скачать книгу бесплатно
– Что ты имеешь в виду? Говори немедленно!
В ординаторскую заглянул Сиротин:
– Вы чего тут обнимаетесь? – расплылся он в улыбке.
– Я пытаюсь усмирить Нину Викторовну после осмотра итальянца, – объяснил Малаков, продолжая удерживать меня в своих объятиях.
Сиротин влетел в ординаторскую и, потирая руки, словно в предвкушении чего-то интересного, спросил:
– И как прошло?
Я вскочила с коленей Захара и, уже не на шутку сердясь, набросилась на Сергея:
– Сирота, ты, похоже, тоже в курсе! Что, вашу мать, происходит?
Оба ржали не переставая. Наконец Сиротин выдавил сквозь смех:
– Залезь в Google и переведи фразы, которые тебе дал Юрка.
До меня начало доходить, что старая сволочь Антонов сыграл со мной злую шутку. После драки кулаками не машут, но я всё-таки залезла в Интернет и нашла русско-итальянский переводчик. Как я и предполагала, «respira» означало «дышите», но «provare а scorreggiare» не имело ничего общего с «выдохните», как преподнёс Антонов. В переводе говорилось «попробуйте…» O боже! «попробуйте… выпустить газы!!!» Теперь я поняла, почему так веселился старикан и вовсю пукал.
Мне стало плохо. От обиды и возмущения накатила тошнота.
– Вот гады! И вы всё знали! И ты! – я метнула взгляд-молнию в сторону Малакова.
– Да ладно, не переживай, – Сиротин хлопнул меня по плечу. – Отличная шутка! Давно мы так не веселились.
Захар старался не смотреть мне в глаза, что подтверждало: конечно, он тоже знал.
– Не злись на Малакова, он был против, но мы взяли с него слово.
– Значит, тебе твоё слово дороже того, что пациенты будут считать меня полной идиоткой? – накинулась я на Захара.
– Не преувеличивай, – Сиротин пытался сгладить ситуацию, – Антонов подготовил старика, сказал, что в связи с его основной жалобой на вздутие живота мы должны провести специальный тест, и пусть он не удивляется, если доктор попросит его выпустить газы – это нужно, чтобы оценить работу кишечника.
Сергей с Захаром снова не сдержались и заржали. Я смотрела на смеющихся заговорщиков и думала: «Убью собаку!» С криком «Где Антонов?» я вылетела из ординаторской и понеслась к его кабинету. На дверях красовалась записка: «Доктор Антонов, в связи с конференцией по гериатрии, будет отсутствовать до конца недели. Просьба обращаться в регистратуру».
Глава 9
Конференция
Раз в полгода в больнице, где работал Захар, проводились конференции.
Как правило, первые докладчики переливали из пустого в порожнее: обсуждали вопросы о страховой медицине, статистике, организации здравоохранения в масштабах страны и отдельно взятого лечебного учреждения. Но во второй части «марлезонского балета» удавалось стать свидетелем чего-то действительно интересного и стоящего внимания профессиональной публики. Я старалась не пропускать ни одной конференции. Во-первых, в больнице меня всегда преследовала ностальгия: воспоминания о проведённых в этих стенах студенческих годах подстерегали буквально на каждом шагу. А посему тянуло вновь пройтись по длинным коридорам, слиться со сплошным потоком людей в белых халатах, снующих туда-сюда студентов и шаркающих больничными тапочками пациентов. Во-вторых, интересные доклады коллег всегда стоило послушать вживую, а заодно пообщаться с друзьями, с которыми нечасто удаётся встретиться в силу занятости.
В этот раз на конференцию я попадала только после большого перерыва на обед. Судя по списку тем докладов, в плане лекций я ничего не теряла, но вот времени на общение оставалось немного. Захар присутствовал на всех выступлениях с утра и перед перерывом прислал мне сообщение, что следующий доклад будет делать госпожа Сирина и он советует мне поторопиться, дабы не пропустить самое интересное. Я ответила, что рада бы разделить с ним сие знаменательное событие, но по не зависящим от меня причинам выступление пропущу. Правда, очень надеюсь, что Захар приложит все свои умения и с чувством ответственности дословно запротоколирует речь моей «любимой» пациентки.
Подъехав к зданию больницы, я обнаружила, что найти машине пристанище не так-то просто. Обычно мы приезжали вместе с Захаром, у которого зарезервировано место на стоянке для сотрудников. Я петляла среди рядов автомобилей, высматривая свободное окошко, и думала, что каких-то двадцать лет назад никакой парковки здесь не было, так как на автомобилях ездили единицы, а большинство пользовалось общественным транспортом. Наверное, поэтому мы гораздо реже опаздывали, а уж если опаздывали, то все вместе, потому что ехали в одном автобусе.
В огромной раздевалке на первом этаже толпились люди, хотя никто не сдавал в гардероб куртки и плащи: погода стояла слишком тёплая для последних майских дней. Голоса сливались в единый гул, но тут и там слышались возгласы тех, кто пытался перекричать остальных, обычно заглушаемые смехом. Потолкавшись немного среди чужих спин и локтей в поисках знакомых лиц, я выбралась в коридор с лифтами. Прямо передо мной медленно разъехались двери одной из грузовых кабинок, способной вместить как минимум две каталки с больными. Я зашла в лифт и стала ждать, когда кто-нибудь присоединится ко мне, потому что гонять грузовой для одного человека казалось мне непозволительной роскошью. Буквально через мгновение послышались приближающиеся голоса, компания горячо спорящих о чём-то докторов ввалилась в кабину, и не спрашивая, какой мне этаж, кто-то нажал на пятый. На шее у каждого из моих попутчиков висело по бейджику с именем и регалиями, откуда я почерпнула информацию, что оказалась в компании онкологов.
Лифт двигался медленно, и, проехав пять этажей без остановок, я узнала студенческие прозвища всех этих лысых умных дядек, а также пару глупых историй с участием тех, кто выглядел умнее других. Выходя, смеялись все, включая меня. Невдалеке я увидела Сиротина, который стоял с тарелкой в одной руке, пытаясь жестикулировать другой, в которой держал бутерброд. Не знаю, что в его речи, произносимой с набитым ртом, могли разобрать слушатели, но выглядели они довольно заинтересованными. Аккуратно обойдя Сиротина сзади, чтобы миновать траекторию движения бутерброда, я похлопала коллегу по плечу.
– Привет, где наши?
– О! – воскликнул Сергей и махнул рукой с тарелкой так, что две оливки соскочили и покатились по полу. – На ловца и зверь! Нинуля, – продолжил вдохновлённый какой-то идеей Сиротин, – я вот рассказываю докторам о нашей с тобой находке.
– Которой? – спросила я, так как интересных диагнозов мы с нашим замечательным патологоанатомом, действительно, ставили много.
– Нейроэндокринная опухоль груди, – Сиротин, видимо, ожидая, что теперь лидерство в обсуждении вопроса перейдёт ко мне, откусил добрую половину бутерброда.
– Да, на самом деле, прошёл такой случай, – подтвердила я. – Причём женщина является нашей постоянной пациенткой в течение многих лет, регулярно делает маммограмму. Так что мы наблюдаем её каждый год. За месяцы, прошедшие с момента последнего обследования, в груди развилось образование размером три сантиметра со всеми признаками злокачественности.
Сиротин, жуя, кивал, подтверждая мою информацию и поощряя рассказывать дальше.
– На самом деле, – кивнув в сторону Сиротина, продолжала я, – заслуга в поставленном диагнозе принадлежит не мне. Я диагностировала злокачественное образование, а уж ценность находки определил товарищ патологоанатом.
Сергей довольно улыбался.
– Кстати, доктор, как настоящий профи, столкнувшись с редкой патологией, проделал достаточно большую работу по изучению всех гистологических форм и видов и дал рекомендации лечащему врачу по дальнейшему обследованию больной. И. – я сделала паузу и посмотрела на Сиротина, словно передавая ему эстафетную палочку.
–.. И в результате выявлены метастазы в кишечнике и поджелудочной железе, – наш патологоанатом снова был на своём коньке.
Я опять тихонько спросила его:
– Где все?
– Кунцева там, – махнул рукой он, и я, похлопав Сергея по спине и кивнув его собеседникам, отправилась на поиски других знакомых лиц.
Вдалеке видна уже была Людмила Борисовна, с новой причёской, аккуратным макияжем и в новом платье, открывающем её безупречные ноги. Надеть такое в клинику она вряд ли бы осмелилась. Я невольно засмотрелась на Кунцеву, казавшуюся лет на пять моложе себя вчерашней, и подумала, как мы привыкаем друг к другу на работе и насколько по-другому выглядим вне её стен.
Не успев дойти до главной, я была остановлена своим бывшим одногруппником Карасёвым, который тут же потащил меня в противоположную сторону, туда, где собрались бывшие выпускники моего курса.
– Где Антоха? – спросил он.
– Эта старая сволочь предпочёл рыбалку встрече с друзьями, – ответила я.
– Открытие сезона! – словно оправдывая Юру, понимающе кивнул Карасёв.
Обсуждали, кто кого в последний раз видел, кто поменял работу и куда собирается в отпуск. Разговоры при каждой встрече повторялись одни и те же, но казалось, именно это самое важное и интересное, а потому информация должна обновляться минимум раз в полгода. Все потихоньку кружили вокруг столов, накрытых в фойе перед актовым залом, нагружая тарелки закусками и бутербродами и за непринуждённой беседой постепенно передвигаясь к подносам с фруктами и сладким.
Глядя на это изобилие, я решила, что заслуживаю хотя бы фруктовый перекус. Взяв тарелку и украсив её самой аппетитной виноградной гроздью, я шагнула к столу с десертами. Переживая муки выбора, я не могла оторвать взгляда от миниатюрных пирожных, клубничек в шоколаде, вафелек с кремовыми розочками. И вдруг не увидела, но почувствовала, что кто-то беспардонно отщипывает виноградины от моей грозди. Возмущённая до глубины души, я развернулась. За мной стоял улыбающийся Захар.
– Мелкий воришка, – прошипела я.
– А крупного у тебя воровать нечего, – парировал Малаков и протянул руку к моей тарелке.
– Ну уж нет, – я спрятала фрукты за спиной, – это суперлень! Почему обязательно таскать моё, когда прямо перед тобой целый стол!
– У тебя вкуснее, – послышалось сзади, и кто-то снова покусился на мой виноград.
По голосу я поняла, что это Сиротин и что против этих двух аппетитов-гигантов битву мне не выиграть, а посему протянула свою «добычу» Захару:
– Ешь и помни мою доброту!
По громкоговорителю сообщили, что следующая лекция начинается через пять минут и всех просят занять свои места.
– Как ты могла пропустить Сирину! – подтрунивал надо мной Сиротин. – Рудик весь доклад просидел с закрытыми глазами, а я пытался угадать, спит или наслаждается.
Захар откровенно захохотал.
– Новиков закрыл глаза после первой её фразы: «Мой доклад относится к врачам всех специальностей, так что прошу подробно меня слушать!» — процитировал Малаков.
– Мне кажется, Рудик пытался думать о чём-то другом, чтобы не прерывать докладчицу своим ржанием, – высказал мнение смеющийся Сиротин.
Мы пристроились в конец очереди, скопившейся у входа в зал.
– Ты мне место занял? – спросила я Захара.
– Нет, – ответил он. – Будешь, как обычно, сидеть у меня на коленях.
Наши места во время перерыва оставались под охраной Тёткина, который собрал вокруг себя довольно большую компанию молодых женщин и оживлённо с ними беседовал. С первого взгляда я поняла, что все они работают в фармакологических компаниях. Не знаю как, но представителей этой профессии нельзя спутать с врачами, подвизающимися в практической медицине. Что-то меняется в поведении, выражении лица, манере говорить: всё-таки они становятся продавцами, а не докторами.
Тёткин старался вовсю, развлекая слушательниц анекдотами по специальности:
– Молодой гинеколог делает обзор нового препарата для коллег: «Основным побочным действием препарата является нарушение менструального цикла, что встречается только у женщин…»
Дамы мило хихикали, и Марк был предельно доволен вниманием.
– Или вот ещё из рекламы слабительного: «Наше новое средство действует мягко и незаметно, даже не нарушая вашего сна!»
Тут уже засмеялись и Сиротин с Малаковым, а я зааплодировала, давая тем самым понять, что концерт Тёткина окончен и слушателям пора расходиться.
Следующий доклад был чрезвычайно интересным и полезным. Врач-радиолог рассказывал о конференции в Штатах, с которой он только что вернулся. Разница в организации диагностики у нас и в Америке огромна. Начнём с того, что ультразвуковые исследования у них проводятся техником. То есть доктора, как правило, больных не видят, а заключения делают по снимкам, которые для них подготавливают помощники. Я уже слышала об этой системе несколько раз, но не переставала удивляться. Ведь УЗИ – это не рентген, который даёт панорамный снимок, и ты видишь всё, что можно увидеть, и не видишь того, чего нельзя. У нас рентген-снимки тоже делаются техниками, а врач их только описывает. Но ультразвук – совсем другая история! Всё зависит от того, кто смотрит. То есть в Америке диагностика полностью доверена техническому персоналу, который решает, патологию он видит или норму. И в зависимости от собственного мнения принимает решение, сделать снимок или нет, показать свою находку доктору как патологию или не показывать, потому что это вариант нормы.
Я частенько задумывалась, смогла бы писать заключения по снимкам, сделанным для меня кем-то другим. Раньше ответом было категорическое «нет»: зачастую невозможно сделать заключение даже по снимкам, сделанным другим врачом. В ультразвуке ты сам должен увидеть патологию (или норму), чтобы написать грамотное, полезное в плане постановки диагноза заключение. Но позднее я своё мнение поменяла, потому что посмотрела на проблему с точки зрения американского менталитета. Кто сказал, что задача радиологов – постановка диагноза? Его задача – описать снимки! Он это и делает и за это получает деньги. Задача техника – сделать снимки в соответствии с уровнем своего опыта, знаний и понимания того, что он видит. Он тоже за это деньги получает. Семейный доктор, который должен поставить диагноз, направит пациента ещё на пять-десять различных исследований, а потом будет составлять пазл. Если будет… Это в России от врача ультразвуковой диагностики ожидают диагноза и пациент и лечащий врач, забывая о том, что УЗИ – это всё-таки вспомогательный диагностический тест. Так что спрос с нас – «узистов» на родине гораздо строже.
Так, рассуждая о превратностях в организации здравоохранения в нашей стране и за рубежом, я прослушала доклад до конца и поспешила выйти из зала, чтобы встретиться с докладчиком. Мы были хорошо знакомы, так как вместе обучались ультразвуковой диагностике на кафедре усовершенствования врачей. Витя свободно владел английским, а потому ежегодно делегировался на конференции, проходящие в англоязычных странах. Я же регулярно заказывала ему книги, купить которые было проще и дешевле на конференциях, чем по Интернету. Увидев меня, Шустер остановился и достал из своего маленького чемоданчика на колёсах большую книгу.
– Привет! – обнимая меня одной рукой, сказал Витя. – Рад, что ты выбралась, а то пришлось бы мне твой заказ по всему городу с собой таскать.
– Привет-привет! – я чмокнула его в колючую щёку. – Отдай мое сокровище!
– У меня для тебя обалденный сюрприз! – Шустер посмотрел на меня загадочно.
– Какой? – заинтересованно спросила я.
– Ну, во-первых, вместо одной книги я привёз две.
Не дослушав, я взвизгнула от радости и протянула руки к его чемоданчику:
– Давай!
– Не беги впереди паровоза. Вторая тебе не по специальности. Они давали несколько на выбор, и я взял по эпилептологии.
Я вопросительно посмотрела на Витю:
– По эпилептологии?
– Да, я привёз её Кильчевскому – нашему начальнику по учебной работе.
– И… Какого хрена?
– Недальновидная ты, Нинка.
– И что я должна разглядеть в твоих хитроумных рокировках?
– А то, что, получив книгу, Давид Абрамович спросил у меня, кто среди коллег ещё владеет английским и кого бы я порекомендовал в следующем году послать со мной на конференцию.
– И?
Мне не терпелось услышать конец истории.
– Я сказал, что Нинка Лето будет лучшей кандидатурой, которая хоть фамилией не вышла, зато английский знает прилично, но, увы, без меня она никогда дальше Мухосранска на конференцию не выедет.
Я в порыве непритворной радости обхватила Витю за шею и снова чмокнула в щёку.
– Шустер, какой ты шустрый! Не зря я тебя так люблю!
– Вот, – улыбнулся Витя, – почаще мне это говори. Это повышает мою самооценку.
Я рассмеялась.
– Ну, с самооценкой, насколько я знаю, у тебя никогда не было проблем.
Из зала стали появляться люди: по-видимому, объявили короткий перерыв. Я решила воспользоваться моментом, чтобы вернуться в аудиторию. Расцеловав шустеровские щёки в третий раз, я отправилась на своё место, где меня вопросом встретил Захар:
– Ты где так долго пропадала?
– Витя привёз мне книги. И знаешь, он практически договорился, чтобы в следующем году я тоже поехала на конференцию!
– С ним? – недовольно спросил Малаков.
Я немного задумалась, прежде чем ответить, потому что об этом аспекте я даже не подумала.
– Ну да, а ты о чём переживаешь?
– Я обо всём переживаю, если это касается тебя, – проворчал Захар и демонстративно отвернулся от меня.
