заглянула пьяная мамаша в хату, а там Сашка на полу лежит, мужик мервый и её кавалер с ножем!

– Она решила, что Хижевский Сашу убил?

– На записи допроса не так сказала!

– Ты слушал запись?

– Да! Допек батю, он включил. Я как нашёл бабку Сашкину, она мать хоронила, та мне сказала, что…

– Мать у Сашки тоже мертва? – смешивалось в голове Романа все, что недозировано вываливал друг.

– Эта уже сама. -продолжил Дима – Стой! Не путай меня! Давай по порядку! Валентина, это мать, вошла в дом. Темно! Санька на полу, кашляет, труп мужика лежит. Окликнула Родиона, тот в сени выбежал…

– А она его топором по башке. Блин, несправедливо как-то получилось… А сама то она как?

– Самое интересное ещё впереди! Следователь в первый же день к ней наведалась, раскусила сразу, прижала. Валентина созналась! Только кроме этого ещё всплыло, что она отца Сани во сне грохнула!

– Всё смешалось… Кто, кого, почему… Он же болел?

– Болел. А умер от того, что полосонул вены на обеих руках. Представь, уже и не ходит, кормят с ложки, а тут и инструмент нашёлся для суицида, и прям напротив иконки…

– Подозрительно, да… А почему сразу не?…

– Да разбираться не хотели, наверное. Диагноз, мужик присмерти. Списали!

– И как мамаша померла?

– А ей плохо стало! Задержали, допросили, а бухать то как в браслетах? Никак. Она годами синячила, а здесь резкий отказ. В заключении написано: «Алкогольный эпилептический припадок». Ей менты и первую помощь оказали, и врачей вызвонили, но не спасли.

– Так поэтому Серов говорил, что дело прячут за семью замками?

– Да! Идёт служебное расследование. Проверяют, все ли сделали менты для спасения или стояли ждали, пока мразь сдохнет.

– Я передумал пить… Что-то мне уже не хочется…

– Ромыч… А как она? Ну чисто внешне… Настроение там…

«Красивая» – первое, что пришло в голову Симина.

– Да вроде нормальная.

– Не плачет?

– Я не видел толком, её два охранника закрыли собой и я ушёл.

– А я не смог бы уйти…

– А ты ТАК и не косячил!

– Это да. Я косячил по-своему!