Моя вина. Трилогия в одном томе

– У тебя есть ее фотография? – спросила я с любопытством. Я не могла себе ее представить.

Он вытащил свой айфон и порылся в архиве. Через секунду на экране появилась фотография, на которой он был с очень красивой светловолосой девочкой. Я улыбнулась.

– У нее твои глаза, – вслух сказала я. И подумала о том, что такой же непослушный взгляд, но оставила это замечание при себе.

– Да, глазами она похожа на меня, а в остальном она вылитая мама.

Я повернулась к нему лицом, чтобы видеть его. Я знала, что он что-то скрывает от меня, я знала, что с его матерью что-то случилось, но не осмеливалась его ни о чем спрашивать и решила сменить тему.

– Твоя очередь вопросов, – объявила я.

Он задумался.

– Какой твой любимый цвет?

Я расхохоталась.

– Из всего, что ты можешь спросить, это первый вопрос, который тебя интересует?

Он улыбнулся, но все-таки терпеливо ждал моего ответа.

Я вздохнула.

– Желтый, – ответила я, глядя на него.

Он кивнул.

– Твоя любимая еда? – продолжил он.

Я улыбнулась.

– Макароны с сыром.

– У нас уже есть что-то общее, – сказал он, поглаживая правой рукой мою руку. Быть вот так с ним… это было так здорово, так замечательно и ново.

– Почему тебе нравится Томас Харди? – спросил он.

Этот вопрос удивил меня. Это значило, что он наблюдал за тем, что я читаю.

Почему мне нравился Харди? Уф…

– Думаю… Мне нравится то, что не все его книги заканчиваются счастливым концом. Они реалистичны, они как сама жизнь… Счастье – это то, что ищешь, а не то, что легко получаешь.

Кажется, он несколько секунд взвешивал мой ответ.

– Ты не веришь, что когда-нибудь сможешь быть счастлива? – спросил он меня, нахмурившись. Эти вопросы становились уже более личными, и я заметила, как напряглось мое тело.

– Думаю, я могу стать менее несчастной.

Его глаза искали мои. Они смотрели на меня, как будто пытаясь понять, что происходит у меня в голове. Мне не понравился этот взгляд.

– Ты несчастлива? – задал он следующий вопрос, гладя меня по щеке пальцем.

– Сейчас нет, – ответила я, и на его лице появилась грустная улыбка.

– Я тоже сейчас нет, – сказал он, и я улыбнулась в ответ.

Это было мое воображение или мы только что пересекли невидимую черту в своих чувствах?

– Что ты хочешь изучать, когда закончишь школу?

Ладно, это был простой вопрос.

– Английскую литературу в каком-нибудь канадском университете, я хочу стать писателем, – ответила я, хотя упоминание о Канаде в этот момент не было очень хорошей идеей.

– Писателем… – задумчиво повторил он. – Ты уже что-нибудь написала?

Я кивнула.

– Много разного, но никто никогда этого не читал.

– Дашь мне прочитать то, что ты написала?

Я тут же отрицательно завертела головой. Я бы умерла от стыда. Кроме того, то, что я писала, было больше похоже на дневник, чем на рассказ, которым я хотела бы поделиться с миром.

– Следующий вопрос, – сказала я прежде, чем он начал меня уговаривать.

Он смотрел на меня внимательно, сначала неуверенно, но потом более решительно. Казалось, он тщательно подбирал слова.

– Почему ты боишься темноты?

Я напряглась, как пружина, у него в руках. Я не хотела отвечать, и на самом деле я не могла. Тысячи болезненных воспоминаний зароились в моей голове.

– Я накладываю вето на этот вопрос, – объявила я дрожащим голосом.

30. Ник

Я внимательно следил за ее реакцией. С тех пор как я увидел, как она побледнела, когда мы играли в бутылочку, и ей выпало зайти в темный шкаф, я не мог перестать думать о том, что же, черт возьми, с ней произошло, что она так боится темноты. И теперь происходило то же самое. Ее тело стало напряженным, и она снова побледнела, как будто воспоминания о чем-то очень страшном преследовали ее.

– Спокойно, Ноа, – сказал я, прижимая ее к себе. Чувствовать ее в моих объятиях было моей мечтой, но теперь, после того как я заставил ее расслабиться, я проклинал себя за то, что задал этот вопрос.

– Я не хочу говорить об этом, – настаивала она, и я почувствовал, как она вся дрожит у меня в руках. Что же, черт возьми, с ней случилось?

– Все хорошо, не волнуйся, – согласился я, похлопав ее по спине. Я не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее снова, прошло слишком много времени с нашего последнего поцелуя. Ноа пленила меня, и я обнаружил, что родился новый Николас, который не мог перестать думать о ней, даже если бы очень захотел.

– Думаю, мне пора, – сказала она несколько минут спустя.

Я проклинал себя за то, что спровоцировал эту реакцию. Мне очень не нравилось, что она каждый раз уходит от меня, когда возникает какая-то серьезная тема или когда мы становимся ближе друг к другу.

– Нет, останься, – попросил я, опустив лицо ей на грудь и вдохнув ее великолепный аромат, пленительный, сладкий и невероятно сексуальный.

– Я устала, сегодня был утомительный день, – сказала она, поворачиваясь и вставая.

Я взял ее за руки, чтобы удержать.

– Оставайся здесь спать, – попросил я ее.

Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Черт, становилось все хуже и хуже. С Ноа я должен быть все время начеку.

– Просто спать, – сказал я и сам услышал мольбу в своем голосе.

Кажется, на мгновение она заколебалась.

– Лучше я буду спать в своей постели, – заявила она, отпустив мои руки. Она, казалось, сожалела, что ей приходится говорить мне это, но отчасти я понимал ее. После того как я пробудил неприятные воспоминания, ей не хотелось оставаться со мной.

– Ладно, я провожу тебя до твоей комнаты, – предложил я, вставая.

Она хихикнула, и мое сердце затрепетало от счастья. Это была та Ноа, которая мне нравилась.

– Николас, моя комната рядом с твоей, меня не нужно провожать, – напомнила она, входя в комнату и собирая свои вещи.

Она была такая соблазнительна в моей футболке. Футболка спускалась чуть ниже ее бедер, и я с трудом сдерживал себя, чтобы не приподнять ее.

– Мне не сложно.

– Спасибо, – улыбнувшись, сказала она.

Я взял в руки ее босоножки и открыл перед ней дверь. Не знаю, зачем я это сделал, но мне хотелось быть джентльменом.

Мы прошли через коридор к ее двери, и я увидел, как она достала карту из сумочки и просунула ее в замок. Зажглась маленькая зеленая лампочка, и с едва слышным щелчком дверь открылась.

Ноа повернулась ко мне. Она выглядела нервной или испуганной. После моего злополучного вопроса она стала отстраненной и далекой. Перед тем как она отвернулась снова, чтобы войти в комнату, я взял ее за талию и притянул к себе. Я поцеловал ее глубоким и волнующим поцелуем. Она поцеловала меня в ответ, но через несколько секунд отстранилась и забрала свои босоножки из моих рук.

– Доброй ночи, Ник, – сказала он со смущенной улыбкой.

– Спокойной ночи, Ноа.

На следующее утро я не знал, что меня ожидает, но, когда мы встретились с девушками у лифта, меня не очень волновало, что Дженна и Лион наблюдали за нами. Я подошел к Ноа и поцеловал ее в губы. Она не ожидала этого, но и не отстранилась. В отличие от прошлой ночи, сегодня на ней были джинсовые шорты, футболка и кроссовки. Я не мог вновь не отметить, что Ноа очень отличается от всех девушек, с которыми я встречался. Она была очень простой снаружи, но внутри она была сложной, как пазл из тысячи кусочков, и я до сих пор не понимал, вписываюсь ли я в него.

– Найдите себе свободную комнату, – усмехнулась Дженна.

Я отстранился от Ноа и улыбнулся ей, и она, слава богу, в ответ тоже мне улыбнулась.

– Заткнись, Дженна, – бросил я, даже не глядя на нее. – Ты прекрасно выглядишь, – добавил я, внимательно глядя на Ноа. Накануне вечером я думал, что ранил ее чувства, когда послал то сообщение, и мне не хотелось бы спровоцировать нечто подобное снова.

– Ты тоже, – ответила она как ни в чем не бывало.

Мы все вместе зашли в лифт и отправились на завтрак. Беседа вращалась вокруг того, что произошло ночью и что, по мнению Дженны, мы совсем сошли с ума. Ноа произнесла от силы пару слов, так что пришла моя очередь защищать нас от нападок.

В этот день мы собирались прогуляться по городу и походить по магазинам. На следующий день нам уже нужно было возвращаться домой, и я в душе боялся, что все, что произошло между нами, испарится, как только мы переступим порог дома.

Невозможно было отрицать, что мы как личности были полными противоположностями, и конфликты между нами вспыхивали в двух случаях из трех. Большинство моих воспоминаний о Ноа, были связаны либо с выяснением отношений, либо с тайными поцелуями. И это пугало меня. Я не хотел потерять ее, я хотел двигаться вперед в наших отношениях.

День пролетел незаметно, мы пообедали в хорошем ресторане, и мне было приятно позволять ей все, чего она хотела, и чего, надо сказать, было очень мало, по сравнению с Дженной, которая обошла все без исключения магазины в городе.

Я подошел к Ноа, которая рассматривала ожерелья из разноцветных камней. Это были безделушки, но это было единственное, что ее заинтересовало в магазинах.

– Дайте мне это, пожалуйста, – сказал я продавщице.

Ноа вздрогнула, услышав мой голос, и повернулась ко мне.

– Ты не обязан покупать это мне, я просто смотрела, – сказала она с хмурым видом.

– Но мне хочется купить это тебе, – сказал я, когда продавщица протянула мне ожерелье из камушков медового цвета. – Оно очень идет к твоим глазам.

Я надел его ей на шею.

– Спасибо, – сказала она, трогая камни пальцами.

– Не за что, – мне нравилось, как это выглядело на ней, и мне нравилось, что именно я надел ей это ожерелье.

Потом мы все вместе съели по мороженому, любуясь океаном, и решили вернуться в отель. Девушки проголодались, а в отеле уже вскоре должны были подавать ужин. Дженна сказала, что у нее есть билеты в клуб и что это будет отличный план на сегодняшнюю ночь.

– До скорого… – попрощались мы, выходя из лифта.

– Я не знаю, что ты себе думаешь, но тебе надо быть поосторожнее, – сказал Лион, подозрительно глядя на меня. – Я наблюдал за тобой, Ник, ты совсем потерял голову от этой девушки.

– Мы просто развлекаемся, Лион, не порть мне настроение, – сказал я, снимая рубашку и поворачиваясь спиной к нему.

– Ты привык к определенному типу девушек, Николас, и я думаю, что в конце концов это кончится плохо для вас обоих. Я никогда не видел более разных людей, чем ты и Ноа.

Я повернулся к нему. Ему удалось меня разозлить.

– Занимайся своими делами, Лион. Скажи еще, что у вас с Дженной было много общего, когда я тебя с ней познакомил.

Он помолчал несколько секунд.

– Я просто предупреждаю тебя, – сказал он и ушел.

Я остался один в комнате наедине с мыслями, которые путались у меня в голове. Да, это правда, Ноа не похожа на меня, и, возможно, это было именно то, что мне нужно. Никогда раньше я не чувствовал необходимости узнать девушку поближе. Ноа была загадкой, которую я должен был разгадать.

Я принял душ, надел черную рубашку и джинсы, собрался и вышел к лифтам. Лион с Дженной и Ноа уже были там. На этот раз Ноа была одета в обтягивающие черные брюки и голубую блузку – она выглядела очень эффектно.

Я видел, что с тех пор, как мы приехали, наши отношения полностью изменились. Мы не ссорились, и, это было уже достижение, но меня беспокоила та дистанция, которая, казалось, никогда не исчезнет между нами. Похоже, что мы делали два шага вперед, а затем пять назад.

Когда мы вышли из отеля, было очень тепло, но солнце уже село. Мы направились на дискотеку, и как только подошли к дверям и увидели вчерашних парней, я понял, что сегодняшняя ночь хорошо не закончится. Все игроки в пляжный волейбол стояли у входа и ждали нас. Глупо было не догадаться, что билеты вручили Дженне накануне вечером, после того как мы с Ноа ушли.

Ноа подошла поближе, чтобы поздороваться с ними. Мне пришлось использовать все свое самообладание, чтобы не оторвать Джессу руки, когда тот обнял ее и приподнял над землей так же, как он это сделал накануне.

– Ты вчера ушла, не попрощавшись! – упрекнул он ее, обнимая.

Я сделал шаг вперед, но, слава богу, он ее отпустил. Ноа, похоже, наслаждалась моментом, ее щеки раскраснелись. Ей нравится этот идиот? Если это так, то я за себя не отвечаю.

Другие ребята тоже поздоровались с ней, и я видел, как некоторые из них пялились на нее. Она выглядела эффектно, эти черные брюки и эти босоножки на высоких каблуках делали ее похожей на модель с подиума. Волосы были собраны в пучок, а ее ангельское лицо обрамляли небрежно выпавшие пряди.

Мы вошли в клуб, в котором людей было еще больше, чем накануне. Похоже, сегодня была вечеринка поцелуев. На входе выдавали цветные браслеты: если ты один, то тебе надевали зеленый, если тебе было все равно, то желтый, а если у тебя был партнер, то надевали красный. Я еле сдержался, когда увидел, что Ноа взяла зеленый. Я чуть не вырвал его у нее из рук. Хотя в эту игру мы оба могли бы поиграть.

Мы сели в очень маленькой кабинке рядом с баром. Я наблюдал за тем, как Дженна втащила туда Ноа и как им подали выпивку. Лион подошел ко мне с двумя бокалами чего-то крепкого. Он стукнул своим бокалом о мой и улыбнулся.

– С твоим двадцать вторым днем рождения, приятель! – воскликнул он, стараясь перекричать грохот музыки.

Девочки подошли к нам.

– Сегодня мы должны напиться! – закричала Дженна, и я заметил, что Ноа засмеялась.

Я нахмурился, но ничего не сказал.

С наступлением ночи я все больше начинал нервничать. Браслеты давали право любому распускать руки, особенно если на девушке был зеленый или желтый браслет. С моего места в кабинке я видел, как Ноа танцует с парнем намного старше ее. Она была чертовски сексуальна, когда так виляла бедрами, и я начал злиться, что она танцует со всеми, кроме меня.

Проглотив одним махом свой четвертый бокал, я подошел к ней как раз в тот момент, когда парень, с которым она танцевала, прижал ее к себе и поцеловал в губы.

Вдруг у меня потемнело перед глазами.

Я отстранил Ноа и схватил этого козла за рубашку. Следующее, что я помню, что я уже был на полу, но продолжал лупить этого засранца.

– Николас, остановись! – прокричал голос, слишком знакомый, чтобы его можно было проигнорировать.

Чьи-то руки схватили меня сзади, и я услышал проклятия, которые произносил Лион, выталкивая меня на улицу. Меня снова ударили в тот глаз, который еще не полностью восстановился после моей последней драки.

– Что, черт возьми, ты делаешь, чувак? – заорал Лион на меня, когда мы уже были снаружи.

– Где Ноа? – спросил я, осматриваясь. Там было многолюдно, но я нигде ее не видел.

Неожиданно она появилась и впилась в меня своими раскосыми глазами.

– Ты с ума сошел?! – кричала она, вне себя от ярости. Подойдя ко мне поближе, она толкнула меня так, что я с трудом удержался на ногах.

Внезапно ярость снова обрушилась на меня.

– Тебе нравятся все парни, которые лапают тебя у меня на глазах? – я был вне себя.

Она широко открыла глаза, как будто не верила в то, что я говорю.

– Я танцевала! – прокричала она отчаянно. – Это был танец!

Я подошел к ней, пытаясь усмирить свое желание схватить ее и встряхнуть.

– И поэтому ты позволила ему целовать себя? – сказал я, свирепея с каждым словом. В этот момент я был слишком зол, чтобы контролировать то, что говорил, и слишком пьян, чтобы взвешивать последствия. – Если ты собираешься позволить любому лапать себя, то не надо тут изображать из себя бог весть что, и лицемерно…

Пощечина была такой молниеносной, что через несколько секунд даже уже не было больно.

Я мгновенно схватил ее за руки, это был рефлекс.

– А ну-ка, посмей сделать это еще раз, – бросил я ей, сдавливая ее плечи.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я только что сделал. Выражение ужаса на ее лице заставило меня отступить. Она сделала глубокий вдох, и одновременно ее глаза наполнились слезами.

– Ноа.

Она повернулась и смотрела на меня с ужасом.

– Я не могу быть с тобой, Николас, – призналась она, и каждое ее слово прошло сквозь меня, как нож. – Ты представляешь собой все то, от чего я бежала сколько себя помню.

Я попытался обнять ее, но она выскользнула из моих рук, обдав меня презрительным взглядом своих карих глаз.

– Не прикасайся ко мне больше никогда! – крикнула она. – Твоя манера решать проблемы, забивая людей до смерти, – это твоя гребаная проблема, но ты не будешь этого делать у меня на глазах!

Я хотел еще что-то сказать, но она повернулась ко мне спиной и пошла в сторону отеля.

– Ты идиот, Ник, – сказала Дженна, сверкнув своими темными глазами, и побежала вслед за Ноа.

Рука легла мне на плечо, и я едва сдержался, чтобы грубо не оттолкнуть ее.

– Ты облажался, чувак, – с грустью сказал Лион.

– Оставь меня в покое.

31. Ноа

Я до сих пор не могу поверить, что все зашло так далеко. Я танцую с парнем, и вдруг Ник меня отталкивает и ввязывается в драку с идиотом, который поцеловал меня без моего согласия. Я бы и сама оттолкнула его, но не успела этого сделать.

Больше всего на свете я ненавижу насилие. Я видела его слишком много, чтобы усвоить, что это не решение проблемы, а сама проблема. Поэтому я не хотела, чтобы рядом со мной был парень жестокого нрава. Николас уже показал себя, ему ничего не стоило ввязаться в драку. И несмотря на это, я испытывала к нему сильное чувство. И вот он, идиот, одним махом все перечеркнул. Последние дни были такими замечательными, я даже хотела открыться ему, но сегодняшняя ночь все изменила. Николас оказался ревнивцем, и мне это совсем не понравилось. Когда он схватил меня за плечи, я увидела в его глазах ярость и сильно испугалась. Я не могу быть с тем, кто внушает мне страх.

Дженна гневно выступала против Ника, но все же просила меня его простить. Мне хотелось только одного – поскорее лечь в постель.

Час спустя я услышала шум за дверью. Я беспокоилась за Ника, поэтому решила посмотреть, что происходит. В коридоре Ник целовался с девушкой…

Он повернулся и, увидев меня, оторвался от девушки. Сыпля проклятия, закрыл рукой глаза.

– Ноа… – хотел он что-то сказать, приближаясь ко мне. На его губах были следы помады.

Я отвернулась и захлопнула дверь прямо у него перед носом.

Всю ночь я не спала.

На следующее утро я чувствовала себя разбитой, меня тошнило и болела голова. Все дни, находясь здесь, я хотела хорошо выглядеть для Ника. А сейчас мне было все равно. В конце концов, случилось то, что должно было случиться. Николас был жестоким человеком и отпетым бабником. Он обманывал меня, как полную идиотку. Мне не хотелось даже видеть его. Из головы не выходила ночная сцена: его руки на ее теле, его губы… Он обвинил меня в поцелуе, которого я не ожидала и не желала. А сам сделал еще хуже.

Дженна старалась сгладить мое настроение и пыталась рассмешить меня и отвлечь разговорами о погоде и полете. Я не знала, как избежать Николаса на пути возвращения домой, но, в конце концов, мне это удалось.

Когда мы вышли из комнаты с сумками и подошли к лифту, я увидела его. С взъерошенными волосами он сидел в кресле и неотрывно смотрел на свои руки, упершись локтями в колени. Увидев меня, он встал и подошел.

– Ноа… – произнес он.

Я чуть не расплакалась.

– Отойди от меня, – сказала я громко.

– Пожалуйста, Ноа, извини меня за вчерашний вечер, я был пьян и потерял голову, – он взял меня за руку, но я резко вырвала ее. Он не знал, что делать.

Даже с таким жалким выражением лица он был прекрасен, и я ненавидела себя за то, что до сих пор испытываю к нему чувства. Мне нужно положить этому конец.

– Не приближайся ко мне. Между нами все кончено. Я с самого начала знала, что это ошибка.

Наши глаза встретились, я увидела целую гамму чувств, отразившихся на его лице: гнев, сожаление, боль, скорбь…

– Я был пьян, Ноа… я не понимал, что делаю, – оправдывался он.

– А я знаю, что делаю. И хочу, чтобы мы были просто сводными братом и сестрой, и больше ничего.

Приехал лифт, я вошла, за мной вошла Дженна. Ник повернулся к нам спиной и ушел. Впервые за долгое время мне захотелось к маме, я хотела, чтобы она обняла меня и сказала, что все будет хорошо.

Перелет домой занял целую вечность. Когда мы отвезли Дженну и Лиона, в машине повисла неловкая тишина. Я смотрела в окно. Ведь был момент, когда я думала, что достигла счастья, коснулась его кончиками пальцев. Я видела свое будущее с Ником. Но все развалилось так же быстро, как и началось.

Я почувствовала, как слеза скатывается по щеке, и прежде, чем успела ее вытереть, ощутила его пальцы на моем лице. Я отбросила его руку.

– Не трогай меня, Николас! – сказала я, держась из всех сил, чтобы из моих глаз больше не текли слезы.

Он посмотрел на меня глазами, полными боли, но это была ложь. Он уже показал цену своих чувств.

Неожиданно он остановил машину.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Он повернулся.

– Ты должна простить меня, – сказал он с мольбой в голосе.

Я покачала головой. Я не хотела больше его слушать, не хотела даже находиться с ним в одной машине. Отстегнув ремень безопасности, я и вышла. Мы остановились посреди шоссе.

Он последовал за мной. Я побежала, но он схватил меня за руку и развернул так, что я всем телом налетела на него.

– Извини меня, Ноа, – сказал он. – Я просто не привык к таким отношениям, – сказал он, указывая на нас обоих. – Ты что, не понимаешь? Я никогда не испытывал ничего подобного к кому-либо раньше. Вчера, когда я увидел, что… Я и так еле сдерживал себя, а когда этот идиот поцеловал тебя…

– И что, по-твоему, я должна была чувствовать, когда ты разбил ему лицо?! – кричала я, пытаясь вырваться из его тисков. – Восхищение? Признание? Нет! Я чувствовала страх! Я же говорила – насилие не для меня. А кроме того, ты уходишь и потом целуешься с другой практически у моей двери!

Когда он услышал мои слова, то тут же отпустил меня.

– Ты боишься меня? – спросил он с болью в глазах.

Я кивнула. Николас выдохнул, казалось, весь воздух, который заполнял его легкие.

– Я бы никогда не тронул тебя даже пальцем. Ноа, ты должна знать, что я никогда не причиню тебе вреда.

Я покачала головой, избегая смотреть ему в глаза:

– Ты уже это сделал, Николас.

Он хотел сказать что-то еще, но я его перебила:

– Пожалуйста, отвези меня домой.

Оставшееся время мы провели в тишине. Приехав, я сразу же пошла в свою комнату, поздоровавшись по пути с мамой и Уильямом. Николас даже не остался дома, он поднял свои вещи и снова вернулся в машину. Мне было все равно. Или я просто так говорила себе.

На следующее утро мне пришло письмо. Я ехала на встречу с Дженной, Лионом и Марио и бросила письмо на сиденье. Обратного адреса на нем не было. Выйдя из машины, я открыла его.

Сердце мое заколотилось, и я почувствовала, как побледнела:

Я пишу тебе это письмо, потому что презираю тебя больше всех на свете. Ходи и оглядывайся, Ноа.

А.

Меня передернуло. Написанные слова запечатлелись, как выжженные огнем, в моей голове. Мне никогда не говорили ничего подобного. Мои руки задрожали.

Письмо, должно быть, оставили в почтовом ящике. Кто, черт возьми, такой А.? Первое имя, которое пришло мне в голову, было имя Анна, но это не могла быть она. Она, конечно, была та еще гадюка, но не думаю, что она способна написать такое. Потом я подумала о Ронни и о его угрозах. Но это было нелепо. Хоть я и испугалась, но все-таки решила, что это шутка.

– Что с тобой? – спросил знакомый голос.

Это был Марио. Я пригласила его, потому что он не переставал посылать мне сообщения с тех пор, как я уехала на Багамы. У нас с Марио был момент, назовем это так, когда мы поцеловались, и, видимо, это значило для него больше, чем для меня. Я хотела разорвать с ним сентиментальные отношения, но после того, что случилось с Николасом, уже не была уверена, что это правильно. Марио был милым, добрым, любящим, уважал меня и проявлял ко мне искренний интерес. Отчасти я понимала, что обманываю себя, что из этих отношений ничего не выйдет, но, с другой стороны, я хотела хоть раз в жизни быть с кем-то нормальным. Я очень хотела быть с кем-то, кто смог бы сделать меня счастливой и уважал бы меня как личность, и Марио, казалось, идеально подходил для этого.

Я повернулась к нему с улыбкой, стараясь казаться беззаботной, несмотря на только что прочитанное письмо. Я сунула его в карман джинсов.

– Ничего, все в порядке, – сказала я, обнимая его. Мы собирались пойти в боулинг. Я не была большим экспертом в этой игре, но мне хотелось хорошо провести время, отвлечься и забыть о Нике.

Подъехали Лион и Дженна. Она крепко обняла меня, зная, что я не в лучшей форме. Лион, казалось, был немного растерян и не понимал, как себя вести.