Моя вина. Трилогия в одном томе

– Хорошего тебе дня, солнышко, – пожелала мне мама, и я увидела, что она была очень взволнована.

– Что с тобой? – спросила я ее, улыбаясь.

Она попыталась скрыть слезы, но ей это не удалось.

– Я просто очень рада, что ты будешь здесь учиться, вот и все, – призналась она.

Я поцеловала ее в щеку.

– Ты сумасшедшая, но я люблю тебя.

Мама помахала мне на прощание и уехала.

Когда я была уже у дверей, кто-то толкнул меня локтем.

– Ты ужасно выглядишь! – услышала я смеющийся голос Дженны.

Несмотря на уродливую зеленую форму, она все равно выглядела привлекательно и элегантно в очень короткой юбке и высоких гольфах. Моя юбка тоже не была слишком длинной, но она была скромнее, чем у большинства девочек вокруг.

– Замолчи! – сказала я ей с улыбкой.

– Пойдем, я познакомлю тебя с моими друзьями.

Она подтолкнула меня к скамейке, на которой сидели две девочки и два парня. Присмотревшись, я узнала среди них Сэма и Софи.

– Как дела, Ноа? – спросил меня Сэм.

Сэм был тем парнем, которого я должна была поцеловать в дурацкой игре. У него были светлые волосы и добрые озорные глаза, как у маленьких мальчишек. Он с интересом оглядел меня сверху донизу.

– Ты просто бомба в этой форме.

Я закатила глаза. Эта ужасная форма никому не шла, хотя парни в рубашках и черных брюках были ничего. Софи, та самая, что поедала глазами Ника на его дне рождения, с интересом наблюдала за мной.

Рядом с ней сидела и смотрела на меня довольно неприязненным взглядом темноволосая девушка со светлыми глазами и чертами, которые мне показались знакомыми.

– Ноа, это Сэм, которого ты знаешь, – сказала Дженна, иронично посмотрев на меня, но я проигнорировала ее саркастический тон. – Софи, Кэсси, сестра Анны, о которой я тебе рассказывала как-то за ужином.

Я кивнула, понимая, почему ее лицо мне показалось знакомым. Младшая сестра Анны, похоже, не любила меня еще больше, чем ее старшая сестра. Она смотрела на меня холодно. Я повернулась в сторону, чтобы рассмотреть двух других парней. Один был красивым брюнетом в очках, а другой – голубоглазым блондином, типичным игроком в американский футбол.

– А эти двое – Джексон и Марк, – закончила представление друзей Дженна.

– Всем привет, – поздоровалась я со всеми, дружелюбно улыбнувшись.

– Так это ты сводная сестра Николаса Лейстера? – с интересом спросил меня Джексон, парень в очках.

– Да, я, – ответила я.

– Ты даже представить себе не можешь, как я тебе завидую, – призналась Софи. Было ясно, что она влюблена в него, как кошка, и мне вдруг захотелось дать ей понять, что он никогда не станет ее.

Мгновение спустя прозвенел звонок.

– Время пыток начинается, – объявил блондин Марк, ловко забросив рюкзак себе через плечо. – Увидимся позже, Ноа, – сказал он и улыбнулся.

Я автоматически улыбнулась ему в ответ и после того, как они все ушли на занятия, направилась в кабинет секретаря, чтобы получить нужные бумаги и узнать, в какой класс мне идти.

Пока я шла в здание, где проходили занятия, я все время оглядывалась. У меня было странное чувство, будто кто-то наблюдает за мной. Я поспешила войти внутрь.

День прошел без происшествий. Дженна знала всех в школе и познакомила меня со многими ребятами. Мы были с ней вместе почти на всех уроках, кроме испанского и математики. Зато на каждом уроке был либо красавчик Марк, либо влюбленная в Ника Софи. Я также почти на каждом уроке совпадала с Кэсси и убедилась еще больше в том, что она просто ненавидит меня. Она пыталась высмеять каждое мое слово. Дженна была популярна, но и Кэсси тоже, и, к моему удивлению, она была популярна, потому что ее сестра в этой школе миллионеров была настоящей легендой, как и Ник. Все спрашивали меня о нем, что он делает или каково это жить с ним. Некоторые были на пустыре в день гонок и видели драку, которую вызвало мое вмешательство, поэтому думали, что имеют право смотреть на меня косо или пренебрежительно. Черт возьми, Николас Лейстер, даже когда тебя нет рядом, ты все равно усложняешь мне жизнь! Все также говорили о первой школьной вечеринке, которую устраивали в эту пятницу, это было мероприятие, на которое приглашали и новеньких. Каждый раз, когда об этом упоминалось, все загадочно на меня смотрели.

Наконец пришло время ехать домой. Мама ждала меня во дворе, чтобы отвезти. Она расспрашивала обо всем, но я была уставшей, поэтому говорила очень мало. В баре у меня был выходной. И я легла спать, как только приехала.

Меня разбудил знакомый голос.

– Давай, просыпайся!

Это была Дженна.

– Что ты хочешь? – спросила я, открыв глаза после длинного послеобеденного сна.

– Джексон и Марк пригласили нас на небольшую вечеринку у них дома, будут почти все старшеклассники. Ты должна обязательно пойти! – сообщила она с сияющей улыбкой на лице.

– Сегодня понедельник, Дженна, завтра уроки, – попыталась воспротивиться я, зная, что это вряд ли возымеет успех.

– Ну и что? – сказала он, закатив глаза. – Вечеринки в начале учебного года самые лучшие… Серьезно, Ноа, ты знаешь, как трудно быть популярной?

Я покачала головой, садясь в постели.

– Я не заинтересована в популярности.

– Ты иногда как марсианка. Иди, прими душ, а я выберу тебе наряд.

Я пыталась не обращать внимания на ее крики из-за двери, пока принимала горячий душ.

– Давай уже, что ты там делаешь? – подгоняла она меня из-за двери.

Дженна могла быть слишком настойчивой, когда ей было что-то нужно.

Я вышла из ванной, завернутая в полотенце. Пока я сушила волосы, сидя перед зеркалом, я открыла один из ящичков и посмотрела на лежащие там конверты. Проклятые письма отравляли мое существование. Я не могла выкинуть их из головы, мне хотелось кому-нибудь рассказать о них, но я не осмеливалась, боясь попасть в еще большие неприятности. Как бы я ни была зла на Ника, я не хотела, чтобы он ввязался в очередную драку, особенно из-за меня. Но я понимала, что именно это и произойдет, если я расскажу ему о письмах. Я решительно задвинула ящик и убедила себя, что это просто чья-то неудачная шутка, что Ронни не настолько глуп, чтобы угрожать мне в письмах, и что есть тысячи девушек, которые ненавидят меня только за то, что я сводная сестра Ника.

Я посмотрела на себя в зеркало и решила отвлечься на что-нибудь. Мне нужно было заставить себя забыть об этой проблеме. Дженна попрощалась со мной, чтобы самой собраться дома. Я пыталась полностью сосредоточиться на том, что делала, чтобы у меня не осталось ни одной свободной секунды на размышления.

Я выбрала летящую юбку и обтягивающий черный топ.

Как раз в то время, когда я собиралась позвонить Дженне, чтобы узнать, во сколько она собирается забрать меня, я услышала крики за дверью. Все еще босиком, держа туфли в одной руке, я выглянула, чтобы посмотреть, что происходит.

Крики исходили из комнаты мамы и Уильяма. Я прошла вперед по коридору. Они о чем-то жарко спорили.

– А что ты хотел, чтобы я сделала? – кричала мама, как безумная. Интересно, что Уильям такого сделал, чтобы так разозлить ее.

– Ты должна была сказать мне! – проревел Уильям, еще более злой, чем она. – Ты моя жена! Ради всего святого, как ты могла скрыть это от меня?

Было много вещей, которые моя мама могла скрыть, но только одна могла так вывести его из себя.

– Я не могла! – ответила она.

В то время, когда я, напрягая слух, пыталась получше расслышать, о чем шла речь, кто-то сжал мои бедра, что заставило меня подпрыгнуть от неожиданности и уронить на пол туфли. Испуганная, я быстро обернулась.

– Что ты делаешь?! – закричала я на Николаса, который стоял позади, подняв брови, и с любопытством смотрел на меня.

– Это я должен спросить тебя об этом, – ответил он, беззастенчиво разглядывая мою одежду.

Я тоже не могла запретить себе смотреть на его тело в белой рубашке без галстука, которая так хорошо сидела на нем. Боже, как ему идет белый цвет, контраст с его темными волосами был невероятным!

– Ты не знаешь, из-за чего они ссорятся? – спросила я его, немного оторопевшая.

Он взглянул позади меня, туда, откуда из-за закрытой двери доносились приглушенные крики.

– Нет, – ответил он, уперев руки рядом с моим лицом о стену и прижав меня к ней.

Внезапно у меня перехватило дыхание.

– Ты опять со мной разговариваешь? – спросил он.

Я не могла оторвать взгляда от его губ, чувствовала его дыхание на моем лице…

– Отойди, Николас, – приказала я ему, пытаясь контролировать свои чувства.

Я хотела оттолкнуть его, но решила не дотрагиваться до его тела.

– Как долго ты планируешь продолжать так? – спросил он меня разочарованно, его руки все еще удерживали меня.

Я сделала глубокий вдох.

– Пока ты не поймешь, что я не хочу, чтобы ты был рядом.

На его лице появилась улыбка, хотя глаза оставались серьезными.

– Ты же умираешь от желания поцеловать меня.

– Я умираю от желания пнуть тебя.

– Ты куда-то собираешься? – добавил он секундой позже.

– Да.

– С Дженной?

– Нет. С твоим папой, – с сарказмом ответила я. – Я что, знаю здесь кого-либо еще?

В следующий момент он оторвал руку от стены и провел ею по моей щеке. Выражение его лица изменилось, он смотрел на меня по-другому, слишком страстно, чтобы можно было спокойно вынести этот взгляд.

– Не усложняй все, – попросила я. Я не хотела, чтобы он был рядом со мной, уже нет, как бы ни было мне больно от нашего расставания. Я хотела забыть о том, что произошло, я не могла и не доверяла ему больше.

Боль отразилась в его глазах.

Я не очень хорошо понимала, почему я не хочу признавать свои чувства к нему, я боялась сближения, боялась открыть свое сердце снова, и тем более кому-то вроде него. Лучше быть одной, чтобы никто не мог контролировать меня или заставить страдать. В ту ночь я собиралась забыть все: письмо, преследователя и Николаса. В ту ночь я решила напиться и позволить алкоголю смыть все горести моей жизни.

34. Ник

Я уже видел десятый сон, когда виброзвонок телефона разбудил меня. Я провел рукой по лицу и увидел, что звонит Дженна.

– Я надеюсь, у тебя есть веская причина, чтобы будить меня в три часа ночи, – прорычал я, закрыв глаза и откинувшись на подушки.

– Ник, мне нужно, чтобы ты приехал. Ноа плохо себя чувствует, – сказала она, и я почувствовал, как все мое тело мгновенно напряглось.

Я встал, на ощупь разыскивая выключатель.

– Что с ней? – спросил я, пересекая комнату в поисках какой-нибудь вещи, чтобы одеться.

– У нее рвота уже больше получаса, она вдребезги пьяна.

Я чертыхнулся и взял ключи от машины.

– Скажи мне адрес, Дженна.

Мне понадобилось 15 минут, чтобы добраться туда. Повсюду были люди, и я еле протолкнулся в дом. Я искал Дженну в гостиной и на кухне и, когда уже собирался ей позвонить, увидел, как она спускается по лестнице.

– Где Ноа? – спросил я в ярости.

Дженна не была виновата, но разве они не должны были присматривать друг за другом? Она была в форме, даже больше, она была совершенно трезвой.

– Мы отвели ее в комнату наверху, – сообщила она, и я побежал туда, перепрыгивая через ступеньку. – Она знала, что слишком много пьет, но не слушалась меня, Ник, – говорила Дженна, но я не обращал на нее внимания.

Я влетел в комнату и упал на колени перед кроватью, на которой лежала Ноа. Ее лицо было бледным и мокрым от пота, вероятно оттого, что ее так долго тошнило.

– Давно она в таком состоянии? – спросил я, но мне никто не ответил, и я разъяренный повернулся к Дженне. – Сколько времени она в таком состоянии?

– Ее тошнило больше получаса, а без сознания она уже минут пять. – Или, может быть, она спит… Я не знаю, Николас, прости, я просила ее остановиться, но…

– Прекрати, Дженна, – сказал я и боковым зрением увидел, что в комнату вошел Лион.

Девушка, которая стояла рядом с Дженной, уверенно посмотрела на меня.

– Расслабься! Я учусь на медицинском. Пульс у нее стабильный, ей просто надо поспать, завтра у нее будет страшное похмелье, но с ней все в порядке.

– Откуда ты можешь знать, что с ней все в порядке? – закричал я на нее, взял лицо Ноа в свои ладони, взволновано вглядываясь в него.

– Она в порядке, отвези ее домой и наблюдай за ней всю ночь, – решительно сказала девушка.

Именно это я и собирался сделать.

– Извини, Ник… Прости… Я не думала, что все так закончится, – лепетала Дженна с виноватым видом.

– Сейчас меня это не интересует, – ответил я спокойно, наклонившись к Ноа и без труда поднимая ее на руки.

Мне было страшно оттого, что она не издавала ни звука, хотя дышала нормально. Ее голова покоилась на моем плече, и я винил себя в том, что не смог снова ее защитить. Это была моя вина, что она была в таком состоянии, но что-то не складывалось. Когда я спускался по лестнице с ней на руках, я задался вопросом: что, черт возьми, случилось, что заставило ее так напиться.

Когда я припарковался у дома и повернулся, чтобы посмотреть на Ноа, то испытал неприятное дежавю. В ту ночь, когда я познакомился с ней, она оказалась в такой же ситуации, только накачанная чем-то, что ей подсыпали в напиток. В том тоже была моя вина. Я вспомнил, как оставил ее на дороге. И понял, каким же негодяем казался ей с той самой минуты, как мы впервые встретились. Я не заслуживал ее, но был полностью очарован и ничего не мог с этим поделать.

Я вышел из машины и осторожно вытащил ее. Она все еще была без сознания, и мне пришлось поспешить, чтобы подняться по лестнице. Было уже поздно, и я не хотел, чтобы Раффаэлла увидела Ноа в таком состоянии. Ни секунды не задумываясь, я направился прямо в свою комнату. Я не сводил с нее глаз всю ночь, пока не увидел, что она пришла в себя. Когда я аккуратно укладывал ее на кровать, то не мог не вспомнить, как мне хотелось уложить ее на эти подушки с тех пор, как я впервые увидел ее в черном платье, и вот теперь мне представилась такая возможность. Я бережно снял с нее туфли и включил маленький свет на прикроватной тумбочке. Она была настолько не в себе, что даже не заметила темноты, которая окружала нас. Я почувствовал стеснение в груди. А вдруг ей было хуже, чем казалось? Может быть, мне стоило отвезти ее в больницу, чтобы ее осмотрели? Но я отбросил эту мысль, потому что Ноа была несовершеннолетней и попала бы в большие неприятности, если бы выяснилось, что он она выпила столько алкоголя.

Ее одежда была испачкана рвотой. Я снял с нее юбку, а потом и чулки. Достал свою футболку, но прежде, чем просунуть в нее ее голову, кое на что обратил свое внимание: у Ноа на теле был огромный шрам, проходивший через весь живот… Я смотрел на него в полном непонимании. Что это? Это был не обычный шрам, он был огромным, и на нем много рубцов, следов от швов. Я провел одним пальцем по гладкой поверхности этой отметины, которая ровно посередине разрывала самое восхитительное тело, которое я только видел в своей жизни…

Даже в забытьи она забеспокоилась и хлопнула по этому месту рукой. Поэтому она не хотела носить бикини? Из-за шрама? Многие моменты и детали всплыли у меня в голове и в конце концов сложились в единую картину. Вот почему она всегда носила закрытый купальник, и почему она нервничала, когда я просил ее снять одежду, и почему она так изменилась в лице во время игры, когда ее попросили снять платье.

Тогда-то я понял, как далека была от меня Ноа, как много было того, чего я не знал о ней. Я почувствовал необходимость защитить ее от всего, что ее беспокоило или чего она боялась. Пропустив голову Ноа в вырез футболки, я накрыл ее своим одеялом.

Что с ней произошло? Кем на самом деле была Ноа Морган?

С этими мыслями я лег рядом с ней, прижав ее к груди и желая защитить от всего и от всех, потому что понял, что с ней что-то произошло, и я должен был в конечном итоге выяснить, что именно.

35. Ноа

Было очень жарко. Я ничего не видела вокруг себя и чувствовала себя так, как будто меня душили. Мне потребовалась всего минута, чтобы понять, почему я чувствовала себя так, будто у меня поднялась температура под сорок градусов. Чьи-то руки обнимали меня, я была прижата к большому, теплому телу. Я была просто ошарашена, когда увидела перед собой глубоко спящего Николаса.

Как я сюда попала? И какого черта я делаю в его постели?

Мой взгляд быстро скользнул по всему телу, проверяя, одета ли я, но выяснилось, что на мне чужая футболка, которая была мне велика, почти как ночная рубашка.

У меня перехватило дыхание. Кто-то меня раздел.

Паника охватила меня. Дыхание участилось, и я привстала, опираясь на изголовье кровати. Николас открыл глаза, почувствовав мое шевеление, секунду приходил в себя, а затем тоже привстал и заботливо посмотрел на меня.

– Ты в порядке? – спросил он, внимательно осматривая мое лицо.

– Что я здесь делаю? – спросила я с призрачной надеждой на то, что вчера не была настолько пьяна, чтобы не смочь переодеться в ванной.

– Дженна позвонила мне, чтобы я забрал тебя. Ты была без сознания, – рассказал он, как-то странно глядя на меня.

Его волосы были всклокочены, и он спал в той же одежде, в которую был одет и вчера.

– А что было потом? – спросила я, пытаясь сохранять спокойствие.

Он наблюдал за мной несколько минут, подбирая слова. Мое сердце застучало.

– Я снял с тебя запачканную рвотой одежду и уложил в постель, – сказал он, и мое самообладание покатилось к чертям.

Я вскочила и прошла через всю комнату. Я смотрела на него и не могла поверить в то, что он сделал.

– Как ты мог? – кричала я на него не в себе.

Николас не должен был видеть мой шрам, он не должен был его видеть! Это открывало дверь в прошлое, в которое я не могла и не хотела возвращаться.

Он встал и осторожно подошел ко мне.

– Почему ты так себя ведешь? – спросил он, расстроенный и разозленный.

Я же едва могла контролировать свое дыхание.

– Что бы там ни было, ты должна знать, что мне все равно, и я никому ничего не скажу. Ноа, пожалуйста, перестань так на меня смотреть, я переживаю за тебя.

– Нет! – зло заорала я. – Ты не можешь беспокоиться о чем-то, чего не знаешь и никогда не узнаешь!

Мне нужно было выбраться из этой комнаты, мне нужно было побыть одной, все шло не так, как я хотела, вернее, ничего не шло так, как я хотела. Мне захотелось заплакать.

Я смотрела на него. Ник, казалось, не знал, что делать, но в то же время был решительно настроен.

– Я больше не хочу повторять тебе, чтобы ты держался от меня подальше.

Его лицо изменилось, он рассердился и подошел ближе, взяв мое лицо в свои руки. Я стояла на месте, пытаясь контролировать свое дыхание и нервы, внутри меня все разрывалось на части.

– Я буду здесь ради тебя, и, когда ты будешь готова рассказать мне, что, черт возьми, с тобой случилось, ты увидишь, что совершила большую ошибку, не подпуская меня к себе.

Я оттолкнула его и обрадовалась, что он отступил.

– Ты ошибаешься, ты мне не нужен, – ответила я, собрав свои вещи с пола, и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Мне хотелось плакать, плакать не останавливаясь, чтобы все мучения, которые я испытывала в тот момент, оставили меня. Николас видел мой шрам, теперь он знал, что что-то случилось, что-то, чего я не хотела выставлять на всеобщее обозрение, что-то, чего я стыдилась, что-то, что я глубоко похоронила.

Дрожащими руками я сняла одежду, которая была на мне, и встала под кипяток, давая телу согреться, потому что чувствовала холод, холод внутри и снаружи. Когда я вышла из ванной и увидела белый конверт на кровати, я почувствовала слабость. Больше ни одного письма, пожалуйста, не надо, ну хотя бы не сегодня.

Дрожащими руками я взяла конверт. Это уже было домогательством, я должна была рассказать кому-то об этом, мне нужно было поговорить с кем-то. Я вытащила листок бумаги из конверта и со страхом, сковавшим все мое тело, прочла:

Ты помнишь, что ты сделала со мной? Я не могу забыть тот момент, когда ты убила все, абсолютно все. Я ненавижу тебя и твою мать. Вы считаете себя важными персонами, потому что живете под крышей миллионера? Вы просто шлюхи, которые продаются за деньги, но это долго не продлится, я позабочусь об этом, и, когда я это сделаю, дни, когда ты ходила в хорошую школу в красивой форме, покажутся тебе сном.

А.П.А.

Это уже было из ряда вон, я должна была рассказать маме. Однако что-то внутри мешало мне это сделать. Мама накануне поссорилась с Уиллом, и я не хотела нервировать ее и признаваться, что уже нажила себе врагов в этом городе. Нет, я не могла рассказать ей о Ронни, не втянув Николаса в неприятности. То, что случилось на гонках, было незаконно, и, если мы пойдем в полицию, мне придется рассказать им все, что произошло. Николасу было двадцать два года, он мог попасть в тюрьму, а если Ронни окажется виновен, и его арестуют, то он без колебаний вывалит все, что знает о Николасе и его друзьях.

Если я не буду осторожна, все может закончиться очень плохо.

Я боялась выходить из дома одна, я чувствовала себя подавленной и загнанной в угол. Мне хотелось забыться, как вчера ночью. Напиться до потери сознания уже само по себе было ужасно, а теперь, когда я проснулась, у меня еще было жуткое похмелье, которое просто добивало меня, но это стоило того, что я сделала. Стоило, потому что я была настолько переполнена проблемами и собственными внутренними страстями и страхами, что казалось, уже ничего не имеет смысла. Все вокруг угрожало уничтожить меня, и я просто искала самый легкий выход из этой ситуации.

Я села в кресло и посмотрела на часы. Менее чем через сорок пять минут я должна была быть в школе, и в мире не было ничего, что было бы так же нелепо в этот момент. Я надела форму… Слова человека, который писал мне, проникли в мой разум, они были правдой, я не заслуживала того, чтобы вести такую жизнь, я не имела к ней никакого отношения.

Когда я спустилась позавтракать, на кухне были только Николас и его отец, они говорили между собой и замолчали, как только я вошла.

– А где мама? – спросила я, не глядя на них, и пошла к холодильнику за молоком.

– Она еще отдыхает, я отвезу тебя сегодня в школу, если ты не возражаешь, – с напряженной улыбкой сказал Уильям.

Я посмотрела на Уильяма и увидела, что он был серьезнее, чем обычно. Что бы ни случилось между ними вчера, это, по-видимому, очень расстроило маму, и поэтому она не хотела вставать с постели. Николас едва взглянул на меня, и я была очень благодарна ему за это. Я не могла смотреть ему в лицо, зная, что он обо мне узнал.

Уильям сделал еще один глоток кофе и повернулся ко мне.

– Ты готова, Ноа? – спросил он, глядя на меня.

– Как только ты завяжешь мне галстук, мы сможем ехать, – сказала я, и он улыбнулся.

Это был первый раз, когда я просила его о чем-то напрямую.

Не осознавая этого, я стала больше доверять ему и чувствовала себя уже достаточно комфортно, чтобы один на один находиться с ним в машине.

Слава богу, день прошел быстро. Дженна извинилась за то, что позволила мне так много выпить, хотя ей не за что было извиняться, так как это была моя вина, и только моя. Многие девушки, которых я даже не знала, подходили ко мне и спрашивали, каково это жить с Николасом Лейстером. Очевидно, я стала предметом разговоров в школе, и поэтому меня либо осуждали, либо хотели подружиться. Дженна сказала, что такова цена популярности, что я привыкну к этому, но мне хотелось спрятаться, чтобы меня никто не трогал. Наряду с просто влюбленными в Ника были еще и те, кто обижен на то, что я имела возможность проводить с ним время. Среди них, что для меня не было удивительным, была Кэсси, сестра Анны. Я не знала, что она задумала, но каждый раз, когда мы встречались, она что-то нашептывала окружающим, и все смеялись. Это было очень по-детски, но я не была в настроении для подобных игр. Я игнорировала ее и ее приспешников и провела день с Дженной и ее друзьями, которые, на удивление, мне понравились. Они все время строили планы и устраивали какие-то вечеринки без видимой на то причины.

* * *

Когда я вышла из школы, я не увидела машину мамы, которая должна была встречать меня, но заметила человека, который стоял, прислонившись к дереву, и пристально смотрел на меня.

Ронни.

Мое сердце бешено забилось. Если это он был автором писем, то я оказалась в глубоком дерьме. Он улыбнулся мне, когда увидел, что я смотрю на него, и жестом показал, чтобы я подошла ближе. Он стоял довольно далеко, чтобы причинить мне какой-то вред. Учеников во дворе было достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Где, черт возьми, была мама?

Я сказала себе, что должна покончить с этим как можно скорее, и направилась к нему настолько спокойно, насколько была способна. Когда он оказался передо мной, мой взгляд невольно оказался прикован к его темным, коротко побритым волосам и татуировкам, покрывающим его руки и ключицы.