Полная версия:
Падая со дна
– Печалька… Ну вот, зря ехали получается? Ладно тебе, шучу, дай трубку, кто там…
Эдуард Игнатьевич нехотя взял телефон Артюжева, и, зажав сигарету зубами, молча слушал, а потом отдал мобильный и сделал ещё пару глубоких затяжек.
– Что нам нужно сделать, чтобы вы отдали нам девушку? – закрыв глаза, Симин понял, что сморозил очередную бессмыслицу и переформулировал – Показали! Я хотел сказать, показали…
– Оговорочки у вас… А ещё говорят не некрофилы.
Каталки, накрытые белыми простынями, холод и отвратительный запах. Когда патологоанатом откинул одну из простыней, Артюжев не смог справиться со рвотным рефлексом и метнулся к раковине, стоя́щей в углу. Симин не подходил, на расстоянии пяти метров было понятно, что это неАлександра. Волосы темнее, да и крупнее гораздо.
– Не понравилась ты им, красавица. – хмурил брови врач— Ну ладно. Ещё?
– В смысле ещё?! – тяжело дышал Дима, которого только что вырвало желчью, скопившейся в оголодавшем желудке.
– Так их три подружки было! – отходил к холодильнику Эдуард Игнатьевич – В одном бараке собрались… Другой вон руки…
– Без подробностей… – молил Артюжев, но Симин вмешался:
– Покажите всех, пожалуйста…
***
Холодный сладкий чай встрял в глотке и отказывался спускаться ниже. Дима посмотрел на измученного мыслями Симина, медленно пережёвывающего свой твистер с курицей, и всё не решался задать вопрос.
Они предпочли бы сейчас нормальную еду в хорошем ресторане, но, к сожалению, все приличные заведения этого, чужого города, были ещё закрыты. Дешёвая Точка быстрого питания стала тем местом, в которое зарулил избалованный изысканными блюдами Рома. Заказ, бумажные пакеты с картофелем фри, бургерами, твистерами и напитками. Придётся есть в машине. Перед тем как приступить к завтраку, оба облили руки антисептиком. Отвратный запах формалина с оттенками белизны запечатлелся в памяти и теперь уже фантомно преследовал уставших, предпочитающих молчать.
Как только железная дверь морга хлопнула за спиной, Артюжев услышал отчётливое и искренне:
– Спасибо! – странно было верить в такое и наблюдать за тем, как Симин договаривается с Богом или торгуется с судьбой.
Да, на этом бы он с Сашкой точно подружился. Ту хлебом не корми, а дай какой-нибудь знак судьбы получить. То сон вещий увидит, то фартук за кухонной дверью на крючке найдёт… Послания на пыли – отдельная история, которую Дима точно ни с кем обсуждать не будет. Просто надо найти Сашку и вылечить. Починить то, что когда-то искалечили и они, и семейные обстоятельства.
– Ромыч… – первым нарушил молчание Дима, ведь даже делая заказ, Симин выбрал за него.– У меня такое стойкое чувство, что нас намеренно наебали…
– Рыжие что-то крутят. Серов сразу объявил, что это не она. Да и странно, что Вика особого рвения не проявила. – Артюжев не сказал вслух, но мысленно снова винил во всём пакостника Надеждина.
– Вероятнее всего.
Симин думал об этом, но тактично молчал. Сейчас у него хотя бы есть единомышленник Артюжев. А значит, больше не придётся копать в одиночку. Ради благой цели можно замять конфликты и проглотить предательство такого же влюблённого придурка. Если бы была возможность, то и сам Рома поступил аналогично. Спрятал от всех, всего и вся. Целовал. Как тогда, когда пыталась сопротивляться, но поплыла под сильным снотворным. – Что думаешь? – снова ворвался в раздумья Ромы друг. – Пока ничего. Поехали в ближайший отель, номер снимем, отоспимся и обмозгуем? – скомкал упаковку Рома и бросил в пакет к остальному мусору – Я уже ничего не соображаю!
– Согласен.
Глава 12
«Выходи за меня замуж!» —четыре простых слова, которые без ошибок набрать с первого раза не получилось.
21:00, пьяный в хлам. Серов не открыл окно, хотя дышать в кабинете уже было нечем. Он курил одну за другой и, вылив в стакан остатки уже второй бутылки водки, посмотрел на тарелку с копчёной колбасой, к которой так и не притронулся.
Зачем он вернулся в отдел? Почему предпочёл быть здесь, а не в оставленной со вчерашнего дня неубранной постели в комнате общежития?
За запертой дверью, иногда слышались разговоры коллег, дежуривших в ночь и ходивших по коридорам. Сейчас не хочется видеть никого.
Прав! Он всегда прав! Поступил так, как должен был, и это во благо. Девчонка заслуживала счастья… А была бы счастлива с ним? С тем, кто пропадает ночами на работе, с тем, кто не может уснуть без алкоголя, с тем, кто не оденет как куклу и не приведёт в свою просторную квартиру на шестнадцатом этаже с видом на парк.
Да, он прав был тогда. Оттолкнул. Юная, глупая, готовая погубить себя… А ради чего?
Горечь дешёвого алкоголя была так похожа на его любовь. На то, как отвратителен он сам. На то, как прекрасна Саша. Цветок, чуть было не утонувший в иле, из-за наивности.
Женя не мог сказать своё «ненавижу». Потому что ненавидеть её невозможно. Но как назвать словом то, что почувствовал? Ревность, отчаянье, боль… Одиночество. Пустота.
5 часов назад
Он дождался, когда из подъезда будут выходить, и прошёл внутрь, не реагируя на вопросы консьержа. Даже по тому, как выглядела входная дверь, можно было сделать вывод о материальном положении владельца этой квартиры.
Нажал на звонок. Конечно, девушка совсем не ожидала, должно быть ждала кого-то другого, ведь смело открыла, продолжая мило смеяться над младшей. Совсем без косметики, в коротком шелковом халатике, с этой непослушной копной блестящих волос, что были свободны и ниспадали до талии.
– Девочки, код доставки 17-87 – громко крикнул мужской голос из комнаты, пока Саша застыла перед визитёром и не могла произнести простое – "привет".
Заволновалась, щёки разрумянились, сглотнула.
Взгляд Жени упал на область её шеи. Там, на манящей фарфоровой коже красовались несколько розово-фиолетовых следов чьих-то страстных поцелуев.
– Лакомка, кто там? – ворвался в неловкое молчание выходивший в коридор хозяин.
– Никто… —равнодушно ответила Саша глядя в глаза Жене и закрыла перед ним дверь.
Сейчас
«Серов, ты что бухой?!» – пришёл ответ от коллеги следователя, а через секунду и следующее сообщение:– «Придурок, какая женитьба? Проспись!».
Встал, но не удержался и снова плюхнулся в своё кресло, как мешок с навозом. В дверь настойчиво постучали. Спустя пару секунд, опять… Затем снова.
–Давай сломаем нахер?! – звучал голос Артюжева по ту сторону.
–Отличная идея, -смеялся Рома – давно тут в наручниках не сидел? Соскучился? Замки в полиции ломать, гений бля…
– Ну мы же знаем, что он там! Вдруг что…
Щелчок и вот уже тот, перед глазами которого всё кружится, пытается разглядеть двух таких же аутсайдеров.
– О! Чё надо, твари?!– буркнул Серов, глядя на свои ноги. Вертолёты. Да, давно он так не напивался. Только бы не свалиться здесь перед этими щенками.
– Фу бля! – зашёл Симин и, пройдя к окну, распахнул его, выпуская зловония этого одиночного страдания. – Товарищ капитан, да Вы в говно! Что отмечаете? Мы вот после морга, видимо, совсем пить бросим. Насмотрелись… Прекрасного!
– Понравилось? – смазано уточнил Женя и вихляюще прошёл к своему креслу.
– Ты знал, что её там нет. Ты знал, что она жива! – присел Артюжев на стул напротив Серова, кивающего каждому слову мажора. – Где она?
– Летит… – болезненно оскалился Женя, демонстрируя пожелтевшие от табака зубы. – Мой вам совет, парни… Добрый совет! Делайте свои дела! Забейте. Я вот забил…
– Очень содержательно! —пытался разглядеть в этом пьяном бреду истину Дима. – А конкретика будет?!
– Бабы… Они же обезьяны… Ебаные мартышки! Пока свободной рукой вторую лиану не нащупает, чтобы повиснуть, прежнюю не отпустит… И ни грамма правды в их «люблю» нет… Мы им… А они…
– Товарищ капитан, Саша в безопасности? – сдерживал агрессию Рома, пытаясь получить максимум из этой малоэффективной коммуникации.
– Тупицей надо быть, чтобы не догадаться… – укладывался лицом на стол тот, кто вырубался после бессонной ночи и выпитого.
– Её от нас спрятали? – толкнул за плечо опера Дима, но тот уже погрузился в свой пьяный сон.
***
23:15. Никогда ещё Куликов не возвращался домой так поздно. Супруга несколько раз звонила, но он не мог принять вызов и отправил сообщение:
«Дашенька, я скоро. С хорошими новостями приеду, всё расскажу»
«Петя, у нас гости!»
Отличное настроение мужчины не позволило почувствовать то негодование, с которым писала жена, и он непринуждённо ответил:
«Так напои чаем! Скоро буду»
Подъехав к дому, радость и облегчение, которые чувствовал Куликов всю дорогу, окрасились в удивление, а затем в злость.
Пётр Петрович совсем не ожидал, что этот гнидёнок посмеет явиться к нему, после всей той лживой грязи, вылитой в университете. Спешно сняв обувь в прихожей, Куликов поставил портфель на тумбу и прошёл в кухню, туда, где Дарья молча сидела, глядя на Артюжева. Она сразу догадалась, кто это. Белый дорогой внедорожник, нахальные карие глаза, модная стрижка, которую вот как раз в армии ему-то и поправят. Женщина налила чашку чая и придвинула вазу с конфетами, но поддержать хоть какую-то чисто формальную беседу не могла. Попыталась несколько раз, не получилось. Так и сидели эти двадцать минут молча, слушая, как успокаивающе мурлыкает холодильник.
– Петя… – поднялась Дарья Сергеевна, когда муж вошёл в кухню.
Выражение лица Куликова было вполне спокойным, но напряжение всё равно отравляло привычную атмосферу теплоты и уюта небольшой обеденной зоны.
Дима посмотрел на профессора. И вроде бы всё было просто в планах, когда ехал сюда, но сейчас, видя мужчину перед собой, слова застряли в глотке.
– Пётр Петрович… – пытался начать Артюжев, но сразу же был перебит:
– Не слишком ли поздно для визитов того, кого вообще в дом пускать не следует… —сухо прошёлся по нервам преподаватель.
– Вы правы. Можно… Я хотел бы поговорить с Вами… Пожалуйста, пять минут и уйду!
– Три.
– Простите меня. – начал парень с главного, и снова повисла пауза. Дарья решила, что сейчас ей лучше оставить мужчин, и незаметно удалилась, перед тем, как профессор уточнил:
– За что?
– За то, что вёл себя ужасно. Пререкался, грубил и вообще…
– Да? Это всё? – потеплел голос Куликова, садившегося за стол, напротив своего студента.
– Нет. Это… Это я слухи пошлые распустил, чтобы Вас уволили и у нас другой препод был… Ну которому на лапу дать можно и сессию закрыть. Простите. Я хочу… Ну… Как-то…
– Артюжев. Взрослый мужик ведь уже… —покачал головой профессор на то, что и так прекрасно знал.
– Пётр Петрович, мне очень стыдно! Я виноват. Перед Вами и перед Сашкой. Я очень хочу всё исправить, только не знаю как.
– Ко мне отец твой приходил. Мы с одним из его подчинённых когда-то давным-давно под пулями бегали. У тебя же стоит допуск в зачётке? Мой предмет есть…
– Я не про учёбу. Хочу понести наказание, которое заслужил. За то, что крови Вашей попил и девчонку… Там…
– Ну это отдельная история. Скажи честно, ты же только из-за этого и пришёл извиняться, чтобы я тебе рассказал где Сашка? От любви до ненависти, а от ненависти до любви…
– Не надо мне говорить, где она. —смотрел Артюжев на свои неспокойные руки, крутившие чайную ложку – Просто скажите, что у неё всё хорошо.
– Это важно для тебя?
– Я запутался. Думал, что могу взять на себя ответственность, позаботиться о ней и о ребёнке, только на деле всё оказалось сложнее.
– Почему?
– Я врал. Знал, что преступление раскрыто и что Сашу не обвиняют, но всё равно заставил её думать…
– А у неё своя голова на плечах есть? Уши развесила…
– Вы не знаете. Она не развесила, боится очень. И боится из-за меня! Если бы я тогда…
– Ну ты же не один, вас там таких героев-любовников… —отшучивался Куликов и сейчас Диме стало легче говорить, от того, каким дружественным и понимающим был его собеседник – Хоть палкой ходи отбивай! Ночами под калиткой спят!
– Если бы не я, этого всего бы не произошло.
– Чего всего? Ты, Дмитрий, свою вину признавай, своё бери, а чужое оставь! Слишком много свалилось на девчонку. В чём-то виноват ты, спорить не буду. Но не во всём.
– Пётр Петрович, Вы её видели?
– Час назад.
– Не плачет?
Куликов улыбнулся, но на этот вопрос не ответил.
– Мой тебе добрый совет, начни сначала. Представь, что это… Как вы там, молодёжь, говорите? А, квест! Да, это квест. Найдёшь ключик и всё закончится.
– Закончится и для Саши?
– Для Саши уже всё в прошлом. И ты, опасный своей токсичностью, в том числе. Думай головой, а не своей псевдолюбовью.
***
Центр города, солнечное утро. С приходом весны мегаполис преображался. В клумбы высаживались цветы, очищались газоны, стали запускаться фонтаны. Прошло несколько дней после того разговора с Куликовым и сегодня Артюжев решил последовать совету профессора.
– Привет! Ты мне очень нужна! – устало произнёс тот, кто уже полтора часа торчал в пробке. Ночью так и не удалось нормально поспать из-за разных мыслей, что лезли в голову.
– Димуль, у меня сейчас пациент, не могу говорить. – протараторила мать – Подъедешь в клинику? Я минут через двадцать освобожусь, позавтракаем где-нибудь…
– Давай.
Веранда небольшой кофейни у клиники, тёплый ветерок и штрудель, что лежал на его тарелке. Любое изделие из теста навязывало те приятные воспоминания, от которых сейчас было мучительно больно. Золотистая корочка хрустящих слоёных элементов, украшавших выпечку, рассыпалась в руках, толкая его всё глубже в воспоминания.
В то утро он проснулся очень рано, а Саша, скорее всего, и вовсе не спала. Уставшие глаза, нежные руки, снова тонувшие в муке. Найденное в сундуке платье сложно было назвать домашним, но именно оно так полюбилось девушке. Эластичный верх со вшитой мягкой резинкой открывал её плечи, а гордая грудь выглядела ещё более аппетитной. Две объёмные косы скрывали ключицы, и в очередной раз парень думал о том, насколько сложно придерживаться правила – «Смотреть, но не трогать!».
– Пельмени? Вареники? – налил в кружку кофе себе Дима и подходил ближе к столу.
– Пирог. Алёнка любит сладкий. Пока спит, уже будет готов.
– Я поеду в город, надо появиться дома, может заехать взять какое-нибудь успокоительное?
– Снотворное! – сказала абсолютно серьёзно Саша, и её уставший разум не имел намерений бросать упрёки, намекая о прошлом. Она действительно думала о том, что было бы неплохо употребить что-то, от чего можно спокойно и крепко спать. – Я не это имела в виду… – отвлеклась она от работы, заметив у Артюжева эту реакцию вины. Глаза опущены в кружку, хочет ответить, но молчит. – Я просто боюсь спать.
– Возьму что-нибудь. Надо еще Лёльке игрушек новых прикупить. —вырулил из неловкости Дима в сторону другой темы – Что она любит? Куклы там… Скучно же ребёнку.
– Ей нужна среда, а не игрушки. Её среда! Дети, с которыми можно общаться…
– Мы общаемся, даже сочиняли сказку!
– Да, я слышала. Глупость наворотили, а не сказку. – усмехнулась Саша и вернулась к своему кулинарному творению.
– Так! А конструктивная критика будет?! Знаешь ли… Художника обидеть…
– Дим, нельзя упасть со дна. Можно только оттолкнуться!
– Оттолкнуться и подниматься? Нет… Мир перевернулся, и я свалился.
– И как? Больно?
– Очень… Но это самое прекрасное из того, что со мной когда-либо происходило.
Саша улыбалась глазами, пряча смущение и смотря прямо в его глубокие карие. Всё вывернул! Другая сказка. Эту он сейчас рисует для неё. И вроде бы хочется поверить, да только сердце упрямо кричит:
«Нельзя! Никогда! Не ему!».
– Милый? Выглядишь ужасно! – вырвала его из этой горечи мыслей мать и села рядом. – А вот это… – указала она на варварски растерзанный штрудель, который он и не собирался есть – признак психического…
– Свет, я всё пытаюсь понять логику!
– Женскую логику ты пытаешься понять?! Скажи, что НЕТ! Это совершенно бесполезно! Нас не надо понимать Дим, надо просто любить.
– Я люблю тебя, мам. А ты под видом помощи моей девчонке проститутское комбо уложила в сумку. Для чего?
Света молчала. Довольно улыбалась, глядя в глаза сыну, и это только подтвердило его предположение о том, что сделанное было намеренным.
– Сам-то, как думаешь?
– Не думаю. Не понимаю. Помогла с домом, с деньгами, с ребёнком… Но хотела оскорбить девушку… Зачем?
– Давай, гений индукции. —подтверждала Светлана его мысли лёгким кивком. – Выводи больше частных к единому общему.
– Ты хотела, чтобы Сашка выглядела как… Чтобы я интерес потерял?
– Ещё варианты?
– Наоборот? Чтобы мы переспали быстрее…
– Господи… И чьи же у тебя мозги? —нервно рассмеялась женщина и забрала его уже остывший кофе – Ну явно не отца! Да и не мои…
– Ты мне можешь сказать зачем?
– Дим, а ты что думаешь?
– Была бы… Ну, оделась бы как шалава… Наверное!
– Не оделась бы, Дим! – иссякло терпение Артюжевой. – Ты глаза её видел? Да эта тёлочка настолько милая, что Бэмби из старого мультика Диснея, по сравнению с ней просто олень!
– Значит, ты ждала, что она психанёт?
– Да.
– Оскорбится и уйдёт от меня?
– Да!
– Не понимаю, а почему…
– Потому что ты мой сын! И я пытаюсь тебе помочь!
– Железная логика! Как понять девчонку, если я мать свою понять не могу?!
– До конца практики осталось чуть больше недели. Пока меня всё устраивает.
– Что ты имеешь в виду? Ну хоть ты то не говори загадками!
– Не говорю. Я люблю тебя и для своего ребёнка хочу спокойной жизни высокого качества.
– Ты опять про службу что ли? Да не хочу я в этот твой бизнес и прочее. Неинтересно!
– А я не хочу, чтобы ты под пулями как отец! Я родила тебя и имею право голоса!
– При чём тут это?!
– А ты не видишь, Димуль? Ты другой. Не такой, как отец. Думаешь по-другому, и твоя жизнь в будущем не должна быть связана с государственной службой. Да ты даже ходить в одной и той же форме не сможешь, не то что раскрыть какое-то преступление…
– Что?!
Слишком уж подозрительным было то, что он сейчас слышал, но отгонял мысль о вселенском заговоре, как назойливую муху. Бред! Просто родители никак не договорятся о том, как будет лучше для их чада. Только почему-то эти линии двух параллельно идущих проблем, внезапно стали пересекаться.
– Мне пора. Приезжай домой на ужин. – поднялась Светлана и провела по жёстким волосам бунтаря – Я, возможно, неидеальная мать… Но губить будущее своего сына не позволю.
Глава 13
Полторы недели. Ровно за столько жизнь меняется до неузнаваемости. Сделать шаг в пропасть и лететь. Именно лететь, а не падать.
Дверь просторной ванной комнаты защёлкнулась на замок за её спиной.
Шестнадцатый этаж, трёхкомнатная квартира. Саша закрыла глаза, не желая смотреть на себя в зеркала. Они были повсюду. С трёх сторон по периметру зеркальные ромбы разных размеров, уложенные мозаикой, украшали стены, и стоит поднять веки, как становится стыдно.
Не сейчас. Не посмотрит на себя такую. Слишком много изменений в столь короткое время. Это… Нет! И оценок своих действий – больше не будет. Жизнь идёт туда, куда ведут. А она молча подчинится. Как сейчас.
– Чуть шире… —прошёлся горячий шёпот от шеи и остановился над ухом.
Послушалась. Она вообще стала очень послушной. Научилась.
Опираясь руками на мраморную столешницу для чаши-раковины, Саша поставила ноги на ширину плеч, и требовательные пальцы ласково касались там, где обитало желание.
– Нельзя так! – проскулила девушка еле слышно, и вторая рука мужчины легла на губы, дав понять, что комментарий не принят. Потом спустилась чуть ниже, пламенно обхватив тонкую шею, и нырнула под шёлк, распахнув струящийся кремовый халат, пока синева этих властных глаз наслаждалась изумительным видом податливого тела в отражении зеркал.
Полёт, свободное безграничное пространство, в котором совсем кончился воздух.
– Если я сейчас… То нас поймают… Не надо, позже. – задрожали руки совершенно беспомощной, пока его плавная ласка становилась только настойчивее.
Её тело кричало о том, как он нужен. Отзывчивая на всё, даже малейшие провокации, влажная и смущённая.
Слишком рано для их отношений, но ведь она сама сделала первый шаг. А теперь, глупо давать заднюю и играть в высокую мораль.
Его возбуждение, сдержанное ремнём и тонкими джинсовыми шортами упиралось в её поясницу. Больше всего мужчина хотел продолжить, но понимал, что сейчас это неуместно.
Ждать. Ждать ночи и тихо утопать в этой нежности.
«Тихо» – основа их ночей. А пока, днём, только подловить, зажать где-нибудь в ванной и ласкать.
– Моя узница… Как я могу оторваться? Давай сладкая, вот так… Отпускай себя… Я хочу видеть…
Как она наполняла утром водой цветочную вазу, так он, даря ласку, наполнял своей любовью. Только эта наполненность вырывалась через край, взрываясь на мелкие осколки и растворяясь в его власти над ней.
– Ещё тише, Саша… Нас поймают!
Желание было похоже на боль, но сейчас он не мог себе позволить сбросить это напряжение.
Она его фортепиано. Его музыка, муза, душа. А теперь и его женщина. Только его. Свернёт горы, подчинит стихии, убьёт любого за ту, что случайно упала в руки с неба. В вульгарном платье, рваных чулках и с ключами, зажатыми в маленький нежный кулачок.
– Моя девочка… – остановился он, сжав самую лакомую часть её цветка между пальцами и чувствуя этот неистовый трепет. Удовольствие, от которого ей так сложно устоять на ногах. Хрупкое тело свободно и умиротворённо нежится в сильных объятьях, пока губы не отступают, скользя по ароматной коже обнаженных плеч: – Как мне уйти? Ты не даёшь работать…
– А чего вы там делаете? – пропищала Алёнка за дверью, безрезультатно подёргав вниз ручку – От меня спрятались, да? Там сломалось… Опять!
Три секунды на то, чтобы поправить волосы, халат. Мужчина опустил руки в потоки ледяной воды и умылся, только легче от этого не становилось.
– Я не отстану, пока вы мне не почините! – настаивала Алёнка, выламывая дверь.
– Плохая была идея с лего! – смеялся над собой Илья – Я не думал, что она нас заставит собирать!
***
Две недели назад. Посёлок Лесной. Вечер.
"Сашенька, пишу это, надеясь, что ты найдёшь способ заглянуть в почту. Прошу тебя, прости за ту ересь, которую нёс тогда. Я люблю тебя и всегда любил. С того момента, как ты, совсем малышка, смущённо прятала стрелку на капроновых колготках.
Ты помнишь ту первую нашу встречу? Я забирал тебя и Вику с подготовительных курсов.
Я решу всё. Ничего не бойся. Уголовное дело уже закрыто, а значит, виновный был найден. Каждый день в 7:00 и 21:00 буду ждать тебя в сквере, напротив мебельного. Всё будет хорошо! Просто верь мне!"
– *Кусать* как это трогательно! – нервно ткнул в рабочий планшет куратор преддипломной практики. Злоба делала его ярко-голубые глаза синими, и Аня знала, что просто пройти мимо такого послания, перехваченного ей на почте объекта слежения – мужчина не сможет.
Когда одногруппник взамен на помощь с допуском к госэкзаменам пообещал ей практику в одном из подразделений федеральной службы безопасности, Аня ещё не знала, насколько увлекательными окажутся эти шесть недель. За такой опыт она терпела и специфический характер куратора, и его шуточки о том, что они с Арсением – малыши без памперсов.
Современные устройства, интересные знакомства, настоящие герои! Аню восхищало всё. Хоть и возмущало то, что пришлось уехать далеко за город, да ещё фактически жить с теми, кто так же как и она, набирались опыта. Блондинка поправила тонкую оправу своих очков и вчитывалась в то, что удалось заполучить.
– Илья Иванович, здесь ещё несколько писем от Серова Ярочкиной.
– Давай ящик ей уроним… —строго свёл брови Надеждин.
– Тут в истории переписка, комментарии к её дипломной работе, их немного, но если удалить…
– Значит, удаляй все письма от Серова!
Из соседней комнаты этого арендованного дома вышел Гена – ещё один практикант и передал наушник куратору:
– Александра тоже открыла почту, если чистить, то сейчас! – предупредил парень, и Надеждин рявкнул:
– Аня, бегом!
– Готово! От Серовой ещё есть письма… —робко дополнила девушка, сидя за столом, обложенным ноутбуками и другими сложными техническими устройствами, предназначенными для слежения.
– Сестра мента?!– нервничал куратор – Слишком близко подобралась, да?! Что пишет?
